Часть 1
10 марта 2019 г. в 20:13
Перед тем, как окончательно стать Снафу, Мерриел успел освоить несколько простых правил. Одно из них гласило: не привязывайся к боевым товарищам. Любой ночной обстрел япошек мог унести всю роту. Жизнь слишком коротка, чтобы напрасно лить слезы по тем, кто пал в бою. Лучше потратить это время на сон и отдых.
Нет смысла знакомиться с новобранцами. Ещё не лишённые бравады, самоуверенные глупцы, как правило, гибли в числе первых. Испуганные, дерганные, неоперившиеся с пустым выражением на мёртвых лицах. Снафу повидал достаточно внутренностей морпехов, чтобы испытывать хоть какое-либо сожаление. Каждый из них знал, куда и зачем шёл. В большинстве своём.
Новобранцы скучны. Тратить на них время — ещё скучнее. Но при отсутствии иных развлечений, почему бы и не преподать парочку уроков? Схема была стандартной: отправлять по ложному следу в поисках расположения части, заставлять драить бочки, пропитанные бензином, путем нехитрых манипуляций выменивать новехонькую форму или даже первые японские трофеи. И ведь всегда срабатывало. Наивные глупцы.
Он ничем не отличался от большинства таких же новобранцев, брошенных в самое пекло после учебки. Наивный взгляд каре-зеленых глаз, медовые волосы, Библия в кармане. И все же Снафу наблюдает за ним, чего не делал, кажется, никогда прежде. Мерриел привык доверять инстинктам, а они упорно твердили, что Юджина стоит держаться. Хотя бы ради того, чтобы в числе первых увидеть, как быстро приличный южанин распрощается со своими нелепыми идеалами и убеждениями. Или умрёт раньше от японской пули. Другого просто не дано.
Следж держится. Исполняет приказы, не впадает в истерику, совершенно не умеет открывать консервные банки. Наблюдать за этими попытками тоскливо. Снафу просто отдаёт ему свою порцию и в качестве благодарности получает тупую шутку про Лилипутию. Юджин смеётся, несколько нервно и устало, но искренне, и Мерриел озадачен. Озадачен собственной реакцией. Он все смотрит на морщинки вокруг каре-зеленых глаз, детскую улыбку, и на время забывает, где находится. Словно он на пикнике со школьным приятелем, а не на войне, где вокруг горы как своих, так и вражеских трупов, разной стадии разложения. Снафу приходит в себя, отодвигая Мерриела подальше. Он занят явно не тем. Нет смысла тратить время на Юджина, когда рядом дохлые япошки, чьи рты наполнены золотом, а в карманах уйма всего, что легко можно обменять на приличную еду и сигареты. Нет смысла тратить время на Юджина — он все равно умрёт. Они все умрут. Война заберёт каждого из них.
Ему повезло. Только и успевай работать ножом. Он точно знает, с каким недоверием, осуждением и отвращением за ним наблюдает лощеный рыжий мальчик. Снафу это забавляет. Он и сам таким был, кажется, тысячу лет назад. Шелтон ждёт криков и упрёков, но Следж молчит. Пожалуй, это и отличает его от множества других: Юджин быстро принимает правила игры и смиряется.
Наблюдать за Следжем становится привычкой. Он вечно что-то пишет в своей Библии, мало участвует в разговорах и быстрее прочих соображает в бою. Снафу тянет к нему и Кувалда, как теперь зовут его абсолютно все, позволяет приблизиться. Они не ведут светских бесед, присматривают друг за другом в череде бесконечных сражений и этого достаточно. Ближе человека у Снафу ещё не было. Это пугает сильнее атак камикадзе, ночных обстрелов и гепатита, который скашивает не один десяток доблестных морпехов.
— Слеееджи, — тянет Шелтон. Юджин игнорирует, увлечённо читая письмо из дома. Наверняка от своего белобрысого дружка, Снафу давно научился определять. Письма от матери, например, рыжий читает с хмурым выражением лица. От брата, который служит в Европе, с едва заметной складкой на лбу. Письма от лучшего друга — с грустной улыбкой. Снафу не ревнует. Глупо ревновать к человеку, который находится за тысячи миль и в домашнем тепле и уюте.
— Ну, чего тебе? — не выдерживает Юджин. Смотрит прямо и немного раздражённо.
— Да вот все хотел спросить, — в своей манере растягивает слова Шелтон. О, он точно знает, как это, порой, бесит сослуживцев. — Ты девственник?
Удивление, вызванное интересом товарища, тут же сменилось испугом. Снафу даже ответ не требуется. Такой приличный Следжи, южанин-джентльмен, не может не быть девственником. Такой не пойдёт к шлюхам, не станет требовать от девицы ничего до свадьбы. И как он вообще оказался на фронте?
— Но хотя бы целовался?
Юджин краснеет и ничего более очаровательного Снафу не может представить. Как занятно.
— Не было времени, — тихо пробормотал Кувалда. Шелтон усмехнулся.
— Знаешь, Следжи, если победим и останемся живы, я тебя поцелую. Но ты не фантазируй особо.
«Мы все подохнем» висит в воздухе. Юджин качает головой, внезапно улыбнувшись.
— Или я тебя поцелую, — дерзко бросает он в ответ, и Снафу растягивает губы в оскале. Дождь, который, кажется, льёт не переставая на чёртовой Окинаве, вдруг отходит на десятый план. Снафу никогда не задумывался о том, что будет завтра. Не строил никаких планов, не молился богу. Это нелепое обещание точно станет недобрым знаком.
Известие об окончании войны настигнет внезапно. Японцы капитулировали. В это сложно поверить. Перед глазами яростные лица, сопротивление до последнего вздоха, желание утащить с собой как можно больше врагов. Теперь все?
Виски кажется безвкусным, веселье отдаёт показухой, залпы салюта заставляют нервно вздрагивать. Они все-таки выжили. О цене думать не хочется, но противные мысли уже проникают в разум и пускают корни. Снафу гонит от себя едкое сожаление.
— Что будете делать дальше? Уже решили?
— Нет, — тут же отвечает Шелтон. Юджин согласно кивает. Однако такой ответ не удовлетворяет любопытство очередного морпеха. И чего не сидится внизу? Так и норовят докопаться до них.
— Работа? Учёба? Девушка?
Снафу не помнит его имени. Практически всю войну он был предан своим убеждениям — не знакомился, не привязывался. Исключение всего одно и он тут, рядом. Дымит своей трубкой и лениво ждет, пока Мерриел избавится от лишней компании.
— Отъебись, — бросает Снафу.
— Да ну вас, пойду лучше обратно, — морпех кивает в сторону десятка пьяных сослуживцев и нетвердой походкой, наконец, оставляет их одних. Юджин выпускает дым ему в спину. Мерриел помнит, как новобранец Следж решительно отказался от сигарет. Спасибо морфлоту. Теперь во рту рыжего красуется броская трубка. Юджин всегда отличался от каждого из них, даже в таких мелочах.
— Помнишь свое обещание? — вдруг шёпотом интересуется Следж. Снафу бы и рад прикинуться дурачком, бесконечно переспрашивая, о чем идёт речь, но настроение не то. С того абсурдного разговора они эту тему не затрагивали, да и рядом стабильно был кто-нибудь ещё.
— А что? Не хочешь закончить войну девственником? — скалится Снафу. Даже в темноте видно, как краснеют щеки новоявленного ветерана.
— Но ведь речь шла о…
— Не начинай то, что не сумеешь довести до конца, — советует Снафу, выкидывая сигарету в сторону моря. Он всем корпусом разворачивается к Кувалде. Ждёт, что решит рыжий. Это все также забавно: бросать вызов, проверять на прочность «новобранца». Юджин предпринимает атаку быстрее, чем успевает приготовиться Снафу. Поцелуй, если его можно так назвать, выходит неумелым и полным отчаяния. Они стукаются зубами, ногти Следжа царапают шею Шелтона, в попытке притянуть его как можно ближе. Это скорее пародия, чем поцелуй, но его достаточно, чтобы возбудиться.
— Ты ведь совсем ни на что не годен, — смеётся Снафу. Он держит Юджина за плечи, не давая ему отстраниться. — Как был салагой, так и остался.
Мерриел вовлекает Юджина в новый поцелуй. Более спокойный, продолжительный, волнующий. Он слышит сдавленный стон Кувалды, но лишь усиливает натиск. Их могут увидеть в любой момент, но Снафу нет до этого никакого дела. Они одолели гребаных япошек, какая к черту разница, как именно они отмечают свой «успех». Юджину, разумеется, есть до этого дело. Будто прочитав мысли Снафу, он вырывается из объятий.
— Тебе разве не похуй? — лениво интересуется Шелтон. — Даже начни я тебя насиловать сейчас, никто на помощь не придёт.
— А ты собираешься? — робко спрашивает рыжий.
— Ты же не сочная японка, — тянет Снафу. А после прикуривает последнюю в пачке сигарету. Его ответ явно обескураживает Кувалду. Впрочем, никаких вопросов Юджин не задаёт. Как и всегда, он быстро принимает правила игры.
Остаток ночи они так и проводят, плечом к плечу, на берегу моря. Снафу впервые задумывается о расставании, и оно пугает его сильнее, чем внезапная смерть. Он не представляет, как будет просыпаться не рядом с Юджином. Проводить свои дни, не наблюдая за странноватым рыжим южанином. Никогда прежде мирная жизнь не казалась такой безрадостной, а победа не воспринималась, как поражение.