it's not because I like you

То, что жизней у Катры девять, а сердце одно, Адора узнает опытным путем. Опыт этот неприятный. От одного-единственного слова Катра смотрит на нее так, как не смотрела после самых сильных ударов, от одного ее слова Катра цепенеет, спихивает острые искры во взгляде на гетерохромию и сбегает. Адора не успевает дотянуться до нее. — Странная ты, — заявляет Адора неделей позже. Они сидят на дереве в метре друг от друга — типа перерыв от знойного махача, минутка перевести дух и лишний раз попялиться на Катру. Она немного подросла. И шрамов на предплечьях прибавилось. И Адора на самом деле не пялится. Это просто. Как ностальгия вживую. — Сама дура, — фыркает Катра в ответ, и Адоре вдруг жутко хочется, чтоб у нее были еще и усы. Обязательно подергала бы. Может, Катра слишком сильно врезала ей и у нее мозг превратился в желе. Они одновременно подрываются с мест и кидаются в разные стороны — перед взором мелькают клыки и когти, Адору внезапно отпускает Ши-ра, ветка под ними ломается. Катра скользит по коре ствола и приземляется точно на грудь Адоре. И опять сбегает. Адоре не хватает времени ее окликнуть. Даже дурой в обратку не называет. — Напомни-ка, — в сотый раз начинает Глиммер в Замке, перескакивая с кровати на пол и опять под потолок. — Кто она и почему вы не можете поговорить? Боу закатывает глаза и тактично уходит, прикрывшись каким-то дежурным предлогом. Адора секунду рассматривает вариант сигануть в окно, чтоб не переливать с пустого в порожнее, но то ни разу не храбрый поступок, а именно от отсутствия храбрости Адора страдает всю жизнь. Глиммер сверкает в полумраке комнаты чуть ближе, ждет ответа, запуская в нее подушкой. Адоре нечем крыть. Она не может рассказать Глиммер все — ну, чисто в теории может, чисто по логике и должна, наверное, но сказать означает признаться, а для этого опять же нужна храбрость, которую в мече не утаишь. Глиммер, если подумать, и так очень много знает — что у Катры характер паршивый и туча комплексов вдогонку, амбиции до небес и собственный маленький сквад. Что у Катры есть девушка, и Адоре к ней путь закрыт. Что они были вместе шестнадцать лет, а теперь Адора в смятении. Что Адора сама все порушила, Глиммер знать не обязательно. Глиммер вздыхает сочувственно, телепортируется к ней под балдахин и гладит ее руку. Адоре не становится легче. Разумеется, на бал Катра приходит со Скорпией — Адора бросает на них взгляд украдкой, тут же отворачивается. Все вокруг верят их чинным прогулочкам под локоток и парным камушкам на одежде, но Адора, боже, Адора-то видит правду насквозь. Катра вся ее, от кончиков когтей на пальцах ног до самой последней веснушки, от признания еще в Штабе до панихиды по лучшим подругам детства. Стакан в руке ее немножко идет трещинами от такой хватки. — Старый друг лучше новых двух, — многозначительно изрекает Катра на верхнем ярусе зала, выплывая из-за ледяной колонны. Она усмехается, но усмешка ее отдает грустью, и Адора ей не отвечает. Только вжимает ее обратно в колонну и тянет к тени, откуда Катра родом. Они врезаются друг в друга носами на полпути. Это их первый поцелуй среди тысяч других возможностей и проведенных вместе лет. Адора никогда не думала, что с ними такое приключится, но Катра стоит смирно, не вырывается, но и не обнимает ее в ответ. От нее пахнет пеплом, и глаза она не закрывает. Адоре мерещится соль на ее губах. Катра сцапывает ее в Шепчущем лесу, когда Адоре сильнее всего это нужно. Они дерут друг другу волосы в подобии драки, скалятся и шипят, и Адора поддается чутка, скатывается вместе с ней клубком по склону. Катра падает на нее лавиной да так и остается лежать. Веснушек на лице ее стало еще больше от активного солнца. Она всегда была смуглой — Адора вспоминает ее тело ударными темпами, роняя светлые пряди ей на лоб и сцеловывая печаль с ее кожи. С такого причудливого книксена в сторону их давно ушедшего детства Катра не удивляется — не роняет ни слова, когда Адора берет ее за руку, не отнимает ладони. Она сильная, она могла бы уйти, но делает выбор. Впервые в пользу Адоры. Среди влажного мха и здоровенных листьев вьется сносное гнездо, и они идеально помещаются там вдвоем, укрытые от ничьих взоров лианами и исполосованные светом огнецветов. И, пока Адора с опаской ждет колких обидных слов и взаимных претензий, Катра все еще молчит. Она странная, вся усеянная веснушками будто крапинками черного перца, чересчур кошкоподобная местами, где-то наоборот слишком человек — Адора соскальзывает пальцами по ее распушившемуся хвосту, ловит губами ее темный сосок. Они становятся взрослыми там, в лесу. Катра закрывает глаза предплечьем, прижимает уши к голове. Адора накрывает их сваленной в ком одеждой. — Скажи, что не вернешься, — просит Катра чуть позже, когда они отлипают друг от друга в попытке перевести дух. Адора убирает травинку с ее щеки, силится улыбнуться. Ее хватает только на еле заметный кивок. — Ты мне не нравишься, ясно? — Катра плотно смыкает руки на ее шее, но это полноценное объятие, а не ее обычная угроза, и Адора отвечает тем же. Они спали так когда-то, делили койку в Зоне, а теперь постель у них импровизированная, и они не вместе, и Адора самолично разбила ей сердце. Адора крепче жмет ее к себе. На нос ей приземляется одуванчиковое семечко. — Я не люблю тебя, — глухо отзывается Адора взамен. Катра улыбается ей в шею, и это нормально, потому что жизней у Катры девять, а сердце одно да и то глупое, надтреснутое, слишком честное для нее. И Адору это вполне устраивает. Адора собирает его в горсть.