Пещера наслаждений

      В этот вечер самец пришел к ней рано, больше, чем за час до традиционного начала любовного ритуала. Он проскользнул в комнату и начал осторожное приближение, опустив голову, глухо урча и подрагивая от страсти и страха. Он опять собирался играть с огнем. Но сегодня надеялся выиграть.       Глава гарема отдыхала. Она вернулась из Совета не так давно и теперь дремала в своей опочивальне, набираясь сил перед грядущей бурной ночью. И хоть сейчас эта дрыхнущая громада на вид совсем не внушала угрозы, Сумрак отлично представлял, что будет, когда дочь Свободы выспится…       В последнее время она опять как с цепи сорвалась. Ладно бы просто пользовалась правом первого слияния, обязывающим самца ублажать Главу гарема раньше других жен, так ведь она еще, ко всему прочему, снова начала вести себя почти столь же агрессивно, как в год их знакомства. Сумрак смутно догадывался, в чем дело. Он вошел в тот возраст, когда рост и набор мышечной массы происходил наиболее активно, благодаря чему он теперь с каждым Сезоном возвращался к своим женам чуть крупнее и сильнее, чем был прежде. Остальным самкам это нравилось, да и он чувствовал себя с ними намного уверенней, одна лишь Госпожа артачилась. Теперь для их вечного противоборства ей нужно было прилагать больше усилий, и тут уж самка не скупилась, делая все, чтобы лишний раз напомнить, кто тут должен быть послушным мальком. Играть роль доминанта удавалось все реже и становилось все сложнее — если уж Прорва сопротивлялась, то делала это со всей силы, нагло пользуясь все еще значительным несоответствием габаритов. Конечно, Сумраку приходилось сражаться с противниками намного сильнее ее и побеждать, но ведь именно, что сражаться, а не подавлять с целью показать «кто в доме хозяин». Это, на минуточку, две большие разницы. Использовать против своей же самки большинство боевых приемов он бы никогда себе не позволил. Он и Глефе на этом же постоянно проигрывал, хотя ту, вроде как, официально можно было лупить в рамках Пути Воина. Одним словом, массы для установления верной иерархии в семье все еще не хватало… Вот Грезу Сумрак при желании мог спокойно зафиксировать, и та бы даже не дернулась, а с Прорвой получалось с точностью до наоборот. Только и оставалось, что подчиняться либо хитрить, усыпляя бдительность старшей самки и применяя к ней обманные несиловые элементы рукопашного боя. Последнее удавалось нечасто. Но и постоянно поддаваться было унизительно, утомительно и достаточно травматично, так что…       Его приход разбудил самку. Прорва приоткрыла глаза и пока еще достаточно миролюбиво поглядела на партнера, затем потянулась на перине и вальяжно откинулась среди подушек. Вставать она не торопилась. Заметив, что супруг сегодня — сама покорность, Глава гарема слегка развела максиллы в удовлетворенной гримасе и медленно поманила его пальцем. Сын Грозы в ответ склонился еще ниже и, подойдя вплотную, с вопросительным поскуливанием опустился перед ложем.       Он слишком многим был ей обязан. Благодаря Прорве он обрел гарем и сохранил доброе имя. Можно сказать, что он и статус получил не без участия этой самки — косвенного, разумеется, но тем не менее. Прорва много значила для сына Грозы. Во всех смыслах. Она была первой, с кем он возлег, и единственной, кого он в этой жизни по-настоящему страшился. Страшился, но любил. Странное, болезненное чувство на границе с соперничеством и охотничьим инстинктом… С легкой примесью жажды самоуничтожения и каплей безумия. К ней тянуло ровно столько, сколько и отталкивало. Сумрак каждый раз шел к ней с неприятной дрожью в коленях, но и помыслить Сезона без Госпожи не мог.       Не поднимая головы, он выдохнул сквозь сжатые жвала и одновременно из пасти вылетел хриплый шепот:       — Госпожа…       — Ты решил не ждать сегодня ночи? — она благосклонно протянула руку и приподняла его голову за угол мандибулы.       — Я не вытерпел. Ты была права… — он на мгновение устремил на самку взгляд, но тут же опять отвел. — Госпожа… Сегодня я понял, что и правда хочу этого… Снова хочу тех ощущений. Хочу подчиняться и чувствовать твою власть… Позволять тебе делать со мной все… Все, что угодно. Свяжи меня, пусти мне кровь, ходи по мне ногами… Я буду сопротивляться, чтобы не иссяк твой интерес, но затем попрошу еще. Души, выкручивай гриву, выворачивай руки, вгоняй иглы, секи кнутом… Я приму все как наивысшее наслаждение. И мне будет мало. Поменяйся со мной ролями, бери меня сама, как считаешь нужным, заставь вылизывать твои ступни и молить о новых страданиях. Делай это со мной всю ночь. Сегодня я хочу быть только с тобой, исполнять все твои приказы и желания, быть твоим, как никогда прежде…       В комнате повисло долгое молчание, лишь учащенное и сбивающееся дыхание двоих продолжило этот диалог в тишине. Сумрак ждал. Госпожа, по-видимому, думала.       — Это неожиданно, — наконец негромко произнесла она. — Но как же остальные?       — Они поймут. Они уступят Главе гарема, — самец наклонился вперед и положил подбородок на край ложа, преданно и выжидающе заглянув старшей супруге в глаза. — А я — я и правда готов, но не хочу посвящать в наше таинство никого более. Госпожа, прошу, пойдем со мной сегодня. У подножия спящего вулкана я отыскал укромную пещеру, никто не знает о ней. Никто нас не потревожит, никто не услышит. Ты сможешь воплотить все самые дерзкие помыслы… Не сомневайся, сегодня любые из них совпадут с моими. Это будет пещера наших наслаждений… Если ты так пожелаешь.       Госпожа пожелала…       Что тут сказать… Он неплохо вжился в нечестную роль приманки — иначе ничего бы не получилось. И приманка сработала безотказно. Главное теперь было, чтобы и остальная часть плана сработала, иначе пришлось бы исполнять все обещанное… А он что-то увлекся и слишком много наобещал… За свои слова Сумрак привык отвечать во что бы то ни стало, поэтому в случае краха сыну Грозы пришлось бы ох как несладко…       Пещеру самец приметил еще в прошлом году. В тот день он шел по следу шустрой горной твари, и подранок, уходя от преследования, попытался залезть в эту расщелину, да благополучно застрял. Сумрак обнаружил беглеца, вытянул его за ногу и добил одним точным ударом, а после заинтересовался прежде незамеченным лазом. В подобных пещерах часто встречались драгоценные жилы, так что, возможно, помимо добычи удалось бы принести подарки супругам. Заглянув внутрь и оценив ширину входа, самец уверено полез сквозь него, но тоже едва не застрял на одном достаточно сложном участке, благо вовремя понял, как извернуться, чтобы плечи прошли. Ничего интересного в каменном мешке не нашлось, и Сумрак разочарованный покинул пещеру, после чего на некоторое время забыл о ее существовании. Но иногда забытое имеет свойство спонтанно всплывать в голове, и в ряде случаев это происходит весьма кстати.       Так вот, если сравнивать, то в плечах Прорва была примерно такая же, как он, а вот ниже… Одним словом, Сумрак просто не сомневался, что если бы самка захотела пролезть в ту дыру, ее корма непременно бы осталась снаружи. Самое сложное в этой задаче было, чтобы захотела…       — Ну ты даешь, Фокусник, — фыркнула дочь Свободы, с явным недоверием осматривая темный лаз. — Там так узко, что ползун не проберется!       — Так кажется, моя Госпожа, — силясь ввести супругу в заблуждение, замурлыкал самец, подходя и скидывая на землю объемный сверток из шкур. От мысли, какие аксессуары туда засунула изобретательная самка, на затылке начинала шевелиться грива. — Я проверял лично, проход свободнее, чем выглядит. На моих глазах туда как-то пролезла Жируха — ты помнишь, я добыл ее тремя неделями ранее. Бедра моей Госпожи, конечно, плодородны, но Госпожа не станет отрицать, что она намного стройнее того зверя.       Прорва оторвалась от изучения лаза и подозрительно поглядела на самца. А затем вновь обернулась ко входу в пещеру и… Все-таки совершила эту роковую для себя ошибку.       — Я выберусь и теперь уже точно прикончу тебя, подлец! — завывания самки глухо звучали в недрах пещеры, и когти бессильно скребли камень, но все усилия пропадали даром — Прорву крепко заклинило ровно посередине, и самка слишком поздно поняла, что не может выбраться даже задним ходом.       — О, нет мне прощения! — притворно сокрушался в ответ сын Грозы, с трудом пытаясь побороть злорадную ухмылку. Вид дергающегося самочьего зада вызывал противоречивые чувства…       — Ты сделал это специально! — дальнейшие слова потонули в негодующем стрекоте.       — Как я мог, Госпожа! Я даже мыслей таких не имел! — потихоньку подбираясь поближе и на ходу распуская узел набедренной повязки, возразил самец. Убедившись, что самой Прорве уже ни за что не выбраться, он отбросил одеяние, оставшись в одних оружейных перевязях, и опустился на колени. Расщелина мало того, что оказалась идеальной ширины, так еще и располагалась на достаточно подходящем уровне.       — Что ты там делаешь? Я чувствую тебя рядом! — рыкнула самка, настороженно замерев.       — Я думаю, как тебе помочь, моя любовь, — опять соврал Сумрак.       — Не смей меня тянуть!       — Мне кажется, пояс мешает тебе, возможно он зацепился, — проигнорировав требование Прорвы, глубокомысленно проговорил сын Грозы и, обхватив бедра самки, нащупал под ее брюхом застежку юбки.       — А ну, не трогай! — рявкнула Глава гарема.       — Доверься мне, Госпожа, я пытаюсь помочь, — повторил Сумрак, неторопливо стягивая сопротивляющуюся ткань.       — Хочешь помочь — принеси лазер!       — И оставить тебя тут одну в таком виде? — он на миг остановился, как бы подчеркивая свое возмущение. — К тому же, я могу тебя поранить таким способом. Должен быть другой.       Прорва негодующе зарокотала и снова дернулась, но Сумрак уже обнажил ее ягодицы и успел к ним прижаться, тут же начав опьяненно тереться о манящие полусферы горлом. Его любовная испарина при этом оставалась на серой чешуе партнерши густой влажный след, а руки сами собой потянулись мять упругую плоть.       Самка зарычала и сделала попытку взбрыкнуть, но Сумрак проворно прижал ее ноги коленями и продолжил наступление.       — Прекрати, мерзавец! — донеслось до его слуха сквозь толщу породы и нарастающий в голове шум, но слушаться сын Грозы не собирался. А даже если бы и собирался, то остановиться на данном этапе было уже выше его сил.       — Прости, Госпожа, но как я могу сдержаться? Ты так соблазнительна, а я так долго ждал, — приторно промурлыкал самец, располагаясь напротив выставленной на показ клоакальной щели супруги и дразня ее кончиком языка.       — Ты этого не сделаешь! — голос самки сошел на бессильное шипение.       — Ты так уверена, Госпожа?       Язык скользнул глубже, и жвала непроизвольно впились в кожу самки. Упиваясь таким желанным чувством победы, самец сжал бедра партнерши когтями и втянул в себя ее соки и запах, после чего убрал язык и принялся яростно кусать всю доступную на данным момент поверхность самочьего тела, вызывая гневный стрекот пополам с болезненными стонами. Хотелось помучить супругу подольше, как часто делала она сама, но выдержки на это отчаянно не доставало, так что Сумрак, сделав на заду Прорвы несколько кровавых отметин, остался доволен имеющимся результатом и незамедлительно перешел к главному. Привстав, он совместил свой напрягшийся в полуготовности паховый бугор с клоакой самки и выпустил своего зверя наружу…       Обдумывая накануне свой бесчестный план, сын Грозы сильно сомневался, что в таком положении будет удобно спариваться, но оказалось, зря волновался. Решающим фактором являлось то, что самка была надежно обездвижена и не могла оказать ни малейшего сопротивления. И торчало ее из дыры очень кстати ровно столько, чтобы можно было как следует ухватиться.       Совершив над супругой коварное злодеяние — лишь первое в череде запланированных, Сумрак осел на землю и привалился к мощному бедру самки, переводя дух.       — Дай я только выберусь! — снова рявкнула Прорва и двинула задом, тут же получив в отместку еще один ощутимый укус.       — Я же говорю, я знаю этот лаз, — заметил, как бы между делом, самец. — Тут либо вперед, либо никак.       — Скорее уж тогда никак, — она понизила голос до недовольного ворчания.       — Погоди, мне надо подумать… Только сперва… Голову включить надо… — не договорив, он вновь начал подниматься. У плененной самки вырвался тоскливый и обреченный вздох: она прекрасно знала, что именно необходимо сделать самцу, чтобы «включить голову» в Сезон.       — Тебя надо чем-то смазать, — после третьего захода, «осенило» сына Грозы.       — Чем, дурень? Что ты тут среди голых скал найдешь? — уже почти истерически взвизгнула Прорва. Сумрак хитро прищурился на восходящую луну и пробормотал:       — А ничего искать не нужно, у меня все с собой…       Нет, он не зря обделил сегодня своим вниманием других самок. Он сделал это намеренно. Сегодня Прорве должен был достаться весь запас его семени. Иначе бы ее и впрямь сложно было вытащить…       Передохнув и дав передохнуть самке, Сумрак вновь пристроился и вошел, на четвертый раз уже не ощутив от вымотавшейся Госпожи никакого протеста. Страстно зарокотав, он несколько раз двинул тазом, а, почувствовав надвигающееся семяизвержение, с некоторым затруднением извлек пенис и разместил его в ложбинке между широко разведенными ягодицами партнерши, накрыв сверху ладонью. При этом основание органа оказалось плотно зажатым, а изогнутая головка нависла над поясницей Прорвы. Было непривычно, но самец тем не менее продолжил фрикции, минутой спустя начав обильно изливаться прямо на спину самке.       Понимая, что с ней творят, дочь Свободы бессильно завыла, но воспрепятствовать извращенцу, разумеется, никак не смогла… А тот, окончательно войдя в раж, плотно прильнул к ней и, исступленно рыкая, поднажал, заставляя пенис как можно сильнее тереться о скользкую промежность самки и собственное брюхо. Сперма порция за порцией выплескивалась на извивающееся тело Госпожи, мутно поблескивая в лунном свете и тягучими нитями стекая под ее живот, окропляя скалу и впитываясь в камень… Вот самец взревел во всю глотку и, упершись свободной рукой в стену пещеры, выгнулся, исторгнув остатки. Тяжело дыша, он вновь плюхнулся на землю, но после короткого отдыха уже готов был продолжать.       Еще три таких полусуррогатных сношения спустя стало понятно, что способ вполне рабочий, хоть и мерзковатый. Ощутив внезапно чуть больше свободы, Прорва заерзала и резко сдвинулась вперед. Самец прибавил стараний, и вскоре на одном из особо сильных толчков Прорва проскользнула по лазу. Издав вопль облегчения она рванулась внутрь пещеры, а струя семени хлестнула ей вдогонку, успев заляпать втягивающиеся в проход ноги. Довершать процесс гордый воин-освободитель уже был вынужден в одиночку при помощи собственной руки — проклятье, чуть-чуть буквально не хватило…       К счастью, у него имелось на это достаточно времени. Закончив, он со стоном сполз вниз по стене и зажмурился. Окажись Прорва сейчас рядом, не иначе, набросилась бы — так она была зла. Но Сумрак находился снаружи, а она внутри, так что можно было не торопиться. Выбираться самостоятельно после случившегося она бы все равно не решилась.       Немного посидев без движения и придя в себя, самец встал и заглянул в пещеру. Из темноты на него уставилось два горящих ненавистью глаза. Судя по кровавым следам на входе, шкуру Госпожа все-таки умудрилась ободрать, но вряд ли было что-то серьезное…       — Госпожа, ты в порядке? — участливо спросил сын Грозы.       — Я-то в порядке, а вот у тебя будут проблемы, — процедила самка.       — Самое важное для меня сейчас — это освободить свою любимую супругу, а затем я готов принять любое наказание, — смиренно отозвался самец.       — Юбку мне кинь, — мрачно фыркнула Прорва, пропустив его воркование мимо ушей.       Сумрак послушно подобрал одеяние, сложил и просунул его сквозь лаз, стараясь не испачкать.       — Я схожу за инструментами и расширю вход, — пообещал он вслед за этим.       — И чтобы быстро обернулся! — прикрикнула самка, одеваясь.       — Я мигом, — мурлыкнул самец и показательно сорвался с места. Правда через десять шагов он сразу же сбавил ход и уже достаточно не спеша двинулся в сторону дома. Бегать после такого отменного секса совсем не тянуло. Да и Госпоже нужно было дать как следует остыть.