Особенности животной натуры

      В их конторе катастрофически не хватает места. Столы стоят слишком близко, гардероба нет (из-за чего одежда свалена на несколько стульев), а неправильная расстановка мебели визуально уменьшает помещение. Чонгуку иногда чудятся у себя признаки развивающейся клаустрофобии, но сидящий по правую руку штатный психолог его всегда успокаивает. Намджун говорит:       — Ты просто перетрудился. Не стоит так загоняться, чтобы впечатлить Тэхена. Он и так впечатлен.       Чонгук, конечно, краснеет и не верит. Его внутренний зверь — его кролик — прядает ушами, как самая настоящая лошадь, и не может определиться, чего по отношению к Тэхену в нем больше: симпатии, любопытства или тревоги (совершенно непонятной, ведь их начальник на редкость приятный и искренний).       — Ну что ты смущаешься? — по-доброму смеется над Чонгуком Намджун. — От вас, ребята, искрит очень здорово. Давно бы сошлись!       Такой неприкрытый энтузиазм воодушевляет, но недостаточно для активных действий — разве что, не сдержавшись, Чонгук бросает быстрый взгляд на чужой кабинет.       Тэхена за панельной стеной, ожидаемо, не видно.       — Разве ты не должен уговаривать меня соблюдать профессиональную этику и не встречаться ни с кем на работе? — с крохотной, медленно увядающей улыбкой уточняет Чонгук.       На документах, которые он держит, стоит очень интересная дата сдачи.       Сегодняшняя.       — Ну, я должен бы, — не спорит Намджун, — но тогда какой бы я был друг?       — Плохой? — расстерянно бросает Чонгук в ответ и продолжает сверлить дату сдачи взглядом.       Он не готов. Чонгук, а не отчет — с последним все в порядке.       — Вот именно, — восторженно вскрикивает психолог, и его узкие очки из-за активных движений сползают к кончику носа.       У Тэхена очки тоже есть. Без диоптрий, в тонкой оправе, сексуально смотрящиеся. Не то чтобы Чонгук оценивает красоту начальника такими критериями, но да, честно говоря, оценивает, потому что не думать о Тэхене не может.       — Намджун, — начинает Чонгук, но тут же исправляется, — Намджун-хен.       — Ммм?       — Не мог бы ты занести председателю это?       Намджун на секунду даже перестает печатать, чтобы окинуть друга взглядом. Причем таким насмешливо-неодобрительным, что Чонгук начинает жалеть, что вообще спросил, ведь можно было просунуть бумаги в щель под дверью или нанять курьера. В конце концов, всегда остается Хосок, который за стаканчик кофе сделает практически все, но нет. Чонгук попросил единственного человека, который старался бороться с его кроличьей душой.       — Чонгук.       — Что?       — Быстро пошел к Тэхену с отчетом.       — Но…       — Или я сейчас сам его сюда позову.       Чонгук обиженно фыркает, но все-таки встает из-за стола. Он постучится, быстро отдаст документы и уйдет — таков план, и Чон постарается следовать ему до конца. Главное, чтобы Тэхен ничего не спрашивал — почему-то в таких случаях Чонгук начинает вести себя, как дурак.       — Ну, я пошел, — мямлит Чонгук.       — Ага, давай.       Намджун, как всегда, холоден к немым просьбам о помощи.       Тэхена на месте не оказывается. Чонгук облегченно вздыхает, но тут же пораженно хмурится — из кабинета только один выход, а Тэхен точно никуда не выходил с самого утра. Окно наглухо закрыто, потайных входов не может быть в принципе, а на деревянном полу не видно дыр.       — Тэхен-щи? — зовет Чонгук, но ему никто, ожидаемо, не отвечает.       Поддавшись порыву (Чонгук всегда мечтал быть храбрым, попади он в ужастик), парень проходит ближе к столу председателя и внимательно осматривает его. Ни следов крови, ни других отпечатков ужасного преступления Чонгук не обнаруживает, а потому аккуратно пристраивает отчет на стол. Он размышляет, стоит ли ему уйти, когда боковым зрением замечает что-то пушистое и шевелящееся на стуле.       — Эм, — недоуменно выдает Чонгук, — киса?       «Киса» лениво приоткрывает один глаз (правый) и с непередаваемым презрением (Чонгук уверен в этом) смотрит на него. Она потягивается, становясь похожей на одну большую лохматую сосиску, из-за чего чуть ли не падает с облюбованного места.       — Ох, — беспокоится Чонгук, когда спешит помочь барышне, — аккуратнее.       Кошка на чужие руки на себе реагирует благосклонно и довольно мурлычет. Чонгук машинально проходится по мягкой шерсти, когда решает кое-что проверить.       — Оу, извини, — тут же смущается Чонгук, когда, как оказывается, совсем не барышня ошарашенно таращится на его руки у собственной задницы, — я думал, ты девочка.       — Мяу, — говорит кот и теперь точно смотрит на Чонгука, как на идиота.       — Что ты тут делаешь? — улыбается Чонгук. — Не видел Тэхена?       — Мяу, — глубокомысленно выдает животное и разве что не крутит лапой у висков (у каждого по очереди — Чонгук и не такого достоин).       — Ох, знаешь что, — решает Чонгук и улыбается, — подождем Тэхена вместе, да? Он, наверное, оставил тебя здесь ненадолго? Но ты, может, уже проголодался? Мне покормить тебя?       — Мяу.       — Отлично!       Чонгук поднимает полосатого красавца на руки и выходит из кабинета, направляясь к своему столу. Может, у них и маленький офис, но у всех всегда есть вкусные заначки по углам.       Намджун, поднявший голову от экрана, когда услышал, как хлопнула дверь, пораженно приоткрывает рот.       — Ты что делаешь? — уточняет он.       Чонгук довольно улыбается, ведь всегда хотел кошку, а его привычка обращаться в кролика каждые выходные этому мешала — не запирать же ему питомца в комнате, если у него не вышло бы подружиться с ушастым.       — Хочу покормить этого красавца, — честно признается Чонгук, — у меня здесь где-то была колбаса.       — Ага, — моргает Намджун и внимательно наблюдает, как друг, коллега и идиот в одном лице сгружает кота на стол, а сам лезет в нижний ящик стола. — Чонгук-а, дорогой.       — А?       — Ты знаешь, что это за кот?       — Ну, — тянет Чонгук, — наверное, питомец нашего председателя? А что? Мне не стоило вот так брать его? Думаешь, Тэхен будет ругаться?       — Нет-нет, — хмыкает психолог, — я же говорил, что ты ему нравишься, он не сможет злиться на тебя за такое.       Кот, навострив уши, поворачивает голову от одного человека к другому. Его густые усы подергиваются, словно он сейчас чихнет, хотя на деле ему просто любопытно. Намджун это замечает и подмигивает ему.       — Ох, нет, — сдувается Чонгук, пока распаковывает свои бутерброды, — я не думаю, что ты прав. Он, наверное, думает, что я идиот. Я так смущаюсь при нем и не знаю, как себя вести.       — Почему?       — Почему? — переспрашивает Чонгук. — Я тебе каждый день рассказываю, почему, ты еще не понял?       Намджун посмеивается.       — Не кипятись, это тебе поможет — чем чаще будешь произносить это вслух, тем быстрее поймешь, что это чушь, и наконец-то ответишь на флирт нашего начальника.       Чонгук тяжко вздыхает на такие откровенные нелепицы и протягивает коту кусочек колбасы. Полосатый благосклонно принимает подарок и начинает смачно чавкать. Совсем как Тэхен.       — Оу, он так похож на председателя, — выдыхает Чонгук восторженно.       — Да что ты, — закатывает глаза Намджун. — Не хочешь все-таки закончить разговор?       Чонгук отмахивается.       — Да что тут обсуждать? Не флиртует он со мной. Просто старается быть вежливым, когда видит, как я на него слюни пускаю.       — А ты пускаешь? — подначивает Намджун, внимательно смотря на разомлевшего под рукой Чонгука кота — вот только изредка подергивающиеся уши Кима не обманывают. Все ведь внимательно слушает, засранец.       — А кто не пускает? — хнычет Чонгук, одной рукой продолжая гладить животное, а второй кроша бутерброд, в попытках найти в нем еще что-нибудь вкусное. Безуспешно. — Он такой умный, добрый и красивый, что больше такого в мире, я уверен, нет. В тридцать лет и уже председатель, но знаешь что? Он все еще смотрит аниме и коллекционирует DVD-диски. А еще он покупает мне кофе. Я его терпеть не могу, но когда сам председатель делает для тебя такое, то грех не выпить — тем более, это так мило, что он так сильно беспокоится о своих сотрудниках.       — Мяу.       Чонгук прекращает сыпать признаниями и обращает внимание на кота, чем-то, кажется, недовольного.       — Что такое? — не понимает Чонгук, прекращая гладить кошку.       — Думаю, ему непонятно, почему ты не мог сказать Тэхену о кофе, — сдерживая смех, говорит Намджун. Вся эта ситуация его дико забавляет.       — Чтобы показаться неблагодарным, зажравшимся сотрудником? Нет уж.       — Мяу, — высказывается кот и выворачивается из-под руки Чонгука окончательно. Он топчется на месте, прежде чем с довольной моськой растянуться во весь стол, прикрывая глаза. Где Чонгуку теперь придется работать, его не волнует.       — Знаешь, — говорит Намджун, показывая на дверь, — я схожу, куплю себе перекусить что-нибудь. А вы пока разберитесь между собой, господа влюбленные.       — Эй, о чем ты? — кричит ему Чонгук вслед, но Намджун отмахивается, мол, сам поймешь. — И что на него нашло, а?       Кот, почему-то, не отвечает.       Чонгук возится с ним остаток смены, умильно ахая каждый раз, когда кот решает потянуться или размять лапы. Они так и не дожидаются Тэхена, но Намджун обещает, что присмотрит за котом и отправляет друга домой.       Той ночью Чонгуку не спится. Он приносит в кровать несколько морковок и, обратившись, беспокойно стачивает о них резцы. Он не знает, как долго это продолжается, но просыпается он уставший и помятый.       Порывистый ветер тем утром портит настроение окончательно, и Чонгук садится в свою старенькую тачку с кислой миной на лице. Он думает о том, что, наверное, не стоило в очередной раз корить себя за все свои слова и действия, ведь, может быть, это просто не его судьба — быть с Тэхеном. Жаль, что сердцу этого не объяснишь. Оно при мыслях о Тэхене, а тем более от его вида затмевает своей любовной энергией все вокруг. Как в этот момент, например.       — Здравствуй, Чонгук-и, — улыбается Тэхен, когда младший тормозит у обочины рядом с ним и опускает стекло. — Подбросишь? Моя машина развалилась вчера.       — Умгум, — невразумительно соглашается Чонгук и краснеет — просто так.       — Хорошо, что я заметил тебя, — довольно заключает Тэхен, садясь в машину. — Я начинал замерзать, а автобус все не шел.       — Ага, хорошо, — кивает Чонгук и замирает. — Что вы делаете?       — Ммм? — не понимает Тэхен. — Что я делаю?       — Н-нет, ничего.       Чонгук нажимает на газ и делает музыку громче. Он уверен, что чем меньше разговоров, тем меньше возможностей выставить себя идиотом. То, что и Тэхен ведет себя в его присутствии странно, Чонгука не волнует. Подумаешь, трется до сих пор своей пушистой макушкой о чехол на сидении — возможно у него там что-то чешется.       — Чонгук-а, — неожиданно томно раздается голос начальника — да так громко, что никакой Sik-K не заглушает этих вибрирующих ноток. Чонгук сглатывает, кидает внимательный взгляд на дорогу, на спидометр и поворачивается.       Выглядит все еще хуже, чем Чонгук успел себе представить.       Тэхен мурчит и запрокидывает голову. Его карамельная кожа на шее становится еще более привлекательной, когда вот так беззащитно открывается для чужого взора. Запретный плод и все такое — Чонгуку нестерпимо хочется коснуться рукой. Или языком.       Благо, машину не заносит. Где-то сзади — кто-то сзади — сигналит им громко-громко, и Чонгук, спохватившись, съезжает на обочину. Тэхен продолжает мурлыкать и, в принципе, вести себя, как настоящий мартовский кот в период половой охоты. Нереально любвеобильно.       — Тэхен-щи? — расстерянно зовет старшего Чонгук. — С вами все хорошо?       — Прекрасно.       По чужому довольному лицу это и так хорошо видно. Вот только…       — Что-то с вашим животным? Хотите обратиться сейчас? Я посмотрю за вами, если вам очень нужно.       Тэхен стреляет в него глазами и смеется, прекращая тереться о кресло. Успех.       — Все хорошо, просто, — начальник пожимает плечами, — весна же.       — Весна? — хмурится Чонгук.       — И ты.       — И я?       Глупее себя Чонгук еще никогда не чувствовал. Он перекладывает свои запотевшие руки на колени и сжимает брючную ткань, готовясь к ответу, как к чему-то плохому.       — Сходим после работы на свидание, Чонгук-и?       Сердце пропускает удар.       Все не так плохо, как он думал.       Все просто ужасно.       Намджун не понимает трагедии, когда Чонгук рассказывает ему. Он продолжает пить свой лимонный чай и предлагает чашечку другу, но тот отмахивается, нервозно стуча пальцами по столу.       — С чего бы ему приглашать меня на свидание?       — А почему нет? Я же говорил, ваша симпатия взаимна, и это заметно.       — Если бы так, мы давно бы уже встречались, но нет, значит, здесь что-то не так.       — Возможно, он ждал от тебя каких-то сигналов, как думаешь? — осторожно интересуется Намджун, но…       — Вряд ли.       Чонгук, как всегда, не пробиваем.       Он сгрызает за рабочий день все свои ногти и заусенцы, а под конец умудряется перевернуть на стол, где лежат документы, кофе. Намджун помогает ему убраться, но оказывается не в силах сдержать шутку о дрожащих из-за волнения пальцах. Чонгук не обижается, но начинает паниковать еще больше.       Он не просто не понимает, как вышло, что его краш пригласил его на свидание — он не понимает, на какое именно свидание Тэхен пригласил его.       Долгое время он был не в курсе того, какие свидания предпочитают в это десятилетие, хотя бы просто потому, что не ходил на них, а информация из фильмов, как оказалось, только вводила его в заблуждение. Чонгук узнал это благодаря Чимину, рассказавшему ему о своем невероятном свидании с милой девушкой-антилопой и неприкрыто посмеявшемуся над наивным вопросом Чонгука.       — Сказала ли она мне, кто ее внутреннее животное на первом свидании? Ты серьезно, Чонгук-а? Последние, я не знаю, двенадцать — возможно, тринадцать — лет первые свидания на пятьдесят процентов состоят из взаимодействия именно животных сущностей. Для чего, по-твоему, оборудовали огороженные площадки в парках?       Для Чонгука оказалось сложно с таким смириться. Его волчица-мать узнала, что ее жених вислоухий кролик только после свадьбы, и это всегда было традиционной практикой для их общества. Раньше люди не хотели, чтобы вид их внутреннего животного как-то влиял на выбор партнера, и что касается Чонгука, возможно, все дело в том, что он жил все детство и юность в глухой деревеньке, где придерживались старых взглядов, но даже много лет спустя он воспринимал такие свидания наравне с сексом или чем-то таким же глубоко личным.       Сейчас он просто очень боится, что Тэхена оттолкнет его внутренний кролик.       Поженись они сперва, Чонгук бы не так беспокоился на этот счет.       — Мы даже не встречаемся, — говорит Чонгук Намджуну, который долгие часы наблюдает за муками на лице младшего, оставляя ради этого свою основную работу на потом, — рановато для свадьбы, да?       — Определенно, — прыскает Намджун, но тщательно пытается замаскировать свои смешки за кашлем.       Чонгук стонет и растекается по стулу, словно желе — на его сердце и волнительно, и беспокойно. Не будет же Тэхен настаивать на том, чего Чонгук не хочет? И сможет ли Чонгук признаться, что не хочет?       — Чонгук-щи, — мягко зовет его голос Тэхена, и когда он открывает глаза, то понимает, что начальник навис над ним с теплой улыбкой, — пора идти.       — Д-да, хорошо, — кивает Чонгук, чувствуя, как горят его щеки, пока он пытается сесть на стуле нормально. — Я сейчас.       Под взглядами Намджуна и Тэхена он одевается и нервно убирает телефон в передний карман штанов, надеясь, что в случае чего друг ответит ему и окажет моральную помощь. Чонгук не выглядит счастливым, хотя, на самом деле, это не так — когда он говорит, что готов идти, именно он, а не Тэхен, первым берет чужую руку в свою и придерживает перед мужчиной дверь.       Естественно, ничего ужасного не случается. Чонгук расслабляется, как только понимает, что Тэхен привез его не в парки для «животных свиданий», а на опушку леса, оборудованную под ресторан на открытом воздухе, и совсем не настаивает на разговорах о внутренних животных.       Они говорят сначала о работе, потому что оказывается трудно так сразу переключиться, тем более, что Чонгук все еще смущается, когда Тэхен слишком долго смотрит на него, но затем, стоит официанту принести их баранину, они оба расслабляются.       Сердце Чонгука все еще испуганно бьется, стоит Тэхену словно невзначай положить поверх его ладони свою, улыбнуться слишком широко или мило сморщить нос. Чонгук действительно не любит особенности своей животной натуры — не любит, что быстро пугается, хотя, на самом деле, довольно храбр, не любит смущаться по поводу и без, не любит, что так сильно похож на кролика. Другое дело, Тэхен. Чонгук смотрит на него и смотрит — пытается понять, кто же его внутреннее животное, хотя сам бы предпочел не говорить мужчине свое. Чонгук смотрит, как Тэхен хитро сужает глаза, тянет вверх уголок губ, игриво подмигивает и мурлычет. Смеется. Рассказывает. Чонгук смотрит и не может прекратить.       — Как насчет в следующий раз познакомить наших животных? — в какой-то момент предлагает Тэхен, и Чонгук понимает, что рано радовался. — Я не настаиваю, просто раз ты уже знаком с моим, я подумал, это было бы здорово?       У Чонгука перехватывает дыхание. Он совсем не глуп и может сложить дважды два, когда дело не касается его чувств к Тэхену или Тэхена к нему. Так что, да.       — О господи, — стонет Чонгук и закрывает свое лицо ладонями. Его плечи немного трясутся, и Тэхен беспокойно пересаживается к нему ближе и уже тянет руку к волосам, чтобы успокоить, когда понимает, что Чонгук смеется.       Нервно, но смеется.       — Я назвал своего начальника «кисой» и посмотрел ему под хвост, — в конце концов, говорит Чонгук, смотря немного мимо Тэхена. — Почему никто не сказал мне?       — Я был уверен, что ты потом понял, — расстерянно поджимает губы Тэхен. — Ты расстроен?       — Скорее, смущен, — пожимает плечами Чонгук. — Ты очень красивый. То есть, я имею в виду, ты-кот. Нет, ты-человек тоже красивый, я хотел сказать, ты самый прекрасный, и я был очарован…       — Чонгук.       — Да?       — Я понял, расслабься. Ты мне тоже очень нравишься.       Тэхен все-таки пододвигает Чонгука так, чтобы они вдвоем уместились на одном стуле, но пусть это выглядит нелепо и неудобно, Тэхен старается вернуть парню прежний настрой. Он бодает его головой в плечо, а потом «мякает».       — Я рад, хен, но я не, — Чонгук запинается, — уверен, что готов познакомить тебя с моим животным. Извини. Я, правда, хочу, но я не знаю. Не сейчас?       Тэхен успокаивающе проходится Чонгуку по волосам.       — Все нормально, я буду ждать столько, сколько надо.       — Даже если…?       — Если что?       — Придется ждать до свадьбы?       Чонгук чувствует себя идиотом сразу же, как только слова срываются с его языка. Он отворачивается, не в силах смотреть на тэхенову реакцию, и с трудом подавляет в себе желание что-нибудь погрызть. Ему немного страшно и неловко. Он же не Тедд Мосби, признаваться в любви и звать замуж на первом свидании, но чувствует, что очень близок к этому.       — Я надеюсь, что хотя бы целовать до свадьбы я тебя смогу? — спрашивает Тэхен и поворачивает лицо Чонгука к себе, взявшись ладонями за его щеки.       Чонгук не видит в его глазах отторжения или испуга из-за таких загонов, наоборот, Тэхен кажется еще более расслабленным, чем до этого. Он мягко улыбается, когда Чон мямлит себе под нос: «конечно, ты можешь поцеловать меня», и быстро чмокает своего будущего мужа в нос.       — Буду с нетерпением ждать, когда ты сделаешь мне предложение, Чонгук-а. Главное, не спеши и сделай это, если действительно будешь готов.       — Почему предложение буду делать я? — искренне удивляется Чонгук.       — Хочешь, чтобы я сделал? Уверен?       Чонгуку стоило бы лучше подумать над ответом, но…       Но все происходит так, как оно есть, и так, как должно быть. Не секрет, что два месяца спустя на широком диване полосатый кот обнимает всеми лапами и хвостом черного вислоухого кролика, и тот, определенно, не против.       Их маленькая кролико-кошачья семья только начинает свою историю, и не так важно, дошло дело до свадьбы или нет — главное, что им хорошо вместе.