И только ты поднимешь эту плеть….

— Эрик… — будто листья от ветра шелестят – тихо, обессилено. — А? – Эрик прикладывает к обветренным кровоточащим губам Алана кувшин и слышит, как юноша жадно глотает мутную воду. Хамфриз крепче прижимается к напарнику в надежде получить хоть малую часть тепла, а Слингби готов волком выть от бессилия. — Мы ведь выживем? – в тихом голосе проскальзывает слабая тень надежды, которая почти мгновенно угасает. Эрик только кусает губы, да сильнее стискивает окровавленный лоскуток некогда белой ткани. — Мы обязательно выживем. Клянусь тебе. Боже, как он устал лгать ему. Эрику плевать на себя. Зато когда он понимает, что упустил единственную возможность спасти Алана, сердце готово выломать рёбра. Девятьсот две души, которые были так необходимы для исцеления этого хрупкого существа, растащила свора голодных низших демонов. Надежды почти не осталось. Эти стены ни разу не видели солнечного света, зато слышали отчаянные крики, полные мольбы и боли. В Адских подземельях никогда не было иначе. Алан наконец-то погружается в вязкую болезненную дрёму, склонив голову к плечу напарника. Эрик лишь прикрывает глаза, вслушиваясь в шумное после приступа дыхание юноши. Как же он устал… … Свет факелов тусклый, но режет глаза, уже привыкшие к непроглядной тьме. Эрик поднимает голову и чувствует, как в груди ледяной змеёй своречивается ненависть. Демоны. Исчадие Ада сверкает красными глазами и растягивает тонкие синеватые губы в ехидной усмешке: — Жнецы? Мы рады поприветствовать вас. Нечасто к нам являются гости, способные накормить армию низших. Браво, мистер Слингби, браво! Я в восхищении! — демон аплодиует, обнажая острые клыки в злорадной ухмылке. — Закрой пасть, ублюдок. Взгляд у Эрика волчий, затравленный. Неудивительно, что тварь старается не смотреть ему в глаза. — Ты собирал души для этого мальчишки? – усмехается демон. Ответом ему служит частое рваное дыхание Алана. Красноглазый подходит ещё ближе, отмечая, что в груди старшего жнеца клокочет сдавленное отчаянное рычание. Эрик стремиться закрыть Алана собой. — До чего забавно… — расхохотался демон, — Вы, жнецы, так похожи на людей! Человеческие чувства: хвалёная любовь, сострадание… Они только губят, не правда ли? – красноглазый склонятся на Аланом, вдыхая терпкий запах крови. По запястьям Эрика бегут тёмно-алые струи: цепи глубоко врезались в плоть, но жнец не обращает внимания на боль, надрывая горло отчаянным хриплым рыком. Тварь это только забавляет. Длинные тонкие пальцы, увенчанные длинными когтями, скользят по мраморно-белым щекам Хамфриза. — Насколько же вы ничтожны. Мальчишка подыхает из-за собственной глупости, лишь потому, что поддался такому ничтожному чувству, как жалость… Да кому она нужна?! Кому нужен этот полумёртвый щенок? Неужели ты настолько дорожишь этой падалью, что готов… — Умолкни, мразь!!! Эрик вложил в удар столько силы, что цепь раскроила демону череп. — Ах ты… — красноглазый замахивается. Жнецу плевать, что будет с ним, он лишь продолжает поддерживать напарника. — Не трогай его… На демона смотрят чистые ярко-зелёные глаза, немного уставшие, но по-прежнему светлые. Алан пытается приподняться, опираясь на плечо Эрика, но сил, чтобы встать, ему не хватает. Демон тянет к Алану когтистые лапы. Слишком уж соблазнительной кажется ему истерзанная Шипами Смерти душа юноши. В глазах Эрика пылает ледяной огонь всепожирающей ненависти: — Тронешь ещё — разорву. Демон насмешливо смотрит на Слингби. Он уже знает, как позабавится с двумя измученными жнецами. *** Когда демон рывком ставит его на ноги, Алан не сразу понимает, что он один в камере. Цепи натягиваются, ржавые браслеты снова растирают кожу, покрытую пылью и запёкшейся кровью. Юноша старается выпрямиться. Он не хочет показывать этой твари, насколько слаб. — Где… он? — О, да этот наглец для тебя что-то значит, как я погляжу, — усмехается демон, притягивая жнеца за подбородок, — Малыш, у меня к тебе предложение. Красноглазый снял кандалы с тонких запястий, любуясь иссиня-багровыми полосами на бледной коже. Длинный раздвоенный язык коснулся ржавого метала, слизывая тёплую кровь жнеца. Ноздри демона жадно втягивали запахи боли, смерти и страха, исходящие от шинигами, но более всего исчадие Ада удивляло то, что Хамфриз не страшлся своей участи. Он не боялся того, что сделают с ним. При упоминании напарника в усталых глазах, выжженных болью, будто проснулся дракон, и этого было вполне достаточно, чтобы понять, что эти двое друг для друга всё. Демон усмехается, ведя юношу по тёмным коридорам, чей мрак рассекал лишь тусклый свет факелов. Он чувствует, насколько Алан напряжён. — Тебе понравится то, что ты здесь увидишь, — смеётся красноглазый, снимая чёрную кожаную ленту с глаз юноши. И как только Алан распахивает веки, сердце его превращается в комок, набитый болью, а из груди вырывается свистящий вздох: — Боже….. Эрик висел на прикреплённых к потолку пыточной цепях, едва касаясь ногами грязного каменного пола . Едва услышав голос юноши, который так напоминал ему шелест ветра, Слингби поднял голову. — Пожалуй, я, так и быть, позволю вам уединиться, — ехидно прошипел красноглазый, растворяясь во тьме мрачных коридоров… … — Алан, всё хорошо, ну не плачь, прошу… Я в порядке, меня не пытали, успокойся, встань… У Эрика сердце сжималось от боли, когда он видел, как по белым, словно мрамор, щекам Хамфриза бегут слёзы. Он так хотел, он безумно хотел заставить подняться, успокоить юношу, который сейчас обнимал его колени… — Так вот за чью шкуру ты боишься! – усмехнулся демон, — Что ж, я буду великодушен и предоставлю вам право выбора. Красноглазый подошёл к столу с пыточными инструментами, присматриваясь к жутким орудиям. Через пару минут в ладонь Алана легла рукоять плети, хвосты которой оканчивались мелкими крючьями. — У тебя есть два варианта, малыш, — усмехнулся демон, обжигая дыханием тонкую шею юноши, — Смотреть, как я лоскутами буду снимать с него кожу и мышцы, пока не обнажатся кости, или самому отвесить ему сто ударов. Потом, я может быть, даже позволю вам уйти. Ну, что выбираешь? Оба жнеца на мгновение забыли, как дышать. Алан знал, что будет с Эриком, если пыткой займётся демон, но поднять руку на человека, который был ему дороже жизни, юноша не мог. Да, он умел убивать. Да, он умел быть отчаянно смелым и решительным. Но причинить боль близкому … — Алан… — тихо начал Эрик, пытаясь поймать взгляд Хамфриза, чьи глаза застилали слёзы, блестящие в тусклом свете факелов. — Эрик, я не смогу… Я НЕ СМОГУ!!! – пронзительно закричал Алан, стискивая виски ладонями и садясь на пол, — Что угодно… Оба жнеца знали, что только так они смогут уйти. Только так они смогут выжить. Только если один причинит боль другому. Только кому будет больнее? — Алан, — негромко начал Эрик, — Эту плеть поднимешь только ты. Прошу тебя… — Эрик, я не могу… — Так надо. — А ведь я могу и передумать, — ехидно прошипел демон. — Бей, — Эрик устало прикрыл глаза. — Не могу… — Алана била крупная дрожь. — БЕЙ, Я СКАЗАЛ! Алан, утерев слёзы, поднялся с пола и подошёл ближе к Эрику: — Я… Я клянусь тебе… Ты сделаешь со мной всё, что захочешь… — БЕЙ!!! Плеть со свистом рассекла воздух, змеёй обвивая тело. Крючья мгновенно впились в плоть, оставляя на спине жнеца быстро заживающие рваные раны. Эрик рефлекторно дёрнулся, но не издал ни звука, лишь крепче закусил губу. — Сильнее! – рявкнул демон, который явно наслаждался зрелищем. Алан не открывал глаз, мысленно умоляя Слингби простить его за причинённую боль. Хотя кому из них было больнее – не понять. Восемнадцатый удар. Эрику уже едва удаётся сдерживать рвущийся из горла крик. Раны перестали затягиваться – на воспалённой коже, покрытой гематомами, появились первые кровоточащие полосы с неровными рваными краями. Тридцать пятый удар. Плечи, бока и спина жнеца сплошь покрыты ранами. Ржавые крючья нещадно рвут остатки кожи и окровавленные лохмотья, оставшиеся от рубашки Эрика, впиваясь в открытую сочащуюся тёплой кровью плоть, но Слингби продолжает молчать. Алан уже ничего не видит из – за слёз, застилающих глаза. Шипы снова подступают к измученному сердцу, но этот приступ он переносит на ногах. Эрик чувствует, как Хамфриз беззвучно кричит от боли и бессилия. Алан чувствует, как ржавый металл рвёт тело на части. Боль и проклятие они делят на двоих. Сорок третий. Демон отстраняет юношу и зачерпывает горсть соли: — Прошу, не надо!!! Сделайте со мной что угодно, только прошу, не трогайте его больше!!! — в янтарно-зелёных глазах стоит такая боль и отчаяние, что красноглазый на мгновение замирает, но через секунду отталкивает Алана и с кровожадным блеском в алых глазах, присыпает солью истерзанную плоть жнеца. Тяжёлый смрадный воздух рассёк пронзительный нечеловеческий крик, и Эрик обессилено повис на цепях. — ТВАРЬ!!! – Алан в кровь обдирает костяшки пальцев о каменный пол. Демон только хохочет и окатывает Слингби ледяной водой, а затем вливает в горло жнеца уксус, чтобы привести его в чувство, и красноглазому это удаётся. Эрик делает глубокий вздох и кашляет, отхаркивая кровь. — Я обещаю, я клянусь тебе, что скоро всё это закончится, и мы уйдём отсюда, я обещаю тебе… Только прошу тебя, потерпи ещё немного… Выживи, прошу…. Мы обязательно уйдём отсюда вместе! — Алан вытирал кровь, пытаясь хоть как-то облегчить боль, причинённую им самим. — Алан… продолжай…. – Эрик едва сумел сделать новый вздох, — Пусть эта тягомотина закончится быстрее… И Алан продолжал. Тело будто действовало отдельно от души и разума. Плеть, зажатая в тонких пальцах, извивалась в безумном танце, отделяя от тела лоскуты живой плоти. Эрик ещё не раз терял сознание, и привести его в чувство с каждым разом становилось всё труднее. Сотый удар. Как только плеть в последний раз коснулась истерзанного тела, Слингби , едва дыша от боли, рухнул на пол. Юноша отшвырнул в сторону плеть и бросился к напарнику: — Эрик, всё, всё закончилось… — Алан гладил Эрика по голове мокрыми от крови пальцами, — Всё будет хорошо, мы скоро уйдём отсюда… Демон только усмехнулся, дивясь измученным пленникам: — Удивительная вы порода, — задумчиво произнёс демон, открывая портал. Красноглазый всё же сдержал своё слово. Эрик довольно долго лежал на каменном полу в луже собственной крови, прежде чем смог хотя бы предпринять попытку привстать. Упрямство взяло своё – жнецу удалось подняться. Алан перебросил руку Эрика через плечо, обеспечивая надёжную опору: — Пожалуйста, ещё немного… Всего два шага, прошу, держись… И оба бога Смерти шагнули вперёд, в тьму портала, ведущего в знакомый им мир, где пылал день. *** — Спасибо… — Эрик без чувств упал на землю, орошая мягкую траву тёплой кровью. Алан, кусая губы, снял с себя изодранную рубашку, которую покрывали бурые пятна, выполоскал её в роднике и, разорвав ткань на полосы, вернулся к Слингби. Юноша тщательно промыл раны, очистив их от грязи и соли, стёр с тела Эрика кровь. Взгляд остановился на бледных с синевой иссохших губах. Алан снова склонился над родником, набрал в рот воды и, припав к сухим горячим губам Эрика, напоил его. Вскоре глубокое болезненное забытье сменилось тяжёлым горячечным сном, и Алан смог дать волю слезам, умоляя Эрика о прощении. К вечеру их нашли. Уильям и Грелль уже в который раз прочёсывали территорию, уже мысленно похоронив коллег, когда наткнулись на жнецов. Страшно измученных, но живых. — Как вам удалось уйти, мистер Хамфриз? – спросил Уильям, когда жнецы переместились в Департамент и перенесли Эрика в лазарет, — Демоны крайне редко выпускают пленных жнецов. — Нас…нас… — из крепко зажмуренных глаз брызнули слёзы, — Он поставил нам условие…. Я занял место демона-палача…. Я ПЫТАЛ ЕГО!!! Я не имел права…Как я мог посметь…. Плач быстро переходил в рыдания. Всё произошедшее свалилось на хрупкие плечи неподъёмным грузом, и теперь чувство вины раздирало сердце юноши на части. — Понимаете, мистер Хамфриз, — спокойно начал Спирс, — Если бы вы отказались, диспетчеру Слингби были бы нанесены куда более тяжёлые увечья, чем от вашей руки. Алан и сам понимает, что не возьми он в руки плеть, Эрик вряд ли бы остался в живых, но успокоиться ему не удаётся. Надрывный горький плач удаётся унять лишь пощёчиной. — Хамфриз, чёрт возьми, прекратите истерику! Вам ли не знать, как демоны умеют пытать своих жертв? Разве вы не видели, что осталось от тех, кому повезло меньше? Вы спасли жизнь своему напарнику, неужели вы не в силах это понять? И Алан постепенно затихает, изредка всхлипывая. Уильям прав, абсолютно прав. Вот только кровь близкого человека жгла сильнее, чем добела раскалённый металл. Себя Хамфриз простить так и не смог. *** С тех пор, как они сумели выбраться из Ада, прошёл месяц. Эрик с тоской смотрел на Алана, который сидел на скамье, низко опустив голову. Его раны уже почти зажили, оставив на коже белые рубцы, как память о пережитом, а юноша снова и снова продолжал калечить душу, воскрешая в памяти тот день. — Эрик… — Алан покусывает губы и опускает голову ещё ниже. Слингби только устало вздыхает, а затем неожиданно крепко обнимает юношу. — Алан, хватит. За что ты просишь прощения? За то, что мы вышли из той дыры? За то, что мы выжили? За то, что спас мне жизнь? — Я…я не должен был… Эрик только крепче прижимает к себе маленького жнеца и заглядывает в полные слёз глаза, и Алан вцепляется тонкими пальцами в запястья мужчины, чувствуя, как на сердце становится легче. Слингби перебирает мягкие прядки медово-каштановых волос, гладит юношу по вздрагивающим плечам, вытирает слёзы. И понимает, что это хрупкое существо на части разрывало свою душу за боль, причинённую Эрику во спасение. А он…Он так и не смог вытащить Алана из пут Шипов Смерти, с каждой минутой всё глубже впивающихся в сердце юноши. — Это ты меня прости, — шепчет Слингби, невесомо касаясь губами каштаново-рыжей макушки – Хоть ты прости... Он снова соберёт все души. Он снова пойдёт против всех законов, причиняя Алану куда большую боль, пытаясь его спасти. И прощения ему ждать не от кого. Небеса, полыхающие в ярко-алом закате, вряд ли даруют прощение падшему Ангелу Смерти.