Отыскать тебя

      Ледяной ветер, будто прицелившись, дул ему прямо в лицо уже более получаса. Сильный, настойчивый, совершенно уверенный в своей способности отвернуть одинокого путника от избранного им пути. Однако путник этот — небольшого роста, но широкий в плечах, укутанный в прошитую мехом куртку и длинный теплый шарф, — был не менее упрям, и в противостоянии ветра и гнома лидерство пока оставалось за вторым. Он брел по горным склонам, медленно, но непреклонно переставляя ноги в высоких сапогах, за голенища которых набился, по его ощущениям, целый сугроб средних размеров. Хотелось выругаться так громко, чтобы сам Создатель услышал и сделал эти дурацкие горы чуть более проходимыми, однако даже рот в такой холод не стоило раскрывать. Так что гном продолжал двигаться молча, с неким остервенением отталкиваясь от проваливающегося под ногами снега и устремив взор к насмешливо-холодным вершинам.       Морозные горы — не место для увеселительных прогулок, это уж точно. Высокие и неприступные, они имеют на всей своей огромной протяженности лишь парочку проверенных временем перевалов, а также легендарные, но категорически ненадежные и неизвестно где расположенные ледяные мосты. Под равнодушно нависшими скалами кое-где можно найти пещеры и переночевать — лишь бы выход снегом не завалило, пока отдыхаешь. Водятся здесь в основном зайцы да мыши, но есть и те, кто на них охотится: лисы, рыси, хищные птицы, скальные волки, пещерные медведи. С ними всеми не хотелось бы случайно повстречаться. Из-за постоянных метелей трудно двигаться в нужном направлении, а остающиеся за спиной следы заметает в считанные минуты. Снег по колено, а то и по пояс, ледяной ветер, впивающийся во все недостаточно закрытые участки тела, слипающиеся от инея ресницы, морозный воздух, легкой болью отзывающийся в грудной клетке при чересчур глубоком вдохе — вот что такое Морозные горы. Здесь не место одиноким путникам. Но разве у него был выбор?       Когда измотанная, лишь недавно вернувшаяся в Убежище после очередного похода эльфийка поманила его пальцем — разве мог Варрик знать, чем обернется разговор с ней?       Они общались лишь немногим больше, чем того требовали приличия, и потому Варрик не мог сказать, что успел хорошо узнать эту девушку. Невысокая, тоненькая, будто тростиночка, хрупкая с виду (хотя и решительная в бою). Сжимающаяся под чужими взглядами, точно каждый из них камнем был, что в нее летел. Впрочем, еще недавно так оно и было в действительности: все уцелевшие — церковники, храмовники, простой люд — палками были готовы закидать девчонку лишь за то, что выжила при взрыве, сотрясшем весь мир. Варрик такое ни на миг не одобрял, но и помочь ей разве что добрым словом мог. Теперь, к счастью, видеть в ней врага народа почти перестали — во многом благодаря тому, как сильно эльфийка старалась помочь этим людям, которые ее ненавидели, боялись, проклинали. Тетрас, вспомнив одну из своих любимых привычек раздавать союзникам прозвища, после недолгих размышлений стал называть ее Светлячком. Страшная метка на ее правой руке сияла изумрудным огнем во тьме подобно светлячкам — и, к тому же, это звучало куда добрее, чем «странная хрень, которая причиняет тебе боль и однажды, похоже, тебя убьет».       — Эм… Варрик, — вполголоса начала эльфийка, не зная, видимо, как к нему подступиться. Гном постарался улыбнуться этой невольной мученице как можно теплее.       — Что такое? Я могу тебе помочь?       — Ты как раз помог, — губы девушки дернулись в робкой улыбке. — Поговорил со мной, когда это было так нужно мне… И теперь, думаю, я тоже могу кое-что для тебя сделать. Я только что из внутренних земель. Мы дрались с магами-отступниками неподалеку от Редклифа, напали на их лагерь. Пока остальные расправлялись с магами, я заметила одного, лежащего на земле, под грудой шкур. Совсем мальчишка… Похоже, он был серьезно болен, весь горел и говорил бред. Я хотела… добить… Как вдруг он назвал одно имя. Хоук.       Светлячок бросила взгляд вниз и, должно быть, заметила побелевшие костяшки сжатых до боли пальцев Варрика. Вздрогнула, испуганно взглянула ему в лицо, не уверенная, стоит ли продолжать. Тетрас сделал глубокий вдох и попросил, стараясь смягчить дрожащий от напряжения голос:       — Что было дальше?       — Он повторял: «Не убивайте Хоук, она не виновата, я должен ей помочь»… Я наклонилась к нему. Прошептала, что… что я друг Хоук. Что помогу ей, если только он объяснит, где ее искать.       — И он сказал?! — воскликнул Варрик и тут же одернул себя: услышать ведь могут!       — Да. Сказал, что в последний раз видел ее несколько дней назад. Она прячется в пещерах в Морозных горах, к юго-западу от Редклифа. Я обещала помочь ей. И потом… — она умолкла, не решаясь озвучить завершение истории маленького мага.       — Ты правильно сделала, Светлячок, — быстро кивнул Варрик. — Кассандра слышала ваш разговор?       — Нет. Никто не слышал. Потом я им сказала, что парнишка угрожал, что его союзники меня уничтожат, как обычно. Тебе ведь она… важна, верно?       Не сумев сдержать переполнявшее его напряжение, гном принялся мерить комнатушку, где они разговаривали, широкими шагами. Переплетенные замком пальцы то и дело судорожно сжимались. Какая же она умничка, эта эльфийка! Дыхание Создателя, ей хватило ума и смелости не только вызнать у умирающего парнишки про Хоук, но и ничего не передать Кассандре! Искательнице только и надо что узнать местоположение Мариан, а потом уж она раздобудет целую армию, чтобы ее отыскать и притащить сюда. Но нет, не бывать этому.       — Светлячок! Я перед тобой в неоплатном долгу. Ты и поверить не можешь, как сильно мне помогла. Теперь прошу тебя: ничего не говори ни Кассандре, ни кому-либо еще. Я просто ушел, я же предатель, лжец и трус, я просто сбежал, ладно?       — Варрик… — голос эльфийки дрогнул, а глаза — ему так показалось — увлажнились. — Я сделаю всё, чтобы помочь тебе. И если вернешься… с ней… тоже. В Морозных горах холодно, оденься получше. И… будь осторожен, мастер Тетрас.       — Я готов посвятить тебе целый роман, — не удержался от усмешки гном. Он уже стоял на пороге комнаты, когда Светлячок выдохнула ему в спину:       — Созову совещание, чтобы ты мог незаметно уйти. Отыщи ее, Варрик.       Это, пожалуй, были самые стремительные сборы в его жизни: гном взял самую теплую свою одежду, из провианта — только то, что можно было забрать незаметно. Забросил арбалет на спину и, двигаясь самыми затейливыми путями, пробрался к конюшне. Он совсем не разбирался в лошадях, но гнедой мерин, на котором ему пришлось ехать, пока он сопровождал Кассандру, казался наименее агрессивным из всех животных в стойле. Так что Варрик сам оседлал его, вскарабкался в седло и тронул поводья. К счастью, ускользнуть из не очень-то защищенного Убежища было совсем легко. Варрик гнал коня, как мог, а в мыслях билось лишь одно: Хоук! Он ведь, даже если бы вдруг захотел, не мог сказать Кассандре ничего о местонахождении Мариан — сам не знал. Когда он возвращался в Киркволл, где его и поймала Искательница, как хотелось ему обнаружить Хоук в ее старом поместье! Но его встретили лишь тишина да толстый слой пыли на всей мебели. После того взрыва в Церкви и страшной бойни на улицах города, которая и стала искрой, начавшей восстание магов, он не успел, просто не успел за ней последовать. А потом искал — с отчаянным упорством, днями, неделями, месяцами. Писал письма в пустоту, рычал от злости на самого себя — потерял, упустил самого дорогого ему человека! Страшный смерч революции закружил Мариан, а огонь вспыхнувшей со всех сторон ненависти мог ее уничтожить. Каждый убитый отрядом маг заставлял сердце Варрика болезненно сжаться: а вдруг под капюшоном он увидит ее лицо? А вдруг она уже мертва? А вдруг именно она стоит во главе восстания и рискует погибнуть в любой момент? А вдруг…       Эти бесконечные «вдруг» сводили с ума, и Тетрас подхлестывал коня, спеша убраться подальше от Убежища. Двигался он к югу, чтобы потом завернуть на тропку, ведущую к предгорью. На поросших лесами склонах скакун оказался полезен, позволив Варрику преодолеть большое расстояние в очень короткие сроки. Однако лезть в горы верхом было бы сродни безумию, так что мерина пришлось отпустить. Теперь, двигаясь едва ли не наугад по ненадежному снегу, Тетрас понимал, что поступил правильно. Он провел в пути не так много времени, но постоянные его спутники в лице холода и тревоги давили на плечи гнома бесконечной усталостью. Огромную сложность представляло то, что он понятия не имел, где именно искать Хоук. Горных пещер, должно быть, существовало немало, но все они были сокрыты от глаз снежными шапками, а постоянная метель не позволяла видеть и на несколько шагов вперед. Варрик понимал, что большой и специально снаряженный отряд справился бы с этой задачей куда лучше него, особенно если снабдить его парочкой магов. Но сдавать Мариан церковникам, или кто они теперь?.. Ни за что.       Да… Идя вслед за эльфийкой, чтобы выслушать ее рассказ, Варрик и представить не мог, чем это обернется. Колючей ледяной метелью, немеющими от холода пальцами, риском заплутать и вообще потом не вернуться… И безгранично сильной надеждой, что ярким солнцем вспыхнула в его груди и озарила его опустевшую, остывшую жизнь.       Временами Тетрасу хотелось завопить что есть мочи, чтобы его не то что в горных пещерах — в самом Орлее слышно было. Он брел по сугробам, окрыленный надеждой отыскать ее, но холод и усталость постепенно превращали его восторженное настроение в настоящее отчаяние. Когда злобствующая несколько часов метель наконец утихла, оказалось, что к горным вершинам уже подступили сумерки. Теперь пещеры нужны были Варрику не только для того, чтобы искать в них Хоук, но и чтобы самому укрыться от стылой ночи, в которой и замерзнуть насмерть можно было запросто. Путник на мгновение замер и прикрыл глаза, чтобы собраться с мыслями и успокоиться. Возродил в голове знакомый до боли образ: упрямо вздернутый узкий подбородок, щурящиеся глаза-изумруды, непослушные волосы цвета воронова крыла, что короткими прядками падали ей на лицо и щекотали Варрику нос, когда тот обнимал ее. Хоук. Озорная, до одури храбрая, циничная, колючая Хоук, чье лицо в его ладонях расцветало самой нежной улыбкой. Чьи губы, тонкие, упрямо поджатые, становились мягкими после его чувственных поцелуев. Защитница, готовая убить за своих друзей. Отступница, верящая в свободных магов. Любимая девушка, вложившая когда-то свою руку в его и шепнувшая о том, что это — навсегда.       Хоук!       Варрик увязал в снегу и своих мыслях, как вдруг, споткнувшись и едва не полетев носом в сугроб, заметил странное. Бурое пятнышко на посеревшем в вечерних сумерках снегу. Еще одно, еще… целая россыпь пятен. Гном сковырнул пальцами горсть снега и поднес к глазам. Вне всяких сомнений, это была кровь. Горячие когда-то капли слегка протопили снег. Но, судя по тому, что алые крапинки не были занесены налетом новой белой пудры, ранение произошло уже после того, как утихла царящая здесь метель. Значит, совсем недавно! Но как знать, чья это может быть кровь? Мало ли в этих горах зверья, что борется за свою жизнь, или, например, других беглецов? Тетрас в который раз пожалел о том, что он не был и никак не мог быть магом. Иначе бы вмиг сумел, должно быть, понять, чья эта кровь. Пришлось обходиться навыками следопыта. Кем бы ни был раненый, он не успел бы далеко уйти.       Неподалеку от крапинок обнаружилось большое пятно, а рядом с ним — к огорчению и одновременно радости Варрика — следы раздвоенных копыт. Должно быть, горный козел. В одном месте он долго стоял, роняя крупные алые лепестки, что пропитали снег, — как будто затаился. Потом резким прыжком ринулся прочь. Варрик последовал за скачками раненого зверя, каждый из которых был отмечен кровавыми цветами — как какая-нибудь мимоза, только алая. Спустя десяток таких прыжков нечто сбило животное с ног, повалило наземь — метель не успела сгладить продавленные в снегу следы борьбы. Гном, пройдя немного дальше, заметил четырехпалые следы — это было похоже на большую кошку, может быть, рысь? Никакого намека на присутствие в этой борьбе человека… Варрик тихонько вздохнул, хотя и следовало бы радоваться — он ведь не хотел, чтобы Хоук оказалась ранена каким-нибудь зверем. Но, тем не менее, продолжил идти по следу. Похоже, горный козел сумел на время выпутаться из когтистых лап смерти и, оставляя повсюду алые пятна, рванулся прочь. А далее, через несколько шагов… Невольный следопыт даже вздрогнул от удивления. В снегу торчала стрела! Варрик выдернул ее и повертел в руках, изучая, однако ни форма, ни цвет оперения ни о чем ему не говорили — просто стрела, которая могла принадлежать кому угодно. Она прошла мимо, а вот следующая, очевидно, попала в цель, о чем свидетельствовал еще не до конца остывший, как показалось Варрику, кровавый снег. К поверженному зверю приблизились следы подошв. Человек подобрал добычу, закинул, должно быть, на плечо, и двинулся прочь. Двигаясь вместе с чужими следами, Тетрас заметил в стороне отпечатки кошачьих лап. Рысь! Мощный прыжок… и она повалила на землю как убитую добычу, так и самого человека. Снова кровь! Сердце жалобно ударилось о ребра: ее ранили. Пусть обладатель этих подошв мог быть кем угодно, Варрику отчего-то верилось, что это именно Мариан. Его Мариан. Пусть даже это так нелогично, ведь Хоук незачем стрелять из лука, у нее есть магия… Человек упал, перевернулся, видимо, начал подниматься на ноги… Но следов борьбы больше не наблюдалось, хищник как будто бы просто ушел. Человек же вновь подобрал свою добычу и тяжелыми шагами, оставляющими глубокие следы в свежем снегу, двинулся дальше. Варрик уже не шел — он бежал за ними, овеянный смутной надеждой. С губ его то и дело срывалось едва слышное: «Хоук».       То расстояние, которое, надо думать, нелегко далось человеку, несущему тяжелый груз, гном преодолел за считанные минуты. Вот она — пещера, как он и ожидал, едва заметная среди высоких сугробов. Цепочка следов обрывалось именно у входа в нее, вход же был прикрыт плотной тканью. Варрик помялся в нерешительности. Глупому сердцу отчаянно хотелось верить в то, что, войдя внутрь, он увидит именно ту, кого мечтал отыскать. Здравый же смысл намекал на то, как мал этот шанс. Кроме того, лучник мог и пристрелить незваного гостя прежде, чем тот успеет объясниться. Но отступать, проделав столь сложный путь… Сделав несколько глубоких вдохов и медленных выдохов, Варрик решился. Вначале позвал достаточно громко, стараясь звучать уверенно:       — Хоук! Это… это я.       Ни звука в ответ. Лишь завывания ветра, бьющегося о каменистые скалы. Собрав в кулак свое мужество, Тетрас откинул полог из грубой ткани и шагнул внутрь. И тут же почувствовал, как чужие руки крепко прижали его к себе. Острый подбородок ткнулся в шею. Он услышал судорожный всхлип и сам плотно сжал руки на ее узкой спине. Они стояли так несколько минут, и Варрик ощущал, как вновь пропитывается ею. Ее запах, едва уловимый, с примесью крови и каких-то трав, тем не менее, был до боли знакомый. С этим запахом он засыпал в обнимку, его искал, открывая глаза. Он мгновенно оживил в памяти все воспоминания: колючий взгляд, совместная попойка, первая ночь вместе, румянец на щеках, взгляд нахальный и смущенный одновременно, пылкие, крепкие объятия — как сейчас…       — Мариан… — прошептал он, чувствуя, как ее частое дыхание приятно щекочет ему шею.       Наконец она отстранилась, и Варрик смог увидеть любимые черты. Губы были искривлены улыбкой, граничащей с плачем, а глаза блестели в полумраке пещеры. Угольные пряди, давно не стриженые, отросли до плеч, но выглядели всё такими же непослушными, как он и запомнил. Одета она была в светло-серые меха, а из-за спины торчали с десяток стрел в кожаном колчане.       — О Создатель… Какой же ты дурак! — проговорила Мариан, сглотнув комок непрошеных слез в горле.       — Кто дурак, я или Создатель? — тут же ухмыльнулся Варрик, стараясь сгладить эту неловкость между ними. Впрочем, достаточно было слышать этот родной, сильный, чуть с хрипотцой голос, чтобы казалось, будто всё как прежде.       — Ты, конечно же! Откуда ты тут взялся, чудо в перьях? Как, дыхание Создателя, ты меня нашел? Как такое вообще возможно?!       Не удержавшись, девушка вновь прижалась к нему, смеясь и плача одновременно. Сумасшедше-счастливый, едва верящий в происходящее, Тетрас коснулся губами ее холодных пальцев, осыпал поцелуями нежные щеки, запечатлел, наконец, полный нахлынувших чувств поцелуй на ее губах. Вновь ощутил, как спадает ее колючее напряжение, как расслабляются мышцы, как доверчиво она к нему льнет.       — Хоук… Как же я скучал.       — Я хотела найти тебя… очень хотела, — шепнула девушка в его объятиях. — После Киркволла… я много где была. Мое имя связывали с восстанием магов, за мной шли. Я должна была вести их, чтобы… не дать им просто умереть ни за что. Старалась объяснить, что можно обойтись без крови… О, Варрик, ты бы знал, как я старалась. Я никого не хотела убивать!       — Я верю тебе, солнце, — быстро проговорил гном, поглаживая ее по воздушным растрепанным волосам. — Идем. Покажи мне свой мир. За мной никто не шел, я прибыл сюда один.       Мариан благодарно сжала его ладонь, потянула за собой, в глубь пещеры. Варрик вскоре заметил яркий источник света впереди и по пляске огней на стене догадался, что это костер в центре пещеры. Небольшой, но согревающий, он полыхал веселыми лепестками, алыми в основании и рыже-золотистым на концах. Гном тут же потянулся ладонями к живительному теплу, на что Хоук понимающе усмехнулась. Она сбросила колчан и начала осторожно стягивать с себя куртку, словно боясь задеть больное место. Варрик мгновенно вспомнил алые пятна на снегу.       — Хоук! Ты ранена? Я шел по следам…       — Так вот оно что, — звонко засмеялась девушка, одарив его лучистой улыбкой. — Ты нашел меня по следам? Ах… Мастер Тетрас! — ее хихиканье прервалось ее же коротким «Ох!», после чего Мариан скривилась от боли. — Это была рысь. Она пыталась отобрать у меня козу, видать, решила, что она тут главная хищница. Как бы не так! Слегка оцарапала, а потом я ее магией отпугнула. Мне тоже кушать хочется.       — Дай посмотрю, — приблизился к ней Варрик, который уже уложил арбалет и верхнюю одежду на пол — в пещере было довольно тепло.       «Царапина» была умеренно глубокой раной на предплечье Хоук, оставленной острыми звериными когтями, она сочилась сукровицей и причиняла девушке немалую боль. Качая головой на недовольство Мариан, Варрик промыл рану водой из фляги, а затем, обнаружив среди вещей Хоук бутылку виски, продезинфицировал царапину, искренне надеясь, что это поможет. Девушка то смеялась, то фыркала с почти убедительным недовольством:       — Пришел ко мне тут продукт хороший переводить!       — Именно ради этого я через пургу сюда и тащился, родная, — с серьезным видом покивал Тетрас. Он перевязал руку Мариан чистыми бинтами, захваченными, к счастью, с собой. — Я боялся, что этот зверь… серьезно навредил тебе. И одновременно с этим надеялся, что это именно твои следы, хотя и шанс был ничтожно мал. Я так хотел тебя найти… Совсем… знаешь… голову потерял.       — Знаю, — коротко улыбнулась Хоук. — Понимаю. Я тоже хотела найти тебя, но… это нелегко сделать, будучи главой восстания магов. Как ты узнал, где меня искать?       Они уселись у огня на сложенное одеяло, Варрик прижал девушку к себе, стараясь не задевать раненую руку, и наконец-то ощутил себя… дома. Как это, оказывается, просто: его дом не в Киркволле, в семейном поместье, не в Орзаммаре, который он никогда и не видел, не в обдуваемом всеми ветрами Убежище, куда его привела Кассандра, а всего лишь… рядом с Хоук. Обнимая ее одной рукой, а другой грея ее тонкие пальцы, Варрик рассказал ей всё. Об Искательнице, внезапно перехватившей его и выведывавшей информацию о Защитнице. О красивых байках всех жанров, которые он ей насочинял. О перекошенном от гнева лице леди Пентагаст, когда та понимала, что прирожденный сказочник говорит ей всякую чепуху. О взрыве на Конклаве; деревеньке, что носила символичное название Убежище; бледнолицей эльфийке со страшным зеленым огнем на руке. Об идее возрождения Инквизиции, гневливо-страстной Кассандре, таинственно-холодной Лелиане, покорно-доблестном Каллене. О том, как его раздражал мудрствующий Солас и восхищала во всех смыслах сломанная, но не сдающаяся девушка, которую он прозвал Светлячком. Когда Варрик принялся рассказывать о волнениях в народе, войне между магами и храмовниками и дыре в небе, Мариан тихонько засмеялась:       — Я тоже в этом мире живу, вообще-то. И Брешь, уж поверь, мне отсюда прекрасно видно. А про всё остальное мне маги рассказывают.       — Значит, ты всё еще глава восстания?       — Не совсем. Я никогда не хотела ею быть, но за мной шли люди. Я вывезла их из утонувшего в крови Киркволла, мы переплыли море и высадились в Ферелдене, но здесь ситуация оказалась не лучше. Всюду храмовники, всюду схватки, в которые приходится вступать, чтобы иметь хотя бы шанс выжить. Я старалась защитить их всех. Со мной были и дети, совсем еще юные маги из Киркволлского круга. Я… правда старалась. А потом я повстречалась с Фионой, которая вела такую же группу беглецов, мы объединились. Она тоже не хотела крови. Я отдала ей всю власть, которую только могла — она мне не нужна была. Но многие мои маги остались верны мне, особенно самые юные. Я забралась аж в Морозные горы, чтобы меня просто… не трогали, но они и здесь умудряются отыскать. Но, думаю, они все уже поняли, что убивать храмовников вместе с ними я не пойду.       — Тот мальчик… — осторожно начал Варрик. — Я сам его не видел, мне Светлячок рассказала: умирающий мальчик назвал твое имя и попросил помочь тебе. Благодаря ему — и этой удивительной эльфийке — я и отыскал тебя.       — Наверное, это был Риф. Хороший парнишка, хотя и глупый до жути.       — Мне жаль.       — Мне тоже, — пожала плечами Хоук и грустно улыбнулась. — Они сотнями погибают, маленькие маги, пытающиеся добиться свободы. Временами всё еще виню себя за то, что не сумела предотвратить восстание в Киркволле… Но умом понимаю, что оно всё равно случилось бы. Просто в другое время, в другом месте, с другими людьми. Зато тогда ты бы не смог написать свою книжку о Защитнице, а?       Варрик, смеясь, чмокнул ее в кончик порозовевшего от теплых языков пламени носа, не забыв удивиться тому, что она вообще узнала о книге. Они еще долго говорили, обсуждая истории каждого из них, людскую молву, будущее, Брешь, бывших спутников, случайные мысли…       — Как же я рад, что мне повезло найти тебя, — шепнул Варрик, нависая над Хоук продолжительным поцелуем.       — Ну наконец-то, — фыркнула Мариан, задорно щурясь. — А то я уже подумала, что мы всю ночь будем об этой твоей Кассандре говорить.       Варрик почти искренне оскорбился и оборвал ее смех, уверенно и нагло проникая в чужой рот. Губы Хоук тут же смягчились и впустили его, только резкий выдох выдал ее трепет. Ее язык подался ему навстречу, прохладный, робкий лишь в первые мгновения. Тетрас впился в нее, столь долгожданную, и ласкающим ее языком, и увязшими в густой шевелюре пальцами, и, казалось, всем телом. Мариан выдыхала ему в рот быстро и горячо; игриво, а порой даже грубо, до сладостной боли, прикусывала его нижнюю губу; царапала короткими ноготками оголенную шею. Даже сквозь одежду он ощущал тепло ее тела и возбуждение своего. Она улыбалась ему между сериями страстных поцелуев, смотрела так лукаво — его родная, любимая Хоук, та, с которой напиваться в «Висельнике» до полуобморочного состояния, ползти, пошатываясь и подпирая друг друга, домой; с которой похабно шутить и смеяться до колик; с которой читать друг другу вслух и говорить о безмерно важном; с которой мир спасать, не забывая жарко и страстно уединяться в его уголке. Сейчас этим уголком была длинная пещера в горах, согретая пламенем костра и пожаром их чувств, озаренная рыжеватым светом, отражающая на своих стенах два тела, переплетенные в причудливой пляске.       — Ты же знаешь, что у тебя на руке рана и тебе следует быть аккуратной? — с притворной обреченностью в голосе поинтересовался Варрик, бережно расстегивая на Хоук ее простую льняную рубашку.       — Это способ лечения такой, ты что, забыл? — Мариан, смеясь, вновь коснулась его губ. — Я так скучала, Варрик… Знаешь… сильнее, чем по комфортным условиям, теплой воде и регулярной выпивке.       Ласкова колючка — чего еще от нее было ждать? В этом была вся Хоук: шутить, смеяться, даже издеваться, пряча за этим всем головокружительную нежность, всепоглощающую страсть.       — Польщен, — хмыкнул Тетрас, нависая над ней и вместе с тем не давая себя коснуться. Мариан обиженно насупилась, потянувшись к нему губами и не получив ответа, но Варрик тут же прижался к ее тонкой шее поцелуем-укусом, скользнул ниже, оставляя влажный след, но мурашки на коже Хоук — они оба знали — были не от холода. Хотелось целовать каждый участочек ее тела, но, ощущая и ее, и свое собственное нетерпение, Тетрас прошелся лишь по самым чувствительным точкам: запечатлел по нежному поцелую на ушах девушки, почти до боли прикусывая мочки, чем вызвал тихий стон и учащенное дыхание; сжал пальцами ее маленькие упругие груди, играя языком с набухшими напряжением сосками; протяженной цепочкой поцелуев коснулся плоского, непозволительно идеального живота. Почти не отрываясь от манящего тела любимой девушки, Варрик избавился от остатков одежды. Хоук пахла травами, выплеснутым на ее руку алкоголем, свежими бинтами, дымом костра и… чем-то неуловимым, но таким знакомым, выдающем в ней ту самую Хоук. Заставляя недовольную этим девушку беречь свою рану, Тетрас прижал ее к каменистому полу пещеры, укрытому парой одеял, взглянул на нее — вредную, резкую, стремительную, обжигающую, точно пламя, — стараясь запечатлеть каждую ее черточку. Вошел в нее резко, вызвав полувздох-полувскрик и ощутив, как короткие ногти впиваются ему в спину, скользят, царапают, оставляя — он догадывался — алые полосы. Мариан прижалась к нему, стараясь быть еще ближе, оставляя то засосы, то укусы на шее, и у Варрика в который раз мелькнула мысль о том, что она похожа на дикую кошку, которая ни с кем — даже с ним — домашней не становится, и в том ее суть. Целуя, сбивчиво выдыхая, любуясь сияющими изумрудами ее глаз, он двигался внутри нее, набирал темп, а ответом были срывающиеся будто против ее воли краткие вздохи-стоны и скользящие по всему его разгоряченному телу ладони. Когда, не переставая вклиниваться в Хоук, он коснулся пальцами набухшего, обильно увлажненного клитора, вырвавшийся из груди девушки сладостный вскрик — ему показалось — должен был отпугнуть от пещеры всех мимо проходящих рысей, оленей и прочих представителей горной фауны.       — Не перестаешь удивлять, — простонала Мариан, наслаждаясь каждым его движением.       Когда всё ее тело вдруг напряглось, сжалось в прокатившейся по нему судороге, и девушка бессильно уронила голову на одеяло, это было лучшей наградой для Варрика. Часто дыша и прикрывая глаза от удовольствия, они расположились на полу пещеры, прогретой жаром костра и их тел. Тетрас, тем не менее, укрыл девушку одним из одеял, затем подкинул в пламя припасенных ею веток. Устроился рядом, улыбаясь Мариан так же влюбленно, как и впервые, много лет назад. Уже ощущая, как он медленно сползает в объятия сна, Варрик успел задать не дававший ему покоя вопрос:       — Хоук… Почему стрелы? Ты ведь маг… что-то случилось?       — Магия много кого сейчас может привлечь, — Мариан тихонько засмеялась его внезапному вопросу. — Другие маги… храмовники… даже зверье порой странно реагирует. Сейчас такое время, что, если ты не хочешь сражаться, магию лучше и вовсе не применять. Только в крайних случаях — как с той рысью.       — Понял, — хмыкнул Варрик, удивляясь тому, что сам не догадался. — А ты… неплохо стреляешь, судя по тем следам.       — У меня ведь был лучший учитель, — тепло и даже без доли сарказма отозвалась Хоук.       В памяти тут же всплыли образы давно прошедших дней. Как они вдвоем явились на рассвете на Рваный берег, покружили по холмам и склонам, выбирая удачное место. Как Мариан ворчала без умолку, недовольная внезапной затеей гнома. Как повторяла с остервенением, что ей, столь умелой магессе, в жизни не понадобится из лука стрелять, что пусть, вот, брата ее лучше научит, чтоб он подальше от противников держался, что такая глупость только гному в голову и могла прийти. Варрик с улыбкой вспомнил, как учил ее правильно держать руки, показывал, куда должно упираться оперение, смеялся над тем, что у всесильной магессы не получается правильно натянуть какой-то там жалкий лук. Луков он взял с собой несколько, и правильно сделал, потому что парочку Хоук в порыве ярости сожгла дотла. Но он помнил ошалелую улыбку и восторг в ее глазах, следящих за первой стрелой, которую девушке удалось отправить в далекий полет. И как они потом бегали среди кустов, пытаясь понять, попала ли ее стрела хоть в какую-нибудь из отмеченных целей, но так ее и не отыскали. Конечно же, Тетрас знал, что ждать от этой заносчивой девчонки благодарности за пригодившееся ей в итоге обучение смысла нет. Но видеть ее, живую, родную, сладко уснувшую у него на плече… это ли не награда?       Варрик и не заметил тот момент, когда он всё-таки сдался таинственным чарам сна. Однако ему показалось, что он открыл глаза буквально через минутку. Судя по ярким лучикам, бьющим из-за неплотно прикрывающей выход из пещеры ткани, Варрик ошибался. Всё еще сонный, он повертелся на своем примитивном ложе и тут же увидел Хоук. Она сидела у костра на коленях и поджаривала на вертеле сочные куски мяса — вероятно, то была вчерашняя с боем отбитая у рыси добыча. Чудесный аромат жарящегося на дыму мяса ударил Варрику в нос, тут же заполнив его рот слюной. Впрочем, он даже не знал, что привлекало его больше: ароматная, сочная, вкусная еда или всё-таки восхитительная фигурка Мариан.       — Вот же соня, — усмехнулась Хоук, заметив его пробуждение. — Что, обленился, небось, на харчах этой твоей Инквизиции? Разучился дикой жизнью жить — как раньше бывало, а? Спали под открытым небом в обнимку, звезды считали, а утром пытались понять, кто сожрал всю еду — Изабелла или какой-нибудь дракон.       — Я всего пару недель с ними пробыл! Да и еда у них не слишком вкусная, а кровати жесткие, — поспешил возмутиться Варрик.       Он поднялся на ноги, сладко потянулся, отметив, что ночь на полу пещеры вместе с любимой девушкой приятна, но заставляет натруженную гномью спину недовольно ныть. Приведя себя в порядок, Тетрас устроился по другую сторону костерка и принялся помогать Хоук. Интересно, это она успела сбегать и найти на промозглых и практически лишенных растительности горных склонах новый хворост или всё-таки немножко поколдовала?       — Расскажи еще о ней, — вдруг попросила Мариан, взглянув на него через разделяющее их пламя. — Об этой эльфийке, которая выжила при взрыве на Конклаве.       — Я мало о ней знаю, — пожал плечами Варрик. — Вроде бы она была шпионкой, посланной на Конклав от долийского клана. Говорят, ее вывела из Тени сама Андрасте. Сначала ее вообще казнить хотели, а потом начали чуть ли не боготворить. Люди всё такие же странные, как и много лет назад, а? Сама же она… ох, не знаю, мне жалко девчонку. Эта метка на руке причиняет ей боль и, говорят, убивает ее постепенно. Не заслужила она такого «подарочка».       — Не заслужила, — эхом откликнулась Хоук. — Это ведь именно ее мне следует благодарить за твой внезапный визит. Скажи, а ты понял, зачем я сдалась Кассандре? Она всю мою биографию выспрашивала — зачем ей это надо?       — Так ты еще не догадалась, — коротко усмехнулся Варрик. — Она хотела тебя завербовать. Сделать предводителем этой их Инквизиции. Ты спасла Киркволл от войны с кунари, от свихнувшейся Мередит. Сделала всё, что могла, чтобы остановить резню. И в то же время — именно ты стала символом восстания магов. Кассандра думает, что ты поможешь восстановить равновесие в мире, примирить враждующие стороны.       — А ты как думаешь, Варрик? Я могла бы помочь?       Тетрас вздрогнул и внутренне сжался от того, насколько искренне и спокойно звучал ее вопрос. Ему явственно вспомнилось, как он скрывал от Искательницы любые крохи информации, которые могли навести на Хоук, как бессовестно и самозабвенно врал, лишь бы ее оставили в покое. Как сильно ему хотелось снова сражаться рядом с ней… и как больно было сознательно отказываться от этого.       — Ты… О Создатель, Хоук, да ты что угодно можешь, мы это уже проходили. Я верю, что ты способна на всё. Но эта ноша… Мариан! Я ведь не уговаривать тебя пришел! Я просто… хочу быть с тобой.       — И я хочу быть с тобой, мой возлюбленный сказочник, — ласково-игриво улыбнулась ему девушка, но тут же посерьезнела. — Может быть, если я присоединюсь к Искательнице, мне удастся… быть хоть немного более полезной, чем прозябая в этих пещерах. Может, именно я смогу… починить этот разваливающийся на куски мир? Эта эльфийка — она ведь даже не маг. Маленькая, напуганная, силящаяся понять, что с ней происходит, за что ей такие испытания. Я могла бы… помочь ей, защитить, изучить ее руку, отыскать ответы.       Варрик помолчал, задумчиво глядя на ту, с которой он был готов пойти куда угодно и уже не раз доказывал это на практике. На ту, ради которой хотелось совершать хоть самые отчаянные поступки. На ту, без которой у него, если быть честным, и жизни-то не было.       — Я сбежал из Убежища к тебе… а ты… зовешь меня вернуться вместе, — едва слышно усмехнулся Тетрас. — Знаешь, сколько раз, лежа в одиночестве на жесткой кровати в этой деревушке, я мечтал о том, чтобы ты вдруг оказалась рядом. Чтобы мы вместе вступили в эту дурацкую организацию и сражались плечом к плечу… как раньше. Чтобы снова шутили, напивались и издевались над спутниками, чтобы засыпали в обнимку, чтобы твои волосы каждую ночь неизменно щекотали мне нос.       — Так ты… пойдешь вместе со мной? — борясь с улыбкой, максимально торжественно спросила Мариан, на что получила утвердительный кивок и мгновенное предупреждение:       — Преклонять колено не буду!       — Это мы еще посмотрим, — Хоук звонко рассмеялась.       Тем временем мясо прекрасно прожарилось, и девушка начала складывать его в глубокую глиняную чашу. Продолжая обсуждать детали, они скромно позавтракали, а остатки мяса уложили с собой. Затем принялись собираться в путь. Вещей у Хоук было совсем немного, а у Варрика и того меньше. Когда сборы были завершены, а рана Мариан, успевшая немного затянуться за ночь, заново перевязана, они оба замерли на выходе из пещеры, не решаясь тронуться в путь.       — Ты же… защитишь меня от праведного гнева Кассандры, правда? — вновь пошутила Хоук, оглядывая покидаемое ею пристанище, которое много дней давало ей тепло и укрытие от всех напастей. В том числе от больных, жалящих в спину тягостных воспоминаний прошлого.       — Нас обоих придется защищать, солнце, — отозвался Варрик, беря ее за руку. — Но, думаю, надежная спинка Каллена спрячет нас обоих.       Они переплели пальцы и сделали шаг вперед, покидая пещеру и связанный с ней ворох приятных воспоминаний. Но это место, без сомнений, осталось где-то намного глубже, в потаенном уголочке сердца. Яркое, многократно отраженное от кристально чистого снега солнце тут же ослепило улыбнувшихся ему путников. Варрик, заслоняя ладонью глаза, вгляделся в холодную даль, отметив, что ясное нынче небо не предвещает колючей метели, а яркое солнышко почти что согревает своими ладонями — лучами. Отдохнувшие, веселые, безотчетно-радостные, снова влюбленные, Варрик и Мариан сделали первые шаги навстречу очередной безумной затее, ошалелому взгляду Искательницы, приветливо-смущенной улыбке Светлячка и, конечно же, спасению мира. Тем солнечным утром они вместе начали этот путь, длиною, может быть, в целую жизнь.