Коробка со смыслами

      — Эй, у тебя всё в порядке?              Кристиан поднимает взгляд от перекатывающегося по дну стакана виски и хмуро смотрит на нарушившего его покой. Перед ним на соседнем барном стуле сидит парень, вихрастый, в клетчатой рубашке и словно лишняя деталь здесь. Такой бы уместно смотрелся в каком-нибудь дешёвом баре, где собираются студенты после экзаменов, или, на худой конец, в забытом уголке Техаса. Но точно не в одном из самых респектабельных заведений города. Кристиан хмурится, думая, что, наверное, он совсем допился, на сегодня пора заканчивать, потому что этот парень в клетчатой рубашке ему определённо только видится, но он почему-то отвечает:              — А так незаметно?              — Не знаю, — парень пожимает плечами и излишне широко улыбается. — Может, ты из тех людей, у которых паралич лица, и они всегда выглядят так, словно хотят тебя убить, но на самом деле сладкие булочки.              — Ты идиот, да? — Кристиан смотрит с надеждой. Потому что тут два варианта: или идиот, просто глупый и недалёкий, или душевнобольной, потому что ну кто ещё будет говорить о чём-то подобном вот так.              — Я Кори, — он снова улыбается по-дебильному широко. Кристиан подозревает, что паралич мышц лица не у него.              — Тогда, Кори, — он специально делает акцент на его имени и слегка щурится, — предлагаю тебе пристать к кому-то другому. Я не в настроении.              — Я заметил, поэтому решил пристать к тебе. Угостишь меня? — Кори даже не собирается уходить, Кристиан чувствует, как раздражение его заполняет, но как-то разом отпускает. В конце концов, плевать. В конце концов, он просто купит пару шотов этому парню, решившему выпить на халяву, а после вызовет такси и поедет домой.              У Кристиана вся жизнь наперекосяк, на самом деле. Он не уверен, потому что не знает, что именно не так. Но если судить по внутренним ощущениям, не так абсолютно всё. И ему бы просто заткнуться, прекратить запивать пустоту в дорогих барах дорогим виски, потому что у многих нет и толики из того, что имеет Кристиан, но не получается.              В детстве Кристиан часто слышал от отца, что он неудачник. Не слишком хорош в учёбе, не слишком хорош в спорте, нигде не слишком. Откровенный середнячок без каких-либо амбиций.              — Ты полное ничтожество, Кристиан, настолько, что даже тёлку не способен завалить, а сам зад подставляешь, — говорит отец, когда приходит с работы раньше и застаёт Кристиана в объятиях Рэя Атткинсона, учившегося на год старше. Рэй сливается со стеной, что при его росте под два метра и почти такой же ширине плеч почти невозможно, а Кристиан просто смотрит в сторону и не спешит уточнять, что, может, девчонку он и не способен завалить, но зад подставляет не он, а капитан футбольной команды — Рэй Атткинсон.              Тогда он впервые думает, что не такой неудачник, как думает отец. Спустя двадцать лет в сознание прокрадывается мысль, что отец был прав. Потому что вот ему, Кристиану, почти сорок, у него есть собственная фирма, приносящая крупный доход, пентхаус в одном из самых фешенебельных районов города, возможность купить почти любую желаемую вещь и ни грамма удовлетворения от жизни.              Осознавать то, что он делал это всё только для того, чтобы доказать давно скончавшемуся от сердечного приступа отцу, что он не такой неудачник, что вот он — богатый и успешный, завидный холостяк и желанный гость на всех светских мероприятиях города. Только не ощущающий ничего по этому поводу, сухая оболочка для человека, у которого и цели-то собственной никогда не было.              Кто он, если не неудачник?              Из бара на такси Кристиан уезжает с Кори. Тот продолжает бесконечно болтать, Кристиан просто смотрит в окно и ждёт, когда они доедут до дома. Он сам не совсем отдаёт себе отчёт, зачем пригласил Кори, но остаться в одиночестве сейчас кажется смертельной опасностью. Кори раздражает, тишина собственной квартиры — пугает. Из двух зол Кристиан выбирает меньшее.              Растоптанные кроссовки рядом с дорогой кожаной обувью Кристиана возле двери смотрятся дико, Кори же ходит по комнатам, беззастенчиво заглядывает в шкафы и пару раз присвистывает.              — Ого, я такое только в кино видел. Шикарно, конечно, — он валится на диван и принимает стакан с очередной порцией виски.              Кристиан садится рядом, расстёгивает пуговицы на манжетах рубашки и тянется к волосам Кори, потому что взлохмаченные вихры раздражают. Кори наблюдает искоса, цедит виски, не отнимая стакан ото рта, и как-то неуловимо напрягается. Кристиан убирает руку, прищуривается и жестом подзывает к себе. Кори послушно подсаживается и смотрит со смешливыми огоньками в глазах.              — Сколько тебе лет? — спрашивает Кристиан. Он не хочет завтра проснуться с мыслью, что трахнул малолетку.              — Двадцать три, — Кори отвечает открыто, немного склоняет голову к плечу и продолжает наблюдать.              — Учишься где-нибудь?              — Нет.              — Учился?              — Только в школе.              — Почему?              Кори мягко улыбается:              — Не у всех есть возможность поступить в колледж.              Кристиан решает не спорить, не говорит о стипендиях, о мелких колледжах на окраине страны, которые принимают с минимальными баллами и с минимальным тарифом. О кредитах на учёбу тоже не говорит. Просто снова приглаживает непослушные волосы, ведёт рукой чуть ниже, касается горячей щеки, отмечая где-то на периферии, что Кори вообще-то симпатичный. Неотёсанный немного, не особо ухоженный, не совсем во вкусе Кристиана, но всё равно симпатичный.              Кори перехватывает его руку за запястье и отстраняет от себя.              — Я не гей.              — Ты знал, зачем мы сюда едем. Зачем согласился?              — Ты выглядел так, что если поедешь один, то вскроешься, едва переступив порог квартиры.              Кристиан мрачнеет, убирает руку сам и поджимает губы. Ему никогда не нравились проницательные люди. Но где-то внутри что-то колет благодарностью, заставляет усмехнуться и сказать:              — Можешь остаться на ночь, сомневаюсь, что ты живёшь близко.              Кори несколько секунд смотрит на него, словно проверяет, а потом опять улыбается. И у него получается это по-дурацки и искренне, что Кристиану хочется ему дать подзатыльник. Просто так. Потому что у него самого так никогда не выйдет.              Когда Кристиан просыпается, Кори уже нет в квартире, как и его уродливых кроссовок, зато на кухне ещё тёплый завтрак и записка. Медленно пережёвывая яичницу, Кристиан пытается вспомнить, были ли в его холодильнике вообще яйца, потому что он, кажется, за последние несколько лет вообще ни разу не ел дома, и читает кривые буквы на листе бумаги. Кори оставляет свой номер телефона, просит позвонить, если настроение вчерашнего вечера повторится, и ставит в углу какой-то детский смайлик. Кристиан ловит себя на том, что улыбается.              Весь следующий месяц он погребён под рабочими делами, деловыми встречами и погоней за очередным крупным контрактом, из-за которого большая часть его подчинённых берёт сверхурочные, а он вместе с ними выпивает литры кофе, проводит ночные планёрки и подписывает приказ о премировании каждого. Его помощник почти спит в его кабинете на диване, обнимая ноутбук, и Кристиан накрывает его своим пиджаком, потому что кондиционер нещадно дует именно в этот угол.              — Может быть, ещё кофе? — Рональд сонно моргает и щурится от ярких ламп, ёжась под его пиджаком. — Я попрошу Миранду сходить.              — Если я выпью ещё кофе, меня увезут с инсультом, — усмехается Кристиан, качая головой. — Езжай домой, Рон. Я закончу сам.              — Как ты закончишь, если тебя увезут с инсультом? — Рональд дёргает плечами и кривится. Они оба знают, что через минут двадцать Миранда всё равно по их просьбе принесёт кофе.              — Выключи кондиционер.              — Мне не холодно.              Кристиан не спорит и возвращается к работе. Работу им удаётся завершить в срок, и в честь этого закатывается вечеринка прямо в офисе. Кристиан смотрит на нарушение дисциплины сквозь пальцы, обычно не одобряя подобные корпоративные мероприятия в пределах офиса, но они все хорошо поработали и все заслужили немного веселья. Кристиан не заслужил ничего, потому что на него накатывает очередной приступ апатии вместе с осознанием, что теперь, когда свободного и незанятого работой времени стало немного больше, он снова будет чувствовать внутри себя одну лишь пустоту и сплошную неудовлетворённость.              Он пытается спрашивать себя, чего именно ему не хватает, чего именно хочется, каково его желание, но не может ответить ни на один вопрос. Его буквально тошнит от самого себя.              — Ну что, поздравляю! — Рональд появляется рядом, стучит краем своего бокала о бокал Кристиана и смотрит пьяно, но счастливо. Кристиан улыбается краешком рта и кивает:              — Поздравляю.              Они с Рональдом уезжают около полуночи. До чьих-то апартаментов не доезжают, останавливаются в номере отеля, и Рональд привычно выгибается под руками прямо в лифте, тянется, виснет на плечах и целует в шею, а после позволяет вжимать себя в огромную гостиничную кровать, бесстыдно расставляет ноги, обхватывает ими Кристиана за поясницу и притягивает к себе, оставляя на спине несколько отметин от коротких ногтей.              С Рональдом Кристиан трахается, когда у того никого больше нет. Они знакомы целую вечность, ещё с колледжа, и начинают трахаться уже тогда. Без обещаний, без отношений. Просто, когда Кристиан свободен, Рональд свободен, то почему нет? Рональд всегда смеялся и говорил, что это просто немного извращённое понятие о дрочке, не более. Они просто друг другу помогают сбросить напряжение.              — Знаешь, — Рональд курит прямо в кровати и наблюдает, как Кристиан вытирает мокрые после душа волосы, — это был последний раз.              — Что? — Кристиан выгибает брови и смотрит слегка удивлённо.              — Я влюбился, Крис. По-настоящему.              — Разве ты не влюбляешься каждый месяц? — Кристиану по большому счёту плевать. Секс с Рональдом — для него просто приятное дополнение к их дружбе, но точно не обязательный пункт отношений.              — Нет, в этот раз точно.              — Серьёзно, тебе тридцать семь, а ты ведёшь себя, словно тебе семнадцать. Убери это мечтательное выражение лица, я завидую, — Кристиан фыркает и находит в баре бутылку с коньяком. Он разливает его по бокалам, один отдаёт Рональду и садится на край кровати. — Если ты влюбился, какого чёрта тогда поехал трахаться со мной?              — Напоследок, — Рональд потягивается, отпивает коньяк и снова затягивается сигаретой. — Завтра поеду завоёвывать. Она…              — Она? — Кристиан слегка выгибает брови. У Рональда нечасто появляются девушки. Он не стопроцентный гей, как Кристиан, но с девушками у него никогда не ладится.              — Она, — Рональд кивает, и на его лице такая решимость, уверенность в собственных чувствах, что Кристиан и правда завидует. В последний раз он влюблялся в двадцать два, безответно. После этого как-то с любовью не сложилось.              Кори вдруг объявляется на Хэллоуин. Клубы и бары в это время разрываются от костюмированных вечеринок, и Кристиан остаётся дома, потому что смотреть на подобную вакханалию у него нет сил. Кори звонит в дверь в начале девятого, на его макушке сдвинута маска из «Крика», а в руках два огромных пакета.              — Сласти или жизнь?              Кристиан скептически приподнимает бровь:              — Вообще-то, говорят не так.              — Какая разница, если в твоём доме нет ни того, ни другого? — Кори бессовестно проходит в квартиру так, словно он тут не второй раз, а как минимум двадцатый. Сбрасывает с ног всё те же кроссовки и идёт на кухню. — Решил, что нужно принести и то, и другое. Праздник ведь.              — День всех святых, — напоминает Кристиан, идя вслед за ним и чувствуя лёгкое неудовольствие, что его мнением никто не поинтересовался по поводу незваных гостей.              — Может, я святой? — Кори подмигивает и выгружает из бумажных пакетов продукты.              Кристиан просто стоит на пороге, прислонившись к косяку, и наблюдает за ним. Кори двигается по его кухне уверенно, стучит посудой, хлопает холодильником и деловито суёт нос в практически пустые шкафы.              — У тебя даже соли нет, — он оборачивается к Кристиану, а тот в театральном недоумении округляет глаза и с хорошо слышимым сарказмом в голосе удивляется:              — Как же так?!              Кори складывает руки на груди, смотрит как-то даже строго и говорит:              — Сходи в магазин и купи.              — Ты серьёзно думаешь, что я сейчас соберусь и пойду в супермаркет за солью?              — Ты привёл к себе в квартиру незнакомого парня, с которым планировал переспать, после его отказа ты всё равно оставил его у себя до утра, не беспокоясь, что он может тебя убить или украсть у тебя что-то, съел — я точно знаю, что съел! — завтрак, приготовленный им, а теперь стоишь и смотришь, как он собирается приготовить ужин на твоей кухне. Да, я серьёзно думаю, что ты соберёшься и сходишь в супермаркет за солью.              Кристиан смотрит на него несколько секунд, сначала в ступоре, а потом с невольно расползающейся по лицу улыбкой. Это настолько абсурдно и настолько наивно, что он смеётся в голос. Кажется, впервые за несколько лет. Кори выглядит довольным, прислонившись бёдрами к кухонной тумбе.              — Супермаркет за углом! — кричит он, когда Кристиан уже обувается в коридоре.              — Я в курсе, — бурчит Кристиан, но вообще-то до этого он понятия не имел, где находится ближайший магазин в его районе. Обычно он покупал что-то в супермаркете возле офиса.              Кори действительно проницательный, а ещё беспардонный, наглый и почему-то уютный. Именно поэтому Кристиан чувствует себя неожиданно комфортно, когда они смотрят какой-то фильм ужасов по телевизору, Кори подпрыгивает от восторга и едва не рассыпает ногой салат, оставшийся с ужина. Кристиан рассматривает его украдкой, хочет привести в порядок ужасную лохматость и собственные мысли, потому что до этого он ещё никогда и ни с кем не готовил вместе ужин и не смотрел после этого фильмы ужасов.              Кори засыпает здесь же на диване, и Кристиан просто накрывает его пледом перед тем, как уйти в спальню. На утро Кори ожидаемо в квартире не находится. Кристиан просто жмёт плечами и ест на завтрак то, что осталось со вчерашнего дня.              С Мэттью Кристиан знакомится на одном из званых вечеров, когда кого-то из городского совета поздравляют с очередной, конечно же, очень важной наградой за социальную помощь. Мэттью красивый, высокий и молодой. Ему, кажется, едва исполнилось двадцать пять, но он уже успешно — не без помощи отца — продвигается по карьерной лестнице дизайнера интерьеров для бомонда. У него родинка прямо под нижней губой, и Кристиан не удерживается и целует её прямо в такси.              Мэттью громкий, эмоциональный и знающий себе цену. Он удивительно гармонично смотрится на кухне Кристиана, когда сидит на подоконнике, свесив вниз бесконечно длинные ноги, и курит, глядя на далёкие огни города внизу. Кристиану хочется его трахнуть ещё раз прямо тут, возле окна, прижав щекой к холодному стеклу. Мэттью совсем не против, поддаётся, упирается руками в подоконник и со всей возможной отдачей подмахивает.              А после Рождества в квартире снова появляется Кори, готовит очередной ужин и закатывается смехом над рождественскими комедиями, пока Кристиан ловит на себе недоуменно-недовольный взгляд Мэттью, зашедшего без предупреждения, но он, как и Кори, никогда не предупреждал.              — И кто это? — спрашивает Мэттью, сложив руки на груди и всем видом давая понять, что не примет и грамма лжи.              Кристиан не знает, что сказать. Потому что и сам не знает, кто ему Кори. Между Хэллоуином и Рождеством тот заглядывал пару раз, приносил продукты, готовил и, честно говоря, своими появлениями сбивал с Кристиана хандру одиночества. Но Мэттью ведь не поверит, если он скажет, что Кори просто… друг? Приятель? Младший брат? Сын, может быть? Один ответ абсурднее другого, и ни один из них не правильный.              Кристиан понятия не имеет.              — Ну… так, — неопределённо кивает головой он, и Мэттью смотрит на него с большим сомнением.              — Не говори только, что ты изменяешь мне с кем-то, кто носит такую уродливую обувь и выглядит, как колли.              — Колли вообще-то милые, — Кори внезапно появляется рядом, улыбается и смотрит снизу вверх, потому что он ниже Мэттью на целых полголовы.              Мэттью смотрит на него с недоумением. В его глазах явно читается брезгливость, а во взгляде сквозит высокомерием, но только потому что он ни черта не понимает. Кристиан думает, что Мэттью неплохой, что он привычно выпускает шипы, попав в непонятную ситуацию, но не спешит объяснять это Кори. Тот ведь смышлёный и проницательный, сам догадается. И Кори оправдывает его ожидания, потому что уже спустя полчаса они с Мэттью вместе смеются над фильмом, пьют пиво и обсуждают какую-то молодёжную группу, о названии которой Кристиан даже не слышал.              У Кори какая-то феноменальная способность располагать к себе людей, при этом, он никогда ничего толкового не рассказывает о себе. Кристиан до сих пор не в курсе, какая у него фамилия и правильный ли возраст он назвал ему в день знакомства.              — Он режет руки, — задумчиво говорит Мэттью, когда они с Кристианом ужинают в ресторане спустя почти полтора месяца.              — Что? — Кристиан отвлекается от стейка и смотрит несколько непонимающе. — Кто?              — Кори. Кори режет руки. Может, не только руки, я большего не видел.              — Откуда ты знаешь? — конечно, Кристиан в курсе, что они общаются и за пределами его квартиры, но не знал, насколько близко. Выходит, что достаточно близко.              — Он не рассказывал мне, если ты об этом, — в глазах Мэттью появляется лукавый огонёк. — Я заставил его пойти купить новую обувь, а когда он завязывал шнурки, рукав задрался, и я увидел шрамы.              — Может быть, старые?              — Может быть.              Кристиану не нравятся эти новости. Потому что Кори на самом деле воспринимается солнечным зайчиком, прыгучим, живым и всегда жизнерадостным, способным одним своим присутствием изменить атмосферу в квартире Кристиана за считанные секунды. Аутоагрессия никак не сочетается с этими качествами. Кристиан пьёт вино и встречается взглядами с Мэттью. Тот смотрит странно задумчиво.              Кори снова готовит ужин, снова мечется по кухне и включает музыку слишком громко. Кристиан наблюдает за ним и пытается придумать хоть один логичный повод, чтобы волноваться за Кори, о котором он ничего не знает. Поводов не находится, но он всё равно волнуется.              — Может быть, тебе оплатить учёбу в колледже? — спрашивает он, когда Кори мешает рагу в сковороде. — Тебе в любом случае стоит задуматься об обучении.              Кори медленно оборачивается, и на его лице неподдельное удивление.              — Скажи, что мне послышалось.              — Нет. Я могу оплатить тебе колледж.              — Можешь? — Кори слегка вздёргивает брови.              — И хочу, — исправляется Кристиан.              Кори мягко улыбается, подходит ближе и треплет его по волосам, словно большого и доброго пса.              — Оставь это для кого-то, кому это действительно нужно.              Кристиан цокает языком, но он и не ожидал, что Кори согласится.              — Тебе не нужно?              — Нет, мне не нужно, — Кори качает головой и возвращается к рагу. Кристиан барабанит пальцами по столу.              — Кем ты работаешь?              — Не слишком ли много вопросов для одного вечера?              — Мне повторить?              Кори вздыхает, выключает плиту и переставляет сковородку. Всё уже готово и вообще-то можно садиться есть, но Кристиану немного не до этого.              — Послушай, я думал, ты понял. Я не очень люблю рассказывать о себе.              — Это простой вопрос, Кори. Я не спрашиваю команду, за которую ты болеешь, я спрашиваю, кем ты работаешь. Ты приходишь сюда уже несколько месяцев, ходишь по магазинам с моим любовником, готовишь мне еду. Думаю, я могу задать этот вопрос.              — То тут, то там. В том баре, где мы встретились, я иногда подрабатываю официантом, ещё в нескольких местах также, разношу пиццу по средам и пятницам. Как-то так, — Кори разводит руками. — Я голоден. Давай есть.              Он накладывает рагу в тарелки и когда ставит одну из них перед Кристианом, тот хватает его за запястье и крепко держит. Кори сначала не понимает, а после в его глазах на мгновение появляется паника, и он пытается выдернуть руку.              — Что за шутки? Отпусти, — кажется, с его лица впервые слетают привычные доброжелательность и жизнелюбие.              Кристиан удерживает его на месте и одним рывком поднимает рукав просторного свитера. Мэттью не лгал — на коже множество шрамов. И некоторые из них совсем свежие, даже толком не затянувшиеся. Кори стоит тихо, плотно сжав губы и смотря куда-то мимо плеча Кристиана.              — И почему ты это делаешь? — Кристиан не отпускает пока, он хочет услышать ответ, потому что ему кажется, что он должен знать правду, чтобы что-то с этим сделать. О том, почему он вообще должен что-то делать, он старается не думать, догадка и так лежит на поверхности.              — Это тебя не касается, — Кори вырывает руку и слишком быстро двигается к коридору. Кристиан не пытается его догнать, просто поднимается, встаёт на пороге входной двери и несколько секунд слушает, как грохочет по лестнице не дождавшийся лифта Кори.              В понедельник Рональд заходит в его кабинет довольно и торжественно, кладёт на стол большой конверт и объявляет:              — Я женюсь. Ты будешь моим шафером?              — Звучит как предложение руки и сердца, — Кристиан хмыкает, крутит в руках приглашение и откладывает его. Он рад за Рональда. Серьёзно. Потому что тот только и делал, что искал свою вторую половинку, периодически прерываясь на секс с ним.              — Ну почти. Что ты делаешь в субботу? Саманта хочет с тобой познакомиться и приглашает к ней на ужин.              У Кристиана не так много вариантов для ответа, и он соглашается.              В среду приходит горничная и выкидывает так и нетронутое рагу, в четверг Мэттью его бросает.              — Не могу так, — говорит он, глядя на вино в бокале. Кристиан молчит и слушает, он догадывается о причине.              Мэттью кусает губы, дёргает свой галстук и ему явно неуютно говорить о подобных вещах в ресторане. Возможно, он бы с большим удовольствием просто написал ему сообщение.              — Ты можешь не объяснять. Я понимаю, — Кристиан кивает и слегка улыбается, но безрадостно.              — Ты ведь и правда влюблён в него?              — Я не знаю. Наверное. Но он не гей, так что в любом случае это не имеет значения.              Кристиан хотел бы быть влюблённым в Мэттью. Мэттью красивый, умный, горячий и понятный. От мыслей о Кори мозги закипают.              — Надеюсь, ты не будешь против, если я пойду. Не голоден, — Мэттью поднимается из-за стола, допивая вино из бокала. — И да, Кристиан, — он оборачивается к нему и смотрит слишком пронзительно: — Может быть, у тебя и есть шанс. Просто так никто не ходит к кому-то готовить ужины. И не трещит бесконечно о тебе, когда выбирает обувь.              — Спасибо, — Кристиан слегка улыбается и кивает. Мэттью и правда замечательный, он очень хочет быть влюблённым именно в него.              В субботу Кристиан подъезжает к небольшому многоэтажному зданию всего на несколько квартир, даёт себе пару минут, чтобы собраться, и поднимается на второй этаж. Двери ему открывает светящийся от счастья Рональд и представляет ему худенькую и изящную женщину. Саманте тридцать четыре, она достаточно успешный психотерапевт и влюблённая женщина, потому что тоже светится изнутри от одного взгляда на Рональда.              Кристиану нравится за ними наблюдать, так он не чувствует тёмную пустоту внутри себя. Кори за эту неделю ни разу не появляется, и Кристиан пытается вспомнить, сохранил ли он ту записку с номером телефона.              Саманта уходит за десертом на кухню, Рональд на балкон курить, а Кристиан смотрит на целый ряд фотографий на стене. Не только семейные или детские, там есть ещё и те, где Саманта с совершенно разными людьми, угрюмыми или, наоборот, радостными. Эти фотографии поменьше портретных и висят немного в стороне.              — Кто это? — спрашивает Кристиан, когда Саманта возвращается с блюдом. Он показывает на небольшую фотокарточку в углу, где среди нескольких голов безошибочно угадывается вихрастая.              — О, — Саманта удивлённо моргает, ставит блюдо и слегка морщится, пытаясь вспомнить. — Кори Рэйнольдс. Я с ним работала несколько лет назад. Ему, кажется, было семнадцать. Удивительный мальчик, калечил себя из-за ненависти, потому что не смог спасти брата. Тот покончил с собой. Ты его знаешь?              Кристиан качает головой, ещё раз внимательно смотрит на фото и всё же говорит:              — Нет, думаю, обознался.              Он определённо пока не готов говорить об этом с кем-то ещё.              Домой он возвращается ближе к десяти, всё ещё задумчивый. С Кори, кажется, всё ясно. Он просто не до конца прошёл курс у психотерапевта. Кажется, он не до конца понял, что ни в чьей смерти не виноват. Кажется, Кристиан понимает, почему он подсел в баре именно к нему в тот вечер, когда он не задумывался о том, чтобы покончить с собой, но был на грани с этой мыслью. Можно ли считать, что Кори его спас?              Возле двери в собственную квартиру Кристиан застывает и несколько секунд смотрит на спрятавшего лицо в коленях Кори. Он сидит возле двери, притянув колени к себе, и дышит куда-то в них. Хорошо, что Мэттью заставил его купить новую обувь, думает отрешённо Кристиан, иначе он бы сейчас и вовсе выглядел оборванцем.              Он садится на пол рядом, откидывается затылком на дверь и ерошит Кори волосы. Тот приподнимает голову и смотрит из-под упавших на лоб волос с напряжённым ожиданием чего-то, опаской и полной растерянностью. Кристиан его отчасти понимает, сейчас он чувствует себя примерно так же.              — Спасибо.              — За что?              — Ты сказал тогда, что я был похож на человека, который вскроет себе вены, как только переступит порог квартиры. Ты был прав. Хотя я бы выбрал таблетки.              Кори смотрит ещё несколько секунд, а после фыркает и тихо смеётся себе в коленки.              — У тебя дома нет кофе, а ты говоришь про таблетки.              Кристиан тянет его на себя, поглаживая по волосам, цепляет пальцами за подбородок и наклоняется.              — Если тебе не понравится, сразу скажи. Я остановлюсь.              Кори замирает, не мигает даже и медленно кивает. И на его лице столько разных эмоций, сколько Кристиан, наверное, никогда не испытывал в своей жизни.              Он касается его губ медленно. Прямо тут, сидя в коридоре. Прикрывает глаза, но сквозь ресницы продолжает наблюдать за изменениями в лице Кори. Тот сидит неподвижно, и губы у него горячие, но сухие. Кристиан даёт ему несколько секунд, чтобы привыкнуть, и только после этого скользит языком внутрь его рта, углубляя. Кори как-то порывисто выдыхает, хватается за его одежду и отвечает. В голове у Кристиана что-то щёлкает, начинает трещать, и, кажется, где-то тает как минимум один айсберг, уберегая какой-нибудь корабль от крушения.              — Ты должен сразу остановить меня, если почувствуешь, что тебе не хочется продолжать, — Кристиан говорит строго, рубашку снимает медленно, расстёгивая каждую пуговицу, а Кори не сводит с него взгляда, сидя на кровати.              — А как же Мэттью?              — Он бросил меня.              — Почему?              — Кажется, он кое-что понял быстрее меня. И тебя.              С Кори Кристиан снимает одежду тоже неторопливо. Тот слегка зажат, но не напуган и просто заинтересованно следит за ним и, кажется, даже за собой. Кристиан несильно толкает его спиной на кровать, а после вновь целует, но не напирает. Он почти уверен, что до конца они сегодня точно не пойдут, но это и не так важно. Главное, Кори не чувствует отторжения пусть и при такой малой близости.              Кристиан проводит губами по его шее, чувствуя, как где-то вверху Кори тихо выдыхает, жилка под его кожей начинает биться чаще, и Кристиан слабо прикусывает кадык. Он обводит его языком, спускается ниже и переплетает свои пальцы с пальцами Кори, поднимая его руки выше и уже касаясь губами пересечённой шрамами кожи.              — Ты должен пообещать, что больше не будешь этого делать.              — Я не могу такого обещать, — голос Кори звучит глухо.              — Я запишу тебя к психотерапевту.              — Хорошо.              — И оплачу твою учёбу в колледже.              — Хорошо.              Кристиан приподнимается и смотрит ему в лицо. У Кори в глазах полная безмятежность с оттенками веселья. Он сам тянется к нему, гладит по щеке и улыбается, но не привычно широко, а почти ласково, нежно. У Кристиана ощущение, что у него сердце сейчас из груди вывалится.              — Ты говоришь это, потому что снова сбежишь утром.              — Я не сбегу, это я могу пообещать, — Кори приподнимается на локтях и целует, утягивая на себя.              Они не доходят до конца, как Кристиан и думал. Они долго целуются, долго обнимаются, Кристиан вычерчивает пальцами буквы, потом целые слова на ладони Кори, а тот, смеясь, пытается угадать. Когда они доходят до предложений, то оба засыпают, и утром Кристиан вновь просыпается в квартире один.              Он почти не удивлён, когда обнаруживает на кухне тёплый завтрак, и на самом деле не отказался бы от записки с телефонным номером, потому что прошлую всё-таки потерял.              — Я купил кофе, — когда Кори, лохматый и бодрый, появляется на кухне с двумя стаканами из кофейни, находящейся через улицу, Кристиану очень хочется себя ущипнуть. — Тебе определённо надо подумать над тем, чтобы самому покупать домой продукты хотя бы первой необходимости. Между прочим, у тебя тут навороченная кофемашина, а ты, уверен, её даже ни разу не включал, — бормочет Кори.              Кристиан не перестаёт жевать яичницу, не отводит от него взгляда и думает, что хочет, чтобы его смысл жизни был таким. А ещё он хочет кофе. И чтобы Кори включал по утрам навороченную кофемашину.              Каждый день.