Последнее дело Лисицына

Холодный металл пистолета больно чертит линию от лба к уху. Толчок в спину заставляет ее машинально сделать шаг вперед, но ноги, ставшие ватными, отказываются держать и она падает на плиточный пол, вовремя выставив руки. Звуки снова пропадают, оставляя лишь избранные: Соколова слышит свое тяжелое дыхание, словно она пробежала кросс километров в десять, и биение сердца. Доля секунды, кажущаяся вечностью, проходит ровно до того момента, как майор начинает чувствовать боль и прохладу от пола в саднящих ладошках. Юлия вновь теряет счет времени. Главный вопрос, набатом отражающийся у нее в голове – почему она не чувствует боли сильнее, чем боль в руках и коленках? Она ведь уже получала огнестрельные ранения и знает, какая бывает боль. Женщина, кажется, на секунду прикрывает глаза и слышит второй выстрел. Целью явно была она сама, но стрелявший немного мажет: майор была готова покляться, что слышала свист пролетевшей мимо нее пули, которая останавливается, разбивая плитку буквально в нескольких сантиметрах от ее правой руки. Осколки, разлетаясь по сторонам, скользят по запястью, а некоторые, особо острые, впиваются в него. Теперь она ощущает боль и предохранитель «самосохранение» срабатывает мгновенно – секунда, и Соколова отползает влево, покашливая от пыли, поднявшейся небольшим облачком. В голове туман – глядя на всех этих людей она не до конца понимает, что происходит. Женщина просто прислоняется к прохладной бетонной колоне и наблюдает за всем происходящим, пока чьи-то руки, схватившие ее чуть ниже плеч и хорошо встряхнув, не заставляют ее вернуться в реальность, в которой царят разнообразие цветов и звуков. – Ты как? – знакомый до боли голос звучит близ ее уха, окончательно возвращая в действительность. – Капитан Соколова! – Майор, – бурчит она. – Что? – не видя лица собеседника Юля могла с точностью назвать эмоцию, с которой была произнесена данная реплика – веселье и в то же время спокойствие и умиротворенность. – Майор Соколова, – она улыбается и прикрывает глаза рукой. Потому что чувствует, что держаться больше не может, а надо. Кому только надо она и сама объяснить не может. На нее разом накатывают все эмоции, которые она пережила за последние… Минут пятнадцать, тридцать, шестьдесят? Точную цифру она назвать не может, ведь по ее ощущениям прошла вечность. Женщина ощущает возле себя тепло тела и спустя мгновение оказывается в объятиях, из которых выбираться вот совсем не хочется. – Тебя и на минуту оставить… – Лисицын, пожалуйста, дай мне две минуты времени осознать то, что я жива, а потом читай свои морали, – уставшим голосом произносит Соколова, не глядя мужчине в глаза, потому что понимает, что опять сама виновата из-за своей невнимательности и появившейся в последнее время рассеянности, и кладет свою голову ему на плечо, вдыхая знакомый аромат туалетной воды и сигарет. Она чувствует едва уловимое прикосновение его губ у себя на макушке и зарывается носом в его шею. Юля ощущает себя защищенной и любимой, а большего ей в данный момент и не нужно – все тревоги понемногу начинают ее покидать. – Я немного припоздал, – она слышит его немного извиняющийся тон и хочет что-то возразить, но ее опережает Игорь и Соколова понимает, что реплика адресовалась не ей: – Друг, ты как никогда вовремя, – Шустов садится на пол возле Кости и пожимает тому руку. – Никогда не думал, что такое произнесу, но… Я бы не отказался в данный момент от чего-то горячительного. И я не про чай. – Как думаешь – проблемы будут? – Лисицын крепче прижимает к себе бывшую напарницу и беспокойным взглядом обводит лицо друга. – С напитками? Не думаю, – он пытается перевести вопрос в шуточный, но прекрасно осознает куда клонит товарищ. – Вы о чем? – Соколова присоединяется к разговору, совершенно не понимая, о чем эти двое ведут речь. – Не бери в голову… – Костя – официально уволенный сотрудник внутренних органов, – Игорь предпочитает не скрывать информацию, в отличии от друга. – По сути – он сейчас простой гражданский, – Юля краем глаза замечает, как Лисицын кривится от этих слов. – А откуда у простого человека оружие и, что не маловажно – разрешение на него? – вопрос получается риторическим. – Камеры аэропорта зафиксировали, что стрелял именно он, а не кто-то из охраны или группы захвата, которая подоспела чуть позже. – Словом, это мои проблемы, и я сам… – Нет, Костя, это наши проблемы, – резко перебивает его Соколова, – и решать мы их тоже будем все вместе, – она переводит взгляд от Кости к Игорю и, замечая его одобрительный кивок, возвращается глазами обратно к Лисицыну. – Нас большинство, – Юля победно улыбается и, воспользовавшись секундным замешательством бывшего майора, быстро целует его в губы. Шустов, быстро поднявшись с места, делает вид, что ничего не произошло и кидает фразу, из которой Соколова понимает, что друг будет ожидать их в машине. – Это…? – Спасибо, – глядя ему в глаза, серьезно произносит женщина. – Ты опять меня спас. – А как иначе, Соколова? – он шумно выдыхает и его лицо озаряет улыбка, а в глазах начинают плясать такие знакомые ей чертики, которых она уже давно не видела. – Тебя же и на минуту оставить нельзя – в какую-то ерунду вляпаешься и… – Лисицын! – протягивает она, закатывая глаза. – Что?! – усмехается мужчина. – Имею законное право – две минуты давно прошло, – он первым поднимается с пола и помогает встать и ей. – Нас ждут великие дела, – он в шутку сгибает руку и слегка наклоняется. – Да, и одно из них – найти нашу машину, – бурчит она, отряхиваясь от пыли. Юля не успевает закончить свое дело, как понимает, что Костя едва сдерживается от смеха. Непонимающе глядя на него Соколова прокручивает последние фразы у себя в голове и ее губы растягиваются в улыбке. Спустя некоторое время они хохочут в открытую уже вместе. Но веселье надолго не задерживается. Стоит им сесть в серый внедорожник, как выражение лица Игоря их отрезвляет, заставляя вернуть на лица серьезную маску. – Что-то случилось? – спрашивает Юля, доставая аптечку. – Рогозина в курсе. Ей Султанов позвонил. – Б…быстро однако, – Костя, сидя на заднем сидении, проводит рукой по затылку и шумно выдыхает. Откинувшись на спинку сидения, он наблюдает то за людьми по ту сторону стекла – кто-то из садится в машины, чтобы уехать в город, а кто-то наоборот – паркует и торопится в терминал. Он переводит взгляд на зеркало заднего вида и встречается со взглядом Игоря – уставшим, но в то же время решительным и вопросительным. – Я не знаю, – раздельно и четко. – Поехали, а там посмотрим, – Лисицын обессилено машет рукой и отворачивается к окну. Шустов, вздохнув, поворачивает ключ в замке зажигания и понимает, что друг начинает сдаваться, чего раньше с ним не случалось. А Юлия, бросив короткий взгляд на фигуру бывшего коллеги, понимает, что до сих пор никогда не улавливала в его голосе отчаяния, которое просочилось в его фразу сейчас. Офис ФЭС встречает их мертвой тишиной. В коридорах, в которых раньше сновали лаборанты или работники ФЭС, можно было хоть парад проводить. Лисицын сначала подумал, что это все так поменялось за время его трехдневного отсутствия. Но, заметив замешательство на лицах друзей, понял, что не все так просто. – Товарищ майор Соколова, товарищ капитан Шустов, – звонкий голос дежурного лейтенанта заставил троих резко обернуться, – и товарищ… Лисицын, – парень после этого обращения чуть виновато посмотрел на Костю, – вас полковник Рогозина просила зайти, как только вы прибудете. – Х-хорошо, товарищ, – хмыкнул Костя, проходя мимо старлея по знакомому коридору. – Делаем ваши ставки господа, – шепотом начал он, подходя к кабинету его бывшей начальницы, – на сколько сильно нас будут отчитывать. – Очень смешно! – прошипела Соколова и, одернув форменную футболку и постучавшись, первой вошла в кабинет. – Пятьсот рублей на то, что ты конкретно влип, – Шустов фыркнул и зашел вслед за майором. Холодный и тяжелый взгляд полковника не сулил ровным счетом ничего хорошего. Она сидела за своим столом, сложив перед собой руки. Рогозина изучала своих подчиненных, стоявших по левую сторону от стола. Юлии было в новинку находится в роли провинившейся и это было заметно по тому, как она нервничала, едва заметно перебирая пальцами по спинке стула, стоявшего перед ней. Игорь, которому пару раз доводилось бывать «на ковре», о чем-то размышлял, сфокусировавшись на одной точке на столе. Спокойнее всех же был главный виновник торжества – Костя, который, в отличие от своих коллег, выговоры, замечания и тому подобное получал несколько раз в месяц, а потому сильно, как ему казалось, не переживал и лишь время от времени проводил языком по внутренней стороне щеки. Взгляд Галины Николаевны задержался на его персоне чуть дольше, чем на предыдущих двух. Сколько ей пришлось выслушать за него, сколько раз она его покрывала, но, черт побери, и работал он не хуже, а даже лучше остальных. А то, что у Лисицына взрывной и непростой характер ей все говорили с самого начала. – Присаживайтесь, – коротко произнесла полковник, думая о своем. О непростом характере ее бывшего майора довольно часто упоминал Султанов. Он же, а точнее его люди первые узнали, что внедорожник Лисицына подорвался, а возможно с ним и сам офицер. На полшага команда Султанова ее опережала в течении этой недели. А что, если…? Рогозина отвела от Кости затянувшийся взгляд и перевела его на бумагу перед собой. – Пишите, – полковник протянула подчиненным по листу и ручке. – Что писать? – приготовилась к самому худшему Соколова. – Объяснительную. Что было в аэропорту. Так сказать, от первых лиц. – Так там же камеры все записывали! – тихо возмутился Игорь, беря ручку. – Если вы, товарищ капитан, предъявите эти записи быстрее, нежели это сделает генерал Султанов и его команда, то вполне законно можете избавить себя от письменной работы, – сложив руки на груди, Галина Николаевна строго посмотрела на подопечного. – Весьма аргументировано, – глядя на белый лист, пробормотал Лисицын и, не заметив, как усмехнулась его реплике полковник, принялся писать «шапку». Судя по воцарившейся тишине, нарушаемой лишь едва уловимым звуком пишущих шариковых ручек, его двое друзей также принялись за работу. Отвлечься от работы заставил стук каблуков за стеклянной дверью и все трое синхронно, словно по команде, подняли головы. – Галина Николаевна, Тихонов, которого задержали, готов к допросу – рана не столь серьезной оказалась, – проговорила Антонова и коротко улыбнулась восседавшим за столом офицерам. – Хорошо, спасибо, Валюш, – и полковник, взяв планшет со своего стола, пошла вслед за патологоанатомом. – Как закончите – присоединяйтесь, думаю, вам это тоже будет интересно, – и она скрылась, если уместно такое слово, за прозрачными стенами коридора. – Предлагаю не растягивать удовольствие и отправиться прямо сейчас. – Полностью поддерживаю предыдущего оратора, – уже начал было подниматься Игорь со своего места, как его остановила рука Юли, легшая ему на предплечье. – Стоп, а как же объяснительные? – Юля, – простонал Костя, – ты словно правильная отличница из школы. – А бывают неправильные? – фыркнул Шустов. – Там все допишем, – проигнорировав реплику друга, Лисицын сгреб все их листочки в кучу и забрав ручки, кивнул на дверь: – Пойдем, пойдем, – поторопил он, – а то самое интересное пропустим, – и мужчина первым, под тяжелый вздох Соколовой и ухмылку Шустова, покинул кабинет полковника Рогозиной. – … у вас наверняка накопилось много вопросов для меня, – Тихонов, прозванный в их структуре «лже», чтобы избежать путаницы, сидит напротив женщины в костюме весьма расхлябано, словно наслаждается моментом нахождения в этих стенах. – Да, – не скрывает своего удивления Рогозина и подозрительно смотрит на парня. До сих пор они не могли найти ни единой фотографии лже-Тихонова – сие дарование весьма умело почистило всемирную паутину, – а потому изучить ранее она его не имела возможности. Его растрепанные, немного отросшие темные волосы, а также карие, почти что черные, глаза и наглая улыбка напомнили ей образ из прошлого. Только наглости в тот раз не было, да и волосы были на несколько тонов светлее. – Галина Николаевна, – она даже и не удивлена, что он знает, как ее зовут. Полковник даже уверена в том, что он знает по именам-фамилиям всю ее команду, – вы вот любите… сказки? – спрашивает лже-Тихонов и поднимает голову – складывается ощущение, что, сидя на одном уровне с женщиной, он смотрит на нее слегка свысока. – Нет, – Рогозина не понимает, куда клонит ее собеседник. А Иван в свою очередь усмехается – второй простой ответ подряд. Пока что он ведет в этой игре. – Вы позволите, я все-таки расскажу одну? – и не дожидаясь какого-либо ответа, лже-Тихонов складывает руки на коленях, слегка кривясь от боли в плече, опирается на спинку стула и, наклонив голову чуть в сторону, начинает говорить: – В одном небольшом городишке, что скрывается под Саранском, жили старик со старухой – герои, с которых-то все и начинается. И было у этого старика – отца в дальнейшем – три сына. Дочери тоже имелись, но история о них помалкивает – от них то проку все равно никакого, замуж вышли – фамилии поменяли, род не продолжили. А вот сыновьями отец гордился. Все статные, сильные, высокие – как на подбор удались. Старший Федькой звался, глава семейства им больше всего гордился – первый отпрыск, который учебу в самой столице государства великого продолжил, да еще и бесплатно, что для батьки как бальзам на душу было. Второй – Станислав – от старшего не отставал и подался во второй великий город, тот, который еще при Петре строился, дабы науки осваивать. А вот младшему – Денисом которого все кликали – меньше всего повезло: к учению душа его не сильно лежала, больше руками любил работать, а потому надежды батеньки не оправдал и остался в небольшом городишке сидеть, время от времени перебиваясь разной работой. Время шло, батенька – глава семейства – к старшему сыну на свадьбу съездил, уже и средний зазывает, а младшенький даже и не думает об этом. Разозлился отец, имевший трех сыновей и дочерей, о которых и помнить не сильно хотел, на младшего Дениску, поссорились они крупно и отправился третий сын на восток – в славный город Тобольск. – Он что, про свою семью таким образом рассказывает? – первой нарушила тишину по ту сторону стеклянной стены допросной Юля и оглянулась – все находились под влиянием голоса и сказки лже-Тихонова. – Видимо, да, – не отрывая взгляда от «сказочника», проговорила Антонова, а Иван лже-Тихонов в это время продолжал: – … а там еще одна радость для главы семейства подъехала – старший сын внука батеньке представил. Отмечали день и ночь – все соседи в маленьком городишке под Саранском знали, что род славный продолжится. Девок – дочерей своих – батька снова проигнорировал, хоть они ему также внуков родили. Не под его фамилией – значит знать не знает таких. А тут и второй сын немного огорчил нашего главу семейства – дочка первой уродилась, но он все быстренько исправил и через два года, дабы батеньку уж сильно не огорчать, внука предоставил. А третий сын, про которого отец уже и думать забыл, через пару-тройку лет сообщает, что женился он на девушке прекрасной и что сына она ему подарила. Но только не сильно отец и радовался – уж сильно разочаровал его раньше младшенький и все свое внимание на старших детей перевел. Оно то и понятно – от Саранска до Москвы уж как-то ближе, нежели до Тобольска. Вот так-то дети-внуки и росли – практически друг о друге ничего и не зная. А там еще одна весть подоспела – батька, глава семейства великого, помер и, как-то легче стало сыновьям, особенно младшему, жить. А дочери уж и подавно не сильно горевали. Поплакали немного и дальше продолжили своей жизнью заниматься – семьи ведь у каждого были. Денис – младший сын – не ведал о достижениях своих племянников, но горд был своим отпрыском: на математические олимпиады ездит, в английском языке разбирается, еще и на курсы программирования записался. Тяжко было по деньгам, но глава сего небольшого семейства старался, чтобы сынок развивался и в люди выбился. О, а радости сколько было, когда все-таки получилось достичь, как считал Денис, огромных успехов – сын-то в столицу державы великой учиться поехал, да еще и на деньги государственные, а не за свои, кровные. Да и парень отца не подводил – на стипендии был, а год отучившись еще и повышенную получал, как отличник. Но вот вздумалось мальчонке про семейство свое побольше узнать, о котором от батеньки лишь изредка слышал. Задумал – сделал, не даром ведь он учился науке с басурманскими машинами работать. И узнал парнишка наш, что брат его двоюродный, оказывается, тезка. И также в науках хитросплетенных разбирается. Призадумался и решил воспользоваться такой информацией… – А теперь вот стоп! – Шустов по ту сторону допросной словно очнулся от транса и прокручивал полученную информацию у себя в голове. – Я правильно понимаю, что ты, – он показал указательным пальцем на Ивана, – являешься его, – палец капитана переместился на стекло, за которым увлеченно рассказывал свою историю лже-Тихонов, – двоюродным братом?! – Видимо… да? – программист ошарашено перевел взгляд от парня на коллег и обратно. А об этом он как-то не подумал. Надо будет проверить: и чем раньше – тем лучше. – Я ненадолго отлучусь, – отрешенно проговорил Ваня и скрылся за дверью. – Тогда получается, что наш лже-Тихонов, не такой уж и «лже», – задумчиво проговорил Лисицын. – … а на пути ему, узнав о его успехах в программировании, попался злой Император, который потребовал работать на него. А иначе угрожал предоставить отцу Денису деревянную крышу над головой, держащуюся на шести гвоздях. И пришлось нашему пареньку работать на Императора, и узнавать информацию про разных сенемов. А потом еще и немного оссидером заниматься. Но плату хорошую Император предлагал за услуги. Но, правда, однажды, пуэлла одна ослушалась Императора и решила органам порядка сообщить о деяниях его. Не знала пуэлла, чем это могло обернуться, а Император, в свою очередь, предложил новую задачу, не решить которую означал один исход – море увидеть красивое. А потому решил наш умник поворковать со своей машиной басурманской и, под именем иным, но совершенно для него не новым, прокрасться за три девять земель да почистить одно хранилище с золотыми слитками. Но, раз молодец сидит в темнице весьма современной, то, видимо, где-то просчитался, причем очень крупно. Ну, вот и сказочке конец, а кто слушал – молодец, – рассказав свою историю, Иван улыбнулся. – Занятно, правда? – Весьма, – задумчиво проговорила Рогозина, находясь под впечатлением от рассказа. – Больше добавить ничего не хотите? – Все самое значимое я рассказал. Читайте, как говорится, между строк, – хмыкнул мужчина. – Учтем ваши пожелания, – сверлила взглядом полковник. – Лейтенант! Уведите задержанного, – и как только за лже-Тихоновым закрылась дверь она шумно выдохнула и подперла голову руками. Сказочка выдалась еще той. – … мне кажется, что в этой истории все-таки есть смысл! Мы же выяснили, что этот Тихонов, который у нас сейчас отсиживается в камере, двоюродный брат нашего Тихонова! – горячо доказывал свою точку зрения Игорь в комнате для переговоров, где, после допроса лже-Тихонова, шли настоящие споры и дебаты. История взломщика американского банка спровоцировала настоящий фурор, что доселе очень редко случалось. Кто-то – такие как Игорь, например, считали, что в рассказе лже-Ивана, есть толк, несмотря на то что она была преподнесена столь специфическим способом, другие же – как Лисицын, который хоть уже три дня и не был сотрудником, но принимал весьма активное участие в споре, думал совершенно иначе. – Да?! А как ты объяснишь его последнюю часть рассказа? – активно жестикулировал бывший майор. – Он же там нес полную… ахинею, – мужчина, зло махнув рукой, развернулся к стеклянной стене и, проведя языком по внутренней стороне щеки, перекатился с пятки на носок и обратно. – А мне кажется, в его последней части кроются ответы практически на все вопросы, которые нас интересуют, – подала голос Юлия, сидевшая за столом и подпирая подбородок кулаком. – Да, – согласилась с подопечной Галина Николаевна, – только вот слов там много непонятных он закрутил. – Шифр? – предположила Антонова. – Смахивает на то, – кивнула полковник. – Иван, – обратилась она к задумчивому и не принимавшему участия в спорах программисту, – можешь нам вывести записи с допросной? – Да, – Тихонов, все еще пребывая на своей волне быстро подлетел к клавиатуре на столе и, быстро щелкнув клавишами и мышкой, вывел запись недавнего допроса лже-Тихонова на экран. – Можешь перемотать на конец, где наш банкир неудавшийся рассказывает про некого Императора? – Ну мы же не в Римской Империи, и даже не в Византийской, – с раздражением протянул Костя, глядя на большой экран. – Какой император? – А вот это нам, друг мой, и придется выяснить, – улыбнулся спокойный Шустов и, взяв маркер, написал на доске первое слово, которое им предстояло выяснить. – Стоп! – остановила полковник запись. – Второе слово – семены, правильно? – она удивленно обвела взглядом подчиненных. Капитан записал в столбик следующее слово. – Слушаем дальше, – и она нажала «пробел», чтобы видео играло дальше. – Я так понимаю, что нас интересуют «оссидер» и «пуэлла»? – подала голос Валентина. – А почему исход лишь один – море увидеть красивое? – поинтересовалась она у коллег. – Исход – смерть, – пробурчал Костя, который не видел особого смысла разбирать эту чепуху какого-то двинувшегося головой хакера-сказочника. – На латыни «momento more» – означает «помни о смерти». Читается, по сути, как наше "море", только тверже… – и тут его словно осенило. – А что… если эти все слова – неправильно произнесенная латынь? – он быстро подошел к столу и посмотрел на сделанные записи. – Уже не ахинея? – тихо, чтобы его услышал только Лисицын, произнес Шустов, но тот лишь отмахнулся, уже полностью поглощенный делом. – Все возможно… – не особо надеясь на успех проговорила полковник. – Иван, если мы, допустим, попробуем узнать, что означает слово… – Рогозина задумчиво посмотрела на третье слово, пытаясь его представить на латыни, – «occidere»? – Секундочку… – биолог быстро вбил интересующее слово в переводчик. – Убийство. – Становится интересно, – капитан записал перевод напротив слова. – Двигаемся дальше… «Puella»? – Девушка, – практически мгновенно ответил Тихонов. – Хорошо, – кивнула Галина Николаевна и вернулась ко второму слову, оставив императора на десерт. – А вот здесь… – «Senem homines», – пришла на выручку Антонова. – Люди преклонного возраста, если красиво переводить. – Тогда, если заменить те слова этим переводом, то получается, что… – Юлия немного запнулась, припоминая детали монолога лже-Тихонова. – Тихонов вместе с девушкой, а возможно и с кем-то еще, занимались поиском информации о пожилых людях, по наводке какого-то Императора. Также потом им пришлось их убить. А как только они, а если быть точнее, девушка захотела пожаловаться полиции, так как Император их достал, Император начал им угрожать, из-за чего они взломали американский банк, чтобы откупиться. Правильно? – Более чем, – улыбнулась Рогозина. – Осталось только узнать – кто такой Император.