Салон "Химера"

      Сказать, что Белка рвала и метала после ухода этого психопата, – значит промолчать в тряпочку самым тактичным образом. В мою итак слишком энергичную подругу словно черти вселились, и, если бы она не покупала мебель и не обставляла ею помещение за собственные деньги, то от салона «Химера» осталась бы только вывеска – все остальное сгорело бы в адском пламени ее гнева.       Молчаливый Ран, оставив сестру бесноваться в моем обществе, сразу же пошел чинить стол, а я просто сидела в нашей подсобке и без слов дула на кипяток, грея руки о чашку. По понятной причине мне не хотелось ни разговаривать, ни двигаться - после той сцены меня нехило трясло. - Да что за мудак вообще, что он себе позволяет!.. Как вообще земля таких носит, я понять не могу!.. – Белка была так зла, что я бы не удивилась ее самовозгоранию. - Как у него язык повернулся тебе такое наговорить!! Да что он вообще знает?! Как он смеет!.. - Успокойся ты уже. Стол починят, – я говорила довольно тихо, но Да Лам меня, как всегда, легко услышала. - Да к черту этот стол! Я не из-за него так бешусь! Хим, когда ты научишься реагировать, как нормальный человек? Это же было ужасно!.. - Это я ужасна, Белка. И это правда.       Да Лам хотела мне возразить, но я уже не слушала. Надев очки и взяв кружку, я вышла через заднюю дверь и достала сигареты. Курю я крайне редко, это случается лишь тогда, когда внутри у меня полнейший раздрай. Ну что ж… сейчас именно такой случай. Уже много лет меня не трогают подобные слова. Ведьма... уродина… страшилище… какая разница, что еще придумают глупые обыватели, чтобы унизить людей, непохожих на них. Но они правы – на меня невозможно смотреть. Не удивительно, что того парня от моего лица столбняк пробил.       До 22 лет я жила, как все. У меня была хорошая семья, не богатая, но дружная. Мать, отец, младшая сестра-красавица и даже щенок. Оба родителя у нас трудились, мы с сестрой немного помогали на подработках… а потом я перестала любить собак. Навсегда. Мы ехали на море. Папе дали отгул на неделю, мамин отпуск еще не закончился, под предлогом липовой болячки мы с сестрой откосили от учебы, сели в машину и поехали в Пусан на побережье. Мама приготовила с собой кимбап… почему я не могу вспомнить, что она положила в него?...       Было темно. На дорогу выскочила какая-то беспризорная псина. Наш щенок залаял. А дальше был грохот, осколки стекол, искры и безумная боль в голове, закончившаяся абсолютной темнотой. А после мне остались лишь 3 таблички: «Ки Чжун Ги» на дверях реанимации, где с того света пытались вернуть мне отца. «Ки Чжин Ра» и «Ки Ми Со» в колумбарии, где стояли урны с прахом матери и сестры. Я оказалась счастливицей, я выжила и каким-то чудом отделалась легче всех… но теперь на меня невозможно смотреть, ведь под очками, челкой и капюшоном скрывается обезображенное шрамом и поликорией* лицо.       Белка и Ран были единственными, кто остался со мной после той автокатастрофы. Они приходили ко мне в больницу, Да Лам рыдала вместе со мной на похоронах, а Да Ран вместе с прахом моей сестры похоронил свое сердце. Все могло было быть иначе… я бы запомнила отдых на побережье Пусана как счастливейшую неделю своей жизни, через несколько лет мы бы гуляли на свадьбе Рана и Чжин, и я бы никогда не начала курить…       Но судьба жестока. Я бы смогла предсказать все беды, которые ждут нас впереди. Если бы способность видеть самые страшные события проснулась бы раньше хотя бы на день… а не в ту ночь, когда наша машина врезалась в столб электропередач, и на нее упал высоковольтный провод.       Больше я не могу снять очки и показать людям свое лицо без страха. Больше я не принимаю и не подпускаю к своей жизни никого. Остатки моего сердца хранят сестра и брат, работающие в этом салоне, в нем вся наша жизнь и все оставшееся будущее. А я... потеряв себя как человека, я стала Химерой, прячущейся в тени и видящей дальнейшую судьбу тех, кто приходит ко мне. Ненавижу волшебство. *** - Ран тебя отвезет, - Белка положила на стол ключ от входной двери. – Ты же в больницу? - Нет, домой. Вымоталась очень, даже стою с трудом, - я успокаивающе положила руку ей на плечо. – Не волнуйся за меня, папу я навещу завтра. Ты же собиралась отпраздновать годовщину с Чон Соком? Иди спокойно, тебе надо развеяться. Вы давно не виделись, а я в порядке. И Рана с собой забери - пусть тебя докинет, а то опять будет нервничать весь вечер.       Белка начала нервно покусывать губу. Я понимала ее волнение. Так уж повелось, что за меня она волнуется всегда в миллион раз больше меня самой. Но так же она знает и другое – я никогда не позволю ей пропустить встречу с дорогим человеком. А у них с Ли Чон Соком была такая поднебесная любовь, что все наши знакомые даже глаза отводили. Да и про Рана мои слова были правдой – за свою младшенькую он переживал всегда безумно. И то, что они с Чон Соком встречаются уже третий год, совершенно его нервозности не умаляло. - Эх, ладно… но, Хим, ты точно в порядке? После сегодняшнего-то… - она сжала мою ладонь своими горячими пальчиками, я слегка улыбнулась. - Конечно. Уж тебе ли не знать, сколько лет я слышу подобные заявления. Да и психов вокруг достаточно, при нашей работе такое не редкость. Все хорошо. Иди, я закрою двери.       Еще раз сжав мою руку, Да Лам ободряюще улыбнулась и пошла тормошить брата в мою рабочую комнатушку. А я осталась сидеть у дальней стены, смотря в окно на темную аллею, пока они не удалились, и не послышался гул отъезжающей машины Рана.       Я люблю это время. Когда рабочий день закончен, я могу закрыться, снять плащ, выключить основное освещение, оставив только несколько бра, развалиться на большом окне, где на широком подоконнике лежит цветастый матрас и несколько подушек, сделать себе какой-нибудь мудреный кофе или коктейль и расслабиться с любимой мангой или хорошей книгой, коих предостаточно в шкафах по всем стенам зала. Жаль, что редко удается провести подобный вечер в одиночестве, чаще всего мы втроем так выматываемся за день, что единственным желанием становится лишь добраться до кровати. Но сегодня, хоть день и выдался трудным, у меня все равно осталось это время. - Как говорится, вечера всегда добры к ведьмам и котам, правда, Хибари? – я подтянула колени под подбородок и погладила свернувшегося у ног кота. Как и меня, его тоже считают уродом или мутантом. И никто не знает, что его странный тонкий раздвоенный хвост - результат издевательств каких-то живодеров, решивших, что котенок не переживет такую боль. Я самолично выходила его, еще когда заканчивала обучение в университете. И с тех пор у окружающих есть полное право говорить, что в салоне «Химера» живет жуткая гадалка с Гокуто-нэко** вместо питомца. - Уж всегда ли вечера к тебе добры, сучка? – сбоку послышался издевательский голос и хлопок входной двери. Хибари разом проснулся и настороженно поднял уши, а у меня похолодели даже пальцы ног. Голос того самого психа… зачем он снова пришел? - Что вам здесь надо? – я панически заметалась взглядом, ища свои темные очки. Но, как назло, расслабившись в одиночестве, я оставила их на столе в подсобке. Скрипнув зубами, я сразу же надвинула челку на лицо. - Мы не договорили. Пришел закончить разговор, – судя по шагам, парень приближался. И был он сильно нетрезв. – Что, опять прячешь морду свою уродскую? Правильно делаешь, на такую как ты, даже бомжи не позарятся… - Я не собираюсь ни выслушивать оскорбления, ни продолжать с вами диалог, – я резко встала, краем глаза замечая, как напрягается и отодвигается от парня мой кот, - уходите. Это частная собственность, после закрытия я могу вызвать полицию. - И что? Ну вызовешь ты ее, а я тебя сдам, как мошенницу, - хохотнул незваный гость, с размаху садясь на ближайший стул. В его руках я углядела полупустую бутылку скотча, но, слава космосу и моему коту, его лицо для обзора было закрыто. – Че скажешь, уродина? Погадаешь мне, как и Ха Рин? Расскажешь, что за ужасы мне светят в жизни, кроме тебя? - Тогда вы уйдете? – главным для меня сейчас было выпроводить его без последствий. Ну как я могла забыть закрыть дверь… - Посмотрим. Давай, страшила, начинай свои сатанинские пляски с бубном, послушаю, че за хрень ты людям впариваешь, - вновь издевательски усмехнувшись, парень сделал большой глоток.       Встав с подоконника, я подошла к нему на несколько шагов и наклонилась прямо к лицу, отбросив в сторону челку. Не трогают меня его слова. Раз они даже не касаются меня, то и боли не несут, но сейчас раздражать он меня начал просто дико. - Послушайте, уважаемый, а не пойти ли вам нахер? – уставившись ему прямо в глаза, процедила я без улыбки, кивая в сторону двери. – Если тебя бросили, прекращай делать виновной третью сторону, я тут не причем. Да, я видела ваше будущее. Я знаю, что оно несет. И я была обязана предупредить ту девушку, раз она пришла ко мне на сеанс. Но ты не заслуживаешь ее. Она порвала с тобой, потому что любила и заботилась, а ты вымещаешь на мне свои неудовлетворенные желания. Может у тебя комплексы? Ты был жирным или страшным, и тебя дразнили все детишки во дворе, поэтому ты на мне сейчас отыгрываешься? Бедняжка, может, мне тебя пожалеть? Счастливое будущее я тебе сделать не смогу, не в моих это силах, но может, стоит хотя бы по головке погладить?       Я говорила абсолютно беспристрастно. Без эмоций, сарказма и издевки, но мой скучающий тон был сейчас для него еще хуже, чем возможные издевательства. У меня не было причин жалеть его, я слишком много видела таких мерзавцев, которые вечно винят во всем остальных. И расставание с девушкой ну никак не дает ему права изгаляться надо мной. Однако каждое мое слово, каждая выплюнутая в лицо точка словно все больше отупляли его, и к концу тирады в его глазах уже стояла пелена пьяной сумасшедшей ярости. - Мразь… - рыкнул он, откидывая свою бутылку в сторону бара и хватая меня за волосы. Вскрикнув, я вцепилась в его руку, но парень был немерено силен. Не отпуская, он поволок меня к дальнему круглому столу рядом с окном на микроскопическую веранду, где летом Да Лам любила вешать гамаки, но явно не за тем, чтобы я принесла заказ или пододвинула стул. В следующую секунду край столешницы врезался мне прямо в живот, выбивая слезы и последнее дыхание, а затем меня бросили за волосы поверх стола, вытягивая руки куда-то вниз. Пока я хрипло глотала воздух и старалась убрать внутри резкую ошеломляющую боль, передо мной возникло лицо моего мучителя.       И вот тогда стало действительно страшно… - Вот такое выражение лица тебе подходит, уродина. Рыдай и бойся. Я тебе покажу, что такое разбивать чужую жизнь.       Спину резко обожгло плоской болью. Затем еще и еще раз. Закусив губу, я едва смогла сдержать крик, но слезы уже потекли сами. Я даже двинуться не могла, руки были скованы чем-то снизу, я ощущала на запястьях что-то лишнее, но свист в ушах, а затем новая боль не давали мне понять, что конкретно меня связывает. Я лишь могла давить в себе крик и рвано дышать, пока удары один за другим обрушивались на спину. Словно плеть… нет, скорее тонкий шнур или провод… кажется, кожу рассекло - по боку пробежали горячие капли. Еще с десяток ударов заставили меня закричать в голос, я даже дышать могла сейчас с трудом. Но пьяный взбесившийся псих, решивший отыграться на мне, видимо, за все горести своей жизни, останавливаться не собирался. Когда свист прекратился, я смогла услышать только свое прерывистое дыхание и стоны… и звук расстегивающейся молнии. *** - Пак Со Джун. - Чего? - Зовут меня так. Пак Со Джун. - Не самое лучшее знакомство, не находишь? - Угу. - Ки Ме Ра. - Чего? - А так зовут меня. - Приятно познакомиться.       В небо взвились две тонких струйки дыма от наших сигарет. Середина марта, все еще холодно. Но мы сидели на полу пустой веранды около задней двери и курили, смотря в темноту аллеи и неба. Он – опираясь спиной на стену. Я – положив подбородок на колени. По моей спине и бедрам стекала кровь, а его джинсы были заляпаны красными пятнами. Это был первый и худший секс в моей жизни. Но если бы меня можно было уничтожить физически, я уже лет 5 была бы мертва. - Если ты позвонишь в полицию, мне дадут либо шесть лет, либо пожизненное. – Спокойствию в его голосе позавидовали бы даже медитирующие монахи. - Откуда знаешь? - Я юрист. - Смело. Совершаешь преступление, заранее зная исход. - Уже не имеет значения. Уже ничего не имеет значения, ты можешь сделать все, что угодно.       Я медленно повернулась и посмотрела на парня. - Ты даже не представляешь, как тебе повезло, Пак Со Джун.       Темные глаза вопросительно уставились на меня. Я спокойно подняла руку и затушила сигарету в ладони, даже не изменившись в лице. - Я как раз тот человек, для которого вся жизнь уже давно не имеет значения. Уходи.       Больше я не смотрела на него, а поднялась и зашла внутрь, опустив блокировку замка.       Последний раз я плакала на похоронах матери и Чжин. И, видимо, чтобы снова заставить меня зарыдать, нужно было до крови рассечь мне всю спину. Странно… почему мне сейчас абсолютно все равно? ____________________________________________________________________________________________________ На заметку: Поликория* - редко встречающийся дефект глаза: наличие в радужке двух или более зрачковых отверстий. Гокуто-нэко** - кот-демон с двумя хвостами, ёкай японского фольклора.