Событие

Рождение сестер для Ичиго сюрпризом не стало — кто-то должен был появиться на свет. Но чтобы сразу две девочки? Случаи рождения двойняшек в Сейрейтее были настолько редки, что можно было по пальцам пересчитать. Радостное событие сопровождалось и соответственным шумом. Ичиго, которому учителя дали откровенные послабления на первые несколько дней после рождения сестер, откровенно терялся. Он старательно прятался то в комнате, то в саду. А еще удивил наставника по каллиграфии, добровольно обосновавшись в учебной комнате на два часа. Ичиго не знал, что почти восемь лет назад поместье Шиба точно таким же образом стояло на ушах. Готовился торжественный прием, рассылались приглашения, настраивались клановые Врата, а Тетсуя договаривался с Ямамото-сотайчо об особенных гостях. Куукаку в честь такого события временно вернулась из отряда домой, где занялась подготовкой соответствующей пиротехники. Даже Иссин, пропадавший в последнее время в отряде, появился дома. Ичиго настороженно на него поглядывал, стараясь на пути не попадаться — иначе ведь сгребут в охапку, встопорщат волосы и радостно гаркнут в ухо. Это нервировало мальчика, привыкшего совсем к другому поведению родственников. Сказывалось все-таки то, что в последнее время Иссин бывал дома набегами и чаще общался с женой, чем с сыном — Ичиго отвык от него. Даже воспоминание об экскурсии в Десятый не делало отца для него ближе — Кайен и Бьякуя тоже водили его к себе и эта прогулка была свежа в памяти мальчика, братья показывали как можно обработать раны, даже без знаний кидо. Они еще и письма от него к Дайки и обратно продолжали передавать. А отец, по мнению Ичиго, был каким-то слишком шумным. Встрепанный, почему-то в хаори наизнанку, с вечно порванными или опаленными рукавами шикахушо — выглядел Иссин в глазах сына не слишком блестяще. Вот и предпочитал Ичиго пережить эту суматоху там, где тише и безопаснее — учебной комнате или апартаментах Кайена. У Ичиго давно были собственные покои, но ведь отец повадился последние несколько дней регулярно навещать и энергично говорить невпопад, восторженно описывая несравненную красоту новорожденных. Которых Ичиго, кстати, не видел — сам он в покои матери не пошел, а официально…не звали. Было обидно, но Ичиго вскидывал нос, напоминал себе, что уже взрослый, чтобы поддаваться детским глупостям и старательно прятался от отца. Кайен, только пару дней назад вернувшись, домой, неожиданного гостя не гнал, только вздыхал, гладил по голове и осторожно заводил неспешные беседы на тему «младшие сестры — это естественно и правильно, ревновать, абсолютно не стоило». Ичиго хмурился и недовольно сопел в ответ на такой монолог. Кайен щурился, норовил дунуть ему в ухо, а еще начинал щекотать, заставляя Ичиго смеяться и пытаться ему отомстить. Шуточные бои могли продолжаться несколько часов, после чего оба падали на футон и мгновенно засыпали. Кайен привык быть подушкой для Ичиго, когда тот был помладше и ничего не имел против совместной ночевки и сейчас. Пополнение в семье гарантировало нашествие гостей. Даже Бьякуя, регулярно появлявшийся в поместье Шиба вместе с Кайеном во время увольнительных, сейчас находился у себя дома. Как полагалось, официальное объявление о появлении на свет дочерей клана было сделано еще в тот же день. Это Ичиго, не дошедший еще в своих занятиях, до роли символики в жизни аристократии, понять не мог, зачем у покоев матери на несколько часов вывесили два красных полотна. А все объяснялось просто — таким нехитрым способом сообщалось о рождении девочек. *** Восемь лет назад у покоев Шиба Масаки вывесили белое полотно, сообщившее заинтересованным лицам о рождении у нее сына. Ичиго естественно ничего подобного не помнил, а вот Кайен тогда искренне обрадовался и умудрился проскользнуть к кроватке новорождённого раньше даже Иссина, чем порядком повеселил родных. Впрочем, об этой маленькой детали Ичиго не знал. Он пока не рисковал появляться в покоях матери, большую часть свободного времени, проводя с Кайеном. Иссин картинно хватался за голову, вопя, что сынишка его не любит, но после подзатыльников от брата вынужденно замолкал и скрывался в покоях Масаки. А Каору закатывал глаза и молча спрашивал небеса, за какие кары именно он родился старше Иссина на целых сорок минут? Ответа, который год уже, разумеется, не получал. Каору любил брата, но его неугомонная натура часто вызывала у него недоумение. Иссин готов был влезть в любую авантюру, любопытство было таким, что хоть в клетку запирай, а мощь огненного занпакто приучила, похоже, к мысли о неуязвимости. Энгецу Иссина представлял собой грозную силу, а выглядел он, на удивление — строгий молодой человек с длинными темными волосами, кроваво-красными глазами — Каору вспоминал невольно о Мугецу — фирменной клановой атаке — и тонкими губами. Прямо воплощение сдержанности со стороны…ровно на то время, пока не открывал рот. Ох, как Каору тогда жалел, что попросил Когу использовать Мурамасу, чтобы тот позвал в мир клинок брата. Сам он к тому времени — как раз после использования клановой атаки — был лишен сил и перестал слышать занпакто, но на клинок брата посмотреть хотелось. Они с Мурамасой только чудом не разнесли сад. Именно Иссин спас Каору жизнь, когда тот лежал пластом после сражения с тем Пустым. Завершенная атака помогла уничтожить эту «гидру» — конечности и даже голова, к ужасу Каору и остальных бойцов, после удара отрастала заново. Как выяснилось, бить надо было в шею, только так в итоге получилось уничтожить тварь. Иссин поделился с братом своей духовной энергией. Каору выжил, но со службы пришлось уйти. Теперь он только старший наследник дома Шиба, шинигами в отставке, практически уникальный для Готея случай. Унохана-тайчо подтвердила невозможность восстановления, Ямамото-сотайчо выпустил именной приказ и Каору удалился в поместье. Иссину пришлось сначала занимать пост лейтенанта Десятого отряда, а через несколько лет — и становиться капитаном, Шиба Тетсуя уже не успевал совмещать должности, в рядах аристократии начались опасные заговоры, главы кланов Укитаке и Шихоин не справлялись, пришлось подключаться Шиба Тетсуе. А Иссин стал капитаном Десятого, незадолго до этого события женившись на Куросаки Масаки, девушке из благородного рода квинси. Каждые триста лет миры менялись — на ту сторону уходили пятеро девушек и пятеро юношей из благородных домов шинигами, а в Сейрейтей приходили квинси. Масаки оказалась в их числе, а по согласованию с Ямамото именно Иссину выпало жениться на ней. Все квинси наладили свою жизнь в новом для себя мире, став частью кланов шинигами. Но только к Масаки время от времени — по особому разрешению сотайчо — появлялись в гости ее родственники с той стороны. Шиба принимали их без вопросов. В последний раз они появлялись на приеме в честь рождения Ичиго. Потом не было возможности. Сейчас же они подтвердили приглашение и должны были прибыть в самое ближайшее время. Каору вышел к клановым Вратам чтобы проверить детали, скоро они должны были распахнуться и выпустить гостей. У Врат уже находился Кераку Шунсуй, отправленный сотайчо проконтролировать безопасность. Иногда с той стороны вырывались Пустые, представляя собой серьезную угрозу. Капитан был в состоянии при необходимости ликвидировать их, не доводя до трагедии. Гости всегда прибывали поздно вечером, чтобы не создавать ненужного ажиотажа. Утром их представляли в очередной раз и этим дело и ограничивалось. Каору встречал их и помогал разместиться. «Надо бы попросить Иссина вести себя спокойнее, а не как обычно», — вздохнул Каору, когда Врата засветились. Он вспомнил, как брат сцепился с Исидой Рюукеном, двоюродным братом своей супруги и только благодаря тому, что вмешался Куросаки Рюу, старший брат Масаки, дело удалось решить миром. Потом им с братом высказал все, что думал по этому поводу, их собственный отец. Стоять навытяжку в кабинете главы клана, изучать взглядом пол и старательно затыкать возмущенно сопящего брата локтем в бок приходилось Каору и раньше, но все-таки тогда у него был другой статус. Да и Иссин не был капитаном отряда Готея. Тетсуя тогда прошелся по ним основательно. Даже вспоминать ту речь отца наследнику клана не хотелось — он, словно становился несмышленым подростком. Да, не проконтролировал Иссина, а ведь столкновение с квинси запросто могло обернуться военным конфликтом и серьезными потерями не только для клана, но и для всего Сообщества душ в целом. Сейчас повторения такой ситуации Каору допускать не собирался. Врата засветились, оповещая о начале перехода. Беззаботно дремлющий пару мгновений назад, Кёраку Шунсуй оказался на ногах, нарочито лениво поправил шляпу и коснулся висевших у пояса занпакто. Каору закусил губу, стараясь не думать о своем клинке, услышать который ему больше не суждено. У каждого решения есть последствия. Завершенная атака Мугецу даст любому из клана, прошедшему обучение, невероятную силу, но расплата наступает почти сразу — разрушаются связи между занпакто и шинигами, внутренний мир отсекается невидимой прочной стеной, пробить которую не получится при всем желании. Занпакто навсегда остается один, оказавшись в невольной тюрьме, став жертвой решения своего шинигами. Встряхнувшись, Каору постарался выбросить из головы лишние мысли. Врата раскрылись, выпуская шестерку квинси. Белые плащи были на всех без исключения, даже — вот неожиданность — на детях, традиционная часть их боевого облачения, от которой даже аристократы не отказывались, особенно отправляясь на территорию к официальному союзнику. Каору сделал шаг вперед, произнося положенное приветствие и получая ответ. Шунсуй неслышно растворился в ночи, едва Врата закрылись — теперь он появится, только когда гости надумают возвращаться к себе. Каору официально познакомился с Исидой Урю и Куросаки Айро. И юный рыжий квинси привлек его пристальное внимание хотя бы в плане внешности — определенно, Ичиго так будет выглядеть через восемь-десять лет, разве что длина волос, быть может, будет меньше. А в остальном — потрясающее сходство. В прошлый раз квинси его с собой не взяли, а нынешнее появление сразу двух молодых квинси, наверное, можно было расценивать как признак доверия. Айро и бровью не повел, позволяя шинигами рассмотреть себя. Он и сам украдкой изучал хозяина, пытаясь понять, почему он ощущался как-то однобоко и почти на грани чувствительности, словно накрылся щитом. Вопросы задавать пока возможности не было, но наблюдать никто ему не мешал. Спохватившись, Каору кивнул в сторону дома — комнаты для гостей были готовы, но следовало проводить их прямиком к главе клана для короткой беседы. Квинси молча последовали за ним.