Кара любит цветы

      Кара любит цветы. В её магазинчике всегда пахнет свежими лилиями, розами, хризантемами. В стеклянном холодильнике растения стоят в огромных вазах, всегда свежие и благоухающие, как на подбор. Нежные гиацинты, яркие тюльпаны, утончённые ветки орхидей. Кара очень любит цветы.       Её дочь − школьница десяти лет − часто помогает матери ухаживать за растениями. Пока женщина разговаривает с поставщиками или составляет букет на заказ, она ходит за витриной холодильника в своей тёплой розовой курточке и следит, чтобы в вазах не появлялось увядших цветов. Алиса очень похожа на мать, не внешностью, но чем-то более важным. Они обе так просто смотрят на мир, словно носят парные розовые очки и, кажется, могут видеть людей насквозь – все их мечты и стремления, все причины для слёз и переживания, из-за которых на лбу появляются морщины, а взгляд становится таким потерянным. Все в округе зовут их добрыми феями, потому что в целом Детройте не найти цветов более прекрасных и стойких, чем в магазине флористики и декора «Иерихон».       Кара и Алиса любят угощать своих гостей чаем или кофе, пекут печенье на маленькой светлой кухне этажом выше и слушают Фрэнка Синатру.       А ещё у них есть любимые поставщики.       Их Кара при заполнении отчётов отмечает как «частники». Этих людей не так много, и владелицы магазина знают всех поимённо. Например, эти гиацинты пастельных тонов поставляет голубоглазый мужчина по имени Саймон.       «В Древней Индии гиацинт цвёл в определённое время, поэтому название цветка созвучно с фразой «сезон дождей», − однажды замечает Кара, ставя товар в одну из ваз за стеклом. – Там на свадьбу молодым женихам прикалывают к волосам белый цветок».       Мужчина улыбается так, что Кара понимает – ей не стоило этого говорить.       «Он действительно подходит к свадьбе. У древних греков гиацинт означал “восхищение от любви”», − внезапно отвечает он после долгой паузы.       Разбитые сердца дицентры привозит на своём «Харлее» мужчина со шрамом. Они вызывающе розовые и в контрасте с образом поставщика выглядят особенно умилительно. Тот каждый раз хмурится и старается не встречаться взглядом с Карой, а она наливает ему превосходный кофе с корицей и желает удачного дня в полицейском участке. Забавно, но этот ходячий архетип плохого парня работает детективом.       Капризную орхидею приносят редко. Кара догадывается, что поставщик частенько раздаривает её кому-то столь же капризному и непостоянному, как и бутоны цветка. Белые, с сердцевиной цвета фуксии, с ними надо быть аккуратней, потому что из-за любого неосторожного жеста они рискуют потерять свои прелестные головки. Мужчина поправляет очки и рассеянно улыбается, мол, на сей раз только это. Зато его цветы самые крупные, и Кара знает, что, работая на дому, этот программист тщательно ухаживает за своими крошками. Но если судить по его впалым щекам и кругам под глазами, не всегда вспоминает про себя.       Время от времени сюда заглядывает девушка с крашенными в синий цвет волосами. Она ездит исключительно на велосипеде в любое время года, носит небрежный хвост и рваные джинсы. Её белые лилии самые ароматные и большие из всех лилий в магазинчике. Девушка любит ментоловые жвачки и зелёный чай с лимоном. А ещё Трейси обожает рассказывать про свою подругу.       Кара привязалась ко всем троим и с удовольствием отмечает на висячем календаре дни новых поставок. Каждый приходит по своему индивидуальному графику. Кара ничего не говорит, если кто-то пропускает свой день. В конце концов, она знает, как сложно выращивать цветы. Особенно, если они капризные или редкие. Особенно, если они растут на тебе.       Правильнее сказать, в тебе. Буквально прорастают в твоих лёгких, выходят из груди и вен, отхаркиваются с кровью. Кара никогда не болела сама, но знает достаточно людей, которых погубил этот недуг.       Болезнь неизлечима медикаментозно. Она появляется, если человек невзаимно влюблён, и исчезает только в том случае, когда предмет его страсти наконец-то отвечает на чувства. В противном случае – постепенная, красивая, мучительная смерть.       Каре искренне жаль каждого из своих поставщиков. И единственное, чем она может им помочь, это тёплые разговоры и кофе с печеньем.       Женщина знает об этих людях ровно столько, сколько они сами рассказывают. Саймон несколько раз заходит в магазинчик вместе с бойким метисом. Каре запоминается его гетерохромия и то, как смотрит на него Саймон, когда тот выбирает цветы для своей девушки.       «Это гиацинты? Такие красивые, как будто с картинки! Слушай, может быть, их возьмём?»       «Нет! В смысле, − блондин быстро берёт себя в руки, – она может подумать, что это намёк на свадьбу. А впрочем, − мужчина складывает руки на груди и отводит взгляд, − Норт не слишком разборчива в этом. Думаю, она будет рада любому букету».       Метис, которого Саймон зовёт Маркусом, долго и не отрываясь смотрит на друга, после чего поворачивается к Каре.       «Мы возьмём алые розы».       На следующий день Маркус приходит один и покупает аккуратный букет гиацинтов, подробно расспросив Кару о том, как за ними ухаживать, чтобы цветы простояли дольше.       Саймон работает дизайнером интерьера. Именно он продумал для Кары планировку магазина. Они вместе обставляли помещение и закупали материалы. Саймон хорошо знает своё дело, а ещё Алиса обожает, когда блондин остаётся у них на чай.       Он болеет уже третий год и не знает, сколько ему осталось.       У детектива Рида всё сложнее. Как-то раз под вечер Гэвин приходит пьяный в хлам и вываливает на остолбеневшую Кару всё, что скопилось у него на сердце. Его история началась прошлой весной, когда к ним в участок перевели нового сотрудника. Двое мужчин возненавидели друг друга с первого взгляда. Вернее, Риду так казалось сначала. Ближе к июню он увидел первый росток дицентры на своей груди. Цветы росли быстро, и Гэвин только успевал срывать одни, как возникали всё новые и новые. Его цветы, подобно характеру холерика, росли и стремительно расползались по организму. Гэвин не мог никак повлиять на то, с какой неумолимой скоростью всё тело наполнялось розовыми разбитыми сердцами, каждый день угрожая добраться до его собственного.       Элайджа, молчаливый и немного странный. Кара знает, что он занимается разработкой видеоигр. У неё дома даже есть несколько дисков, подаренных лично Камски. Однажды Кара замечает, что в каждой из них появляется голубоглазая блондинка. «Это похоже на один древнегреческий миф, − говорит однажды Алиса, которая обожает всевозможные сказки, − про скульптора и ожившую девушку, помнишь, мам?» «Пигмалион и Галатея? Действительно, очень напоминает, − Кара слабо улыбается малышке».       Трейси и Трейси были подругами детства. Они познакомились в начальной школе и никогда надолго не расставались. Синеволосая девушка не может признаться в чувствах, потому что боится разрушить эту многолетнюю духовную близость. Она учится на факультете искусств, и её одежда вечно перепачкана краской. Вместо парфюма от Трейси пахнет растворителем, и волосы частенько меняют свой цвет. Алиса каждый раз в восторге.       «Когда я вырасту, тоже покрашусь в синий! Нет, в зелёный! Нет, в розовый!» − девочка каждый раз находит всё новые цвета, и Каре остаётся только вздыхать, вспоминая, какой была сама в свои семнадцать.       Однажды в магазинчик Кары приходит мужчина. Высокий и темнокожий, он оглядывает букеты, оценивает охапки цветов в холодильнике. В магазине всегда плюс десять, и взгляд посетителя скользит по алеющему носу Кары.       − Добрый день, я могу вам чем-нибудь помочь?       − Здравствуйте, мой приятель назначил встречу у вашего магазина, и пока его жду, я решил зайти на огонёк, − за широкой улыбкой он скрывает смущение.       Кара улыбается в ответ:       − Тогда как насчёт чашки чего-нибудь тёплого?       − О, я не откажусь от зелёного чая.       Кара замечает Алису в дверном проёме.       − Крошка, поставь воду кипятиться. Давай напоим чаем господина…       − Лютера, − незнакомец расстёгивает полуспортивную куртку. − Моё имя Лютер.       Чай готов, и Алиса выносит из комнаты для персонала две чашки, от которых валит пар и пахнет травами. Девочка приносит лето в это холодное помещение и солнечно улыбается:       − Прошу!       Взрослые берут чашки из её рук, одновременно дуют и отпивают. Кара чувствует на себе взгляд и не смеет ответить.       − Спасибо, это лучшее, что я пробовал за сегодня, − Лютер спрашивает малышку. − Как твоё имя, милая фея?       − Меня зовут Алиса, − девочка переводит взгляд на мать, − а это Кара, лучшая мама на свете!       − Похоже, вам очень повезло друг с другом, − Лютер делает ещё глоток. Колокольчик над входной дверью заливисто смеётся.       − Вот ты где, так и знал, что зайдёшь, − знакомый голос разрезает идиллию спонтанного чаепития. Гэвин оглядывает Кару за прилавком, кивает: − Дамы.       Алиса подмигивает детективу, женщина предлагает чай.       − Нет-нет, нас ждут напитки покрепче, − Гэвин скалится во все тридцать два и косится на входную дверь.       Только сейчас Кара замечает ещё одну фигуру за витриной магазина. Мужчина в тёплом сером пальто стоит к ним спиной и пускает дым в погасшее небо.       Лютер следит за её взглядом, оборачивается:       − Боже, Гэв, ты и Ричарда привёл.       − Тише, парень, у стен есть уши. Представь, каким этот сноб станет забавным, когда напьётся, − Кару коробит фальшь его смеха.       Мужчины прощаются с хозяйками и уходят прочь.       Гэвин приходит на следующее утро. Он приносит внеочередную охапку дицентры, обернутую в крафтовую бумагу, и неловко кладёт её на прилавок. Молчит, смотрит в пол.       − Мистер Рид? – Кара недавно открыла магазин, и детектив становится её первым посетителем. – Вы в порядке?       − Меня вчера вечером отшили, а ещё, для справки, меня разрывают чёртовы монстры, как ты думаешь, я в порядке? – взгляд дикий, дыхание сбитое. Гэвин Рид в ярости.       − Извините. Могу я чем-нибудь вам помочь? – Кара в панике кусает губы. Алиса затаилась в подсобке.       − Просто забери этих тварей, − детектив успокаивается. – И я бы не отказался от кофе, − он повышает тон. − Слышишь, Алиса. Пожалуйста, налей старику кофе.       С каждым глотком Гэвин всё больше приходит в норму. Он уже даже шутит с Карой, так и не извинившись за грубость. Кара не злится и не пытается расспрашивать. Она знает: придёт время, и Рид сам всё выложит. Это не Саймон, из которого приходится тянуть каждое слово.       Немного погодя, мужчина действительно раскрывается:       − Вчера я пошёл в бар с Лютером, которого вы видели, и ещё одним типом. Лютер – мой друг со школы, а Ричард – коллега-полицейский, − Гэвин замолкает, собираясь с духом, греет ладони о чашку. – Это из-за него я заболел.       Кара понимающе молчит, не смея перебивать гостя.       − Сказать по правде, он ужасный тип. Вечно такой серьёзный, что кажется надменным и носит эту маску перманентного безразличия. Такой вот говнюк, − Гэвин тяжело вздыхает. – Я не знаю, почему именно он. Просто внезапно я понял, что влюблён. Вернее, эта грёбанная болезнь поняла раньше меня. Такие дела, Кара. А вчера я позвал его, чтобы напиться и признаться, ну, в своих чувствах. А этот говнюк возьми и ляпни что-то типа «извини, Гэвин, но я не могу ответить тебе взаимностью». О как! Даже будучи пьяным, он может говорить такими сложными предложениями. Я просто безнадёжен.       Кара сочувствующе вздыхает. Невыносимо видеть, как страдает самый наглый, забавный и сильный из её поставщиков. Гэвин молчит, а затем решает переменить тему, обратившись к Алисе:       − Ну что, малышка, как дела в школе?       Больше они не возвращаются к этому разговору.       Маркус заходит снова и покупает гиацинты. Улыбается Каре, объясняя, что отцу понравился их аромат. Утыкается носом в букет, когда женщина отводит взгляд. Кара коротко справляется о Саймоне и читает в глазах гостя смущение.       − Он сейчас очень занят, работает над новым проектом, так что мы почти не видимся…       − Вашей девушке понравились розы?       Маркус зависает на полуслове, и Кара со смешком отмечает, как этот элегантный мужчина в светлом пальто комично раскрывает рот, сбитый с толку.       − О, разумеется. Норт сказала, что это самые прекрасные розы, которые она получала.       Кара согласно кивает. Надо позвонить Саймону.       В пятницу к магазинчику подъезжает Трейси. Аккуратно прислоняет велик к витрине, ставит на тормоз. Влетает в «Иерихон», не скрывая счастливые слёзы.       − Кара, милая, я выздоровела!       Кара смотрит непонимающе. Алиса, читающая книжку, поднимает глаза.       − Вчера я поняла, что лилии больше не растут! Вечером Трейси осталась у меня, мы как обычно смотрели фильмы и болтали о пустяках, а потом я пошла в ванную, чтобы подрезать ростки… − Трейси задыхается и говорит быстро-быстро, накручивая на палец прядь синих волос. – Я закатала один рукав, второй… ничего не было! Подняла кофту, но живот и грудь тоже были чистыми! Кара, она…       − Я так счастлива за тебя, − Кара перегибается через прилавок, чтобы обнять девушку. – Вы уже признались друг другу?       − Да, в тот же вечер! Знаешь, я пришла за букетом лилий!       Весь вечер Кара и Алиса пекли печенье, подпевая Синатре.       В понедельник показался Элайджа. Он принёс орхидеи и новый диск.       − Эта игра ещё только в предзаказе, но я не мог не вручить… По дружбе, так сказать…       Кара видит, как блестят глаза Алисы, когда она принимает заветную коробочку.       − В этой игре тоже есть Галатея?       Элайджа вскидывает брови, глядит на Кару.       − Она имеет в виду белокурую девушку…       Мужчина нервно поправляет очки.       − А… это такая… пасхалка… да, она там… − он выглядит смущённым больше, чем когда-либо. Отказывается от любимого приторно-сладкого кофе без молока и спешит покинуть «Иерихон».       В пятницу Саймон приходит вместе с Маркусом. Кара рада, что блондин сдал проект и теперь может передохнуть. Саймон часто глядит на друга, но быстро отводит взгляд, когда тот поворачивается к нему. «Ничего нового», − вздыхает флористка.       − Кара, твои розы меня не спасли, − обращается Маркус, во взгляде танцуют черти. – Норт меня бросила!       Женщина оглядывает его, слегка прищурив голубые умные глаза. Маркус кажется слишком бодрым для человека, который только что расстался с девушкой. Хотя, рассуждает хозяйка магазина, каждый справляется с горем как может.       − Мои соболезнования, Маркус. Сделать вам чай или кофе?       − Мне кофе, пожалуйста. Саймон, чёрный с лимоном? – метис поворачивается к другу.       − Всё так, − блондин кивает. Теребит рукава черничной куртки.       Алиса, прохаживающаяся за стеклянной стеной холодильника, выходит в помещение и бойко машет Саймону. Он приветствует её улыбкой, а Кара замечает, как Маркус наблюдает за действиями блондина. «Или всё-таки что-то новенькое?» − спрашивает она самоё себя.       Пока Кара готовит напитки, за дверью слышится голосок дочери и смех мужчин. Она выходит и приглашает всех за маленький столик в подсобке. Любуется тем, как Маркус мимоходом касается руки блондина, как пожимает его плечо. Саймон рассеян сильнее обычного, разговаривает преимущественно с Алисой. Девочка правит этот бал, направляя беседу в нужное русло, оживляет её своим звонким голоском и заливисто хохочет.       Гости уходят спустя два часа. Перед этим Маркус всё-таки покупает букет гиацинтов «для отца», а Саймон, не в силах смотреть на это, выходит первым и ждёт его на улице.       − Кара, я хочу тебя спросить, − Маркус наклоняется к ней через прилавок, говорит быстро, в разноцветных глазах танцует озорное пламя, − ты хорошо знаешь Саймона, скажи, у него кто-то есть?       Женщина столбенеет, пытается прочесть в глазах напротив хоть что-то похожее на объяснение:       − Мы не настолько близки, чтобы… Я думаю, тебе лучше знать.       Маркус отводит взгляд, поджимает аккуратные губы:       − Видишь ли, он никогда не говорил мне об этом, а когда я спрашиваю, пытается сменить тему. Кара, есть ли шанс, что он одинок?       − Он никогда не приходил сюда с кем-то, не покупает цветы… − Кара осекается, прикусывает губу.       Маркус ловит её на слове:       − Тогда зачем ему приходить сюда? Может, между вами что-то есть?       − Нет-нет, мы дружим, но ничего больше, это точно! – Кара рефлекторно ищет глазами Алису, чтобы сыскать у той поддержки. Наконец выдыхает и произносит: − Просто спроси его сам.       Маркус подмигивает ей, машет девочке и догоняет Саймона.       Через три дня блондин приходит один и украдкой вытирает уголки глаз, рассказывая, что цветы в последний раз росли почти неделю назад. «Я сначала не поверил, решил подождать, а вчера Маркус предложил мне встречаться», − Кара обнимает друга. Они сидят на её кухне наверху и тихо плачут.       Через три месяца петлицу на свадебном костюме Саймона украсят злосчастные гиацинты.       В середине марта Лютер звонит колокольчиком над входной дверью магазина.       − Добро пожаловать, − улыбается Кара, но тут же умолкает, взглянув на лицо мужчины.       − Здравствуй, − он отводит взгляд и сильно сутулится.       Кара быстро понимает, к чему идёт разговор.       − Что-то случилось с Гэвином? – почти вскрикивает она.       − Гэвин вчера скончался.       Женщина закрывает рот руками, глаза застилают слёзы.       На следующий день она вместе с Алисой приезжает на похороны.       Гэвина не отпевают. Он всегда был атеистом, и его семья не посмела навязать ему религиозные традиции после смерти.       Мать детектива, высокая и крашенная в блонд, рассказывает какой-то седовласой старушке о болезни сына:       − Он тщательно всё скрывал. Я сама узнала только пару месяцев назад, − она промакивает глаза платком. – Ужасная неизлечимая болезнь, мне было так горько видеть, как он страдает.       Кара молчит, пытается не рухнуть в обморок. Крепко сжимает руку Алисы. Девочка держит букет белых хризантем.       В толпе, но словно бы держась особняком, стоит мужчина. Кара видела его мельком в тот вечер, когда познакомилась с Лютером. Ричард поправляет безупречный чёрный пиджак, наблюдает, как гроб спускают в яму. Каре сложно прочесть его лицо. На секунду их глаза встречаются, и женщину обдаёт холодом стального взгляда.       Кто-то кладёт руку ей на плечо. Лютер ободряюще кивает.       После погребения все начинают потихоньку расходиться. Людей не так уж и много: несколько друзей, большинство коллеги по работе, семья и близкие семьи. Ричард стоит на своём месте и задумчиво смотрит в свежую землю. Кара думает подойти, но начинается дождь, и Лютер зовёт её к машине. Мартовский ливень заставляет пришедших расходиться быстрее, но тёмная фигура всё так же несгибаемо стоит у новой могилы. Кара обнимает дочь и пытается отвлечься на разговоры о погоде.       После смерти Гэвина они начинают видеться чаще. Лютер приходит в магазинчик, иногда даже забирает Алису из школы. Кара включает Синатру по вечерам и готовит в два раза больше печенья, чем обычно. Танцует на кухне вместе с дочерью, марает её щёки мукой.       Однажды, когда Лютер прощается с хозяйками и уходит после трёхчасовой игры в монополию и заливистого смеха Алисы, Кара чувствует лёгкое першение в горле, словно кто-то щекочет его изнутри. Першение повторяется, перерастая в глубокий грудной кашель.       − Мамочка? − Кара зажимает рот руками, а напуганная Алиса убегает на кухню за стаканом воды.       Когда кашель утихает, женщина отнимает руки от лица. В ладонях, вперемешку с кровью, остаются лепестки магнолии.