Эй, Раст!

Растина Коула не выносит никто. Он молчалив, совершенно не любопытен, если разговор не касается расследуемого дела, он может внезапно начать нести сверхзаумную ненаучную дичь с отстранённо-поучающим видом, за который очень хочется дать по зубам. Марти не думал, что всё настолько плохо, но Растина Коула действительно не выносит совершенно никто. И Марти начинает понимать, почему. Эй, Раст, я Марти. Мы теперь напарники. Раст закуривает сигарету и заводит разговор о тьме и звёздах. То есть, поначалу Марти кажется, что напарник ждёт ответа, но паузы тот делает лишь ради новой затяжки. Это монолог. Такой ровный, будто отрепетированный. Марти даже не сразу находит в себе силы прервать его, хотя философская мура аж скрипит на зубах. Эй, Раст, может, помолчим? Марти выдавливает это так напряжённо, будто чуть не рявкнул: «Заткнись!». С тех пор машина становится местом для молчаливых размышлений. Марти не ожидает, что так часто будет нуждаться в отвлекающем разговоре. Раст с токсичным самодовольством соблюдает хреново правило, и к нему не придерёшься. А в голове Марти роятся и гудят невысказанные мысли, тяжёлые и густо-серые, гнетущие, всепоглощающие. Эй, Раст, Мэгги приглашает тебя на ужин. Мы настаиваем. Марти надеется, что Раст откажется, и тот оправдывает ожидания. Но затем уговоры сами вылетают изо рта, и напарник соглашается с тяжёлым вздохом. Марти не понимает вообще ничего из того, что вытворяет сам. Чего он этим добивается? Он убеждает себя, что не хочет разочаровывать Мэгги. Что ж, согласие получено… Эй, Раст, ты что, пьян? Марти придумывает срочный план отступления, пока Растин трезвеет. Самую малость, но достаточно, чтобы решить задержаться. Мэгги задаёт будничные вопросы, а Марти чувствует почти физическую боль Раста в каждом ответе. К счастью (ха-ха), осаживать Мэгги не приходится, она сама закрывает рот. Марти ловит себя на том, что никогда раньше не позволял себе даже в мыслях так выражаться о жене. Эй, Раст, ты меня порой просто убиваешь. Когда Марти приходит в голову передёрнуть на сон грядущий, он вспоминает последний раз как листал журнал с моделями в нижнем белье. О Мэгги он перестал мечтать с тех пор, как она начала подозрительно смотреть на него каждую секунду их совместного времяпрепровождения. Марти считает, что завёл любовницу именно из-за этих взглядов, но сейчас в его голове даже не Лайза. Нос забивает запах табака, сигарета тает в сильных пальцах. Растин Коул поглядывает на него из-под ресниц. Марти гонит от себя его образ и кончает, вспомнив одно из кратких прикосновений. Кажется, рукопожатие… А ещё Раст — сраное хамло, и столкновение в раздевалке — только начало вражды внутри дружбы. Марти иногда хочется убить напарника, и он просто не даёт этим мыслям развиваться. Потому что они грозят привести совершенно не в ту степь. В следующий раз Марти вспоминает, как крепко были сжаты его запястья. Эй, Раст, ты чертовски горяч. Красивый, подтянутый, омерзительно надменный и при этом странно харизматичный. Притягательный. Отталкивающий. Раст Коул. Подряд две согласных в лающем имени, две гласных в обтекаемой фамилии. И то, и другое странно приятно произносить, поэтому Марти не отказывает себе в удовольствии чуть чаще обращаться к напарнику, высказывая ему что-либо. Он не чувствует, насколько это заметно. Эй, Раст, ты слышишь?.. Он слышит даже больше, чем Марти предполагал. Раст подходит к его креслу сзади, вынуждая Марти задрать голову и получить жёсткий поцелуй сухих губ с запахом табака и металлическим привкусом. Марти заваливает его прямо на столе, сдвигая документы в сторону, пара папок падает на пол. Раст подаётся ему навстречу, такой колючий, такой надломленный, и голос его тоже странный, непривычно-непохожий, срывающийся. «Марти, — шепчет он, — люди крепче, чем ты… думаешь». Паузы в фразе почти нет, но Марти всё равно успевает её заметить. И в этот момент крышу ему срывает окончательно. На следующий день Раст приходит в рубашке с самым высоким воротником и не ослабляет галстука. Пока Марти не сдёргивает его, бесстыдно целуя напарника прямо в машине. Зато молча. Марти молча размышляет о том, что Раст даже не попытался претендовать на доминирующую позицию. Раст сжимает его плечи и тоже молчит. Потом курит и вздрагивает от потока холодного воздуха из приоткрытого окна. Рубашка промокла, тело остывает, но обнять, чтобы согреть, Марти не может. Он бросает Расту на колени его пиджак. Эй, Раст, ты циничная мразь. Вытаскивает его из больницы, уводит от Мэгги, видит, как у Марти рвёт все тормоза, и затыкает его. Обрывает на полуфразе. Просто отказывается видеть его переживания. Ублюдок. Чёртов. Понимающий. Сукин сын. Эй, Раст, ты же полный придурок! И план его — это чистой воды самоубийство. Да, телефон заряжен, да, Марти его себе в жопу готов засунуть, чтобы не пропустить сигнал, да-да-да. Но полный придурок здесь — Марти. Он не может высидеть на месте и получаса, он влетает в несчастный притон, не считаясь с собственным видом и подозрительными взглядами. Позднее он понимает, что с тем же успехом мог начать размахивать значком и что Раст несказанно везучий засранец. Раст вваливается в машину раскрасневшийся, с мокрым от пота лицом, с шальными глазами. — Давай, ходу, ходу! Марти давит на газ, но не может перестать оборачиваться, когда Раст мгновенно переходит к допросу. Байкер получает по лицу пистолетом, а Раст смотрит на него колко и зло, но Марти нужно следить за дорогой. Он прощает напарнику всё его предыдущее равнодушие, ведь сейчас он здесь, кадык ходит под кожей тонкой шеи, и Марти знает, что, когда эта безумная ночь закончится, так просто он его не отпустит. Эй, Раст, я останусь? Пожалуйста? На последнее слово Марти не хватает. Раст кивает, с ленцой, с почти аристократическим презрением к самой необходимости говорить, чтобы понять друг друга. Эту ночь они впервые проводят в одной постели. И не трахаются. Марти готов к тому, что его срубит в полёте к подушке, но глаза не хотят закрываться. Раст целует его на ночь, и Марти прижимает его к себе, пока не чувствует пульс. Ровный, как и всегда. Успокаивающий. Эй, Раст, я волновался. Если напарник ведёт себя странно, не стоит ли посоветовать-пожелать ему что-то хорошее? Выспаться, отдохнуть, перестать забивать голову хоть на миг… Не тогда, когда напарник трахает твою жену. Эй, Раст, я волнуюсь. Что, впрочем, не мешает Марти разбить ему в кровь всё лицо. Растин Коул увольняется. Марти сидит за старым столом и старается не касаться прохладной столешницы голыми руками. Эй, Раст, я скучал. Марти смотрит ему в глаза и не может выдавить простой фразы. Более того, он надеется, что Раст ничего не поймёт. Вроде он и не понимает, но просит, всё равно просит о помощи, и Марти не может отказать. Немалую роль играет, конечно, кассета с записью настолько отвратительной, что Марти не выдерживает и трёх минут, немалую роль играет и старый долг, на который ему ужасно прозрачно намекают, однако он бы согласился сотрудничать и так. Просто чтобы вновь поработать с этим циничным философом, этим наглым кактусом, этим… Растом. Эй, Раст, будь осторожен. Пока они оба не словили по свинцовому или стальному поцелую. Эй, Раст, ты держись, старик! Марти держит голову напарника на своих коленях. Раст спас ему жизнь и не смеет умереть сам. Это, как минимум, некрасиво. Эй, Раст! Говори со мной, смотри на меня, реагируй. Замолчи, не трать силы, отдохни. Марти не знает, что делать с ранеными и умирающими, так далеко в самых рискованных делах он ещё не заходил. Однако дело Каркозы по-настоящему жуткое, и Жёлтый Король жаждет забрать себе душу хотя бы одного из одолевших его детективов. Раст… Марти отключается сам. Но едва приходит в себя, как спрашивает о напарнике. Тому перелили кровь, и он сейчас в коме. Стабильно-тяжёлое. Идёт на поправку. Он крепкий. Но во сне Марти преследует пустой взгляд серых глаз и холодеющая щека под ладонью. РАСТ!!! Вокруг всё белое, попискивают какие-то приборы, на мониторах выписываются многообещающие кривые, датчики лепятся на грудь, следя, чтобы жизнь не угасла в иссохшем теле. Марти появляется в палате каждый день, когда может, и тихо зовёт напарника, чувствуя, что выглядит полным придурком. Но момент пробуждения он всё равно пропускает. Растин выходит из комы во втором часу ночи, слыша в палате эхо родного голоса. Невзирая на общую потерю жидкости, он плачет.