Последнее дело Лисицына

– Ну, и каким же образом ты здесь оказалась? – голова, спустя несколько часов сна, соображала намного лучше, да и общее самочувствие майора заметно улучшилось, а потому он решил заняться планом побега. Ну вот не собирался он находится в этом доме еще неопределенное количество времени. Не собирался и точка. И как только Лисицын проснулся и понял, что чувствует себя удовлетворительно, то начал заниматься поиском лазейки. – Наше РОВД расследовало одно дело, в котором фигурировал этот адрес и поэтому я здесь, – наблюдая за Костей, ответила Лена. На особый успех его замысла она и не надеялась – он думает, что она совсем блондинка и в первый же день своего заточения не попыталась отсюда выбраться? Пыталась. И в первый, и во второй, когда к ней вниз с лестницы спустили майора, она, то и дело оглядываясь на тело бывшего коллеги, продолжала исследовать эту комнату их заточения. В днях она могла и ошибиться – деревянные бревна стен были достаточно тесно между собой соединены и свет из улицы сюда не достигал. Освещение давала лишь одна тусклая лампочка. – Вопрос первый, – майор всем корпусом развернулся к женщине. – С каких это пор ты переквалифицировалась в следователи или даже в опера? И второй – конкретику можно узнать или это засекреченное за семью замками и печатями дело? – и не дожидаясь ответа, мужчина вновь занялся своим делом. Но спустя мгновение поняв, что его затея не является успешной, ударил со всей силы рукой по балке. – Ну да, признаюсь, я опять начала собственное расследование, – закатив глаза, проговорила Шустова. – Но ты, опер, который вечно разъезжает по различным делам и заданиям, даже и представить себе не можешь, каково это безвылазно сидеть в лаборатории семь дней в неделю, двадцать четыре часа в сутки перед компьютером или с пробирками и микроскопом! – сколько помнил Костя себя, при нем Лена ещё не выговаривалась. А тут был явный крик души. – Сколько раз я завидовала вам, когда вы срывались с места и ехали на новое дело. А мне лишь доставались отпечатки пальцев, кровь и чье–то белье, которые нужно было обработать и заняться бумажной работой. И да, в этот раз я решила действовать самостоятельно. Адрес у меня был, и я решила проследить, что здесь происходит. – Но ты же понимаешь, что тебя не просто так не отпускали на вот такие вот выезды? – Лисицын был немного сбит с толку и даже забыл, о чем спрашивал перед этим и потому последняя фраза женщины пролетела мимо его ушей. Ленка всегда была радостной и весёлой, никогда не высказывала претензий, ну лишь изредка, да и то в шуточной форме, а сейчас, в этой обстановке, она была словно девчонка, которой нужно выговориться, нужно, чтобы ее услышали. Кажется, шутки вылились во что-то большее. Доигрались, как говорится. И поэтому, не найдя ничего лучше, чем бросить свое безуспешное занятие, майор сел напротив Шустовой и посмотрел в глаза. – Ты же понимаешь... – Да все я понимаю! – горячо перебила его женщина, которая медленно, но верно приближалась к истеричному состоянию. – Вы меня никогда, практически, кроме пары раз, не вытягивали из лаборатории на дело, чтобы не произошло подобных случаев. «Хранители лаборанта», блин, – фыркнула она. – Мы даже ругались не раз по этому поводу. – Ты же знаешь, что... – Лисицын, вот скажи честно – я похожа на дуру? – майор отрицательно покачал головой. – Ну тогда я все понимаю и знаю, – Костя недоверчиво приподнял бровь. – Что? Да если бы я, работая в ФЭС, отправилась на дело вместе с вами, операми, без Игоря, он бы меня просто убил бы на месте, – проговорила женщина и резко замолчала. Имя фактически бывшего, потому что они так и не оформили развод, мужа она не упоминала давно. Даже в разговоре с Пашкой. Поставив своеобразный барьер, она попыталась вычеркнуть этого человека из своей жизни. До сегодняшнего дня выходило очень даже неплохо. Пока не наступило время этого дурацкого разговора с Костей. – Ты поэтому из ФЭС ушла? – тихо и осторожно поинтересовался майор, понимая, что вышел на нужную для себя, но больную для Шустовой, тему разговора. – Я не знаю, – честно призналась Лена и подтянула коленки к подбородку. Она действительно не знала или не помнила, что именно заставило ее поменять место работы. – Кажется, в тот момент я захотела свободы и независимости. В смысле работы, – пояснила Лена, увидев замешательство на лице собеседника. – В какой–то момент мне просто надоело, что я сижу в четырех стенах и не имею права самостоятельно покинуть здание, расследуя дело со своим мужем, – последнее слово она произнесла совсем тихо и прокрутила ободок обручального кольца, что не скрылось от взора Лисицына. Тот в свою очередь улыбнулся. – Я помню, что в последнее время было очень много ссор, которые Игорь пытался свести на нет, перевести на другую тему разговор, привести это все к шутке, но в итоге так и не давал мне конкретного ответа. Ссоры начинались вновь и вновь. И в итоге, в какой–то момент, в момент последнего разговора, который медленно перешел в очередную ссору, Игорь не выдержал и сказал, чтобы я что хочу, то и делала и больше он меня, дуру, отговаривать не собирается. Вот я и сделала то, что хотела – я нашла новую работу, на которой меня никто не контролирует и делаю, что хочу. – Но ты же знаешь Игоря – он иногда может ляпнуть совсем не то, что думает и потом жалеть о своих словах, – с улыбкой попытался Костя защитить своего друга. – Знаю, – вздохнула Лена, – но, по–моему, нам обоим уже нужен был отдых. Он тоже согласился на это, не ожидая того, что своеобразный «отдых», – она грустно усмехнулась и показала пальцами кавычки, – сможет растянуться на года. Да, он неоднократно извинялся за свои слова, помогал мне и Пашке, когда мы только начали жить отдельно. Но... – Но...? – Но, – не сразу ответила на повисший в воздухе вопрос, – у каждого человека, Костя, есть так называемая Гордыня, которая очень мешает в некоторые моменты. Я понимала и понимаю, что в том споре мы были оба неправы, и что извиняться должен был не только он, но и я, но... – чёрт, она вновь застопорилась на этом дурацком «но». Сколько же еще раз оно будет возникать в ее речи мешая каждый раз двигаться дальше? – Жизнь – штука тяжёлая? – закончил за нее фразу Лисицын. – Именно, – усмехнулась Шустова, прикрыв глаза, и сразу стоп–кадрами вырисовалась картина того вечера и последующих дней. Вечер. Проверка уроков. На часах восемь. Мальчишка укладывается спать. Она вновь кидает взгляд на часы. Одиннадцать. Сидя на кухне, нервно теребит чайную ложечку. Чай в кружке, который стоит перед ней, давно остыл. Часы на телефоне показывают начало первого. В тишине отчетливо слышится звон ключей за дверью, и спустя мгновенье она открывается. Тихая, чтобы не разбудить мальчика, словесная перепалка не приводит ни к чему хорошему – Игорь с подушкой и одеялом уходит в зал к сыну. Вечер. Ужин. На часах восьмой час. Сейчас, находясь в отпуске, Шустова начинает понимать, что несмотря на всю престижность работы в ФЭС, она, в смысле работа, не должна стоять на первом месте. Досадно кусая губы, Елена признает, что поняла это достаточно поздно. На часах половина второго. Она вновь, как только он переступает порог квартиры, начинает разговор. Но он вновь перерастает в спор. Утром, готовя завтрак, Лена ощущает запах табака – супруг не курил при ней достаточно долгое время… – Так, а почему ты не попросила помощи? – вырвал Елену из воспоминаний голос майора. – Ты же знаешь – я никогда не откажу. Где–то бы Игорю мозги вправил, – она, даже и не открывая глаз, могла с уверенностью сказать, что Лисицын улыбнулся, – где–то бы и тебе, – и Шустова не заметила, как оказалась в теплых, так давно не хватавших ей, объятиях пусть и старого друга. – У тебя были свои дела и заботы, и я как–то не хотела тебя отвлекать от всех дел, – не очень уверенно, что сразу почувствовал и майор, произнесла Шустова. – Просто скажи, что ты об этом и не подумала. – Я об этом не подумала. Я просто не хотела посвящать тебя в наши проблемы. У тебя что, своих мало? – майор усмехнулся. — Вот ты, например, нашел выход из данного помещения? – Да, – вполне уверенно ответил мужчина и Лена удивлённо на него посмотрела. – Дверь, – кивнул он наверх. – Если было бы все так просто, мы бы не сидели здесь все это время. – Просто смотри, – чтобы объяснить свою теорию, Лисицыну пришлось выпустить из своих объятий Лену, – если наши "деятели" не дураки, то они смотались от сюда, как только увидели мое удостоверение. Наверняка и ты с документами сюда подалась, – Шустова уверенно кивнула, соглашаясь. – Какому дураку нужно держать двух полицейских взаперти и находится при этом рядом с ними. Если их берут, то за нас с тобой, им добавляют к общей сумме грехов ещё и нас. И поэтому, если они не дураки, то спетляли от сюда ещё днём. Ну или когда меня там сюда принесло? – поинтересовался он у женщины, и та пожала плечами. – Если бы в этой жизни было все так просто, то... – ... то тебя бы здесь сейчас и не было, а была бы ты либо с Игорем дома, либо в нашей лаборатории с вышеперечисленным товарищем, – перебив Шустову, завершил фразу майор и поднялся с пола. – Наверное, – неуверенно пожала плечами Лена. – И не наверное, а точно, – противоположно тону Шустовой, произнес Лисицын и повернулся лицом к лестнице. – Оп, а это что у нас такое? – привлек его какой-то предмет на верхних ступеньках. Быстро, на сколько это ему позволяло ноющее во всех мыслимых и не мыслимых местах тело, Костя поднялся по ступенькам практически наверх, и поднял что-то металлическое. – Это что, коронка? – поднеся к свету лампочки, задал вопрос мужчина, ответа на который не особо хотелось услышать. – Откуда здесь человеческий зуб? – А ты действительно думал, что мы здесь первооткрыватели? – поднимаясь с пола, поинтересовалась Лена. – А ты мне ничего не хочешь рассказать? – Как много вопросов, на которые у меня есть всего лишь один ответ, – она отряхнула руки от пыли и сложила их на груди, – если бы кто-то не перевел мой рассказ в иное русло, то я бы обо всем рассказала намно-ого раньше, – женщина улыбнулась. – То есть я еще и виноват?! – майор сверху вниз с упреком посмотрел на Елену. – Я вообще-то хотел разобраться, Шустова, в какую игру тебя занесло. И что это за место, – не дожидаясь ответа, майор поднялся еще на несколько ступенек и оказался напротив двери. – По нашим данным, благодаря которым я здесь… – Благодаря?! – Лисицын стукнул рукой по двери. – Не цепляйся к словам, – отмахнулась Лена и продолжила. – По нашим данным, их от двух до пяти человек, явно не местных, которые занимались махинациями с квартирами. – Точнее? – мужчина сильнее налег на дверь, пытаясь ее открыть. – Дверь, кстати, открывалась во внутрь, когда ты сюда прибыл, – услужливо подсказала Лена. – Раньше не могла сказать? – зло посмотрел на женщину оперативник, который уже несколько минут воевал с дверью. – Извини, – стушевалась Шустова. – Так вот, они находили пожилых, но весьма обеспеченных, так сказать, клиентов, которые, и это обязательное условие, не имели родственников. – И? – Костя с силой дернул на себя дверь, но та лишь немного покосилась. – Ну, и дальше, что было? – чуть громче и агрессивнее проговорил он. – Ты слышишь? – Что? – Лисицын развернулся к женщине. – Что я должен услышать? – майор начинал доходить до кондиции чайника. Закипать, одним словом. Все тело, от неслыханной наглости мужчины по отношении к нему, ныло адской болью: плечо правой руки, которой он пытался открыть дверь, пекло так, словно к нему приложили раскаленный металл; грудная клетка и спина напоминали Косте о том, что они также совсем недавно пострадали, едва ли не при каждом движении тупой болью. – Для начала тишину от тебя, – офицер фыркнул, но прислушался. Действительно, за дверью слышался какой-то неясный звук. Точнее, шум. – Так вот, – послушав еще немного и не найдя объяснения данному факту, продолжила свой рассказ Шустова, иногда останавливаясь на мгновенье, прислушиваясь снова и снова, – они втирались в доверие, отбирали документы, переделывали их, а дедушек-бабушек, по всей видимости, держали тут. – Документы переделать и я смогу, – Шустова удивленно посмотрела на старого товарища и усмехнулась, – но а как же Единая Электронная База, в которой есть все жители нашей родины и их данные? – дверь понемногу начала сдаваться перед силой майора, все больше впуская в темное помещение света и того странного звука. – Ты можешь подделать документы, а я могу взломать ЕЭБ, – победно сложила руки на груди Лена. – Сработаемся, – шумно выдохнул Лисицын, развернувшись к женщине и пожав ей руку, заодно и давая себе минуту на отдых. – То есть у них в команде есть хакер. Хорошо, а что они делали с квартирами? Их владельцами? – он оперся спиной и ладонями на соседнюю стенку, переводя дыхание. – Квартиры продавали за весьма неплохие деньги, а от владельцев, судя по всеми, избавлялись, – пожала плечами Лена, закончив свою историю. – И я, кстати, поняла, что это за звук. За дверью, – уточнила она. – Да? Но не дай Бог, твоя догадка окажется правдивой, – пригрозил майор пальцем, также секундой ранее догадавшись, кто, а точнее что, может издавать такой звук. И это что им было совсем не кстати. Собрав последние силы и стараясь не показывать, какая боль его преследует за каждым движением, он в последний раз дернул дверь и та, наконец, поддалась. Подвальное помещение окатило волной свежего и влажного воздуха. – Твою ж… – провел он рукой по волосам и облокотился на деревянную балку, к которой крепилась дверь. Ливневый дождь совсем не входил в их первоначальные планы. Особенно тогда, когда все только начинается начало налаживаться в их с Шустовой истории. Все небо, которое они видели из-под небольшого козырька, укрываемого подвал, а точнее даже землянку, было затянуто темно-серыми, дождевыми тучами, совершенно не намекавшими на то, что сегодня будет просвет. И даже малость не намекавшими на то, какое сейчас время суток. Утро, день или же ближе к вечеру. Дождь лил стеной, не давая даже носа высунуть дальше крыши, не говоря уже о том, чтобы отправиться на поиски дороги домой или хотя бы добежать до машины. Да если бы Костю и попросили показать рукой направление, в котором находится его машина, он бы лишь задумчиво почесал затылок. Сия информация ему была неведома. А потому оставался лишь единый выход, который и озвучила Лена: – Будем ждать окончания дождя? – Именно, – вздохнул майор и вышел из подвала под крышу. Лисицын сидел на траве, которая благодаря козырьку над подвалом, в котором они ещё недавно находились, оставалась сухой, несмотря на сильный дождь, и, опершись на стену спиной и сложив руки на коленях, бессмысленно крутил в пальцах травинку. Ленка, насколько он видел краем глаза, несколько минут понаблюдав за ним, скрылась за дверью недавней "тюрьмы". А он решился остаться на свежем воздухе, а за одно и разведать обстановку - вдруг, кто-нибудь, да и появится на горизонте. Такова версия была озвучена Лене. На самом деле ситуация обстояла иначе. Сегодня, сам того не желая, он влез в семью друга. Вроде бы, как ему казалось, он пробил ту крепость у Шустовой, приблизив ее к примирению с супругом, но с другой стороны ему казалось, что поступает он далеко не правильно, влезая, как говорится, со своим уставом в чужую, хоть это и можно сказать с огромной натяжкой, семью. Он же не мозгоправ дипломированный, и даже не семейный человек, а полез в чужой огород. Как-то нехорошо получалось. Лисицын скривился от нахлынувших мыслей и со злостью швырнул вдаль ни в чем не виноватую травинку. И сразу же дернулся, увидев краем глаза рядом тень, которой оказалась все та же Шустова, стоявшая, опершись на косяк двери. Шумно выдохнув, Костя поднялся с травы. – И давно ты тут стоишь? – приторно тихо поинтересовался он, приводя дыхание в порядок. Не то, чтобы он испугался, но подобные «эффекты внезапности» Лисицыну явно были не по душе. – Около минуты, – не чуя подвоха в тоне друга, ответила Лена. – О чем думал? – протянула она ему толстовку, которую случайно заметила на полу в углу подвала. – О своем, будничном, – чуть громче, нежели в первый раз, проговорил майор, надевая пыльную одежду. – Дождь заканчивается. – Угу, – кивнул мужчина. – Пошли, – махнул он рукой и первым покинул место недавнего заключения. Неожиданно холодные, как для майского дождя, капли проникли за ворот ветровки и не весьма приятными дорожками сползали вниз с шеи по спине. Майор поежился и обернулся назад – Лена, обхватив себя руками, опустила лицо вниз, дабы капли мелко моросящего противного дождя не попадали в глаза, и лишь изредка поднимала голову, глядя на своего спутника. Лисицын сделал пару еще пару шагов и осмотрелся – ту местность, которую он, конечно, смутно помнил, данный пейзаж, открывавшийся перед ним, никоем образом не напоминал. В паре десятков метров справа от землянки, из которой они выбрались, виднелся небольшой дом из белого кирпича. Майор молча указал двумя пальцами по направлению к нему и, Шустова, как ему показалось, удовлетворительно кивнула, соглашаясь. Слегка пошатнувшись, что не скрылось пусть и от опущенного взгляда Лены, Лисицын двинулся к дому. Дойдя до стены, на которой, почему-то, не было ни одного окна, Костя резко остановился и Шустова, не ожидая такой неожиданной паузы, врезалась ему в спину. Осуждающе посмотрев на женщину, майор жестами показал, что она вновь пойдет сзади него. – Серьёзно?! – Елена удивленно приподняла бровь. – Ты мне предлагаешь скрываться за спиной опера, которого от легкого дуновения ветерка начинает качать, словно травинку? – Все сказала? – тихо спросил Константин, который не слишком привык, чтобы его приказы, мало того, что младшие по званию, так еще и женского пола, оспаривали. А еще его задело и то, что Шустова все-таки как минимум догадывалась о его состоянии. – Нет, только начала, до завтрашнего дня могу продолжать, – она уперла руки в боки. – Вот завтра днем и продолжим, – кивнул майор и первым двинулся из-за угла, не дожидаясь еще какой-либо фразы в его адрес. Во дворе, если можно было так назвать место у домика, где располагался главный вход с крыльцом, было подозрительно тихо и спокойно. Мужчина, постоянно оглядываясь, подошел к деревянным ступенькам, ведущим ко двери. Он стал ногой на нижнюю ступеньку, и та предательски скрипнула. Выждав секунд десять, прислушиваясь к каждому шороху, Лисицын ступил на вторую. Все было тихо. Не единого шороха не доносилось из-за двери, к которой он приближался. Майор аккуратно приоткрыл дверь, поддавшуюся с первого же раза без особых усилий, и вошел внутрь. За ним, чуть помедлив, прошла и Лена. Если бы у Кости спросили, как он себе представляет стиль «минимализм» в интерьере жилого помещения, то майор, не задумываясь бы, описал данную комнату. Небольшой, потрепанный жизнью диван и большой круглый стол с парочкой стульев в углу. Во второй же комнате мебели было чуть больше – открытый настежь пустой шкаф, кровать и старый советский ученический стол. – Казалось бы относительно новый дом, а такая старая мебель, – озвучила мысли майора Лена, которая по-прежнему оставалась в первой комнате. – Даже занавесок нет, – она присела на краешек дивана. – Кость! – позвала Шустова. – Тут телефон на столе, ты видел? – Видел, – устало проговорил майор, возвращаясь в комнату. Усевшись за стол, он подпер голову правой ладонью, а левой потянулся к кнопочному телефону. – Такие сейчас еще кто-то использует? – повернулся он к Лене, и та пожала плечами. – Смотри, тут еще и записка, – Лисицын развернул сложенный пополам лист. – «Позвони мне», – прочитал он. – Что за ерунда? Кому это «мне»? – повертев телефон в руках, он все-таки решился залезть в контакты. И увиденное его очень удивило. – Ты не поверишь, – развернулся он всем корпусом к Шустовой, – но тут всего лишь два номера. И принадлежат они… Барабанная дробь, – он изобразил указательными пальцами дробь по столешнице. – Нам! И зачем я, скажи мне, прекрасная Елена, должен сам себе звонить? Мобильный телефон. Звонок. Звонок. Мобильный телефон. Телефонный звонок. Что-то такое до боли знакомое. Кажется, в одном из дел она встречала подобное… – Стой! – резко поднялась с дивана Шустова, у которой во мгновенье сложилась вся картинка. – Не нажимай! – крикнула она и в ту же минуту за окном раздался взрыв.