«Шрам на сердце»

Всё вокруг было наполнено каким-то приторным и наигранным счастьем, что приносило боль. Проведя рукой по атласной ткани небесного цвета, Гаара откинул голову и вгляделся в потолок. Этот день рано или поздно должен был настать. За дверью непрекращающаяся суета: девушки-куноичи сломя голову бегали из комнаты в комнату, проверяя приготовления, пару раз заскочив к нему, спрашивая не нужно ли что-то, на что получали один и тот же ответ: нет. Неделю назад, когда он только получил приглашение, Сабаку-но даже не поверил в написанное, из-за чего вновь перечитал. На белоснежной бумаге были выведены самые страшные в его жизни буквы с красным переливом: «Приглашаем на свадьбу Узумаки Наруто и Хьюга Хинаты». В тот день Казекаге даже ушел с работы, чтобы свыкнуться с этой мыслью. Первый друг Сабаку-но, занявший особое место в сердце и жизни — женится. Нет, Гаара был рад за Узумаки, но эти слова причиняли несусветную боль. Словно он вновь очутился в том страшном дне, когда своими руками убил Яшамару. Если парень все ещё был бы носителем Шукаку, Казекаге уверен, что тот вырвался бы из-под контроля и разрушил деревню от неумолимых страданий своего джинчуурики. Дверь снова распахнулась, и на пороге стояла слегка запыхавшаяся Харуно Сакура. Переведя взгляд на неё, он будто смотрел сквозь, что не осталось незамеченным для девушки. — Гаара, пора. — Тихо произнесла куноичи, входя в комнату, аккуратно прикрыв за собой дверь и, пройдя к Казекаге, взяла атласную ленту в руку. Он ничего не сказал, лишь позволил Харуно делать свою работу. Девушка понимала, что слова сейчас излишне, поэтому молча, почти неуловимыми движениями, подвязывала ленту, закрепляя её на воротнике, завязывая в галстук. — Спасибо. — Слишком безэмоционально произнёс бывший джинчуурики и двинулся к двери, смотря в пустоту, не обращая внимания на что-либо. Спустя время, когда он стоял в большом зале, наполненный всё теми же ненавистными нежными цветами, задумался о том, а стоило ли вообще приезжать. На что мгновенно ответил — стоило. Сакура стояла рядом, иногда дотрагиваясь до его плеча, заставляя выныривать из своих мыслей и обратить внимание на гостей. Пару раз к ним подходили Темари с Шикамару, они ясно видели, что Гааре больно находиться здесь. Сестра знала о чувствах Гаары к Наруто, но молчала, а представитель клана Нара давно догадался обо всём сам, но следовал примеру жены. Заиграла музыка, и из распахнутых дверей вышла пара, одетая во всё те же цвета, что были повсюду, будто специально раздражая Гаару всё больше. Сабаку-но смотрел на Наруто: на лучезарную улыбку, медленную и лёгкую походку, на его руку, в которой он держал чужую кисть. Не Гаары. Рядом шла Хината. От мук и несправедливости хотелось зареветь раненным зверем, но улыбка всегда солнечного парня заставляла остановиться и верить ему. Что было дальше, он не слышал. Слова любви, клятвы, режущее "согласен" и крики публики. Гаара даже не помнит, как быстро выбежал из зала на воздух, подальше от всеобщего счастья и своей боли. Наруто был чертовски красив, как никогда раньше. Он принимал Узумаки полностью: со всеми чувствами, долгом, вечной погоней за Саске, но это выше его сил. Джинчуурики стал ему больше, чем другом. И уже давно. — Гаара, всё хорошо? — Прозвучал за спиной чуть обеспокоенный голос "друга", отчего колени Сабаку-но почти подкосились, и он чуть было предательски не рухнул прямо перед ним. — Да. — Сухо, но вполне обыденно. Наруто прошел ближе и, крепкой хваткой, притянул бывшего джинчуурики Однохвостого к себе, сжимая в своих руках до боли. — Прости меня. — Горячий шепот опалил ухо Казекаге, заставляя зажмуриться, чтобы не заплакать. — Я не хотел, чтобы ты... — Ничего. — Перебил Гаара, выбираясь из объятий и смотря на друга влажными от сдержанных слёз глазами. — Это я должен извиниться за своё поведение. — Когда-то ты сказал, что твоё кандзи, — протянув руку, блондин подушечками пальцев провёл по шраму, — твоё проклятие. Но я уверен, что однажды, ты, как и я, встретишь ту, которую будешь любить всем сердцем. За спинами послышался испуганный крик Харуно, что звала жениха. Узумаки, в последний раз улыбнувшись другу наедине, извинился и ушел на зов. Он знал, чем обернутся такие выкрутасы, а с фингалом на свадьбе ходить не хотелось. Гаара, постояв минуту в одиночестве и дождавшись, пока всё стихнет, и его никто не услышит, кроме предательского вездесущего ветра, тихо произнёс, оставляя на сердце ещё один шрам: — Я уже люблю, Наруто.