- 27 -
Марк посмотрел на небо. " Kkeuteun eobseo ... ~ jikyeobwa jwo ... ~ deo nophi cheoncheonhi ollaga ... ~ " Мягкий, как кашемир, голос сам собой напевал знакомые слова. Иногда так бывает: в голове вдруг всплывает мелодия, и мы, не думая, подпеваем, еле шевеля губами. Её тень преследует нас с утра, весь день, настигая в самые неожиданные моменты, стоит лишь остаться с ней наедине. И вам повезло, если это действительно хорошая песня. Потому что, возможно, что лишь она способна изменить что-то к лучшему... " We go up ...~ We go up uh uh uh go up ... ~" Облака нависли тяжким бременем над крышами города, своей серостью нагнетая привычные будни. Обещали дождь... Этой зимой Сеул почти не видел снега, и в начале февраля его никто уже и не ждал. Но дождь?.. Это, всё же, немного не к месту. Холодно. Марк плотнее укутался в тёплый кардиган, жалея, что поленился спуститься в машину за курткой. Он просто хотел, чтобы ветер освободил его, унеся с собой все сожаления и страхи, и крыша главного здания SM показалась вполне подходящим местом. В хорошую погоду они с ребятами часто поднимались сюда на свидание с солнцем, пофотографироваться и ещё фиг знает зачем. Но Марку больше всего нравились закаты. Багрово-розовые с золотым цвета окрашивали город, создавая непередаваемую атмосферу, а парни молча смотрели, каждый по-своему, но вместе, проживая это мгновение. Иногда, мы не осознаём ценность момента до тех пор, пока он не станет воспоминанием. Марк дорожил каждой минутой, проведённой в душных залах этого здания, в компании самых разных, таких же мечтателей, как и он. Но кофе из местных аппаратов, всё-таки, самое дрянное... Послышался вой сирен, и канадец вздрогнул. Сколько здесь ни стой, а возвращаться всё равно придётся. Говорят, плохие времена, рано или поздно, становятся хорошими воспоминаниями. Осталось определить, что же это за "времена"-то такие настали, и насколько всё плохо. Или хорошо. Или... Марк уже запрещал себе думать, он помнит об этом. И какая вообще может идти речь о доверии к людям, когда даже на себя нет никакой надежды... Он собирался уходить, когда услышал позади шум резко распахнутой двери. Влетевший как ураган Донхёк упёрся ладонями в колени, тяжело дыша. "А я думал, не распогодится уже..." Макнэ выпрямился, но взглянув на Марка, вдруг осел на пол, продолжая жадно хватать ртом воздух. "Приступ?! Shit!! Я же просил позаботиться о нём!" Но что-то в лице друга остановило его, и Марк не бросился на помощь, оставшись стоять у края. Макнэ похлопал себя по груди, закрыл глаза и замер, вслушиваясь. Его щёки ярко пылали, а волосы растрепались, и Марку показалось, что он слишком легко одет для зимней прогулки. Несмотря на то, что ему было назначено, Марк просидел в приёмной целый час, поочередно то убивая себя, то возрождая из груды пепла. Разговор с Суманом длился же каких-то пять минут. Но в жизни часто так... Самые главные слова – самые короткие, самые гениальные мелодии – из двух аккордов, а самые важные решения принимаются за доли секунд... Но ему не хватило бы и дня, чтобы рассказать Хёку всё, что с ним произошло за последнее время, всё, о чём он думал и чем жил. Он смотрел в это лицо, и в голове не находилось нужных слов... Марк, наконец, решил помочь макнэ подняться, ещё не догадываясь о том, что тот набрался сил, отдышавшись. Донхёк ударил в лицо с невероятной силой, с размаха, так, что Марк не устоял на ногах. Из глаз будто посыпались искры, и от боли гудела голова. Потряхивая онемевшей от удара рукой, Хёк уселся верхом на жертву и схватил за воротник. Но Марку было плевать... – Помнишь, как я повредил спину на репетиции? В больнице ты плакал и целовал мне лицо. Это ужасно глупо, но знаешь, о чем я тогда подумал?.. Что я готов стать инвалидом, если ты будешь целовать меня всю ночь... Хёк ударил ещё раз, и, хоть левая рука слабее, по подбородку скатилась алая струйка. Марк сплюнул кровь и улыбнулся. – Прости Хёк... – ещё один сильный удар. Костяшки правой руки макнэ заметно посинели, а хён удивлялся, откуда столько злой боли в этих убийственных глазах... Говорить было почти невыносимо. – Прости, слышишь... Я... Может, ты помнишь?.. Тогда на пляже я не сдержался. Менеджер всё видел... Отец потом долго кричал и в итоге ударил меня, – Марку было грустно, больно и смешно. – А на следующий день он позвонил и сказал, что, если я решусь, деньги – это не проблема... Донхёк несколько раз сильно потряс его за воротник, заставляя замолчать. Он почти душил, натягивая ткань до предала, когда притянул его лицо к себе. – Однажды я остановлюсь и посмотрю вокруг, Хэчан-а... И что я увижу? О чём мне придётся ещё пожалеть?.. Я побоюсь закрыть глаза и услышать твой смех... Увидеть твою улыбку в тот день, когда мы впервые встретились... По щекам покатились тёплые слёзы. Хёк резко разжал руки и встал: – В тот момент, когда ты решил отказаться от нашей мечты, ты предал меня, Марк... Первые капли упали редкими пятнами на бетонном полу, предупреждая надвигающийся ливень. – Если такова цена, я готов заплатить. Холодная вода с небес стеной обрушилась на город. Земля безучастна к судьбам тех, кто считает себя её хозяевами... – Знаешь, почему я ненавижу ни чёртов "Ла Ла Лэнд", ни "Райский поцелуй"?! Да потому что любовь – это единственная сила, для которой нет препятствий. Любовь – это не то, чем жертвуют. Это то, чем живут. Любовь не может помешать или сделать несчастными. Она становится оружием, что спасает целые миры, неизменно побеждая... Откуда только на небе столько воды?.. Они промокли насквозь, но никто не спешил двигаться с места. Хёк убрал прилипшую чёлку с лица, продолжая проникновенно смотреть.С тупой болью, дикой злостью и этим извечным немым вопросом... Марк закрыл глаза и подставил лицо навстречу каплям. Кто станет разбираться где слёзы, а где просто дождевая вода? Это не столь важно, как и большинство вещей в этом постоянно меняющемся мире. Три слова – и жизнь меняется. Вот так просто... Раз и навсегда. Марк облизал разбитую губу. Больно. "Спасает целые миры, говоришь?.." Он улыбнулся и посмотрел на Хёка. Солнцу дождь к лицу... – Я люблю тебя. "Раз и навсегда..." Секунд пять Донхёк стоял на месте. – Ты заебал... Мгновение и он сидит у Марка на коленях, запускает холодные пальцы в мокрые волосы и, прижимаясь всем телом, глубоким поцелуем впивается в губы. Так больно и так сладко... Они забыли про холод, про дождь, про время, полностью растворившись в губах друг друга. Язык Хёка жадно заявлял права на каждый миллиметр, в который раз доказывая, что Марк давно порабощен и зависим. Было так приятно ощущать тепло родного тела, изо всех сил прижимая его к себе. И Марк благодарил небо за пролитую воду, что так благосклонно прятала его непрекращающиеся слёзы... Ведь больше ничего и не нужно. Только одна мечта. И этот человек в его руках. "А ты любишь целоваться..." – не успел Марк подумать, как Хёк резко отстранился, тяжело дыша. Стоило канадцу увидеть его испачканный кровью рот, как ноющая боль тут же вернулась. Морщась, он хотел дотронуться до разбитой губы, но макнэ остановил его руку: – Надо обработать... Томно прикрыв глаза, он медленно наклоняется и проводит языком по ране. – Щиплет?.. – Нет... Он опять осторожно лижет, а затем заглатывает, посасывая. Марку больно, но он даже не шевелится, лишь сильнее сжав руки на чужой талии. Макнэ проводит языком и по верхней губе, плавно проникает внутрь, и вот они опять тонут, задыхаясь, в вязкой пучине поцелуя. Хёк больно прикусывает его язык, и Марк, вскрикнув, отстраняется. Макнэ зло хватает за волосы и больно тянет вниз, другой рукой царапая кожу на шее. – Я тебя ненавижу, Марк! Ты жалкий трус и предатель! Если б я знал, чем всё закончится, я б ещё в детстве скинул тебя с этой долбаной крыши. – Прости, что не поговорил с тобой... Я… – Что? "Прости"? Да пошёл ты... Я бы сказал "сдохни", но не буду. – Мне больно, Хэчан-а... И становится холодно, мо-.. – Мне плевать. – Но... Хёк опять целует, и Марк не в силах отказать. Дождь не прекращался, и оставаться здесь было опасно для здоровья. Он знал, как легко макнэ простужается и как тяжело потом отходит. Марк мягко потянул его за одежду, отвернув лицо, и Хёк нехотя отстранился. – У тебя есть сменная одежда в раздевалке? – большим пальцем он вытер кровавые разводы с чужого подбородка. Хёк пожал плечами. – Ладно, что-нибудь придумаем, пошли... – он уже сделал пару шагов в сторону выхода, но макнэ вдруг обхватил его сзади, уткнувшись лбом в плечо. – Я не смогу без тебя... Пожалуйста, Марк... Я... Я не хочу... – Хёк судорожно всхлипывал, подрагивая от холода. Мокрая одежда неприятно липла к телу, сковывая движения. Сейчас бы тёплое одеяло и бокал бурбона... Марк улыбнулся. В раздевалке nct не было ни души. Хоть и ненадолго, но временный перерыв на этот раз совпал у всех юнитов. На ходу стягивая мокрую одежду, Марк подошёл к своему шкафчику. Рука сама собой потянулась, чтобы погладить старую пожелтевшую вставку с именем... Mark Lee. Поймав пристальный взгляд, он улыбнулся и полез за полотенцем. – Я, пожалуй, приму горячий душ. Не пойдёшь? Поищи нам одежду на смену, o'k? Встав в дальнюю от входа кабинку, Марк включил максимальный напор. Когда кипяток стало невозможно терпеть, он добавил холодной, подставляя голову под струю... Можно ли жить, ни о чём не сожалея? Ничего не страшась? Не сомневаясь постоянно? Ему казалось, что нет другого пути и это единственно верное решение. Казалось... Отец молча сел в машину, так и не потребовав объяснений. Мало того, он будто бы был совершенно не удивлён... В отличие от самого Марка. Он простоял так достаточно долго, заглушая мысли шумом воды, пока чья-то рука вдруг не потянула за плечо, заставив обернуться. Хёк стоял босиком, но мокрая кофта и джинсы всё ещё плотно облегали его тело. – Скажи это ещё раз... – Что? – То, что никогда не говорил... Может это любовь сделала его таким сентиментальным?.. Несколько лет назад он ни за что бы не поверил, что в этом мире может существовать хоть что-то способное остановить его. Марк смотрит в эти бездонные глаза, раздумывая лишь пару секунд. – Я люблю тебя. Он тянется, чтобы выключить кран, но Хёк не собирается ждать. Ему плевать, кто будет платить по счетам. Плевать на экологию и на то, что он одет в любимый свитшот. Макнэ толкает хёна к стене и жадно целует, бродя руками по голой коже, попадая спиной под тёплый поток. Марк стягивает с него одежду, не разрывая поцелуй, расстёгивает ремень, и джинсы безжалостно топчутся в тёплой луже под ногами. Ещё мгновение и он подхватывает его, опрокидывая на стену. Но мокрое тело хёна слишком скользкое, и Хёк соскальзывает обратно на пол, смеясь и запрокидывая голову. – Ты такой милый, когда возбужден, – в тёплых глазах горят огоньки. Но Марку почему-то не до смеха. В своих фантазиях он зашёл уже слишком далеко... Поглаживая чужую спину, Хёк с интересом наблюдал, как, продолжая прижимать его к стене, Марк намыливает руки, а затем не скупясь обмазывает пальцы бальзамом для волос, пока не понял, для чего всё это делается. Сердце вдруг бешено забилось, а задний проход сжался, и Хёк, красный как рак, попытался вырваться из плена. – Стой, что ты соби-.. – Хочешь без смазки? – Марк резко вдавил его обратно в стену, тяжёлым от возбуждения взглядом прожигая насквозь. Казалось, что краснеть дальше уже просто некуда... Запинаясь, Хёк неуверенно пролепетал: – Н...нет... – Повернись. – Может мы... – но ему не дали договорить. Глубоким поцелуем Марк заставил его умирать от нарастающего возбуждения, и стоило ему почувствовать, что Хёк растаял, окончательно расслабившись, как он разрывает контакт и резко разворачивает макнэ, заставляя упереться руками о мокрую плитку. Почувствовав палец внутри, Хёк слегка вскрикивает, выгибая спину. Поначалу всё странно и непонятно, но вскоре Марк находит простату, надавливая, и макнэ плотно сжимает губы, закатывая глаза и глухо постанывая. Он не считает пальцы, почти не соображая от накатывающего волнами удовольствия, только чувствует, как набухший член сладко подрагивает от нетерпения. Будто прочитав его мысли, Марк обхватывает возбуждённый орган и медленно проводит по всей длине, стягивая пальцы в тугое кольцо у основания... Хёк больше не может сдерживать голос. Он больше не может терпеть. И пусть это грязно и непристойно, пусть он будет потом умирать от смущения, эти чувства, здесь и сейчас, он не променяет ни на что... – Ммммм.... Хватит... Марк... – Что? – Вставь уже... – Но в прошлый раз... – Дай мне… – Не понял?.. Ты хочешь...эммм... – Твою мать, Марк, милый... Мы тут сексом занимаемся или как? Ему не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что Марк покраснел настолько, насколько это было возможно, смущённо покусывая губы. Все выражения лица хёна макнэ знал наизусть. Пальцы Марка были всё ещё внутри, и Хёк чувствовал, что он уже готов принять нечто большее. При мысли о предстоящем проникновении, внутри него всё сжалось, и возбуждение достигло апогея. – Я хочу тебя... Прошу, Марк... Канадец считал, что Хёк ещё не достаточно готов, и вообще, у него нет презерватива. "В прошлый раз это что-то тебя не сильно останавливало..." Да. Но тогда он был пьян... "Но я и сейчас пьян и ничерта не соображаю..." Запах горячей кожи, пустые глаза и тяжёлое дыхание... То как его спина изгибается, с губ слетает стон, а податливое тело отвечает на каждое прикосновение... Всё это сводило с ума, заставляя мозг плыть без всякого алкоголя. Марк знал, насколько хорошо внутри Хёка. Какими бы разными они ни были, их тела просто созданы друг для друга. Он не знал, как описать это чувство, но это казалось таким правильным и естественным, когда они впервые соединились той ночью, став одним целым... Это блаженство, казалось, невозможно повторить. Но вот он надавливает головкой на тугое колечко мышц и плавно входит до конца, притягивая макнэ за бёдра. Хёк громко выдохнул и со стоном сжался, кусая руку. Было всё ещё узко, от чего ещё приятнее, и Марк сдерживался изо всех сил, толкаясь медленно и осторожно. Но он забыл, что с соулмейтом ему дико повезло. – Быстрее... Ах... Я не могу больше... Сделай грубо... Как в прошлый раз... Марк больше не тренировал свою волю. Ведь им это совершенно ни к чему... Он развернул Хёка и, подхватив за бёдра, прижал спиной к стене. В этом положении смуглый devil насаживался на чужой член максимально глубоко, подрагивая и сжимаясь от дикого удовольствия. По жарким стонам Марк ещё в прошлый раз понял, что макнэ так нравится больше. К тому же, так они могли ещё и целоваться, и Хёк снова и снова заставлял свежие ссадины на губах хёна зудеть от сладкой боли... Оргазм накрыл их одновременно, забрав остатки сил, и когда Марк опускал макнэ на землю, отстраняясь, тот в поиске опоры нечаянно нажал на кран, переключая на горячую. Через секунду Марк вдруг вскрикнул и прижался к Хёку, впечатывая несчастного обратно в стенку. – Нет хён, я больше не могу... Здесь слишком неудобно... – Что?! – "Что"?.. – Выключи воду, я чуть не сварился! Макнэ удивлённо уставился на смеситель и, закрутив кран, начал судорожно трястись от распирающего смеха... – Так тебе и надо! Маркы-я... А я уж было подумал, что ты секс-машина! Пха-аха-ха!.. – Хватит, пошли... Марк развернулся, но макнэ не пошёл за ним. – Что такое? Тебе плохо? – он уже готов был пожалеть о содеянном, понимая, что опять ничерта не сдерживался. Хёк покраснел, раздражённо поджимая губы. – Ты прикидываешься или реально тупой? – What?! – Мне надо кое-где помыть, o'keй? Потому что кое-кто, совершенно случайно, кончает прямо внутрь! Теперь засмущался старший... Пробубнив что-то вроде извинений, он быстро вышел, стараясь не представлять в уме Хёка, моющего себя там... "Я последний идиот... Даже не подумал о том, насколько это всё непросто для него... Может, надо было позволить ему быть сверху?.. Кхм... Нет... Надо просто всегда иметь под рукой презик... Что? Всегда? Кхм..." Когда Хёк вышел, обернувшись полотенцем и неся ком вконец испорченной одежды, Марк робко протянул ему свой старый спортивный костюм и чистое бельё. – А как же ты?.. – Я одолжил у Тэёна. У него там целый гардероб... – красные отметины на загорелой коже поднимали в нём волну непонятной смеси стыда и приятного самодовольства. С силой заставив себя оторвать нескромный взгляд, он неловко отвернулся и проверил телефон. – Я позвонил менеджеру, он отвезёт нас домой... Марк замер, вспомнив, что помимо кожи и стонов макнэ существуют и другие вещи, уже не столь приятные... Если бы он мог забрать его и запереться где-нибудь далеко в пустой комнате... Им нужна была бы только кровать... Хотя Хёк не проживёт без интернета. Ладно: кровать, интернет и чё-нить пожевать... Мммм, неплохо было бы запастись ещё бурбоном или текилой. Или... Но пора возвращаться к реальности. И надо бы уже поговорить. Марк сделал ему больно. В который раз... Задумавшись, он не заметил, как Хёк переоделся и молча запер входную дверь. – Что ты де-?.. – Подожди немного, дорогой, я ещё не закончил. Я сейчас хорошенько изобью твою тупую рожу, – предостерегающе подняв руку, он не дал Марку даже возмутиться. – А потом с удовольствием послушаю, если ты конечно будешь в сознании, какого хрена ты навыдумывал с этим твоим уходом, чёртов Мурк. Знаешь что, лучше ты сдохнешь, чем уйдёшь от нас, чайка. Я никогда... Слышишь? Никогда не... – он не договорил. Дыхание сбилось. Тщательно охраняемый ком страха и боли где-то в груди наконец лопнул как мыльный пузырь, отравляя всё тело противной горечью. Заставляя сжиматься и трястись, нервно сглатывая. Он держался долго, но паническая атака никогда не стучится, перед тем как войти. Он всё равно бы это не вынес... Слишком больно. Слишком... Марк не мог смотреть, как в этих глазах сверкают слёзы, как лицо бледнеет, искажаясь... Донхёк вдруг завыл и опустился на пол, пряча лицо в руках. Старший тут же присел рядом, обхватив за плечи и похлопывая по спине: – Тихо… Спокойно, Хэчан-а. Всё хорошо. Я рядом. "Как бы ему объяснить?.. И как рассказать всё?.." Макнэ вырывается, царапаясь и толкаясь. – Подожди... – Нет, Марк. Я должен уйти, или ты и правда сейчас сдохнешь, потому что я просто не могу, понимаешь, не могу... Но он с силой прижимает его к себе, целует шею и гладит по влажным волосам. – Всё хорошо. Я никуда не ухожу, Донхёк. – Но ты уйдёшь! Предатель... Твой контракт!.. Я всё знаю... Ты меня бросишь... Ты... Не этого Марк хотел... И ни к этому стремился... Какая ирония. Всё о чём он мечтает – это сделать этого паренька счастливым, и всё что он делает – вновь и вновь заставляет его плакать. Канадец мягко отстраняется и целует вспотевший лоб через заросли пепельной чёлки. – Знаешь, пару часов назад, когда я зашёл к директору, я уже всё решил, и, мне кажется, он увидел это в моих глазах... Мы просидели молча минуты три, смотря в упор друг на друга, а мой отец никак не мог понять, что происходит... Я не могу объяснить это... Просто... Он вдруг встал, подошёл к окну и сказал: "Пока ты всё контролируешь, у меня нет претензий." Я... Понимаешь, я никак не ... Что такое?! Тебе так плохо?! Хёк вдруг заскулил и изо всех сил потянул хёна за одежду, сжимая кулаки. – Я тебя придушу, Марк. Твою мать, ты можешь нормально сказать: ты разорвал контракт?! – Прости... Я просто... Спокойно, спокойно, не надо кусать меня! – хён пытался удержать чужие челюсти, тянущиеся к его шее. – Я не разрывал ничего... Просто не смог. Хёк замер, пристально всматриваясь в чужие глаза напротив. Они почти не дышали, молча обещая друг другу то ли смерть, то ли бесконечную любовь, то ли что-то ещё... Марк погладил мягкие волосы и почувствовал знакомый аромат сандала. – Я люблю тебя. – Придурок... "Вот и поговорили..." Марк перевёл взгляд на губы и, неосознанно облизываясь, неуверенно потянулся к ним, как бы спрашивая разрешения. Макнэ опустил веки и сделал вид, что тоже тянется, но в последний момент, ткнув пальцем в чужой подбородок, оттолкнул хёна. – Я похож на идиота? Давай начистоту, хён. Зачем Всё Это Было Нужно?! – он взял его за грудки, потряхивая в такт каждому слову. Телефон в кармане завибрировал – это менеджер уже освободился и ждёт их на парковке. Как же не хотелось возвращаться в общежитие, где несколько часов назад он так резко и категорично объявил ребятам о своём уходе, не объяснив толком ничего. Его поведение можно было смело охарактеризовать как бунт незрелого и взбалмошного ребёнка, не отвечающего за свои слова, так просто раня чувства близких людей. Вот только кто бы знал, чего ему стоило принять подобное решение... Ещё тогда, в Таиланде, он всю ночь не спал, в страхе ожидая утреннего приговора, но менеджер оставил разборки на тот момент, когда они вернутся домой. С тех пор, особенно после аварии, Марка не покидали мысли о том, что если бы они были обычными людьми, своими сверстниками, что сейчас учились в колледжах и университетах, всё было бы в разы проще. Не было бы нужды так бояться огласки, скрываясь от всего мира и безжалостных камер сасен-фанатов. Никто бы не давил на совесть, оперируя контрактами, неуйстойками и чужими мечтами... Они бы собирались по вечерам в кафе возле университета и весело болтали, обсуждая прошедший день. А после Марк бы провожал Хёка до общаги, и тот бы вечно ныл, прося остаться на ночь. И иногда он бы оставался... Он хотел уйти, потому что чувствовал ответственность. Потому что только так он мог свободно любить. Потому что это всё выматывало, а он просто устал... "Тот, кто бросает, иногда выигрывает"... И Марк решил бросить. Но не Донхёка, на что рассчитывал менеджер. А свою мечту, как певца. Компанию, разорвав контракт. В приемной, где они с отцом ждали роковой аудиенции, на стене был огромный телевизор, по которому крутили клипы артистов SM. Адвокаты всё никак не приезжали, а Суман всё время названивал китайским партнёрам, и ожидание неприлично затягивалось. Секретарша уже давно не улыбалась, погрузившись в свои дела, и Марк собрался выйти за кофе, как выбор рандома наконец пал на nct... Всё что угодно...но это были дримы. Chewing gum, My first and last, We young, Go и We go up. Они явно издевались над ним... Внутри Марка что-то щелкнуло и сердце заныло. Он не мог больше это выносить, но и не смотреть тоже не мог. "We go up…~" – Заходите, – их были готовы принять... И Марк понял, что передумал. В конце концов, у него есть Ли Донхёк, а он, как известно, занимается тем, что превращает невозможное в возможное, всегда добиваясь желаемого. Что ж... Пора научиться плыть против течения, и он вырвал знак «Stop!». Марк, наконец,разрешил себе ошибаться. – Марк? – М? – Прости конечно, но я не телепат. Ты так и не ответил мне. – Пойдём, Хэчан-а, я потом всё расскажу. Нас уже ждут, и мне ещё надо с ребятами поговорить... Я так устал... Поможешь мне? Марк помог макнэ подняться и оттряхнуть одежду. Они собирались выйти, но в последний момент Хёк резко притянул хёна за шею и поцеловал. – Я помогу, так уж и быть. И стоить это будет всего ничего, – по лицу пробежала довольная усмешка. – Мне нужен регулярный "поцелуй на ночь" плюс новые кросы от Balenciaga. – Что?! Но... – Ты пообещал! – и он пулей выскочил за дверь. Просить помощи у devila не лучший вариант. Не успели они войти в дом, как Хэчан выдал беспрецедентное: – Не стоит аплодисментов, друзья! Я вернул его! Наш Мурк просто боялся, что не вынесет тяжкого бремени обсессивно-компульсивного расстройства личности вследствие перенесённого сексуального насилия, но я пообещал, что больше не буду трогать его вещи без спроса, и он согласился не разрывать контракт. – What?! Ты вообще?.. – Не переживай, хён, мы сможем позаботиться о тебе! – он похлопал его по плечу и скрылся в ванной. На кухне стояла тишина, изредка нарушаемая отдельными фразами, доносившимися из телефона Юты. Они с Чону смотрел какое-то аниме, Джонни застыл у кофейного аппарата, Джехён с интересом гуглил расстройства личности, а только что вбежавшие на шум Доён и Тэиль неловко толпились в проходе. И все глаза, с немым вопросом, внимательно изучали несчастного Марка, как судьи изучают психованного подсудимого, силясь разглядеть подвох. – Я... Сзади послышался возмущенный голос Тэёна: – Почему на тебе моя одежда?! Никто и не обещал, что будет просто…- 27 -
24 мая 2019 г. в 18:56