Рождественские традиции Ригли

Скиттлз сидит возле огромной рождественской ёлки и смотрит на Стара глазами, полными восхищения, пока тот в лицах пересказывает ему какую-то пьесу собственного сочинения. И хотя взрослые, расположившиеся на диванах и креслах возле камина, не обращают на них внимания, их скучные разговоры всё равно то и дело перекрывают собой реплики Стара. Он же начинает говорить громче лишь тогда, когда о чём-то заговаривает Файв, то и дело бросает взгляд в его сторону, но никто, кроме Скиттлза, этого не замечает. Стар как раз подходит к кульминации пьесы, когда Файв вдруг пару раз громко хлопает в ладони, привлекая к себе внимание, и предлагает обменяться подарками. Он смотрит в их сторону и улыбается, и Скиттлз замечает, как Стар сжимает руки в кулаки, спрятав их за спину всего секунд на десять. – Конец я тебе позже покажу, – шепчет Стар на ухо Скиттлзу, наклонившись. – Больше двух – говорят вслух, – с лёгкой, но неприятной улыбкой говорит подошедший к ним Файв. Стар лишь показывает ему язык, берёт Скиттлза за руку и отходит к Джуси. В этом году обмен подарками затягивается, но Скиттлз не знает, чему он радуется больше – своим новым краскам и карандашам, или счастливому виду Стара, которому подарили гитару с его именем на ней. Как и в прошлом году, сами они сели и вместе сделали подарки, сложив их в одну коробку – Скиттлз нарисовал открытки, а Стар слепил фигурки из глины. Как и в прошлом году, Стар не стал делать ничего для Файва, а сам Файв на сердитый взгляд Джуси ответил, что у него «совсем не было времени, чтобы купить подарок для любимого племянника». Какое-то время все так и стоят возле ёлки, у Джуси звонит телефон и она выходит на кухню, а Скиттлз уже начинает чувствовать себя неуютно, как Стар вдруг спрашивает: – Хочешь, я что-нибудь сыграю? – Конечно! – Скиттлз почти сияет и интенсивно качает головой. Стар улыбается ему, настраивает гитару, и его пальцы уже касаются струн, когда Файв вдруг замечает: – Какое всё-таки расточительство. – То есть? – интересуется Спирминт, большую часть вечера вовсе молчавший. – Покупать такую хорошую гитару для ребёнка, он ведь легко может её сломать. Я знаю много действительно талантливых детей из хорошо обеспеченных семей, и им не дарят такие дорогие подарки. С другой стороны, – и тут Файв вдруг смотрит прямо Стару в глаза, – покажи, как ты играешь. Он продолжает улыбаться, но от его интонаций мурашки бегут по всему телу. – Неужели не хочешь сделать хотя бы такого подарка своему любимому дяде? – улыбка на лице Файва становится ещё шире, отчего Стар вдруг ухмыляется и гордо вскидывает голову. – Единственный подарок, который я тебе сделаю, это панихида на твоих похоронах, когда ты наконец откинешься в мир иной, – он говорит громко и чётко, не отводит взгляд, копирует уже меркнущую улыбку Файва, и в повисшем молчании добавляет. – Все дела ради этого брошу, ты же сделаешь мне такой бесценный подарок своей кончиной. Скиттлз смотрит на Стара широко раскрытыми глазами и почти забывает моргать; совершенно не замечает, как вернулась в гостиную Джуси, когда Стар фыркает, снова хватает его за руку и тянет за собой на второй этаж, уже по пути обещая спеть и всё же показать остаток прерванной пьесы, так что их никто не будет отвлекать. В гостиной что-то происходит, но Скиттлз не слышит ничего, кроме волшебного голоса Стара и мелодии, которую он играет на своей новой гитаре. У Скиттлза есть новые краски, карандаши и самый крутой кузен во вселенной; и он чувствует себя самым счастливым ребёнком на свете.