Второй шанс для Лили Эванс

За пару дней до отъезда в Хогвартс Северуса пригласили к Эвансам. — Ты так давно у нас не был! — сказала Лили, сделав перерыв в игре с сидевшей у нее на коленях Эйприл. — По-моему, за последний год родители видели тебя лишь на вокзале Кингс-Кросс. — Ну я же не виноват, что твои родители постоянно в разъездах, а тебя с Туньей отсылают к бабушке, в присутствии которой о магии лучше не заикаться, — усмехнулся Северус. — И не говори! — вздохнула Лили. — Бабушка Мэри — очень добрая, но вместе с тем строгая. Кстати, она чем-то напоминает мне профессора МакГонагалл. — Что, тоже умеет превращаться в кошку с отметинами в виде очков вокруг глаз? — прыснул Снейп. — Да ну тебя! — притворно рассердилась Лили. — Колдовство и моя бабушка! Скажешь тоже! Если бы она узнала, что я волшебница, случился бы невообразимый скандал. — Но ты ведь не сможешь вечно обманывать ее! Сейчас я тебя возьму, Эйприл! И чего тебе не сидится на месте, — заметил он, беря сестру на руки. — Вот увидишь — она через пять минут запросится к тебе на колени. — Может, она чувствует, что ты на несколько месяцев уедешь из дома, вот и волнуется. Правда, Эйприл? — Лили улыбнулась малышке и получила в ответ улыбку во все восемь зубов. — Вот видишь, она со мной согласна. Так ты придешь? — Конечно! — с готовностью отозвался Северус. — Тогда аппарируй на задний двор нашего дома. Тебя там никто не увидит. Жаль, мне пока нельзя научиться аппарировать самой и приходится просить мистера Бакстера или мистера Люпина. Как же уже надоел этот Надзор! — покачала головой Лили. — Шагу без него ступить нельзя. Жду не дождусь, когда мне исполнится семнадцать и можно будет колдовать, не оглядываясь на Министерство магии. — Я тоже, если честно, — кивнул Северус. Однако про себя подумал, что не отказался бы еще хоть пару лет побыть обыкновенным подростком. Нет, конечно, с одной стороны, ему хотелось, чтобы они с Лили поскорее стали старше, ведь сейчас он не смел даже поцеловать ее. Однако, с другой стороны, взросление означало для него не только любовь и романтику. Прежде всего оно влекло за собой открытое противостояние Темному Лорду со всеми возможными вытекающими из этого последствиями. Северус, как однажды заметил Дамблдор, был гораздо храбрее иных истинных гриффиндорцев. А еще он жаждал отомстить безносому ублюдку, погубившему единственного дорогого ему человека. И желательно не только одному Темному Лорду. Тем не менее Северус покривил бы душой, если сказал бы, что ни капли не боится грядущей войны с самым могущественным темным волшебником современности. Правда, боялся он не за себя, а за Лили, за то, что в очередной раз не сумеет спасти ее от страшной участи. Именно поэтому он не торопил время. Сейчас оно было лучшим его союзником, давая возможность втайне от своего безжалостного и бездушного врага набираться сил и использовать полученные в той и в этой жизни знания о крестражах. Как знать, может, к тому времени, как Северусу придется сразиться с Темным Лордом лицом к лицу, тот уже вновь станет обыкновенным смертным. * * * В ночь перед визитом к Эвансам Северусу не спалось. И волновал его вовсе не предстоявший визит к будущим — как он искренне надеялся! — родственникам. С тех пор, как, благодаря ментальному вмешательству, Петунья перестала смотреть на него волком, бывать у Эвансов стало гораздо приятнее. Разум Северуса занимали совсем иные мысли. Он беспрестанно прокручивал в голове наставление прадеда: «Думай, Северус. Анализируй. Вспоминай. Попробуй понять, откуда и каким образом кольцо попало к Тому Риддлу, и, я уверен, ты найдешь тайник так же, как нашел его Дамблдор». Легко сказать: попробуй понять! У Дамблдора на это ушло почти двадцать лет жизни, и все это время вокруг него гибли ни в чем не повинные люди. Северусу же требовалось действовать гораздо быстрее. Первая магическая война постепенно набирала обороты. Большинство волшебников пока пребывали в уверенности, что те смерти, о которых все чаще писали в «Ежедневном пророке», — чистая случайность. Однако вскоре им придется осознать страшную правду и сделать непростой выбор, разрушивший многие семьи. Северус прекрасно помнил, сколько ужаса и горя принесла та война. Для него лично она окончилась потерей всего: любви, призрачной надежды на счастье, тех малых крох радости, которые дарили ему воспоминания о Лили. Он так никогда и не простил себе того, что слово в слово передал Лорду мордредово пророчество. Даже то, что он не знал, о ком оно, не умаляло вины Снейпа, и не делало его предательство менее отвратительным. Вина перед Лили и желание отомстить за ее смерть — вот чем он жил в течение двадцати лет. Все остальное практически не волновало его. Возможно, именно поэтому за столько лет на посту профессора Хогвартса он так и не сблизился со своими коллегами и не научился проявлять по отношению к студентам хоть каплю человечности. Его совершенно не тяготило, что большинство из них ненавидели мрачного преподавателя зельеварения и за глаза называли Снейпа бездушным слизеринским ублюдком. Северусу было безразлично, что думают о нем эти бездари и лентяи. В его задачу входило пристойно подготовить их к экзаменам, и с этим он неизменно справлялся наилучшим образом. Правда, Дамблдор частенько не одобрял его педагогических методов. Ему казалось — и вполне справедливо, чего уж греха таить! — что Снейп излишне резок с юными волшебниками. Однажды, взбешенный очередной лекцией на тему любви к детям, Снейп взглянул в глаза директора и прямо спросил: — Вы хотите, чтобы я покинул свой пост? — Нет, что вы, мальчик мой! — моментально откликнулся Альбус. — Я весьма доволен теми результатами, которые показывают на экзаменах по СОВ и ЖАБА ваши студенты, вот только... не могли бы вы быть с ними хотя бы слегка помягче. — Не мог бы! — отрезал Снейп. — Зельеварение не терпит разгильдяйства и невнимательности. А те, кто страдает и тем и другим, будут отбывать у меня отработки до тех пор, пока не научатся хотя бы правильно читать инструкции. На этом разговор завершился. Северус тогда чувствовал себя победителем. Наивный глупец! Если бы Дамблдор посчитал его бесполезным, он вылетел бы из Хогвартса в ту же минуту. Правда же заключалась в том, что старый манипулятор считал возвращение Темного Лорда практически неизбежным. Еще тогда, в далеком восемьдесят первом, он доподлинно знал, куда в конечном итоге завели Тома Риддла смелые эксперименты с Темной магией. Возможно, Дамблдор не обладал информацией о том, что именно представляли из себя якоря, привязывавшие Темного Лорда к жизни, а также точное их число, однако он располагал временем — годами, которые он потратил на поиски крестражей. Но самое главное, он не должен был действовать против Риддла в одиночку. В его распоряжении находились два волшебника, объявивших Тому личную вендетту. Северус — сильный темный маг, незаменимый шпион в стане врага, и Гарри — отважный мальчишка, ради победы над Волдемортом готовый отдать собственную жизнь. С подобными союзниками, ненавидевшими Риддла всеми фибрами души, Дамблдор мог рассчитывать на победу. «Но ведь и ты не одинок, — напомнил самому себе Северус, внезапно ощутив панику оттого, что элементарно не справится с возложенной на него миссией, — за твоей спиной все привидения Хогвартса. И, между прочим, скоро они покажут тебе спрятанный в школе крестраж. Тот, о котором не знал даже сам Дамблдор. А еще есть Септимус с его мудрыми советами. Кроме того, у тебя есть неоспоримое преимущество перед Альбусом: все твои помощники — мертвы. Темный Лорд ничего не сможет им сделать. Их невозможно пытать или убить, тогда как Дамблдор осознанно пожертвовал тобой и Гарри. И, если честно, я не хотел бы оказаться на его месте!» Северус укрылся одеялом с головой и закрыл глаза. Септимус велел ему думать, анализировать и искать любые зацепки, способные привести его к крестражам. «Было бы просто чудесно, если бы мне удалось вытянуть информацию из человека, близко знавшего Тома в юности, — размышлял Снейп, — и выбор у меня не слишком велик. Дамблдор и Слагхорн! Вот, пожалуй, и все преподаватели, которые помнят Риддла обыкновенным смертным мальчишкой. Именно под их «неусыпным надзором» он совершил свое первое убийство, а может статься, и не одно. Конечно, нечего и думать получить воспоминания Дамблдора, а вот Слагхорн совершенно точно не владеет ментальной магией. Пожалуй, им-то и стоит заняться...» В этот момент Северус почувствовал, что ему неудержимо хочется спать. Подобное уже не единожды случалось с ним. Перегруженный мозг попросту требовал передышки. Кроме того, Снейп не просто так оторвал пару часов от ночного отдыха: теперь он знал, где станет искать информацию о школьных годах Темного Лорда. А это была еще одна ступень на пути к уничтожению Риддла. * * * Несмотря на то, что Северус, как это с ним частенько бывало после изнурительных мозговых штурмов, ужасающе не выспался, к Эвансам он явился точно к одиннадцати. Приняли его очень тепло: мистер и миссис Эванс поблагодарили за подарки, которые он помог выбрать Лили, а Петунья с гордостью показала картины, нарисованные волшебными красками. И хотя, к ее огромному разочарованию, они не оживали, было несомненно, что у Петуньи недюжинный талант. — Жаль, что в Коукворте нет художественной школы, — посетовал мистер Эванс, — я навел справки в других городах, но Петунья категорически отказалась уехать из дома. — И признаться, я очень этому рада, — улыбнулась миссис Эванс, раскладывая по тарелкам свой фирменный кекс с цукатами. — Я и так скучаю по Лилс, а если в интернат отправится еще и Тунья, станет совсем тоскливо. Тем более что миссис Макклейн, ее учительница по рисованию, начала давать ей дополнительные уроки. От разговоров о неожиданно проснувшемся таланте Петуньи довольно быстро перешли к рассказам Северуса и Лили о Хогвартсе. — Это просто отлично, что вы попали на один факультет, — произнес мистер Эванс, добавляя молоко в чай и размешивая его ложечкой, — я очень волновался, не будет ли наша Лили выделяться на фоне детей из семей волшебников. Все-таки мы слишком разные! — Ты не совсем прав, папа, — запротестовала Лили, — волшебники очень отличаются друг от друга. Я же тебе уже говорила. Есть вполне современные волшебники, как папа нашего Ремуса Люпина. Они понимают, что невозможно жить обособленно от магглов, то есть, — она смутилась, — обычных людей, не владеющих магией, и не задирают перед ними нос. А есть старинные семьи — они что-то вроде наших королей и принцев. Вот они-то просто ужас как кичатся тем, что они особенные, а на таких, как я или даже Северус, смотрят с презрением. Представляете, они до сих пор заключают браки по договоренности! Совсем недавно староста Слизерина Люциус Малфой женился на Нарциссе Блэк. Северус рассказал мне, что они были обручены с колыбели. — Просто средневековье какое-то! — неодобрительно покачала головой миссис Эванс. — А если они поженятся, а потом окажется, что взаимные чувства так и не возникли? — Ну, — неуверенно произнес мистер Эванс, — наверное, в таком случае можно и развестись? — Нет, — усмехнулся Северус, — нельзя. Отпрыски древних семей обычно заключают магические браки, а не министерские. И в таком случае развестись они не смогут, даже если будут ненавидеть друг друга. — Вот это да! — поразился мистер Эванс. — Действительно, как королевская семья. И много у вас в школе таких высокородных волшебников? — Не так много, — успокоила отца Лили, — и все они, за исключением Сириуса Блэка, распределяются только на Слизерин. Слышал бы ты, как мама Сириуса ругала его за то, что он выбрал «неправильный» факультет, — добавила Лили. — Как я понимаю, вся семья вашего друга тоже училась на этом факультете? — повернулся мистер Эванс к Северусу. — Да, — подтвердил он. — И твоя, кстати, тоже! — выдала его с головой Лили. — Твоя мама сказала мне, что Принцы всегда поступали только на Слизерин. — Значит, вы также принадлежите к магической элите? — заинтересованно спросил Эванс. — Только старшее поколение нашей семьи, — спокойно ответил Северус, — мои прабабушка и прадедушка — потомственные зельевары. А их сын — мой дед и его жена... Даже не знаю, можно ли назвать их элитой. Разве что по крови. Ну а так как мой отец — маггл, то чистокровные смотрят на меня свысока. — Так ты именно поэтому предпочел учиться на Гриффиндоре? — миссис Эванс испытующе посмотрела на Северуса. — Не хотел, чтобы тебя считали волшебником второго сорта? — Нет, — Северус перевел взгляд на Лили, которая, прекрасно зная причину поступка своего друга, тем не менее затаила дыхание, — я поступил на Гриффиндор, потому что хотел учиться вместе с Лили. Я подумал, что ей будет трудно сориентироваться в новом для нее мире, поэтому очень попросил Шляпу распределить меня на один факультет с Лили. И она учла мое желание. Снейпу хотелось еще много чего прибавить к этому вполне логичному для тринадцатилетнего подростка ответу. Например, что он желал бы прямо сейчас заключить с Лили магическую помолвку и больше не волноваться о том, что на нее обратит слишком пристальное внимание Поттер. Мэгги Уайт, конечно, появилась в его жизни как нельзя более кстати, но Снейп все еще побаивался, что ей не удастся завоевать сердце Поттера, и все в конечном итоге вернется на круги своя. Однако после того, о чем они только что беседовали, Северусу совершенно не хотелось выглядеть в точности, как один из кичливых отпрысков чистокровных семей, да и в неполные четырнадцать было бы странно заводить с родителями Лили разговор на подобную тему. — После того, что Лилс рассказала нам о факультете Слизерин, я очень рад, что ты не оказался там, — мистер Эванс поднялся с дивана и потрепал Снейпа по волосам. — Эти чистокровные ребята до ужаса напоминают мне немецких националистов. Те тоже превыше всего ставили чистоту крови, а всех остальных считали людьми второго сорта, подлежащими уничтожению. Жаль, что вы в своем Хогвартсе не проходите историю Второй мировой. Вашим слизеринцам пошло бы на пользу узнать, к чему привели подобные идеи. — К сожалению, мы изучаем только историю магии, — вздохнул Северус, — и это один из самых скучных предметов в Хогвартсе. Но мне, разумеется, было бы интересно почитать книги на тему последней маггловской войны. — У меня кое-что есть в библиотеке, — с сомнением в голосе произнес мистер Эванс. — Правда, боюсь, эта книга окажется слишком тяжелой для твоего возраста. — Ты имеешь в виду Ремарка, дорогой? — миссис Эванс с беспокойством взглянула на мужа. — Мне кажется, мальчику еще рановато читать подобное. — В его возрасте я уже сбежал на фронт, — откликнулся мистер Эванс. — Подделал документы, соврал, что мне шестнадцать, и прошел почти всю войну. Не думаю, что Северусу навредят знания о том кошмарном времени. Он вышел из гостиной, но через пару минут вернулся. — Вот, просвещайся, — Эванс положил на колени Северусу книгу в коричневом переплете. — Это «Искра жизни» немецкого писателя Ремарка. Можно сказать, взгляд изнутри на то, что происходило с Германией и немцами. — Спасибо, сэр! Я обязательно прочту ее в Хогвартсе, если вы, конечно, разрешите мне взять книгу с собой. — Считай это нашим подарком на твой приближающийся день рождения, — улыбнулся мистер Эванс.