Погаси свет, зажги свечи, заведи меня, Заверни меня в свои два пенса — какой дешевый фокус.
Он разглядел стоящую напротив него невысокую фигуру, и ему стало дурно. — Давно не виделись, Нейтан Прескотт, — бесцветным голосом произнесла та, подойдя ближе. Он сглотнул и сделал глубокий вдох, пытаясь собрать осколки сознания в единое целое. — Рэйчел? Она выглядела так же, как и в их последнюю встречу — черный топ, из-под которого кокетливо виднелось голое плечико, и короткие шорты; все так же обворожительна и очаровательна. Спутанные волосы пшеничного цвета, наполовину закрывшие лицо, не могли спрятать усмешку на ее губах: — Все еще помнишь мое имя? — Рэйчел, но ты же... мертва... — тихо пробормотал он, стараясь воспринимать происходящее как дурной сон и оттого цепляясь за детали, казавшиеся ему неестественными: эти уродливые длинные свечи, которых здесь никогда не было, пустые белые стены без привычных плакатов, собственные неподвижные руки и ноги. Она подошла к нему вплотную, положив ладони ему на плечи. — За это ты отправишься в ад, Нейтан. Она встряхнула головой, убирая волосы с лица. Он с ужасом увидел ее белесые, будто бы слепые глаза, в которых не отражался ни он сам, ни всполохи огоньков.Я не хочу возвращаться домой, но и тонуть в этих зеркалах — тоже,
— Я... я не хочу! — нервно произнес он. Пусть окружающее и выглядело как ночной кошмар, этот кошмар казался слишком реалистичным. — Я тоже не хотела! Это твоя вина! Ее резкий, бьющий по ушам выкрик неведомым образом заставил трепыхаться огоньки свечей, стоявших у самой дальней стены. Будь она живой, ее лицо наверняка раскраснелось бы от натуги, но оно оставалось мертвенно-бледным. — Я не виноват, нет, это ошибка, — отозвался он, окунаясь в мучительные воспоминания, разъедавшие душу, и опустил голову. — Это все вина Джефферсона, он подсунул мне неправильную дозировку... — Ты лжешь. — Рэйчел! Я не мог... Ты же даже не знаешь, что я чувствовал. Я сходил с ума от тебя... — Меня хотела половина академии, ты просто не был исключением, — ответила она холодно. — Но тебе ничего не светило, поэтому ты сделал то, что сделал. — Это случайность, это... глупость! Я не виноват! — он отчаянно замотал головой, придавая убедительности своим словам. — Все равно.Пленник всех твоих страхов.
Он вновь глубоко вздохнул, отгоняя пугающую мысль о том, что никак не может проснуться. — Освободи меня, — попросил он так спокойно, как только мог. Она рассмеялась неприятным скрипучим смехом, режущим слух. — Нет. У меня есть идея получше... Пальцы сомкнулись на его горле, и у него тут же перехватило дыхание: близость мертвого тела вселила в него животный ужас. Он безуспешно попытался отстраниться, но она приблизилась в желании дотронуться до его губ своими. Он испытывал непреодолимое омерзение, но его шея находилась в окоченевших руках, которые невозможно было стряхнуть. Ее ледяное дыхание выстудило его изнутри, а стремившийся проникнуть как можно глубже язык холодил, словно анестетик. Губы совсем онемели; он принялся быстро шевелить ими, что рассердило его мучительницу. Она толкнула его, и он не опрокинулся вместе со своим креслом лишь потому, что удар был слабым. В надежде, что путы ослабли, он снова попробовал двинуть рукой, затем ногой, уже порядком затекшими. Будь у него возможность, он давно бы ущипнул себя, чтобы вырваться наконец из плена этого кошмара. Как долго он находится в этом странном состоянии?Химия и инстинкты внутри меня пожимают друг другу руки, Дотронься до моей плоти и сделай ее бесцветной.
Отвлекшись, он не сразу заметил, что она отошла в сторону, копаясь на передвижном столике. В ее руках что-то сверкнуло. — Рэйчел? — окликнул он ее с беспокойством в голосе. — Что ты собираешься делать? Она мгновенно оказалась перед ним и крепко схватила его за ворот. — Ты же не думаешь, что легко отделаешься? — прошипела она и провела перед его носом сжатой ладонью, в которой скрывалось лезвие. Крупная дрожь пробрала его с головы до пят. — Не делай глупос... — начал он, но она в ту же секунду срезала верхнюю пуговицу с его рубашки, и он осекся на полуслове. Ловко орудуя острием, уже спустя полминуты она приспустила рубашку с его плеч. Он замер, пытаясь определить, что будет происходить дальше. На самом деле ситуация уже давно переросла в разряд критических, но только теперь он понял это на собственной шкуре. Волоски на груди встали дыбом, хотя в проявочной было душно и жарко. «Просыпайся, Нейтан! Давай!» — убеждал он себя, стиснув зубы. Он сильно прикусил губу в надежде, что боль заставит его очнуться, и кусал до тех пор, пока во рту не появился отчетливый привкус крови. Она спокойно взирала на то, как из его треснувшей губы потекла вниз алая струйка.Расцарапай мою кожу — пусть кровавая роза расцветет в реке,
— Тебе идет красное, — сказала она задумчиво и внезапно полоснула лезвием его левое плечо. — Блядь! — крикнул он в ужасе, наблюдая, как капелька крови выступает на месте тонкого пореза, а она касается плеча губами, целует и слизывает ее. — Уйди от меня! — Нейтан, ты на полпути в ад. Видишь, на что ты себя обрек? — укоризненно спросила она, нахмурив брови. Прежде чем продолжить свою экзекуцию, она заткнула ему рот куском тряпки, не обращая ни малейшего внимания на сопротивление, и с удвоенным усердием принялась шрамировать его, оставляя на груди и животе короткие порезы. Ледяной язык, касающийся ран, унимал пульсирующую боль, но вызывал тошноту, волнами подкатывающую к горлу. — Ты... сходил с ума... был одержимым... — произносила она, приподнимая голову после каждого кровавого поцелуя, — ты хотел... как Джефферсон, да?.. желал славы... ебаный убийца! Его трясло в истерике. Ярость и страх смешались в нем в единое целое: если это реальность, почему он не отключается от шока, а если сон, то почему никак не может проснуться? Он осознал, что до безумия боится этой девушки, которая на самом деле уже несколько дней как гниет в черном пакете посреди городской свалки... Она закончила и отошла на шаг назад, любуясь его окровавленным торсом, словно картиной. — Нельзя излечить свою боль, причиняя ее другим, — сказала она, вглядываясь в его покрасневшие от слез глаза отстраненно, будто бы не орудовала лезвием по его коже минуту назад. — Ты убил, чтобы сделать свой лучший снимок. Чтобы Марк оценил тебя, чтобы ты наконец почувствовал себя кем-то значимым, а не ничтожеством... Почему я должна была страдать из-за тебя, Нейтан? Почему именно я?Вспори живот, съешь печень, изнасилуй своими пальцами...
Он принялся громко мычать что-то невразумительное, и она одним движением вытащила кляп из его рта. — Рэйчел, нет! Нет... Пожалуйста, прости! — заговорил он, жадно набирая в легкие воздух. — Я понял свою ошибку, я все расскажу полиции, только отпусти меня... Она покачала головой. — Я всего лишь делаю с тобой то, что ты заслужил. — Рэйчел, прости! Она вновь подошла ближе и расстегнула пуговицу его джинсов, перепачканных алыми каплями. — Что ты... Ведьма! Сука! — он задохнулся от крика, когда она проникла ледяной рукой под его нижнее белье. — Не кричи. Не услышат. Он крепко зажмурился, пытаясь не дышать, в то время как она с кривой улыбкой на лице истязала его. Худшим было ощущение нарастающего возбуждения — видимо, его организм по-своему реагировал на пытки, заставляя своего хозяина нервно вздрагивать каждый раз, когда ее ладонь начинала двигаться быстрее, сильнее сдавливая плоть... Ему захотелось содрать с себя кожу и выскрести внутренности, чтобы навсегда избавиться от следов прикосновений окоченевших рук, оставивших на нем свои безжалостные отпечатки. Лампочка на потолке, моргнув, взорвалась. Он, услышав резкий звук, распахнул глаза, машинально подумав о том, что генератор, кажется, сломался... — Нейтан! — Нейтан, малыш, что случилось? Шон!..Зажги свет, наполни меня кофе, Убери с себя мои руки...
Чьи-то голоса эхом раздавались в голове, картинка перед глазами начала расплываться, и он уже едва видел перед собой ее, сосредоточенную на своем омерзительном занятии... — Нейтан, очнись! — Алло, мой сын без сознания, дома, его рвало... Что? Да, вот таблетки, это его антидепрессанты, кружка с кофе, больше ничего... быстрее, умоляю, спасите моего мальчика... Он почувствовал, что наконец может управлять своим телом, и поднялся с кресла. Путы больше не держали его, и он совершенно спокойно стоял на ногах, наблюдая, как порезы на груди затягиваются один за другим. Она исчезла. Она исчезла насовсем, и он больше не увидит ее — по крайней мере, в этой жизни.Я хочу вернуться домой, я хочу погрузиться в движение...
Хлесткий удар по щеке заставил его сознание переместиться обратно. — Нейтан! Ну! Он плохо соображал прямо сейчас, выгибаясь дугой от очередного рвотного рефлекса, и с трудом разобрал знакомый голос, раздававшийся откуда-то сверху. — Па... па?.. — Тихо, тихо, сынок, скорая уже едет, все будет хорошо... — другой голос, всхлипывая, зачастил под ухом. — Он приходит в себя. — Я волнуюсь... Он вновь погрузился в забытье. В голове назойливой мухой жужжала единственная мысль. Рэйчел в проявочной....чтобы смыть с себя сладкий запах колдовского зелья.
Р э й ч е л в п р о я в о ч н о й