Надрыв

*** – Коммандер, – разбудил Шепард раздраженный мужской голос, – разреши войти. – Явик? – сонно поинтересовалась коммандер и потянулась в кровати, – заходи. Что тебе нужно? В каюту зашел протеанин и, грузно ступая, подошел к кровати Сэнд. – Человек, именующий себя «Вега» почистил рыбу в моей ванночке для рук. Понимаешь, что произошло? Я не желаю знать, что руководило этим созданием и я хочу выбросить этот биомусор в шлюз. – Неужели ты прочел все воспоминания рыбешки? – хихикнула Шепард. – Именно так. И теперь всю ванночку нужно отмывать и заливать новой водой. – Ты хочешь пригласить меня вместо сна заняться этим уникальным делом вдвоем? – Нет. Мне нужно помыть руки. Общественная уборная корабля не отличается стерильностью. Я не хочу прочесть какую-нибудь прямоходящую обезьяну. – М-м-м, меня читать приятнее? Ну что же, конечно помой свои лапки. После того как Явик удалился в ванную комнату, Сэнд села на кровать. Большая часть пережитой боли, вроде, вся вышла в истерике и попытке самоубийства. Сейчас смирение постепенно наполняло ее душу, но что-то томило сердце. Сэнд провела рукой по черным волосам, собранным в растрепавшийся пучок, и вынула из него резинку. Гладкие длинные локоны освободились из прически и закрыли всю спину до пояса. Шепард встала с кровати и двинулась к ванной. – Коммандер, здесь удивительный бедлам, – Явик увидел в зеркало зашедшую к нему женщину. – Ну, бывает. Я поскользнулась, упала, а за мной и все это. Позже уберу. – И небрежно обращаешься с оружием, – он кивнул на пистолет, которым недавно хотела застрелиться Сэнд. – Усерднее руки полощи давай, – она ухмыльнулась, – когда мне грустно, я люблю мыть ствол. Что же тут такого? – В нашем цикле оружие было гордостью. И если оно валялось где попало, это говорило о том, как низко пал этот воин. – Тогда конечно я обязуюсь исправиться, – промурлыкала Сэнд. Склонившийся над раковиной мужской силуэт как никогда манил и пробуждал темные желания. Быть может, это тот, кто поможет притупить остаток боли? Шепард подошла ближе к протеанину, нарушая его личное пространство. Он все еще продолжал усердно отмывать руки. – Ты пришел сюда не за тем, чтобы мыть руки. Ты решил проведать меня. Явик нахмурился. – С чего бы это? – Так мило. Последний протеанин привязался к человеку. – Ты слишком много воображаешь, – огрызнулся он, – протеане не привязываются к примитивным расам. – Но в нашем ископаемом протеанском камешке зародились чувства. Мужчина закрыл воду в кране, резко обернулся к собеседнице и скрестил руки на груди. – Аргументируй. – Ты предсказуем. Все просто. Не испытывай ты ко мне каких-то теплых чувств, ты бы не отнял у меня ринкол, не попытался бы привести в себя. Ты пытался успокоить меня. По-своему грубо, ведь иначе ты не умеешь. Несмотря на мои слова, тебе знакома боль утраты и ты хотел помочь прийти в себя, не совершив ошибку. Когда я ушла, ты терзался и искал повод пойти за мной, ведь увязаться тебе не позволяла гордость. И тут по счастливому случаю Вега почистил рыбу в твоей воде. Можно подняться ко мне, высказаться, помыть руки и посмотреть пришла я в себя или нет. – Повторю. Протеане не испытывают теплых чувств к людям, азари, саларианцам, турианцам, кварианцам и прочим. Я сделал то, что должен. – Но мы с тобой на одной волне, Явик, – Сэнд с нежностью коснулась рук протеанина, – на нас лежит большая ответственность, груз. Мы знаем вкус боли и препятствий. В нас живут месть и боль. Вспомни как в первые дни мы не ладили. Ты бесился от того, что был одинок и не понят. Я раздражалась твоей надменностью и была явно грубой. Но мы нашли в себе силы сосредоточиться на Жнецах и это нас объединило. Между нами намного больше общего, чем ты думаешь. Протеанин не нашел, что ответить, и облокотился о раковину, напряженно выдохнув. – А ведь ты очень одинок. Давно до тебя не касались женские руки, верно? – Шепард легко улыбнулась и огладила его щеку. – Я говорил, что родился в военное время. Было не до любви, – он провел пальцами по предплечью Сэнд. Перед глазами Шепард на секунду все поплыло. Она увидела, как языки пламени охватывали протеанские небоскребы. Предсмертные крики мирных жителей оглушали и даже звучали своеобразным музыкальным сопровождением апокалипсису. Треском и воем сопровождались испепеляющие лучи гигантских машин. От этого пересохло в горле и замерло сердце. Рушилось все вокруг: леса, постройки, обрывались жизни. – Не так все плохо как ты застал тогда. Есть надежда и мы вместе перережем жизнь последнего презренного Жнеца, – Сэнд обняла протеанина, – быть может он не поймет каково быть последним из своего вида и пережить смерть всех близких, но он умрет. У нас получится прервать их миссию и смешать с грязью. Еще никогда абсолютно разные цивилизации не объединялись, сохранив свою индивидуальность. – Не повторить ошибки Империи – вот, что важно. Тебе доступны мои воспоминания. Они не помогут одолеть врага, но покажут, как пойти в обход и ударить внезапно, – руки протеанина сомкнулись, прижимая к себе женщину. – Посмотри в мои глаза, – Сэнд поймала взглядом взор Явика и, практически не моргая, ласково всмотрелась в его желтые глаза. Их пронзающий холод сменился на умиляющее неравнодушие, – ты мне веришь? – М, коммандер переходит в наступление, – обнимая, мужчина положил голову ей на плечо и уткнулся в шелк волос. – Я рада, что мы поможем друг другу, – страстно прошептала она и прильнула губами к шее протеанина. Даже его жесткая броня не отталкивала Шепард, а наоборот, словно просила, чтобы сняли с тела. – Сэнд, я не спариваюсь с самкой, чьим предком была обезьяна, – заметил Явик, но крепость его объятий не ослабла. – А я ненавижу насекомых. Но я же не жалуюсь, что стою в объятиях существа, чьим предком был то ли таракан, то ли клоп. Прекращая дорожку из поцелуев, Шепард встала на цыпочки и прильнула губами к губам Явика. Теплый поцелуй быстро набрал жар в ответе протеанина. Наконец и его руки начинали свободно скользить по телу женщины, стремительно залезая под одежду. Он прижал Сэнд обнаженной спиной о прохладную железную стену, от чего мурашки волнами пробежались по их телам, а накопившаяся страсть так и выливалась в не случайных покусываниях, нервном шепоте и горячих поцелуях. Зноем летнего дня вспыхнуло пламенное влечение и окутало любовников с головой. Из головы вылетело все: смесь брезгливости и цинизма, водоворот прошлого гнева. Забылась боль. Не дающая раннее покой для Шепард и тяготящая Явика, она оставила их души, позволив воссоединиться телам. Это слияние приносило необычайную сладкую смесь удовольствия и облегчения. Среди чутких прикосновений и трогательного соединения витали пережитые мгновения. Словно зарница мелькнуло детство Явика перед глазами Шепард. Наконец ей удалось ощутить испуг хладнокровного протеанина. Она видела, как рушилась целая Галактика под вальс железного лязга. Страх, ненависть будущего воина обнимали так же крепко, как то делал сам Явик. Время остановилось и кружилось, повторяя пережитое мужчины. От этого Сэнд крепче прижималась к его телу, любовно оглаживая. Разум протеанина опьянили иные ощущения. Пульсирующая энергия и злость воспоминаний Сэнд отбивали дробь в мозгу, заряжая силами. Перед ним прокрутился калейдоскоп многих драк, зачинщицей которых была Шепард до Альянса. Агрессия, таящаяся в теле этой женщины, напитывала бурей эмоций. Потому и Явик, грубовато сжимая запястья коммандера над ее головой, сладостно прошептал в ухо: – Только сейчас я ожил. Эти часы для парочки выдались поистине бессонными, но не утомительными. Усталость довольно быстро отгоняли стоны, пыл тел и новые воспоминания, считанные друг другом. Только спустя несколько часов любовники угомонились на кровати, когда силы действительно отступили. Лишь сейчас в голове Сэнд стали проступать трезвость и анализ. Стыд с головой окутал женщину. Перестав возлегать со спящим протеанином, она села на край кровати и мрачно глянула на фотографию Тейна. Неловко было настолько быстро переключиться на другого мужчину и осознание предательства настигло только в эту минуту. Однако большие темные глаза возлюбленного, казалось, смотрели с пониманием. Шепард закрыла глаза и прикусила губу, чувствуя, как в груди остро горит чувство вины. – И настал тот день, когда я сорвалась, – негромко процедила она в укор себе. Пальцы любовника коснулись плеча Сэнд и от этого соблазнительного прикосновения по спине пробежала дрожь. – Что это у тебя на спине? – Явик прошелся пальцами по ее плечам, лопаткам, а затем вдоль позвоночника ушел к пояснице. – Только не говори, что у меня вся спина белая, – напряженно выдохнула она, получая явное удовольствие. – Здесь рисунок. – А, ты о татуировке? Нравится? – Татуировка, – задумчиво повторил протеанин вслед, – у нее есть значение? – Это бражник мертвая голова. Символ свободы любой ценой и перерождения… Я всю жизнь мечтаю начать жизнь с нового листа и каждый раз это у меня получается на редкость хреново. Когда я была с бандой в Германии, ее принимали за знак того, что я всегда могу переменить свое решение, сбежать. – Надпись «der Tod» означает «смерть»? – Верно. Итого для меня смысл этой татуировки можно истолковать как безграничное стремление к свободе, но она меня не ждет, в отличие от смерти за моей спиной. – За твоей спиной только я, – ухмыльнулся Явик. Сэнд обернулась к нему. – Тебе лучше быть спереди. Здесь намного интереснее, – она подползла к протеанину и чмокнула в губы. ***