Biancaneve

      — Белоснежка, Белоснежка, я хочу поделиться с тобой одним своим секретом, — невинно прошептал Италия, на ухо прикорнувшей Юльхен. Подготовка к войне её порядком изнурила.       Пруссия недовольно проворчала ругательство, и, неаккуратно взмахнув рукой, со всей силы ударила Феличиано по лицу:       — Проваливай, сморчок. Надоедай Западу!       Италия выдохнул привычное приглушённое “пэ”, будто выпустил пар.       — Дойчланд не самый интересный собеседник, — пожаловался он. — Он скучный, он не поймет мой секрет. Ему больше подходит братик Франция с его тайнами.       — Ты же понимаешь, сморчок, то, что знаю я, знает и младший.       — Я уверен, об этом он не узнает.       Не открывавшей всё это время глаз Пруссии показалось, что Варгас, присматриваясь будто хищник, обошёл её по кругу. Юльхен оскалилась. Такое сравнение подошло бы Англии или России, но никак не Италии.       — Почему же?       — Для этого тебе надо согласиться на мой секрет, — как ребёнок поставил условие Феличиано.       — Я же сказала, я обо всем расскажу младшему.       — Не расскажешь, но если это твоё условие — я согласен. Твоя очередь.       — Валяй и проваливай, — согласилась Пруссия.       Байльшмидт почувствовала, как на подлокотник у ее головы опустились две руки, а затем Варгас наклонился к её уху.       — Знаешь, Белоснежка, Францию напрасно называют страной любви и страсти. Жалкое прибежище романтиков не зря не нравится рациональному Артуру. Настоящая страна любви и страсти это Италия.       “Что за херня?” — хотела поинтересоваться Юльхен и, раскрыв глаза, увидела последние мгновения стремительного приближения к её лицу красного яблока. Веселый смех Варгаса был слышен откуда-то из дверного проёма. Италия, судя по звуку, убегал.              — Доброй ночи, серый волк.       Феличиано Варгас давно не посещал Москву. С развала империи его сюда не приглашали. Впрочем, в сумерках не восстановленная после бомбардировок, она была практически не видна даже из окна кабинета России на тот момент представлявшего весь Союз.       — И кто же Красная шапочка? — устало улыбнулся Иван. — Германия?       — Германия — злой и страшный серый волк, — изобразил испуг Италия.       — А Франция — бабушка? И мы возвращаемся к вопросу, кто Красная шапочка? И почему я тоже серый волк?       — Ты, Иван, един в двух лицах — Иван-царевич и серый волк, но другой, не злой.       — Интересно. У меня раздвоение личности?       — У тебя две головы. И мыслят они по-разному, хотя всегда приходят к одному и тому же.       Россия прикусил нижнюю губу и посмотрел куда-то вверх.       — Да... Здорово придумано, — кивнул он и радостно захлопал в ладоши. — Жаль только, — резко поменялся Брагинский в настроении, — что двуглавый орёл сгорел в алом пламени революции. И нет, я не намекаю, что Красная шапочка это я. Упаси боже, от дровосека в лице Америки.       — Хиросима и Нагасаки — это что-то новое, и ужасное, — согласился Италия. — Я не ожидал такого. Ещё и Артур взбесился. Ты видел Дрезден?       — Видел?! Я читал секретные донесения. Иден с Трумэном серьезно обдумывали сбросить таких же Малыша с Толстяком на Москву и Ленинград. Остановило их только чьё-то вразумительное увещевание, что с моей развернутой армией возвращаться этим бомбардировщикам будет уже некуда. Прямо даже не знаю, кого благодарить. Италия, зачем ты пришёл?       — Возможно, стоит поблагодарить, Артура с Альфредом. Народы не их правительства. Белоснежка проснётся?       — Давай без сказочных метафор. Белоснежка, это кто? Беларусь?       Феличиано отрицательно покачал головой.       — Детский сад, — вздохнул Брагинский. — Белый, белый, белый. Кто у нас еще белый? Викинги доморощенные. Зачем про них спрашивать у меня? Я? Со мной уже выяснили. Я — старый сумасшедший. Бе-ло-снеж-ка. Biancaneve, — Иван с интересом посмотрел на Италию. — А Белоснежка разве спит?       — Она была отравлена, впрочем, как и прекрасный принц, — развел руками Варгас. — И ему не хватило сил на поцелуй пробуждения.       — Белоснежка в компании семи гномов в исправительной колонии под названием Восточная Европа будет лечиться от своего отравления трудом.       — Вы планируете уничтожить Пруссию.       — Мы не звери. Часть исторических земель я у неё заберу. Часть Польша требует. И далее по списку. Это ей будет по заслугам…       — И всё? — прервал Италия.       — И всё. Ты же знаешь, что все считают, будто ты неровно дышишь к злому и страшному серому волку, в том числе и, — Россия запнулся, — Белоснежка?