Последнее дело Лисицына

      Она всегда знала, что от некоторых привычек, которые у нее существуют, нужно было давно избавляться, но, то ли не было времени, то ли особого желания и поэтому они так никуда и не исчезли. Как вот, например, эта, весьма, безобидная, кстати, привычка – подниматься среди ночи, чтобы попить воды. Даже сейчас, будучи не дома, майор Соколова ничего не могла с собой поделать, а потому около трех часов ночи – по ее прикидкам – она тихо, стараясь не разбудить Лену, спавшую с ней в комнате, а также мужчин из соседней, прокралась по коридору на кухню. Но, видимо, не только у нее были привычки не спать по ночам – возле открытого настежь окна стояла довольно-таки известная ей фигура мужчины, плечи которого были накрыты пледом, а в руках, судя по запаху табака, он держал сигарету. Стараясь не привлекать к себе особого внимания, Юлия тихо подошла к столику, на котором еще с вечера оставляла чашку, наполненную водой, дабы ночью не искать в потемках нужную ей посуду. Но чашки на столе не оказалось. Соколова перевела взгляд на кухонные тумбы – возможно Лена, когда вечером убирала, могла переставить, а потом просто забыла ей сообщить, – но и там ее воды не оказалось. Тихо вздохнув, Соколова подошла к шкафчикам и, пытаясь не создавать лишнего шума, потянулась за чашкой. – Ты, случайно, не это ищешь? – как гром среди ясного неба вдруг прозвучал голос от окна и Юля, лишь, чудом удержав в дрогнувших руках чашку, обернулась. Картинка почти не поменялась. Только теперь возле фигуры мужчины, которая была больше смещена вправо, на подоконнике, чуть левее от него, стояла та самая чашка, которую вечером она приготовила для себя. – Лисицын! – прошипела Соколова, подходя к майору. – Спасибо за заботу, – не обращая внимания на ее ледяной тон и ее не высказанные возмущения, которые она сейчас скрывала за своей мимикой, спокойно проговорил Костя, сделав тягу, а затем выпустив дым в темное ночное небо. – Я и тебе немного оставил. – Да что ты говоришь! – возмущенно произнесла Юля. – Спасибо за заботу, – передразнила она майора. Тот, кинув короткий взгляд на женщину, лишь усмехнулся, и, переведя взгляд на ночную столицу, мерцавшую в тысячах разных огней, вновь сделал тягу. – Что? – не унималась теперь Соколова, которую еще больше разозлила эта ухмылка Лисицына. – Ничего, – все также просто ответил Костя, не поворачивая к ней головы, делая вид, что он с интересом рассматривает рассеивающееся облачко дыма от сигареты, но по голосу Юля понимала, что он улыбается. Этот его, казалось бы, невинный, жест еще добавил дров в огонь, полыхавший уже достаточно ярко. – И все-таки, – она повернулась к окну спиной и, опершись поясницей на подоконник, сложила руки на груди, – что не так? Что тебя так развеселило? – не унималась она. – Настроение хоро… – Лисицын! – вновь прошипела она. – Ладно, – то ли действительно сдался майор, то ли сделав вид, что сдается. Сделав последнюю тягу и выкинув окурок в окно, он занял такую же позу, как и его коллега. – Сколько бы ты не заявляла, что ты уже не та, которой была раньше, но ты, кап… – Лисицын запнулся, но быстро ретировался, – майор Соколова, осталась прежней. Поверь мне – твоему бывшему непосредственному начальнику. – И в чем же это проявилось? – удивленно поинтересовалась она. – Видишь, – он поднял верх указательный палец левой руки, – ты этого даже и не заметила. А значит, все осталось на своих местах – даже твое умение язвить старшим по званию. – Не такой ты уже и старший, – хмыкнув, протянула Юлия и слегка поежилась – футболка с коротким рукавом не сильно согревала, пусть и в майскую, но достаточно ветреную ночь. Это не укрылось и от Лисицына, который, стащив с себя плед, накрыл им плечи Соколовой. Женщина мысленно его поблагодарила, укутываясь в согретое его теплом покрывало. – Допустим, ты прав. Но тогда ты поменялся, – не глядя на него, проговорила Юля. – В чем же видны сии изменения? – полюбопытствовал майор, засовывая руки в карманы спортивных штанов, которые ему любезно предоставил Шустов на эту ночь. – Насколько мне известно, ты, кажется, раньше не курил, – она, прищурив глаза наблюдала за его реакцией, менявшейся с каждой долей секунды. Улыбка, которая до сих пор играла на его лице, быстро сменилась серьёзным выражением. Он несколько отклонил голову назад и взгляд его стал сосредоточенным, но не концентрирующимся на одном месте – блуждая глазами по предметам кухни, майор о чем-то думал. Затем, резко поднявшись с подоконника, Лисицын вновь развернулся к окну и, достав очередную сигарету из пачки, чиркнул зажигалкой. Выпустив очередное за сегодняшнюю ночь облачко дыма, он, глядя куда-то вдаль, наконец-то ответил: – А ты, кажется, раньше не имела привычки исчезать на пять лет. – Так было нужно, – проговорила она заученную фразу, разворачиваясь к окну и подставляя лицо под потоки прохладного ветра. – Кому? Этот вопрос поставил ее в тупик. Несмотря на то, что подобный разговор Соколова неоднократно прокручивала у себя в голове до приезда обратно в столицу и даже после того, как вышла на работу и стала вновь работать с ним в паре, доходя до такого, казалось, простого вопроса, она не знала, что ответить. Даже у себя в голове. А вот действительно – кому это было нужно? Девушке, гнавшейся за новой ступенькой в карьерной лестнице или женщине, понявшей, что напарник является для нее нечто большим, нежели просто коллегой и испугавшись данного факта? Сидя вечерами дома с теплой чашкой чая в руках, Юля неоднократно об этом думала. Но и ответа на вопрос «Кому все это было нужно?» так и не находила, сколько бы не копалась в себе. И что в итоге она получила? Погоны майора? О, да, девушка-карьеристка ликовала, она была просто в восторге. Но с другой стороны… Иногда, сидя в пустой квартире, что там, что здесь, и глядя на аккуратно висевшую в шкафу, а иногда и на дверце шкафа, форму с погонами с одной звездой, хотелось просто это все порвать, уничтожить, выкинуть через балкон и пожить другой жизнью. Жизнью, которую хотела не девушка-карьеристка, а та, когда-то испугавшаяся женщина… – Я не знаю, – не сразу, но честно призналась Соколова и не смело повернула голову, посмотрев на профиль Лисицына – мужчина явно о чем-то раздумывал. – Что будет дальше? – тихо поинтересовался он. Она шумно выдохнула, прикрыв глаза. Майор подозревала, что разговор с ним будет долгим и мучительным, но Юля даже и подумать не могла, что будет настолько тяжело. Его весьма простые вопросы заставляли копаться в себе покруче любого психолога. Казалось бы, с какой такой превеликой радости, Соколова должна ему говорить то, что кроится в глубине нее, но с другой стороны она понимала, что ее поверхностный или неправдивый ответ, возможно, никак не отразится на нем – он может даже и не понять, что она соврала или не договорила – но, черт, она же сама себя винить потом будет, что сразу же не выложила все, как есть. Она понимала, что копание в себе потом будем более тягостным, нежели сейчас. – Честно, Костя, я не знаю, – вновь, через длительную паузу, произнесла Соколова, проведя ладонью по лбу – совсем, как раньше, когда действительно не знала, что делать. Прав был Лисицын – она совершенно не изменилась. – Я и малейшего понятия не имею, что будет завтра, на следующей неделе, через месяц, год, пять... Черт, Лисицын, да я тебя сегодня едва не убила, а ты меня спрашиваешь о том, что будет дальше? – от спокойного ровного тона не осталось и следа. Вспомнив те эмоции, что ей довелось пережить несколько часов назад, голос Юли стал чуть громче, а руки взяла едва заметная дрожь. – Так это ты была? – разыграл удивление майор. – А я на Шустова грешил, – фыркнул он, выкинув сигарету за окно. – Что? – попытка Кости перевести недавние «приключения» в шутку, чтобы отвлечь женщину от тех мрачных мыслей, не увенчалась успехом. Она перевела на него взгляд, полный непонимания происходящего. – Эх, Соколова, – мужчина взял края пледа и пододвинул ее к себе. – Вроде бы и огонь, и воду, и медные трубы прошла, а так ничему и не научилась, – усмехнулся он, глядя на неё. – То, что было – то прошло. Осталось в прошлом. Забудь, то, что было, – прошептал он ей на ухо, слегка наклонившись вперед, а потом вернувшись в исходное положение. Вновь посмотрев в глаза Юльки, Костя заметил, что зрачки коллеги расширились. Оживает и в себя приходит – это как раз то, чего он и добивался. – Я же перед тобой вон, в целости и сохранности стою. Ну, практически, – на этой фразе они почти одновременно улыбнулись. – И это не сон, – в подтверждение своих слов он прижал ее к себе. В объятиях мужчины Соколова начала успокаиваться. Его равномерное дыхание, его аромат в перемешку с лекарственными мазями и табаком и спокойный голос способствовали этому. – Хотя ты, кстати, должна уже отдыхать, – неожиданно для нее он отстранился. – Я пойду, – неуверенно то ли спросила, то ли утвердительно проговорила Юля, стягивая плед с плеч, но майор отрицательно покачал головой: – Не стоит. Оставь себе. – Спасибо, спокойной ночи, – улыбнувшись на прощание, Соколова пошла к выходу с кухни, когда до нее донесся едва уловимый ухом голос Лисицына, заставивший ее улыбку стать еще шире: – Спокойной ночи, майор. Соколова едва вышла в коридор, когда она услышала звук зажигалки – видимо, у той заканчивался газ и теперь мужчине приходилось по несколько раз нажимать на кнопку, чтобы добыть из нее огонек. – Костя, – позвала Юля и он резко развернулся от окна, услышав свое имя, – не кури больше. Пожалуйста, – и, не дожидаясь какого-либо ответа от него, женщина покинула кухню. Но если бы Соколова хотя бы еще на секунду-вторую задержалась, то она бы увидела, как на его лице расплывается счастливая улыбка, а еще, буквально через мгновение та сигарета, которую он уже успел взять в рот, но которую так и не успел прикурить, полетела переломленная пополам за окно. Всю ночь он не мог сомкнуть глаз – в голове, одна за другой, появлялись самые разнообразные мысли по поводу того, что же будет дальше. Через несколько часов Тихонову предстояло услышать свой приговор – либо пан, либо пропал. Поэтому весьма неудивительным был тот факт, что заснуть он смог лишь тогда, когда в камере начало сереть и понемногу проявляться силуэты мебели. Да и сном это, в принципе, сложно было назвать: Ваня мог точно сказать, что весьма отчетливо слышал, как принесли еду – железная миска с неприятным звуком чуть проехалась по столу, – но поднять голову с подушки и увидеть это воочию ему не хватило сил. Потом, кажется, на неопределенное время – мужчина даже не удивился, если бы ему сказали, что прошло не более пяти минут – он провалился в сон, и звук щелкнувшего замка двери, заставил его вынырнуть из этого беспамятства. Сквозь прикрытые веки Иван, как ему показалось, увидел силуэт полковника. Но глаза тут же закрылись полностью. Ему хватило буквально десяти секунд, чтобы переварить полученную информацию и проснуться окончательно. Слегка покачиваясь, он уселся на нарах и, потянувшись, зевнул. – Доброе утро, – усмехнулась Рогозина при виде своего сотрудника. – Выспался? Тихонов неопределенно кивнул и, потирая глаза, прошел к столу, за которым сидела начальница. Усевшись напротив, он выпил порядком остывший чай и, последний раз протерев глаза, облокотился спиной на стену. – Утро добрым не бывает – чисто по определению, – буркнул Иван, наслаждаясь приятным холодом, исходившим от стены, который мал по малу приводил мысли в порядок. – Хочешь, я докажу тебе, что и утро может быть добрым? – таинственно произнесла полковник. – Вместо этих, – Тихонов неопределенно кивнул головой в сторону двери, намекая на сотрудников министерства, – приговор озвучите? Действительно, доброе утро, – саркастически протянул он. – Ну, это уже тебе решать, приговор или помилование я буду озвучивать, – программист фыркнул, но с интересом стал наблюдать за тем, как Галина Николаевна достает документы из черной папки. В голове быстро проскочила мысль догадки, но Ваня так и не успел ее схватить. – Читать еще не разучился, – улыбнулась женщина, протягивая ему два листа, – или помочь? – Меня в этих бумагах всегда смущало количество букв. Суть проста, но пишут так, словно с Толстым соревнуются, – проговорил хакер и принялся за чтение. Около двух минут в помещении стояло тишина, которая нарушилась уж весьма сильной сменой одного листа на другой. Рогозина, наблюдавшая за всей этой картиной, вновь улыбнулась. Следующий документ читался Иваном уже намного быстрее – глаза бегали из стороны в сторону, поглощая информацию со строчек, сменявшихся одна за другой. И, кажется, буквально через полминуты, вновь листы бумаги поменялись друг с другом местами. А затем обратно. – Я правильно понимаю… – не отрывая взгляда от документов, ошеломленно начал Тихонов, – что… – Иван, вся информация на ладони, а ты два плюс два сложить не можешь! – Трехразовое питание, прекрасный коллектив и нулевая судимость – мой приговор на сегодня? – он улыбнулся широкой улыбкой и прикрыв глаза, прислонился затылком к стене. Свобода. Тихонов произнес это слово у себя в голове. Сво-бо-да. Он знал и верил, что это произойдет. Знал, что не виноват, в отличии от того случая многолетней давности. – Разве только на сегодня? – прервал его размышления голос начальницы. Даже не открывая глаз, мужчина мог со стопроцентной уверенностью сказать, что произнесла она эту фразу улыбаясь. – Нет. Спасибо, – искренне поблагодарил он и отдал бумаги полковнику. – Так, а когда на работу выходить? – поинтересовался Тихонов, поднимаясь с места, вслед за начальницей. – Не уж-то соскучился? – усмехнулась Рогозина, открывая дверь. – Лучше в ФЭС за стеклянными стенами сидеть, чем, – Иван, стоя в дверном проеме, кинул взгляд на помещение, в котором ему довелось провести последние три дня, – здесь, – и он уверенно покинул камеру. Они прошли по коридору и, забрав вещи программиста, коих оказалось не так много, вышли из стеклянного многоэтажного помещения. Тихонов несколько задержался у парковки – зажмурившись от яркого солнца, он шумно вдохнул свежий воздух, – и поспешил за полковником к машине, опершись на кузов которой стояли Круглов и Майский. – Картина маслом «Возвращение блудного программиста», – не удержался от комментария Сергей и протянул руку Ивану. – И я рад Вас видеть, – ответил на рукопожатие Тихонов и искренне улыбнулся. – Домой? – поинтересовался Николай Петрович, открывая дверцу машины. – С радостью, – Ваня еще раз окинул взглядом стеклянное здание и, проведя рукой по волосам, сел на задние сидение иномарки. Настойчивая трель дверного звонка заставила его покинуть ванную комнату, где он только достал из шкафчика электробритву и готовился привести себя в порядок. Скользя влажными ступнями по линолеуму Тихонов добрался до двери и резко распахнул ее. Ту картину, которою застал перед собой, Иван и не мечтал даже увидеть. Несколько запыхавшейся – грудь под простой белой футболкой быстро поднималась и опускалась, – в джинсах и кроссовках, с незамысловатым хвостом на голове и, кажется, совершенно без грамма макияжа, но от этого не менее красивой, перед ним стояла Оксана, внимательно, и в то же время тревожно, словно не веря своим глазам, разглядывая его фигуру. – Так, значит, Майский не соврал, – тихо проговорила она, с улыбкой и, явно, облегчением, прислоняясь к дверному косяку. – Тебя выпустили. – Как видишь, – программист шире открыл двери, пропуская женщину внутрь. – Проходи, не стесняйся. – Не помешала? – спросила блондинка, скинув кроссовки и вновь посмотрев на Тихонова, словно не веря своим глазам, что это не сон, а вполне реальное явление. – Было бы чему, – хмыкнул Иван, с интересом наблюдая за напарницей. Он слегка наклонил голову в бок и улыбнулся. – Голодный? – последовал следующий вопрос от Оксаны, и она сняла с плеча небольшой рюкзак, на который Тихонов не обратил изначально особого внимания. – Я тут прихватила немного, по дороге сюда. У тебя же микроволновка есть? – она расстегнула молнию. – Я не знала, что ты… – но договорить она не успела. Едва не снеся ее с места, Ванька подлетел к ней и крепко, насколько только мог, обнял и поцеловал. К его удивлению, блондинка сразу же ответила, словно только и ждала его этого шага. Оторвавшись от Оксаны, Тихонов неожиданно отскочил от нее. – Ты… Я… Это… – так и не сумев сформулировать фразу, Иван шумно выдохнул и провел рукой по волосам. – Все нормально, – успокоила его Амелина с улыбкой на лице. – Да? Хорошо, – выдал подобие улыбки программист и тут же перевел тему разговора: – Ну что, пойдем кушать? А то я за эти три дня проголодался… Светлая тюль плавно то поднималась, то опускалась от ветра, который теплыми дуновениями гулял по комнате, проникая сквозь незакрытую балконную дверь. Солнце близилось к горизонту и квартира, из окон которой был виден оранжевый закат, была залита этим ярким цветом. Они сидели на полу, подпирая спинами диван и, неспешно попивая чай, разносивший приятный аромат по залу, разговаривали обо всем. Но главной темой все же оставалась одна. – У тебя имеются какие-то предположения, кто мог так круто тебя подставить? – сложив ноги по-турецки и положив голову на диван, поинтересовалась Амелина. – Все семьдесят два часа, пока был в заточении, думал об этом. – Я серьезно, – нахмурилась Оксана и, подняв голову, сделала несколько глотков. – Так и я не шучу, – Тихонов поднялся с пола. Потянувшись, он прошел к столу, взял ноутбук и вернулся обратно. Открыв крышку любимого друга, Иван открыл новостной сайт и лениво принялся просматривать строчку за строчкой, особо не вчитываясь в их содержание. Амелина, положив ему голову на плечо и, думая о своем, смотрела на монитор. – О, а про это несколько дней назад по телевидению говорили, – произнесла она, показав пальчиком на одну из строчек. – Какие-то Бонни и Клайд доморощенные ограбили средь бела дня Центральный банк. Белозеров еще сказал, что думает, будто эти два дела – ограбление американского банка и нашего – связаны. – И с чего он сделал такие выводы? – поинтересовался Иван, кликая по новости и ища попутно в поисковике всю доступную информацию про это дело. – Вот у него и спросишь, – просто ответила женщина, прикрывая глаза. – Возможно из-за того, что эти два ограбления были совершены с разницей в несколько часов, – чересчур громкая заставка новостей заставила ее поморщиться и открыть глаза. – А потише нельзя? – недовольно поинтересовалась она, но Тихонов ее уже не слушал, полностью погрузившись в просмотр видео. – Сумма намного меньше, чем в ограблении американцев, – спустя несколько минут проговорил мужчина, закрывая очередную ссылку, где информация дублировала предыдущую. – Зачем после миллиардного куша в долларовом эквиваленте мелочиться на такие копейки? – Хорошие копейки, – фыркнула Амелина, поднимаясь с плеча программиста, – чтоб мы так жили, как вы два миллиона за копейки считаете. – Да и как-то не логично, – не обратив на ее слова никакого внимания, продолжал рассуждать Тихонов, попутно просматривая новостные сайты, – после весьма гениально продуманного взлома американского банка с использованием IP-адреса компьютера ФЭС, на который через Google просто так не выйдешь, а потом гулянием этих денег по десяткам стран и адресов… Согласись, – он повернулся к Амелиной и внимательно посмотрел на нее, – столь классическим, даже элементарным, для тех, кто хакнул защиту американцев, способом ограбить банк нашей страны… – Было бы не логично, – завершила Оксана за него фразу его же словами. – Согласна, – кивнула она и поднялась с пола, – тем более, что пока тебя не было мы не вели ни каких расследований. И кто занимается этими двумя делами мне неизвестно. Хотя нет, – она развернулась и посмотрела на мужчину сверху вниз, – твоим делом известно кто занимается. А вот вторым… – женщина пожала плечами. – Да меня второе не сильно и интересует, – Тихонов закрыл ноутбук и отложил его на пол. – Мне интересно кто ж меня так подставил, – он усмехнулся и, прикрыв глаза, положил голову на диван. – Как думаешь, после султановских ищеек можно будет добыть какую-то информацию из компьютеров? – сложив на груди руки, поинтересовалась Оксана. – Сомневаюсь. Но попробовать стоит. Завтра как раз в ФЭС всю изъятую технику вернут – можно будет и покопаться. Поможешь? – он приоткрыл один глаз и с интересом посмотрел на темный, выделявшийся на фоне заката за окном, силуэт женщины. – А куда я денусь с подводной лодки? – даже не видя черт ее лица, Тихонов с точностью мог сказать, что она улыбается. – Холодова и Белозерова звать будем? – Естественно, лишние руки с умными головами в придачу не помешают. Тебе такси вызвать или…? – Иван специально оставил фразу неоконченной, дабы посмотреть на реакцию женщины. – Такси. Спасибо, – быстро проговорила Амелина и, схватив рюкзак с дивана, направилась в коридор. Она могла поспорить, что, когда она наклонилась за своей вещью, услышала разочарованный вздох Тихонова. Но от своих слов она не собиралась отступать. По крайней мере не сегодня. – Ну, я пошла…? – обувшись, неуверенно проговорила она. – До завтра, – и она юркнула за дверь, едва Ванька кивнул ее словам. Выбежав на лестничную площадку и вызвав лифт, Оксана прижалась спиной к стене и прикрыла глаза. Ответа на то, почему ее испугал простой вопрос Тихонова, она в тот вечер так и не нашла.