Помада

Брок Рамлоу был плохим человеком. Очень плохим, эгоистичным извращенцем без царя в голове. Его болтало из стороны в сторону - от пафосного зубоскальства, в целом безобидного, к мрачной, ядовитой жестокости. Он давным давно потерял едва мерцающие нравственные ориентиры и превратился в глубоководное чудовище, освещающее себе путь только тусклой лампочкой своих собственных желаний. Его ни капли не напрягала ГИДРА - какая разница, кто собирается нагнуть мир: эта группировка, другая, пятая, десятая... Люди всегда будут пытаться убить друг друга и навязать свои порядки. Всегда найдутся недовольные. Всем не угодишь. А кушать, как говорится, хочется. Ему дали должность, полномочия и деньги. Его не заставляли убивать детей или совершать откровенные подлости и предавать своих из раза в раз, как делала та же Романова, даже не морщась. Один раз отмучился и готово. Один раз переметнулся, и свободен. Всё чётко, всё понятно, никакой подковерной возни. ЩИТ - это ГИДРА, ГИДРА - это Пирс, Пирс - это ЩИТ. Остальное его не касается. В награду ему выдали Солдата. Ну, это Брок думал, что в награду. Он просто тащился от абсолютной внешней покорности и строптивого внутреннего жара, которым его опалял отморозок. Они упоительно грызлись взглядами, обещая порвать друг друга, едва только ослабнут их поводки. Брок наслаждался тем, что вынуждает Солдата кипеть и грызть себя изнутри от унизительного бессилия. Он боготворил его способность подчиняться вопреки своему собственному "я". Он гнул Солдата как хотел, и не только в переносном смысле. Он крепко дергал его за отросшие патлы, когда хотел его внимания, он заламывал ему руки, и живую, и железную, когда хотел подчинить его в учебном бою. Он видел, что Зимний закален и не сломается от крепкого словца или пары синяков. Он никогда не вредил ему глобально, всерьёз, и более того - не позволял никому другому этого делать. Он жёстко давал в морду и щедро лепил выговоры каждому, кто считал себя достаточно смелым, чтобы лезть на Солдата. Солдат принадлежал только ему. У Зимнего были мягкие волосы, гладкая кожа и порочно-греховные яркие губы. Брок с особой тщательностью разбивал их на каждой тренировке, зная, что на этом ублюдке всё заживёт, как на собаке. Он понимал, что сублимирует. Понимал, что с куда большим удовольствием вгрызся бы в эти губы зубами, кусал бы их до кровавых лоскутов, пока Солдат не начал бы скулить и просить его остановиться. Пока не сдался бы. Брок даже был готов терпеть ответные укусы. Солдат, кажется, понимал, какое влияние оказывает на своего хэндлера. Он, может, и был перемороженным зомби с атрофированными эмоциями, но слепым идиотом точно не был. Он закусывал нижнюю губу, посасывая ранки, облизывался, размазывая кровь как помаду, и нагло смотрел в глаза. Они оба понимали, что это не может длиться вечно, что рано или поздно Брок взорвется, отвечая на провокацию. Дошло до того, что Рамлоу просто не мог смотреть на Зимнего, не дергаясь от клокочущего внутри желания, перемешанного с яростью. Он просто обязан был проучить этого подонка. Обязан... Эти чертовы губы ему уже снились. *** Единственным местом, где Солдат слегка терял свою спесивость, было процедурное кресло. Он на инстинктах чувствовал опасность, садясь в эту конструкцию, пусть и не помнил всего, что с ним здесь раньше делали. Ему не нравилось терять контроль и оставаться перед Броком обездвиженным. Раньше командир никогда не переходил границы, давая ему фору и играя честно, но не в этот раз... — Привет, красавица, — вкрадчиво раздалось от дверей, и узник дернулся в своих путах. Знал бы он, сколько Броку пришлось заплатить ушлым докторишкам за их молчание и слепоту. Эти полчаса перед заморозкой стоили ему трёх месяцев изнурительного труда на благо ГИДРЫ. — Сейчас мы с тобой поговорим по душам, ты как, не против? Зимний упрямо молчал. Ну конечно же. Мышцы на руке и груди бугрились, когда он пытался с мясом вырвать кожаные ремни с подлокотников, но, разумеется, тщетно. От резких движений головой растрепались волосы, спадая на лоб влажными змейками. — Я тебе кое-что принёс, принцесса. Тебе понравится... Ты будешь красивым. Брок обошёл кресло по кругу, встал так, чтобы Зимний не мог его видеть - дополнительный повод понервничать. Наверняка, все натренированные в миссиях органы чувств сейчас обострились до предела, помогая Агенту просчитать противника. Рамлоу провёл раскрытой ладонью от лба Солдата к затылку, практически нежно, наслаждаясь гладкостью и мягкостью его волос, убирая их от побледневшего лица. Ему нравились контрасты - тёмные, почти чёрные волны, голубоватый от щетины подбородок и светлый, незагорелый лоб... — Ты как Белоснежка, знаешь? Очень похож... — ворковал он, оглаживая твердые слегка шершавые скулы и трогая пальцами глаза. Веки под мозолистыми подушечками непроизвольно жмурились, ресницы кололись, а зрачки в свинцово-серой радужке то сужались, то расширялись. — Боишься, красавица? — Брок был уверен, что в Солдате кипит гнев и желание ускорить происходящее. Во всяком случае, сам он чувствовал именно это. — Ты иногда ведешь себя как капризная зарвавшаяся девка, а знаешь, что делают с плохими, непослушными девками, Солдат? Отвечай! Брок нажал на болевые точки под ушами, вынуждая Зимнего распахнуть плотно сжатые зубы. — Холят и лелеют, командир, — огрызнулся отморозок и дернул головой, пытаясь вырваться. Брок хрипло засмеялся и буквально почувствовал мурашки на шее под своими пальцами. — Как же я тебя ненавижу, Солдат. Хочешь ласки? Сейчас организуем, — тянуть дальше смысла не было. У него и так много времени ушло на пустую болтовню. Он достал из кармана небольшой, продолговатый предмет и поднёс его к закаменевшему лицу Зимнего. Тот вздрогнул и отвернулся, наверное, ожидая, что это нож, и ему сейчас располосуют лицо. Но нет. — Это всего лишь помада, я подбирал под цвет твоей крови, детка, — у Брока что-то щекотно шевельнулось в животе, как будто ГИДРА отложила в него свои яйца, и сейчас из них пробивались щупальца, реагируя на близость своего лучшего Агента. Поза у них была не самая удобная, Брок и лицом к лицу-то не обладал особыми навыками в наложении макияжа, а уж вверх ногами, со спины, в полутемном помещении - это вообще было невыполнимой задачей. Впрочем, не в аккуратности была его цель. Помада действительно оказалась кроваво-алая по цвету, такая яркая, что продавщица в магазине, наверное, долго ещё гадала, для какой же жгучей брюнетки-вамп Брок её покупал. Он обхватил свою жертву под челюстью, фиксируя голову, не давая отстраниться, и надавил мерцающим жирным столбиком на сжатые губы. — Так не пойдёт, открой рот, принцесса, — Брок оттянул большим пальцем нижнюю губу и коснулся твердых, тёплых и мокрых зубов. Изнанка непокорного рта была мягкой и бархатной, горячей и эластичной, так что одно из внутренних щупалец в Броке протянулось от солнечного сплетения в самый пах, скользнуло в член и поднялось вместе с ним. Ему хотелось оказаться на месте этого пальца, хотелось в эту жаркую, обрамленную красным дыру. Солдат вертелся и пытался сбросить с себя грубую руку, помада мазала мимо, пачкала зубы и выходила за границы губ, тянулась к щекам и стиралась об щетину над верхней губой. Он выглядел как хорошенько попользованная портовая шлюха, безвкусно размалеванная и растертая в процессе труда. Именно такого эффекта и добивался Брок. — Какой ты нежный внутри, Солдат, я уж думал, с твоей-то язвительностью, там всё кислотой разъедено... В отместку Зимний сомкнул зубы на лезущем глубже пальце, так что костяшка заныла, простреливая болью до самого запястья. — Ах ты ж...! — довольно рыкнул Брок и несильно, но хлестко шлепнул Солдата по щеке тыльной стороной ладони, в которой была зажата помада. Хватка чуть ослабла. Он отстранился и обошёл кресло кругом, любуясь делом рук своих. Бесполезный помадный карандаш был отброшен куда-то в сторону. Зимний выглядел восхитительно, именно так - жалко и униженно, подчиненно и развратно, как Брок и мечтал. Кровавые разводы на его лице на этот раз не были действительно кровавыми, и стереть их, просто промакнув рукавом, было невозможно. Целостность этих гребаных губ была сохранена. Никакой боли. Только яркий, ослепляющий огонь. Только лава. Весь остальной мир поблек и растворился в серости, Броку показалось, что он перенесся в комикс жанра нуар - единственным ярким пятном оставались лишь прихотливо изогнутые алые губы... Сложившиеся в презрительную усмешку. Да это уже ни в какие ворота! Брок зарычал, и усмешка Агента стала шире, превращая его и без того немаленький рот в широкий, страшный шрам от уха до уха. И так уже в ставший член командира болезненно уперся в жесткий шов форменных штанов. — Вот мразь же ты, Солдат, всё равно ведь не выиграешь... — пророкотал Брок, делая шаг вперёд. Зимний вскинул бровь, как бы спрашивая - мы разве играем? Осталось пятнадцать минут из отмеренного получаса. Судя по ощущениям, Рамлоу хватит и пяти - долго он не выдержит, да и мотивации стараться он не видел. Отточенным до автоматизма движением Брок расстегнул ремень и ширинку, не спуская штаны ни на дюйм. Он хотел, чтобы жёсткие заклепки царапали лицо Солдата, когда тот будет давиться, беря поглубже. На этот раз прикосновение к голове отнюдь не было нежным. Наоборот - Рамлоу не заботился о том, насколько аккуратно нужно действовать, чтобы не выдрать Солдату волосы. Он вплел в спутанные пряди пятерню и сжал кулак, царапая ногтями затылок, стягивая волнистые патлы в хвост и выкручивая запястье, заставляя Зимнего шипеть от боли. Теперь его зрачки разрослись во всю радужку и больше не сужались. Рот не закрывался, потому что дыхание участилось и стало поверхностным. Руки снова судорожно дернулись, желая вцепиться в ненавистную шею. — Только попробуй использовать зубы, я тебе их все выбью и запрещу вставлять новые, понял, детка? — Брок задыхался, будто они только что подрались. Зимний оскалился и дернулся так, что его скальп едва не содрался, оставаясь в кулаке командира. При этом он смотрел прямо в глаза, даже этим бросая вызов... Даже этим провоцируя азартного Рамлоу. — Тише, тише, красавица, — Брок ткнул его носом в свой пах, ощущая его жар и твердость носа, больно прижавшегося к низу живота. Он выправил покрасневший и разбухший от прилившей крови ствол и направил его в чернеющий манящей пустотой рот. Он въехал сразу глубоко, сразу до горла и сразу взял дикий темп, толком не давая Солдату дышать. На серых глазах, почти чёрных от расплывшихся в край зрачков, выступили слезы. То ли от боли в волосах, за которые Брок натягивал его на себя, грубо двигая голову вперёд-назад, то ли от спазмов в горле - Зимний давился, кашлял и издавал булькающие, захлебывающиеся стоны, но ни разу не попытался сомкнуть челюсти. Приказ хэндлера - не пустой звук. А может быть, ему просто нравилось. Помада размазалась окончательно - она смешивалась с мутной слюной, пачкала член кровавыми разводами, так что Броку казалось, что он имеет девственницу. В уголках губ скапливались жидко-жирные валики - может быть, там действительно выступала кровь. Брок не ставил себе целью порвать Солдату рот, так что пришлось сменить тактику. Теперь он толкался за щеку. Он бережно и осторожно, в противовес кулаку на затылке, держал на лице Зимнего руку, чувствуя, как ладони касается эластичная мышца, растянутая изнутри упругой головкой его собственного члена. Он даже вообразить себе не мог вкус, которым сейчас наслаждался Солдат - солёно-горький мускус от предэякулянта, клубничная ваниль от помады и железистая кислота от его собственной крови. Видимо, этот коктейль косил похлеще любого наркотика — Зимнего вело, глаза слипались от слёз и закатывались от избытка ощущений, а из натертого горла вырывались жаркие, судорожные хрипы. Брок был на грани. В затуманенном мозгу билась всего одна мысль - в глотку или на лицо? Солдат решил за него - при движении наружу он как-то по особому крутанул языком и... С громким ругательством Брок кончил, пачкая прозрачно-белыми каплями и без того разляпанный подбородок Агента... Тот не прекращал шевелить языком, дразня самым его кончиком горящую огнём дырочку. В остаточных спазмах Рамлоу задвинул ещё напряженный ствол поглубже, заставляя Солдата буквально выдоить его горлом. Когда он окончательно вышел и отпустил многострадальную лохматую голову, от алых губ к головке протянулась розоватая вязкая нить. Он окинул взглядом расхристанную фигуру перед собой. Солдат развалился на своём железном электрическом стуле как на мягком, бархатном кресле, расставив колени и откинув голову на спинку. Между ног у него топорщился весьма внушительный бугор. Его губы дрожали от перенапряжения, а на чумазых щеках блестели подсыхающие слезные дорожки. Он выглядел жаждуще, ждуще и жгуче, и Брок мысленно обматерил себя за то, что не снял из банка побольше денег. — Наше время вышло, принцесса, — с искреннем сожалением протянул он, заправляя опадающий ствол в штаны. Солдат зарычал, срываясь на жалобный стон, переходящий в хриплый скулеж. Судя по всему, он капитулировал, но Брок уже не был так уж этому рад. Он с удовольствием бы продолжил эту сладкую пытку, тем более, что Зимний так соблазнительно хаотично двигал бедрами, желая получить давление на пах... Агент привычным манером закусил губу, слизывая с неё следы помады и спермы Брока, его брови изогнулись в молящую гримасу, он был весь в полном беспорядке, и это покоряло остатки того, что ещё не было им покорено в чёрной душонке командира. Гидрощупальца внутри Рамлоу будто в тисках сжали сердце, заставляя его обливаться кровью, по цвету идентичной цвету желанных губ. — Спокойных снов, Солдат. Увидимся, как проснешься, — пообещал Брок, получив в ответ напряженный, голодный взгляд исподлобья. Он поднял помаду, откатившуюся к двери, и вышел из комнаты.