***
Грабители в этот раз подготовились славно: внедрившись в инкассаторскую систему, они легко получили доступ к сейфам и, захватив столько, что можно было бы отстроить школу и платить учителям лет десять, попытались скрыться по воздуху. Однако появления Хранителей предугадать им не удалось, и ждавшему на крыше банка вертолёту лопасти были едва не завязаны узлом, а пилот в наручниках отчаянно лупал глазками, обнимая какую-то антенну. Роршах бросился на первого вошедшего и сбил его с ног, одним ударом лишив сознания и нескольких зубов. Второй грабитель, тем временем, достал пистолет, чтобы угостить внезапную помеху свинцом, а третий попытался ударить Роршаха золотым слитком. Сова не позволил случиться ни первому, ни второму. В одно мгновение стрелок был разоружен, а слиток выпал из вывихнутой руки. Неудачливый грабитель зарычал, прижимая конечность к телу, и Роршах сбил его с ног, после чего получил мощный удар ботинком в грудь, выбивший весь воздух. Короткой заминки оказалось достаточно, чтобы мужчина схватил мешок купюр и побежал к краю крыши, на ходу овеществляя и распахивая крылья завёрнутые в тонкую воздушную сетку. Эти чехлы должны были препятствовать потере перьев, и грабитель уже усмехнулся, предвкушая успешный побег, однако в самый миг взлёта ноги резко потяжелели и упакованные в сетку крылья перестали справляться с увеличившейся массой. Грабитель задёргался, рванулся, но Роршах впился как пиявка, и потеря высоты всё увеличивалась. А внизу подъезжали полицейские автомобили, визжа сиренами. Видимо, мысль об этом придала сил, и грабитель сумел вывернуться, полоснув заточенным краем монеты по вцепившимся в него рукам. Сова ожидал, что сейчас Роршах материализует свои крылья и продолжит погоню, но всё же перехватил преступника в воздухе, склеив полицейскими парными магнитами его крылья и нацепив наручники на запястья. И только швырнув его на крышу, Дэниел с ужасом обнаружил, что Роршах продолжил своё падение. Крюк из его сделанного Совой пистолета вылетел неслышно, а вот то, как инерция треснула Роршахом о стену соседнего здания, донеслось очень отчётливо. Кажется, напарник не смог взлететь из-за плаща. Сова раскрыл свои коричневые крылья в мелкую крапинку и спланировал к нему, невзирая на хриплые протесты. — Сам спущусь, не маленький! — ругался Роршах, пока Дэн затаскивал его на крышу. Но то, как, несмотря на боль, крепко сжимали его плечи руки в кожаных перчатках, показывали, что нет, не спустится. Вызвав Арчи дистанционным пультом, он почти втолкнул несопротивляющегося Роршаха внутрь и на автопилоте отправился на базу.***
Дэн настоял на перевязке, и Роршах подчинился, закатав грязные рукава плаща и расстегнув манжеты рубашки. Заматывая бинтом глубокие порезы, Сова тихо радовался, что лезвие прошло по тыльной стороне запястий. Кровопотеря была невелика, поэтому переживать за напарника не приходилось. То есть, Роршах вообще не требовал, чтобы о нём волновались, но перестать было выше сил Дэна. — Если ты не сменишь этот чёртов плащ на что-то другое, я тебя… — Убьёшь? — Роршах спросил это так, будто Дэн был ему мамочкой, ругающей за ненадетую шапку. Дэн устало потёр переносицу, завязав последний узелок, и достал из-под сиденья «бутылку Судного Дня», наливая себе стаканчик. Точь-в-точь хирург после сложной операции. — Свяжу, запру и больше не пущу в патрули. Ты же понимаешь, что в чрезвычайной ситуации может понадобиться взлететь, так почему носишь такой неудобный костюм? — Не тебе решать, в чём мне удобно, — ощерился Роршах, одёргивая на место распоротые рукава. — Я же не предъявляю мисс Юпитер претензий по поводу её шпилек. Дэниел ничего на это не ответил, лишь плеснул ещё виски и одним махом влил его в себя. Его руки дрожали так сильно, что горлышко бутылки выбило дробь по краю стакана. — Хочешь закончить как Доллар Билл? — спросил он с отчаянием. — Почему ты не взлетел? — Всё было рассчитано, — отрезал Роршах. — А сломанное ребро стоило того, чтобы не быть раскрытым? — Трещина. Роршах схватил бутылку виски и плотно прижал её к маске в районе рта, высосав треть оставшейся янтарной жидкости. На ткани осталось светлое пятно. — Хороший виски, — отметил Роршах как ни в чём не бывало. Вот только раньше он никогда не пил при Дэне, значит, у него на душе тоже было не всё в порядке. Дэн внимательно посмотрел на Роршаха и выдал: — Оставайся сегодня у меня.***
Лечь в гостевой спальне Роршах отказался наотрез. Он обосновал это тем, что, если в дом вломятся, поодиночке спросонья будет нелегко справиться с группой. Дэн, правда, подозревал, что Роршах просто хочет следить за каждым его движением. Параноиком его называть не хотелось, а Дэн был даже рад такой недоверчивости: с утра напарнику будет сложнее уйти незаметно. Уговорив его снять плащ и ботинки, Дэниел плюнул на всё остальное: Роршах, наверное, сбежал бы скорее, чем разделся. И теперь они лежали рядом на промятом матрасе, и Дэн смотрел в потолок, слушая ровное хриплое дыхание напарника. Роршах вздрогнул во сне и сполз с подушки на плечо к Дэну, сопя сквозь маску ему в грудь. Это было слишком мило, если таким эпитетом его вообще можно было наградить. Дэн перевернулся на бок лицом к медленно перетекающим пятнам и мягко обнял Роршаха, готовый в любой момент прикинуться спящим. Роршах что-то простонал и прижался теснее, как от холода. Дэниел, недолго думая, раскрыл крылья, но полностью материализовал только правое, чтобы накрыть Роршаха им. Научиться асимметрии было довольно непросто, как шевелить только одной бровью, и это всегда впечатляло противников, получающих удар от предмета, который должен был пройти их насквозь. Как только тёплые мягкие перья прикоснулись к плечу и спине Роршаха, тот моментально расслабился, вздохнул и спрятался под них с головой. Утром Дэн нашёл на простыне два огненно-рыжих пера.***
Второй раз они ночевали вместе пару месяцев спустя, когда Сове прострелили бедро на каком-то митинге — Роршах не разбирался, в честь чего собралась толпа, его задачей было поддержание порядка, а без напарника это становилось на порядок сложнее. Дэну было плевать на его аргументы, ему просто было больно, а потом стало очень тепло, когда Роршах не ушёл, не оставил его с тупой болью и пулей в пепельнице. — Спасибо, — проговорил Дэн, глядя на то, как постепенно слои марли накладывались друг на друга. — Не за что. Роршах вновь и вновь обматывал ногу бинтом. Неторопливо, педантично, и Дэниелу совсем не было больно не потому, что он почти отключался от наркоза, а потому, что именно Роршах заботился о нём. Дэн впервые мог видеть его бледные руки с коротко подстриженными ногтями, с тонкими пальцами со сбитыми костяшками. Чёрт, подумал Дэн, а ведь ради этого зрелища определённо стоило поймать шесть грамм свинца. Роршах профессионально наложил повязку, укрыл Дэна одеялом и погладил его по тыльной стороне ладони, а потом перебирал его волосы, пока не уснул. В эту ночь он снял ещё и перчатки, а наутро не исчез, что тоже было шоком. — Тебе нужно восстанавливаться, — бросил он, ставя на прикроватную тумбочку поднос с сэндвичами, яичницей и кофе. — Доброе утро, Роршах, — поприветствовал его Дэн. — Сам-то ел? Кивок был ответом. Роршах сел на край постели так неуверенно, будто опасался, что простыня его укусит, и не отводил взгляда, пока Дэн не съел заботливо приготовленный завтрак. Дэниел же с разочарованием отметил, что напарник уже был в перчатках. — Спасибо. Было вкусно. Правда, — быстро добавил он, когда Роршах повёл плечами, будто сомневаясь. Дэн на пробу чуть шевельнул ногой и нахмурился. Полностью вернуться в строй он сможет не раньше, чем через пару недель, значит, его район останется без защиты и либо, почуяв безнаказанность, разгуляется всякая шваль, либо Роршах, не стерпев, возьмёт под своё крыло дополнительные территории, рискуя умереть от усталости. — Отдыхай, — скомандовал тем временем Роршах. — За патрули не беспокойся. С тем убийцей, о котором рассказывали шлюхи, я тоже разберусь. — То есть, тебе отдых не требуется? — спросил Сова. — Ты себя не жалеешь. Он дотянулся до запястья Роршаха, до того места, где были подживающие лиловые шрамы (а Дэн не сомневался, что они именно такого цвета). — Сегодня у меня на работе выходной, — тихо проговорил Роршах, словно бы не обращаясь к Дэну, но руки не отдёрнул. — Вот и поговорили. Роршах ушёл на закате. Дэн остался в одиночестве: привычном, но таком нежеланном сейчас. Все мысли были только о напарнике, переживания не давали спать, и Дэн ворочался с боку на бок, пока не разболелась нога. Шипя, Сова дотянулся до прикроватной тумбочки и вытащил из ящичка не таблетки, а перо. То самое, пылающее перо Роршаха, пряно пахнущее потом и потёртой тканью пальто. Пахнущее болью, городской грязью и тайной гражданской личности Роршаха, которая никогда не открылась бы Сове. Не то чтобы он сильно жалел об этом. Он заснул, воткнув перо в подушку так, чтобы оно горело в проникающем через окно уличном свете. Дэн жалел только о том, что Роршах никогда не раскроет при нём свои фениксовы крылья. Увидеть их он мог бы разве что во сне.***
С Роршахом ожидаемо ничего не случилось. Он даже забежал ненадолго продемонстрировать это и украсть горсть конфет из вазочки на кухонном столе. Дэн уже бодро ковылял по дому с тростью, хотя лестницы штурмовать не решался, а в подвал слетал, благо ширина помещения позволяла. Роршах ушёл тоннелем, пожелав Дэну выздоравливать и хлопнув его по плечу так, что у него подкосились колени. А ему иррационально захотелось Роршаха обнять, хотя после такой выходки переломы заживали бы долго. Дольше, чем Дэн мог позволить себе отлёживаться. Он понял это ещё по самому первому убийственно жёсткому рукопожатию, которое могло смять его ладонь и вывернуть из сустава кисть, стоило ему вдруг оказаться на противоположной, по мнению Роршаха, стороне. Или просто позволить себе что-либо, выходящее за рамки. Однако не боль и травмы были бы для Совы настоящим наказанием. После нарушения правил Роршах бы никогда больше не доверился ему. Не появился бы у него в доме. Навязался бы в напарники к Комедианту или Озимандии, а может, остался бы один. Но пока этого не произошло, так что… Он всегда возвращался.***
Поджившая рана ещё болела, но тупо и постоянно, от дела не отвлекала. Сова не подавал виду, хотя хотелось шипеть сквозь зубы. Роршах, однако, заметил что-то в его дыхании. — Нога? — он схватил Дэна за плечо. — Не говори, что всё в порядке. Подведёт — не отобьёмся. Дэн сконцентрировался на том, что Роршах обвинял не его — только отдельную конечность. — Не подведёт, я за неё ручаюсь, — улыбнулся Сова. — Мы уже близко. Впереди брезжил свет и мелькали человеческие силуэты, предвещая хорошую драку. Роршах повёл плечами, будто замёрз, и вдруг растворился в темноте какой-то щели, напоследок махнув Дэну в противоположную сторону. Сова спрятался за мусорный бак, после юркнул за трансформаторную будку и стал ждать условленную минуту. Рана в ноге, получив время, разнылась сильнее, ярче, заставляя забыть об ударах, которые должны быть этой самой ногой нанесены. Время пришло, и Дэн стиснул зубы, делая шаг к первому курьеру и выбивая из него воздух о бетон. Роршах возник где-то в тени, вырубив двоих, и снова испарился. Он появлялся там и тут, везде и нигде одновременно, словно Доктор Манхэттен. Дэн видел, как сверхчеловек проделывал этот трюк, один раз: Остерман решил защитить Лори от шальной пули, окружив её копиями себя. Роршах сверхчеловеком, в отличие от Джона, не был, да и пули грудью отражать вряд ли умел. Но он танцевал свой рваный боевой танец в отсветах пламени из горящей бочки, и неготовые к встрече наркокурьеры разлетались как листья на резком осеннем ветру. Хруст костей перекликался с потрескиванием щепок в огне, а когда все были обездвижены и скованы, Дэн обшарил чужие карманы и сжёг почти все пакетики с кокаином, оставив лишь необходимый минимум для полицейских. Роршах бросил бумажку со своей подписью, и Хранители растворились в предутреннем тумане. — Почему ты так беспокоишься обо мне, Дэниел? Сова вопроса не ожидал и даже не сразу осознал смысл слов. — Роршах, ты… мой напарник, мой друг. Ты и сам переживаешь за меня, всё ведь понятно. Роршах остановился. — Это другое. Не важно. Отвлекающие мысли могут помешать делу. Дэниел подошёл к нему, несмело коснулся рукой плеча. — Тебе нельзя рисковать собой, спасая меня, — продолжал Роршах, будто репетировал эту речь раньше. — Эй, — мягко шепнул Сова, притягивая напарника к себе, — ты же понимаешь, что ничего не изменишь этими фразами. Я предпочту твою жизнь своей, это не обсуждается. — Но я не готов… — Роршах от внезапности потерял мысль. А Дэн понял, что без Роршаха ему плохо. Хуже, чем с пулей в ноге или ножом в боку, хуже, чем без стакана воды с похмелья. Настолько плохо, что хочется кричать. Дэн решился и прижался губами к уху, выступающему под маской. — Ты от меня так легко не отделаешься, Роршах.***
«Отношения» с Роршахом не изменили буквально ничего, разве что Дэн улыбался чуть чаще. Улыбался, несмотря на то, что у тонкой лески, по которой он разгуливал, даже не было названия типа «дружбы». Они не собирались расшвыриваться словами или подарками, а установка доверия выматывала хлеще, чем патрули. Роршах деревенел от любого неформального прикосновения. Роршах едва дышал, целуя Дэна сквозь маску. Не снимал перчаток. Не раздевался. Не раскрывал крыльев. Почти перестал говорить. Никогда не оставался спать в другой комнате и не позволял себе вставать позже Дэна, даже если тот лёг раньше. Но и никогда не шарахался от него. С этого и было решено начать. — Расслабься. Дэн зашторил окна, погасил ночник и сел на постель рядом с Роршахом, после чего стянул с него шарф и начал на ощупь расстёгивать рубашку. Выдержки напарника хватило на две пуговицы. — Хватит. Роршах схватил его за запястье, останавливая. Дэн намеренно оставил Совиные очки подальше, поэтому теперь пришлось гадать, не летел ли ему второй кулак в лицо. Шорох ткани. Пальцы второй руки вплелись в волосы Дэна, а губ коснулись губы, чуть промахиваясь вниз. Осознание, что Роршах тоже беспомощен в темноте, приободрило Дэна, и он выдернул край рубашки из чужих брюк, касаясь шелковистой кожи спины. Роршах загнанно вздохнул, на миг отстранился, стащил рубашку и потянулся к дэновскому ремню. Всё ощущалось так неловко и остро, будто им по пятнадцать лет, и Дэн вздрогнул, когда хрупкие пальцы властно прошлись по телу. — Я не вижу тебя… — прошептал он, проводя рукой по краю задранной маски Роршаха. — Пожалуйста… Тот молча сдёрнул с себя последний лоскут ткани. Жёсткость в кои-то веки чистых волос поразила Дэна, но при этом так хорошо вписалась в образ Роршаха, что представлять иначе было бы кощунственно. Они вновь поцеловались, сплетаясь в чудовище о двух спинах, и ничего желаннее чужих горячих ладоней для них не было. В коконе из крыльев было тепло и уютно, Роршах раскрыл было свои, но тут же свернул обратно. Далеко не всем нравились прикосновения к крыльям, и Дэн просто плотнее завернул себя и Роршаха в собственные перья, чтобы уберечься от кажущегося холодным воздуха спальни. Утром он был уже в маске и избегал смотреть на Дэна. В полумраке, созданном плотной тканью на окнах, Роршах смотрелся бы беззащитно, будь он одет. Но он не был. И Дэн положил руку на его плечо, гладя покрытую веснушками кожу. Он чувствовал шрамы на ней и жалел, что увидеть их ему, конечно, не позволят. — Дэниел, мне нужно идти, — неловко произнёс Роршах. Попыток отшатнуться он не предпринимал. Это было что-то вроде проверки, и Дэн надеялся, что, немедленно убрав ладонь, он её прошёл. Больше всего Дэн боялся, что Роршах будет жалеть о произошедшем. Но когда через две недели совместная ночь повторилась, он начал бояться, что Роршах с ним только из-за какого-то непонятного чувства благодарности или долга, но не привязанности. От этих мыслей всё нутро выворачивало наизнанку, но если бы Дэну вдруг предложили отмотать время назад и просмотреть вероятности, он бы всё равно выбрал именно этот вариант. Потому что эгоист внутри не мог отказаться от сбитого дыхания Роршаха куда-то в шею и от его острых плеч, от его губ и его голоса. Ненависть и омерзение к себе порой накатывали волной помоев, Дэн задыхался. И мечтал, что Роршах придёт снова и спасёт от этого кошмара.***
Мудака, грабящего и убивающего проституток, было решено ловить на живца. Идею подкинула Шёлковый Призрак, на что Роршах одобрительно кивнул. Дэниел начал набрасывать план засады, и когда он был почти готов его представить, стройную схему чуть было не нарушила совершенно неожиданная переменная. Комедиант. Сначала он просто спросил о плане, но едва Сова отметил, что Лори придётся кому-то навалять самой, как получил заверение в обратном. Призрак фыркнула, но ругаться не стала, хоть и считала подобную заботу о себе излишней. Комедиант был единственным, кто предлагал её, и Призрак совсем не хотела отказываться от не самовнушённого, а пришедшего извне чувства нужности. Когда Роршах поделился этими наблюдениями, Дэн признался, что совсем не будет удивлён, если, несмотря на разницу в возрасте, Лори увлечётся загадочным и мрачным Комедиантом. Про себя Дэн подумал, что эти критерии скорее описывают Роршаха. Заметил ли тот? И всё же Комедианта пришлось отговорить. Тот упирался, что Роршах счёл парня маньяком, хотя тот ни слова не говорил о психическом здоровье подозреваемого. Отчасти в пользу этой версии говорило то, что из девушек, убитых на улице, все были найдены в одном и том же районе. К сожалению, доступа к полицейскому расследованию никто из мстителей в масках не имел, так что Сова мог лишь предполагать, какую ещё информацию добыл Роршах и какие выводы он успел сделать. Лори выглядела настолько беззащитно, насколько было возможно: короткое пальтишко открывало её красивые ноги, в том числе и полоску кожи над чулками, руки сжимали красный клатч, а броский, почти вульгарный макияж так и манил спросить, почём она продаёт себя. Сова стоял рядом, в тупичке с мусорными баками, сжимая в кулаке экспериментальный вариант шокера. Сволочь решено было брать живьём. Лори игриво окликала каждого прохожего, а Дэн старался не улыбаться, представляя брезгливую гримасу Роршаха и бешено сменяющие друг друга пятна на маске, если бы он это видел. Девушку окружила компашка громко хохочущих парней, но Дэн по этому поводу даже не стал напрягаться: Шёлковый Призрак могла справиться с вдвое большим количеством неподготовленных противников, а пошатывающиеся тела именно такими и являлись. Лори парой колких фраз отправила их восвояси. Засада продолжилась. Дэн вспомнил, что Роршах рассказывал накануне. Они оба засыпали, у Роршаха заплетался язык, а Дэн, как ни сосредотачивался на его голосе, всё равно пропустил пару моментов и теперь укорял себя за это. Партнёр явно хотел донести что-то важное. Итак, все убийства происходили в одном районе на узенькой улочке с давно забытым названием. Начались они пару недель назад, сразу после первого в полицию пришла одна из проституток, умолявшая поймать убийцу её лучшей подруги. На это её со смехом послали, посоветовав не ссориться с папочкой, который, скорее всего, не получил денег от недовольного клиента и разозлился. — А ты представь, каково будет, если совершенно случайно твоё личико потеряет товарный вид. Но нападения только начинались: следующей нашли эту самую девушку с явными следами удушения то ли шнурком, то ли лентой. После, спустя неделю, появились ещё два трупа в один день. И тогда к Хранителям обратился сутенёр, прося защитить его подопечных. Роршах сломал ему три пальца, взяв слово, что тот прикроет лавочку, и намекнул, что в одних только кистях рук больше пятидесяти костей. Шипя от боли, шлюший папенька ушёл, а вслед за ним испарился и Роршах, оставив Дэна стоять рядом с Арчи в глупом одиночестве. Спустя два дня вигиланты уже сочиняли простой и действенный план, который сейчас и пытались претворить в жизнь.***
— Леди позволит угостить её сигареткой? — к Лори приблизился субъект в длинном дорогом пальто. Призрак жестом приняла предложение и склонилась к зажигалке. Нож вонзился в вовремя подсунутый клатч. Крутнув сумку, Призрак обезоружила противника, но открылась и пропустила удар под дых. Согнувшись пополам, она чудом увернулась от летевшего в лицо колена и, резко выпрямившись, едва не сбила напавшего с ног. Дэн и не ожидал от неё меньшего. Но человек в пальто и не думал отступать. — Я тебе кишки вырву, мразь! Устояв на ногах, он почти ударил её по лицу, но Дэн перехватил его руку и заломил за спину. Мужик взвыл, задёргался, огрёб по рёбрам от Лори и обмяк, бухнувшись на колени в грязь. — Сука! — выкрикнул он отчаянно. — Такие, как ты, не должны существовать! Дэн застегнул на чужих запястьях наручники. — Полицию вызвал? — уточнила Призрак. — Да, сейчас сдадим его. Субъект что-то невнятно пробурчал. — Чего-чего? — переспросила Лори. — Тебе тоже будет о чём поговорить с копами, шлюха. Дэн покосился на молчавшую рацию. Патруль, как назло, ехал чуть ли не из другого района. Субъект ругнулся ещё пару раз, но затих. А затем раздался едва уловимый шелест, который ни с чем нельзя было спутать. Серые крылья одним мягким взмахом подняли психа в воздух, поймали воздушный поток, и Дэн схватился за рацию: — Господа, он уходит от нас по воздуху, гоню в сторону Седьмой! Ответа не было. Дэн взмыл в небо, там его нагнала Лори, неслышно рассекая воздух чёрными как смоль крыльями. Субъект явно летал нередко, закладывая такие повороты, что у Дэна ветер свистел в ушах. Периодически цель пропадала из виду, пытаясь спрятаться за домами и избавиться от наручников, но Лори зорко наблюдала за всеми его манёврами и успевала нырнуть между проводами или лишний раз прижать беглеца к стене. Ускользать ему удавалось всё с большим и большим трудом, расстояние неуклонно сокращалось, но слишком, слишком медленно. Крылья Дэна начинали понемногу слабеть, крылья Лори рябили, как телевизионный экран. К счастью, силы иссякали и у пытавшегося смыться мерзавца. Его словно сдёрнуло с устойчивого воздушного потока. Был — и нет. Дэн почти упал на ту же крышу, сразу отрезая путь к двери на чердак, Лори же приземлилась на дрожащие ноги на соседнюю куда аккуратнее, с облегчением понимая, что ей не потребуется вступать в бой: начищал парню рожу Роршах, непонятно откуда взявшийся здесь. Несмотря на скованные руки, парень сопротивлялся довольно успешно, блокируя удары наручниками и злобно шипя, сумел даже выбить из рук Роршаха его пистолет со складным крюком, которым и был зацеплен. Оружие с лязгом отлетело куда-то к противоположному краю, Дэн попытался было поймать парня в захват, но совершенно по-идиотски споткнулся. Цепь наручников, накинутая на горло, заставила Роршаха опустить подбородок, чтобы не быть придушенным. Но у убийцы проституток были другие планы: он пнул Роршаха в лодыжку и потащил к краю, через который и перебросил его словно без усилий. Роршах схватился за ржавое ограждение, натужно скрипнувшее под его весом. Парень в пальто уже собрался ударить его по пальцам, но Сова буквально смёл его, с рёвом отшвыривая от напарника. Чёткий удар в висок лишил преступника сознания. Ограждение со скрежетом сломалось и Роршах пропал, коротко вскрикнув. И мир Дэна разлетелся брызгами асфальта. А потом вернул краски с глухим выстрелом. Дэниел с трудом вспомнил, как дышать. Комедиант, невозжелавший бросить Лори без прикрытия, как пушинку вытащил Роршаха за трос обратно на крышу и сгрузил на плечо Дэну. Напарник повис на нём всем весом. — Дальше сами, — махнул рукой Комедиант и спланировал вниз. Сова оторопело уставился на легко оторвавшуюся от крыши махину и успел увидеть, как тяжеленная птица провалилась в воздушную яму, но потом выправила полёт и заскользила по воздуху. От наблюдений его отвлёк Роршах, слабеющими пальцами скользнувший по руке Совы в попытке отойти, перестать опираться. Дэн развернул его к свету и поразился: человек с застрявшим в нём куском металла отказывался принимать помощь. — Повезло, если крылья не задеты, — пробормотал Дэн, глядя на четыре зубца «кошки», впившиеся в плащ. — Хуже уже не будет, — хмыкнул Роршах и пошатнулся. Заведя едва держащегося на ногах напарника в убежище, Сова усадил его на стул и забегал вокруг, подготавливая «операционную». К счастью, на втором конце крюка не было никаких уширений, оказалось достаточно перекусить трос и вытащить железку из тела. А вот с перевязкой возникли проблемы: раздеваться Роршах не хотел. Свет был слишком ярким. Роршах позволил расстегнуть на себе плащ и снять его, но от дальнейшей помощи отказался наотрез. — Оставь это. Сам замотаюсь. — Через спину? Интересно, как тебе это удастся? Он тебя насквозь прострелил! — Дэн отшвырнул крюк, который продолжал машинально сжимать в руке. Роршах вздрогнул от резкого звука и ссутулился сильнее, отводя взгляд. — Режь рубашку, в стриптизёры не нанимался, — буркнул он. Дэн разорвал застиранную полинявшую ткань и ахнул: в лицо ему печально смотрели поломанные рыжие перья на кривых культях. — Что… Как?! — сорвался вопрос. — В детстве. Любовник матери, — глухо ответил Роршах. Сова счёл правильным заткнуться. Обработав рану и замотав её, он тяжело вздохнул. — Нужно уложить тебя в постель. Роршах мрачно воззрился на Дэна. — Пойду к себе. Сова не удержался от насмешливого фырканья. — Ради бога, Роршах! Ты сегодня чуть не погиб, дай о тебе позаботиться! Извини, кушеткой с колёсами я не разжился, но всё же найду способ доставить тебя в кровать. Роршах поднял руки в протестующем жесте. — Даже не… — Доверься мне, — шепнул Дэниел, подхватывая его на руки. Роршах лежал, прижимаясь к тёплому телу Дэна, и слушал его уютное дыхание. Теперь, когда основная его примета раскрылась, бескрылому бездомному придётся найти себе другое место и перестать попрошайничать, давя на жалость. Роршах усмехнулся, вспомнив, что сломанные рейки в его кровати заменяет фанерка со сделанной, видимо, предыдущим жильцом надписью: «Конец близок!».