***
Еще один школьный день рассветает. Толпы школьников, словно муравьи спешат к дверям старшей школы Хиттерфилда, чтобы получить бесполезные знания, которые учителя будут им вдалбливать усердно, но без охоты, и которые им не пригодятся в их взрослой жизни. На холме перед школой стоит группка старшеклассниц в ожидании последней подруги, как всегда о чем-то болтая. От них исходит струйка едкого дыма, окутывая группку в свое серо-белое облако. Корнелия приближается к девушкам и окунается в неприятный запах табака. — С каких пор ты куришь, Вилл? — кашляя, она разгоняет клубы ладошками тонких рук. — Спасибо, теперь мое новое платье за километр будет пахнуть нашим школьным туалетом. — Она и не курит, просто хочет произвести впечатление на того красавчика-музыканта. — Заткнись, Ирма! — Вилл докуривает сигарету, выбрасывает ее на газон и достает еще одну. — Она слышала, что Мэтту нравится, когда от девушки пахнет сигаретами. Он считает это сексуальным, — только дурак не заметил бы иронию и сарказм в голосе Ирмы, на что она получает сердитый взгляд рыжеволосой подруги. — Тише! Я вижу его! — бросает Вилл в никуда. — Хэй, Мэтт! — в мгновение ока рыжий демон превращается в невинного ангелочка. — Привет… Э-э-э, — протягивает, приближаясь, парень. — Вилл! — Да, точно. Привет, Вилл. — У вас сегодня прослушивание на школьный конкурс. Мы придем посмотреть. — Эй! Я не собираюсь тратить своё время на твоего смазливого музыкантишку!— негодование Ирмы было слишком громким, чтобы его не услышали все, включая Мэтта. — Ммм, отлично. Мы всегда рады зрителям. К Мэтту подошел Найджел и он переключается на лучшего друга, про себя благодаря его за спасение от этой неловкой ситуации. — Черт! — Да забей, Вилл. Подумаешь, имя забыл. Некоторые здесь годами учатся, и никто их даже не знает, — попытка Ирмы поддержать подругу звучит скорее как издевка. — Да я не про это! — Вилл! Курение убивает, лучше бы тебе бросить, — кричит Мэтт, затем машет рукой и разворачивается в направлении школы, вновь увлеченный Найджелом и его разговорами о новой крутой бас-гитаре, которая так нужна их группе. — Чертова сплетница Элкоми! — рыжеволосая бросает недокуренную сигарету на землю, со всей силой втирает ее в асфальт и достает всю пачку. Вслед за бычком отправляются и его сородичи. — Чтоб я еще раз прислушалась к ее пустой болтовне. — Пойдемте уже, звонок скоро, — Тарани выходит вперед как мама-утка, чтобы показать дорогу своим утятам. — Ну, естественно, как же наша Тарани опоздает, — звонкий голос Хай-Лин первый раз сливается с утренним школьным шумом.***
Уроки, ученики, учителя, контрольные, записки на уроке, спортзал, школьные собрания, обед на газоне, шумные перемены, библиотека, поцелуи в подсобке, строгая директриса, школьный оркестр, запах сигарет и легких наркотиков. По отдельности — лишь ничтожные частицы космоса, несущественные элементы, а вместе — старшая школа Хитерфилда, но все еще ничтожная в отношении космоса. Банально, скажите вы — нормально, отвечу я. Что можно ожидать от места сосредоточения эмоционально-нестабильных, наполненных огнем «недовзрослых» с бушующими гормонами? Здесь своя собственная маленькая жизнь, где все идет своим чередом. Утро сменяет день, а день вечер, урок алгебры сменяет урок физкультуры, девятый класс десятый, а десятый одиннадцатый. Мини-жизнь и мини-реальность в стенах кирпичного здания за черным резным забором. Не говорите, что не помните этого. Можете ненавидеть, можете отрицать, прятать воспоминания на дальнюю полку вашего сознания или стирать в пыль, но вы не сможете вырвать эту часть вашей жизни из вашего «Я». Она всегда будет напоминать вам о днях вечной юности, просыпаясь и будоража сознание, когда вы проходите мимо вашей школы, когда смотрите на своих детей или на своих школьных друзей, которые каким-то чудом все еще рядом с вами. Ну, правда, неужели вы хоть на чуточку не хотели бы оказаться в том самом обычном школьном дне?***
Вторая перемена, уроки тянутся так долго, желудок уже стонет как синий кит в океане — такие мысли проносились в голове у Корнелии. Или в головах всех учеников? Девушка подходит к шкафчику, чтобы взять учебники для следующего занятия и подкрасить губы. До звонка есть еще десять минут, поэтому блондинка решает проверить социальные сети. Неожиданно ее окутывают сзади сильные, но нежные любимые руки. Она расплывается в улыбке, но не оборачивается. Эти руки ей слишком знакомы, чтобы она не узнала их обладателя. Корнелия разворачивает голову вправо, и мягкие губы Калеба сливаются с ее губами в краткий, но нежный поцелуй. — Привет, принцесса, как утро прошло? — парень высвобождает ее из своих объятий и расплывается в ехидной ухмылке. — Прекрасно, пока один очень наглый принц не появился в моей башне, — почему бы ей не поиграть его же оружием? — Так значит, принцу лучше было бы не появляться в той башне? — Я же не договорила. После него стало еще лучше. Пара на секунду замолкает, обмениваясь многозначительными улыбками так, как будто это их собственный язык и они вдруг решили перейти на него, чтобы никто не смог услышать их слишком личные, не для чужих ушей разговоры. Или, может быть, они читали мысли друг друга. — У меня есть хорошие новости, — дверца шкафчика со скрипом захлопнулась под бледной рукой, и пара устремилась вперед по школьному коридору, — Родители уезжают на выходные в загородную виллу к бабушке и берут с собой Лилиан. Ты мог бы прийти ко мне, и мы бы целых два дня провели вместе. Корнелия сияла, словно солнце от одной мысли об этом. Она уже представляла, как нежится в объятиях своего парня под теплым пледом, поедая всякую гадость за просмотром какой-нибудь мелодрамы. И ожидала от Калеба точно такой же реакции. Но выражение на лице Калеба совсем не было похоже на радость и предвкушение. — Даа. Это очень замечательная идея, но… — Но? — Ты же знаешь, почти каждые выходные я езжу в Меридиан. Сейчас мы готовимся к одному очень важному мероприятию. К тому же, Элион последнее время много болеет. Ей нужна моя помощь. Калебу не нужно было договаривать до конца, он должен был остановиться еще на слове «Меридиан», или лучше вообще придумать какое-нибудь лживое оправдание. Потому что если до этого Корнелия была разочарована, то после упоминания имени его подопечной Элион, ее разочарование переросло в ревностный гнев, который она, конечно, никому показывать не собиралась. — Ну да, ясно, ты снова выбрал Меридиан. Ничего страшного, у меня все равно были планы, а это так, запасной вариант. — Только не говори, что ты обиделась на меня. Ты же знаешь, как это для меня много значит. Калеб не успел закончить свою мысль, так как звонкой трелью раздался звонок, призывая на следующий урок. Да ему и не надо было — Корнелия уже давно его не слышала. Она, оскорбленная и задетая, но все же гордая, шла нервным шагом к кабинету биологии, распыляя по воздуху свои красивые длинные волосы.***
После урока громкий голос директрисы оповестил по радио, что все ученики должны собраться в актовом зале для того, чтобы услышать очень важную новость. Группы подростков с неохотой поспешили исполнить приказание, дабы поскорее отвязаться от назойливой миссис Никербокер. Нашу группку девушек тоже можно было найти там. Корнелия и Тарани были вместе на одном уроке, так что вдвоем отправились на собрание. Корнелия не сильно хотела находиться в месте большого скопление людей. Ей хотелось уединиться, чтобы погасить свое бушующее внутри пламя, которое так неосторожно разжег Калеб. Она плохо умела скрывать свои чувства. Гордость постоянно выдавала в ней все ее негативные эмоции, что она очень не любила, поэтому не хотела, чтоб кто-то сейчас ее разгадал. — Как Питер поживает? "Ну, а что, — подумала Корнелия, — всегда должен быть запасной вариант». — С Калебом поругались? — разговаривать с самой чуткой и умной из подруг было не лучшей идеей. Жаль, но блондинка поздно это осознала. — С чего ты взяла? Все в порядке. Ничего не случилось. У нас все замечательно, — кто-нибудь должен был сказать девушке, что она выбрала неправильную тактику. К счастью, к подругам подскочила всегда довольная Хай-Лин с сияющей улыбкой на лице. — Ой, девчонки, интересно, что сейчас скажут. — Да уж, очень интересно, — наивная китаянка с удивлением обнаружила, что ее энтузиазм не разделяли. Ирма и Вилл уже были внутри и занимали еще три места, когда троица в беспорядочной толпе была втолкнута внутрь. Они и словом не успели обмолвиться, когда миссис Никербокер в попытке поприветствовать учащихся, стала слишком близко к колонке, и послышался рвущие слух волны ее микрофона. Все присутствующие, естественно, замолчали, закрывая уши руками, чтобы избежать шума. — Добрый день, дорогие ученики старшей школы Хиттерфилда! — директриса начала свою речь как всегда уверенно и оптимистично, точно думая, что до нее кому-то есть дело. Правда, было бы ложью говорить, что не было тех, кто действительно интересовался происходящим. Тарани, например. Ирма, зависала в интернете. Вилл, казалось, слушала, но на самом деле была глубоко погружена в свои мысли. Она в предвкушении ждала прослушивания. Хай-Лин хоть и рисовала директрису, явно была не с ней, а где-то в своем волшебном мире. До Корнелии доходили только обрывки ее фраз, что-то про уход на пенсию, прощальный вечер, ответственность и нового директора. Она пыталась слушать, но не могла отогнать от себя негативные мысли, и из-за этого все больше погружалась в пучину самокопания. «Стоп, что она сказала, «новый директор»?» — К сожалению мистер Фобос не смог наградить нас своим визитом, но это ничего, в скором времени мы все с вами с ним познакомимся. Зато наш новый учитель истории сегодня с нами. Это, кстати, еще одна важная новость на сегодня. Поприветствуйте лорда Седрика. — Можно просто Седрик, — высокий длинноволосый блондин с пронзительным гипнотическим взглядом, одетый в классический костюм по фигуре, который еще больше подчеркивал стройное тело молодого учителя, вышел вперед и поприветствовал учеников кивком головы. Внимательные слушатели могли заметить, что у мужчины имеются какие-то речевые дефекты, ибо в произношении своего имени он слишком по-змеиному с шипением вытянул первый слог. Но большинство пропустили это мимо ушей, так как вид новоприбывшего был ошеломительным, особенно для юных старшеклассниц.***
После собрания у подруг оставалось еще немного времени, чтобы пойти поесть в столовую. По дороге они бурно обсуждали свежую новость. Хай-Лин и Ирма больше всех проявляли энтузиазма, хотя у обоих были противоположные мнения по поводу услышанного. Ажиотажа всему прибавляли их громкие и энергичные голоса, которые то и дело перебивали друг друга, не давая закончить мысль. Тарани тоже пыталась вставить свои два слова в непрерывную речь девчонок. Она была крайне возмущена. Миссис Никербокер такая мудрая и уважаемая женщина. Это было так безответственно с ее стороны, бросить своих подопечных в руки какого-то сосунка-нувориша без опыта. Он же развалит лучшую старшую школу Хитерфилда! Вилл и Корнелии, кажется, было все равно, хотя нельзя сказать, что новость их не удивила. Вилл вообще в школе ничего, кроме подруг, уроков плавания и Мэтта Олсена не интересовало. Корнелия же думала о новом учителе истории. Он показался ей довольно привлекательным. Ей было интересно, такой же красавчик и новый директор? Когда в столовой все выбрали себе что-то менее несъедобное из всего списка несъедобных блюд и, наконец, уселись за привычный стол, появился Калеб. Его не было на собрании, поэтому он решил присоединиться к девушкам, чтобы расспросить их обо всем. Хотя он этого не мог замечать, Корнелия все еще была зла на него. Он, как и все мужчины, был слеп к таким рода женским штучкам, которые подчас сводили мужчин с ума и выносили им мозги. Сначала она даже готова была все отдать за эту глупую улыбочку, с которой он подошел к их столу, и за этот мягкий низкий голос, которым он поздоровался. Но блондинка решила оставаться гордой и неприступной. — Подождите, как вы сказали его зовут? — Нашего нового директора зовут Фобос, — Тарани ответила первая. — Этого не может быть. У нас могут быть серьезные проблемы. Никто не понимал, что может быть плохого в человеке, которого еще никто ни разу не видел. Что же такого знал Калеб? — Что ты имеешь в виду? — Вилл начала проявлять интерес к ситуации. Может быть, хоть что-то интересное произойдет в этой школе, думалось ей. — Слушайте, Фобос не такое уж распространенное имя, и если это тот Фобос, которого я знаю, то… Но это невозможно, такое не могло произойти. — Ну давай уже, рожай свои догадки, — Ирма сгорала от нетерпения и ждала объяснений, но прежде, чем продолжить, парень пару раз прожевал остывшую котлету и допил свой сок, что довело любопытную девушку до точки близкой к истерике. — В Меридиане, где вы знаете, я работаю, был один Фобос. Жуткий тип, — начал он более серьезно, так что другие слушали его очень внимательно. И только Корнелия думала, состроив при этом недовольную гримасу: «О Господи, опять этот Меридиан! Он сегодня надо мной издевается» , — сын богатенького держателя акций, типичный представитель своего клише, но при этом полный псих с кучей ментальных расстройств от биполярки до истерии, не говоря уже о нарциссизме, — произнося последнюю фразу, он взглянул на Корнелию. Этот неосторожный жест, под которым молодой человек ничего не подразумевал, привел девушку в ярость. Она закатила глаза и показушно развернулась. Сказать, что Калеб был растерян — ничего не сказать. Он лишь украдкой хотел подловить любимые голубые глаза и совсем не ожидал такой реакции. Неловкую паузу решила нарушить Хай-Лин. — Ты дальше будешь продолжать? — А, да. Так вот, он постоянно находился на реабилитации, куда был отправлен своим папашей. Но, естественно, как он считал, ему было там не место. Так что благодаря своим связям, Фобос находил способ сбежать из лечебницы. И так было раз за разом. Но я не понимаю, как психически нездорового человека могли взять на должность директора школы? Наверное, это не тот Фобос. Я разузнаю об этом, когда поеду туда. Он сидел с нахмуренным лбом и скрещенными руками, откинувшись на спинку непрочного столовского стула. Никто не успел как следует переварить полученную информацию, когда Корнелия решила вытащить грязное белье на всеобщее обозрение. — Как это получается, что ты все сводишь к Меридиану? Однако, парень понял, что ему начала надоедать неоправданная агрессия со стороны Корнелии и ее безразмерное эго. — А как у тебя получается все сводить к себе? Никто, включая Корнелию, не ожидал такого ответа, поэтому, не желая становиться свидетелями чего-то слишком личного, группа поспешила удалиться. — Будем ждать после этого урока во дворе, — бросила Вилл, не получив даже взгляда от Корнелии в свою сторону. Она приняла это за согласие и скрылась в толпе. — Что ты хотел этим сказать? — Корнелия, я же не сделал ничего плохого, — Калеб было потянулся к рукам блондинки, но та одернула их как от горячего огня. — Ты же знаешь, как это важно для меня. И ты важна. — Но выбираешь ты не меня. Думаешь, мне хватает твоих резких заскоков по утрам? Когда в последний раз мы проводили время вместе? — Постоянно! Мы всегда вместе. Я же не должен приклеиться к тебе. У меня в жизни и другие проблемы есть. Корнелия кое-как могла терпеть мужскую слепоту или даже тупость, но то, что он назвал ее проблемой было вверх возмущения. — Блеск, — она шумно встала, отодвигая со скрипом стул, взяла поднос и сумку. — Мне дела нет до твоих меридианских чудиков, как и тебе до меня. Калеб не смог в этот раз стерпеть такого отношения, ему надоело «пресмыкаться». Его лицо вдруг посерьёзнело и стало, словно, каменным. Жесткий взгляд на секунду будто посеял в Корнелии страх, и она сразу поняла, что сболтнула глупость. — Отлично, — его слова сквозь плотно сжатую и твердую челюсть звучали безучастно. — Отлично, — прозвучало в ответ.***
Так они и расстались, игнорирующие чувства друг друга и свои собственные чувства. Может быть, кто-то мог подумать, что этой глупой ненужной ссоры можно было бы избежать. Но когда пламя сливается с другим пламенем, рождается всепоглощающий и все уничтожающий пожар. Будь кто-нибудь из них холодным речным потоком, то он бы затушил горячий огонь другого. Но и Корнелия, и Калеб были гордыми и сильными огнями, которые столкнулись, пытались бороться, но, в итоге, сыграли вничью. Точнее сказать, и тот и другой проиграли в игре под названием любовь. Не лучше ли тогда, чтобы пламя никогда не встречало другое пламя? Почему каждому огню не дать по воде? Столько проблем можно было бы избежать. Но ведь из такого союза рождается самая сильная, страстная и истинная любовь и самые искренние чувства. К тому же, разве асимметрия с определенной точки зрения не прекрасна? Каждый человек — вариант бесконечного типа красоты. И мир не делится на черное и белое или плохое и злое. Он состоит из оттенков, и в этом его волшебство.***
Корнелия воспроизводила день в памяти, пока шла домой. Она не стала встречаться с подругами. Лишь написала смс, что плохо себя чувствует. «Они поймут», — подумала она. С утра для нее все было замечательно, а потом как-то пошло кувырком. Лучше бы мир был только белым или черным, и никаких оттенков, размышляла она. Такой жизнь казалась лучше. Ее бы не бросало из долины радости и счастья в пекло гнева, затем в пучину отчаяния, и в итоге в бездну боли и грусти. «Нет, это все глупости. Все глупо, глупо, глупо. Я сильная и самодостаточная. Мне не нужен парень, чтобы самоутвердиться. Что я, не проживу без него? Я знаю, что я права и это самое главное. Значит все кончено», — голос разума выводил логические, но субъективные умозаключения. Но голос сердца ждал подходящего момента, чтобы начать говорить.