Ты же так любишь сделки

      Ночные улицы Сторибрука огласил вой сирен машины неотложной помощи, заставляя вздрогнуть чуть ли не каждого его жителя. Сотни живущих там людей начали искать свои телефоны и набирать заветные номера, проверяя всё ли в порядке и в очередной раз напоминая своим близким, как они дороги для них. Но только один человек сейчас сидел в этой самой машине, держа за руку лежавшую на каталке девушку. Он не был любимцем жителей города как Дэвид Нолан, к нему не приходили за советом как к Арчи Хопперу, большинство жителей бояться его, кое-кто откровенно ненавидит, редко, очень редко его просто опасаются, но и у него есть та, которая ему дороже всего на этом свете.       Мистер Голд держал двумя руками холодную и слабеющую с каждой минутой, ладонь Белль, для себя он уже решил, что тому, кто выстрелил в неё, не жить. Бывает так, что мир вдруг становится тесен для двух человек, к сожалению и для них с капитаном Джонсом было тесно и даже множество миров не помогало жить друг с другом в мире. Он мог бы хотя бы попытаться забыть кое-что, связывающее их, в конце концов прошло более чем много лет, но то, что этот человек попытался убить Белль, а если не убить, то отнять у неё память, вынуждая её забыть кто он такой, этого он никогда не простит. Вот чего-чего, а всепрощения в нём никогда не было ни на грош. В те минуты, когда глаза Белль закрывались, он вскакивал и кричал, что машина ползёт как черепаха на сносях, но мгновение спустя она вновь открывала глаза и мистер Голд садился рядом с ней, боясь упустить хотя бы одно мгновение.       В приёмный покой больницы Сторибрука вкатили носилки, лежавшая на них девушка выглядела прямо скажем не важно — бледная и испуганная, она поворачивала голову, глядя то на продолжавшего держать её а руку мистера Голда, то на метнувшуюся испуганной птичкой медсестру, то на подбегавшего к каталке доктора Вейла. Одежда девушки была пропитана кровью и судя по всему она уже не мало успела её потерять. — Да делайте уже хоть что-нибудь, не стойте как истукан! — голос мистера Голда разносился под сводами больницы, заставляя вздрогнуть буквально всех и каждого. Среди них не было никого, кто бы не знал мистера Голда и на что он способен в гневе.       Жизнь медленно покидала тело этой девушки, в её глазах застыло отчаяние и сильнейший из всех возможных видов страха — страх смерти. — Так, готовьте операционную, сообщите анестезиологам. Кровь. Да, проверьте группу крови, резус-фактор и сразу заказывайте кровь, возможно она понадобится и я бы хотел, чтобы если это случилось, мне не пришлось ждать когда её привезут. — отдав распоряжения сотрудникам, доктор Вейл махнул рукой, мол везите её в отделение. — Ты будешь жить, ты слышишь меня? Я не знаю, что они будут делать и как, но они спасут тебя это я тебе обещаю. — сказал мистер Голд, понимая, что сейчас её увезут и тон, которым это было сказано, не предвещал ничего хорошего, было ясно как божий день, что для всех будет лучше если девушка выживет. Она не отрываясь смотрела на мечущегося в панике тёмного мага и вдруг заговорила, каждое слово давалось ей с трудом, время от времени она замолкала только лишь для того, чтобы отдышаться и продолжить: — Румпельштильцхен, ты же так любишь заключать сделки, давай и мы с тобой заключим сделку...       Услышав имя, под которым этого человека знали в Зачарованном лесу, доктор Вейл поморщился, но решил промолчать, так пожалуй, будет безопаснее. — Конечно, милая, любую какую ты захочешь, но только не сейчас, вот ты поправишься и тогда мы с тобой поговорим. — Нет, Румпельштильцхен, мы заключим её прямо сейчас... Я останусь жива, а ты взамен сделаешь кое-что для меня.       Он удивлённо посмотрел на девушку, всё время, которое они провели рядом, она ненавидела его сделки, по началу она их просто боялась, потом — ругалась каждый раз, стоило ему только упомянуть это слово, так с чего бы ей сейчас пришло в голову такое? Чего она добивается? — Если ты так хочешь то я согласен. Говори, каковы условия твоей сделки? — И ты согласишься? — голос Белль предательски дрогнул. — Ну по крайней мере я подумаю. — он улыбнулся, понимая, что примет любые условия, какие бы она не предложила, но не раскрывать же сразу все карты. Это немного не в его правилах. — Подойди... Ближе. Наклонись. Взглянув на доктора Вейла и получив от него молчаливое согласие, Румпель подошел к каталке и склонился над ней так, что её губы практически касались его уха, поняв, что она хочет оставить условия только между ними. Белль откашлялась и прошептала: — Румпель, даже если ты не знаешь наверняка, то догадываешься о том, что у меня никогда не было мужчины. Я хочу чтобы ты стал моим первым... и единственным мужчиной.       Глаза мага округлились от изумления, таких условий ему не предлагал ещё никто и никогда. Да, конечно он догадывался, точнее было бы сказать — он чувствовал это, но ни разу ни единым намеком не предложил ей ничего подобного, полагая, что требовать от неё ещё и этого было бы с его стороны уж слишком. Она и так давала ему слишком многое, не требуя ничего взамен. Отойдя на два шага, он ответил: — Почту за честь... Почту за честь раз ты хочешь этого, то так оно и будет — я согласен на твои условия. Считай, что сделка заключена. О, Белль, моя маленькая девочка.

***

      Белль отдыхала, стараниями мистера Голда, ну и конечно не без финансовых вложений с его стороны, ей обеспечили отдельную палату, где она могла бы спокойно восстановиться и набраться сил после далеко не самой простой операции, благо ситуация оказалась не самой критической: пуля задела только верхушку лёгкого, вызвав кровотечение, но не повредив ни сердце, ни крупные сосуды, коих тут было в изобилии. Дверь палаты бесшумно открылась, впуская Эмму Свон и её мать, первая пришла с одной единственной целью — узнать в подробностях о том происшествии в лесу. Конечно она уже опросила мистера Голда и в общем-то получила от него исчерпывающую информацию, включавшую и ответ на вопрос кто конкретно сделал это. Правда мотивы преступника оставались для неё тайной, но когда дело касалось Голда-Румпельштильцхена, то счёты к нему могли бы найтись даже у одинокой сосны, растущей на побережье. Но вдруг да сама девушка сможет рассказать ей что-нибудь интересное. Белоснежка не имела столь чётких целей, просто история девушки, которую едва не убили чтобы побольнее ударить Румпельштильцхена, до глубины души поразила её и хотелось просто поддержать бедняжку. — Здравствуй, Белль. Как себя чувствуешь? — спросила Эмма. — Да не на что жаловаться, все вокруг разве что пылинки с меня не сдувают. — улыбнулась девушка.       Ни её саму, ни её отца — сэра Мориса, она не знала по Зачарованному лесу с ними обоими Белоснежка познакомилась уже только здесь в Сторибруке, но Белль производила впечатление очень мягкой и совестливой девушки, немного даже уравнивая и смягчая тяжелый нрав Румпельштильцхена. Ей было сложно понять как эта милая девушка может так спокойно доверять Румпельштильцхену, но каким-то удивительным образом она не просто доверяла ему, а ещё и могла влиять на него.       К огромному разочарованию Эммы, ничего внятного Белль сказать ей не смогла, она не знала человека, едва не ставшего её убийцей, она имела только общие представления о том, что связывало их и уж тем более не могла сказать где искать этого Киллиана Джонса. Снежка сидела у кровати девушки, поглаживая её руку и тоже самым внимательным образом слушая то, что говорила Белль. — Я так понимаю, что это всё, что тебе известно?       Слушая как Эмма ведёт расспрос, как она держится, как задаёт вопросы, где-то в глубине души Снежка безусловно гордилась своей дочерью, одновременно с тем понимая, что никогда не сможет стать настоящей матерью той, которая сейчас младше неё самой от силы лет на пять не больше. Это проклятие украло у неё если не дочь, то всё её детство, невозвратно лишив их с Дэвидом чего-то очень важного, что уже невозможно наверстать. — Да, я действительно не могу ничего больше сказать. — Белль грустно улыбнулась. — Ладно, тогда мы пошли, мне ещё где-то искать этого вашего Крюка или как там его.       Эмма направилась к двери, вслед за ней пошла и Белоснежка, на прощание обняв лежавшую в кровати девушку и пожелав ей скорейшего выздоровления.       В последний момент Белль привстала, опираясь на руки, смущаясь и краснея она окликнула Снежку, собиравшуюся уже было выходить из палаты, Эмма тоже остановилась, решив было, что она сейчас расскажет о чём-то чрезвычайно важном, как бы там ни было, а её работу в должности шерифа ещё пока никто не отменял. — Белоснежка, прости меня, но не могла бы ты рассказать мне кое о чём? — Да, конечно, спрашивай. — ответила Мэри Маргарет, поворачиваясь к Белль и закрывая дверь палаты.       Немного помявшись и отведя взгляд в сторону, наконец Белль решилась спросить то, что беспокоило её уже который день. — Понимаешь, в тот день когда меня ранили, я заключила сделку... — Да, я помню, мы ведь с Эммой и Дэвидом тоже были тут, когда тебя привезли, но я не знаю даже ваших условий и не уверена, что смогу тебе чем-то помочь. В конце-концов как это ни странно, но сделку предложила ты сама. — пожала плечами Мэри Маргарет, более известная как Белоснежка. — Да-да, я знаю, понимаешь я попросила Румпеля, чтобы он... стал моим первым мужчиной. — Однако... Я начинаю понимать почему он так легко согласился. — присвистнула от удивления Эмма.       Снежка даже не нашлась, что ей ответить, молча взирая на заливавшуюся румянцем Белль. Она в очередной раз подумала о том, что ей не понять что именно могло привлекать в таком как Румпельштильцхен, кроткую и добрую девушку, как вообще ему можно верить, как можно было полюбить его. И где-то глубоко внутри до этого момента надеялась, что Белль оставит его, веря в то, что она достойна куда большего, но сейчас она вдруг поняла, что нет этого не будет. Дело не в том, кто чего достоин и даже не в том, как она могла полюбить, а в том, что полюбила и от этого никуда ей не деться. — Соглашусь с Эммой — было бы удивительным, если бы он не согласился. Но пока что не понимаю, что именно ты хочешь от меня. — Как это вообще бывает? Нет, ты не подумай — как конкретно это бывает я конечно знаю, но к чему мне вообще готовиться?       Мать и дочь переглянулись. — Ну-у-у... Знаешь, это всё-таки немного больно, но только первый раз, потом, если действительно любишь, то понимаешь, что оно того стоило. — сказала Снежка. — Немного? Это просто больно, так, что хочется взять что-нибудь потяжелее и огреть его по голове, чтобы прекратил эту пытку. Но в остальном соглашусь — потом понимаешь, что было ради чего потерпеть. — подтвердила слова матери Эмма, вызвав сочувственный взгляд матери, никогда раньше они не разговаривали на подобные темы. — В общем слушай: как бы я не относилась к Голду, я видела как он смотрит на тебя, поверь, тебя он не обидит, я искренне волнуюсь за то, что этого Крюка он может найти быстрее чем мы и вот тому, тогда точно несдобровать, но ты... ты его драгоценность, уверена, что он не сделает ничего, что могло бы причинить тебе вред. Просто доверься ему, наверное только ты в этом городе умеешь это — доверять Румпельштильцхену. — Это-то я понимаю, но я просто подумала, что может понадобиться что-нибудь ещё, ну там бельё или что там ещё бывает нужно? — Можешь приготовить, бутылку шампанского, если не планируешь становиться матерью, то об этом тоже надо бы позаботиться. — Эмму со смехом перебила Снежка, сказав, что: — Да во что не одевайся — тебя всё равно разденут! — Нет, она права — бельё это важно. — вдруг вступилась за неё Эмма. — Давай так: ты выходишь из больницы и мы вместе пройдёмся по магазинам, прикупим что-нибудь. Идёт? — Хорошо. Спасибо вам обеим. — кивнула в знак согласия Белль.

***

      С того самого дня, как она впервые пришла в эту лавку, ища того, кто сможет помочь и защитить её, жила она тоже тут, Румпель выделил для неё комнату и постарался обеспечить её всем необходимым. Впрочем, она вовсе не собиралась сидеть на его шее и старалась заработать на свои прихоти самостоятельно, работая в библиотеке Сторибрука, но ни разу до этого дня она не входила в спальню, принадлежавшую Румпелю. Он открыл перед ней двери, приглашая её войти.       Было в этом шаге что-то важное и трепетное для неё, вроде бы они так давно были знакомы, столько пережили вместе. Да и надо признать, что ей уже было не восемнадцать и даже не двадцать лет, но всё равно сильнее она нервничала разве что в тот день, когда впервые оказалась в его замке. Помниться в тот день она разбила чашку, ту самую чашку, которой было суждено стать символом их любви. — Ты не мог бы выйти из комнаты на пять минут? Я немного стесняюсь. — Белль покраснела как маков цвет.       Румпель без тени улыбки на лице кивнул и молча вышел из комнаты, понимая, что для неё это и так был огромный шаг и смущать её больше, чем уже есть он бы не хотел. Спустя пять минут, когда он снова вошел, Белль лежала в кровати, натянув одеяло по самый подбородок. — Ты не передумала? — Нет, у нас же договор. — Действительно, договор нужно исполнять, ты свою часть выполнила, теперь моя очередь. Белль, послушай меня — ты же знаешь, что это будет... хм-м, неприятно. У меня есть одно зелье, оно могло бы помочь тебе, чтобы тебе не было больно, понимаешь о чём я? — Нет, Румпельштильцхен, не надо мне никакого зелья, я хочу почувствовать всё так как есть. Ты всегда говорил, что за волшебство нужно платить, если любовь это волшебство, то это — моя плата.       Вздохнув, Румпель задул свечи, оставив только одну и принялся расстёгивать пуговицы на жилете, наблюдая как Белль то краснела, то отворачивалась, то натягивала одеяло на глаза, то снова выглядывала из под одеяла, желая видеть его, но и смущаясь практически до обморока. Это было бы даже забавно если бы это не была Белль, его Белль, готовая принять его, да нет — давно уже принимавшая его таким, какой он был, вместе со всеми его недостатками, с его неискоренимыми пороками и ничего не требовавшая взамен. Ну или почти ничего.       Раздевшись, он присел на край кровати, предварительно задув последнюю свечу. — Ты всё ещё не передумала? Условия сделки можно изменить если ты... если ты вдруг передумала. — Я противна тебе? — вдруг с дрожью в голосе спросила девушка. — Э-эм? Как тебе вообще в голову такое пришло? Ты — единственное хорошее, что было в моей жизни после того как пропал Бей. Нет, просто не хочу, чтобы ты потом боялась меня или что-нибудь ещё в этом роде. Поделишься одеялом?       Девушка подвинулась, давая Румпелю возможность лечь рядом и накрыть одеялом их обоих, чувствуя как он гладит пальцами её шею и плечи. Спешить ему было некуда, пусть привыкнет к тому, что он не просто рядом, а ближе, чем когда-либо за всё время их знакомства, в конце концов он далеко не дурак и прекрасно понимал, что эта ночь хоть и будет первой, но далеко не единственной, так пусть его прикосновения станут для неё чем-то привычным и важным.

***

      Настойчивый звонок будильника вырвал из сна Румпельштильцхена, мгновенно напомнив, что работа сама по себе не сделается, рядом кто-то заворочался во сне, стягивая с него одеяло и мгновенно напоминая о всех событиях этой ночи. Повернувшись, он усмехнулся, глядя на спящую Белль, погладил кончиками пальцев её волосы, подбородок. Легонько вздрогнули ресницы и девушка открыла глаза. — С добрым утром, родная. Ты как? — участливо спросил он, прикасаясь губами к её лбу.       Всё-таки Белль оставалась собой даже в такой ситуации, она смутилась, не зная как вести себя, испуганно натянула одеяло по самый подбородок, как это делала вчера. — Я бы сказал, что за эту ночь секретов тут для меня не осталось, но если тебя это так смущает... — договорить он не успел, девушка подвинулась ближе и прижалась к его боку, обнимая его. — Я просто ещё не привыкла, но я привыкну, я обещаю. — улыбнувшись, ответила она.       Он молча провёл рукой по её спине, словно хотел пересчитать бугорки позвонков, а второй рукой откинул волосы с её лица. — Кстати, я тут вспомнил — наша с тобой первая сделка всё ещё в силе, помниться ты обещала оставаться со мной навсегда.       Улыбнувшись, Белль кивнула головой: — Я помню и намерена выполнить это, Румпельштильцхен.