Амок

В первый раз это видение его испугало. Во второй - ужаснуло, но в то же время стало руководством к действию. В третий - поставило в тупик. Мужчина, очень красивый и мужественный. Он весь был охвачен пламенем и смотрел на Геллерта с неприкрытой ненавистью. Глаза янтарные, глаза злые. Любимое лицо, искажённое отвращением. И вопрос, повергающий в ужас: - Что же Альбус Дамблдор нашёл в вас, мистер Гриндевальд?       Геллерта окутывал страх. Нет, не страх высоты и даже не страх смерти. Это был абсолютно животный, обнажённый, первобытный страх. От одного лишь взгляда охваченного пламенем человека с него как будто заживо сдирали кожу - кусок за куском.       Что случилось с Альбусом? Что пережил мужчина, что стал таким монстром, что отказался от самого себя, от своей личности, от всего, что его определяло?       Мужчина тем временем криво усмехнулся и направил потоки пламени на Гриндевальда. Голубое и алое пламя сплетались в разрушительных объятьях - и не оставалось места ничему, кроме смерти.       Мысли о видении, о двойнике Дамблдора и вообще дальнейшая стратегия в целом занимали Гриндевальда вот уже несколько дней. Он уже тысячу раз пожалел, что затеял эту свистопляску с Криденсом - после того, как много лет назад его посетило видение об Альбусе, который обладает невероятной силой, невероятной мощью - абсолютно неземной мощью, он работал над тем, чтобы найти оружие, которое могло бы его уравновесить. В которой раз он совершает одну и ту же ошибку - ни одно видение не может быть истолковано буквально. И чем яростнее ты пытаешься избежать возможного будущего, тем скорее его приближаешь.       Но Геллерт не мог не обратить внимания на это конкретное видение. Охваченный злобой и ненавистью Альбус, его Альбус, в глазах которого полыхала невероятная жажда крови. Но теперь он понимал, как жестоко ошибался - это был и не Альбус вовсе. Дамблдор, конечно мог быть зол на него, мог даже ненавидеть его - и было за что. Но Дамблдор никогда не был таким… бесчеловечным. Тот двойник - неважно, из какого он времени пространства, это был не человек, это вообще существо из иной реальности, из иной вселенной.       Геллерт усмехнулся. Мерлин, как глуп он был. Посланная ему в видении информация была чистейшей правдой - вот только эта правда была выше его понимания, вообще вне его. Он исходил из того, что Альбус Дамблдор станет чудовищем, станет монстром, и ему придется уничтожить любимого человека - даже ценой своей собственной боли, своей собственной скорби. Но в его голову даже не пришла мысль о том, что это и не Альбус вовсе - да Мордред подери, он не допустил даже того, что кто-то мог принять внешность Дамблдора! Не говоря уж и о похожем человеке.       Он клял себя на чём свет стоит - не Альбус был тем пылающим человеком из его видения. Не Альбус смотрел на него с презрением и отвращением. Не Альбус кидал в лицо обидные речи. Да как он вообще мог допустить, что Альбус, его Альбус, хоть когда-то станет таким монстром? Альбус, конечно, и не был святым, но он не был чудовищем. Он был до боли человечен - каким и Геллерту никогда не суждено быть. За это Геллерт Альбуса иногда ненавидел. И именно это в нём ценил, именно это в нём полюбил. Его способность всегда оставаться человеком. Но доппельгангер таковым не был - и Гриндевальду было как-то горько от осознания того, что жестоко ошибался. Опасался не того, кого стоило. Давил в себе чувство, пытаясь отогнать его - тщетно, конечно же.       Мысли не покидали его и при разговоре с приспешниками. Криденса он предварительно вырубил и запер в одной из комнат Нурменгарда, приставив пару фанатичных, но сильных головорезов. Да и чего он ждал от нестабильного, озлобленного существа? Геллерт всерьез задумался о том, что стоит как минимум стереть обскуру память. Или убрать.       Видение накрыло его неожиданно, заставив буквально ухватиться за голову от той боли, что нахлынула в одночасье.       Незнакомое место - юдоль печали и скорби. Земля ли это? Неясно, да и неважно. Пурпурное небо, черная луна, угрожающе зависшая над землёй. Фигура в черном саване - устрашающая, но истинная опасность исходит не от неё. Опасность - сама суть этой земли. Её второе имя, её единственное имя.       Альбус стоит у обрыва и с каким-то одержимым предвкушением смотрит вниз. Его зовут - но Геллерт не может разглядеть, кто зовёт, кто здесь. Это определённо Альбус, его Альбус - а не таинственный двойник. Альбус грустно улыбается, машет рукой и говорит, едва слышно: - Душу за душу. И шагает вниз.       Кто-то кричит и заходится в истерике. Небеса в буквальном смысле содрогаются, облака сгущаются, мёртвое, тяжелое небо как будто кричит в восхищении. Сквозь шум и рёв ожившего злого места проносится насмешливый шёпот фигуры в чёрном: - Вормир принял жертву. Душу за душу.       Отчаянный вой звучит громче ликования незримых богов, которым приносят подобные жертвоприношения. Но Геллерту не удаётся разобрать, кому он принадлежит.       Очнулся Гриндевальд на полу, часть его приспешников столпилась над ним. Розье, кажется, пыталась окликнуть его по имени, в глазах блондинки-легилимента застыл неприкрытый ужас. Что же, если ей удалось подсмотреть видение, придётся отпаивать нестабильную мадам успокоительным. Неважно, Винда с этим справится, ей не привыкать. - Господин, вы в порядке? - В относительном. Но это сейчас не имеет значения. Я хочу, чтобы вы узнали всё о Вормире. Не знаю, что это - место, человек, божество. Неважно. Любое упоминание, в любой летописи, на любом языке. Действуйте. - А как же… ближайшее собрание? - раздался нерешительный голос кого-то из его приближённых. Гриндевальд только махнул рукой. - Пока отложим. Я обозначил наш приоритет. Ищите информацию о Вормире.       Закрыв за собой дверь в личные покои и наложив запирающие чары, Геллерт сел за стол и взял пергамент и бумагу. Ему было необходимо написать это письмо, послать весточку адресату - единственному адресату, которому так хотелось написать.

***

      Йон-Рогг пребывал в отключке около недели - Альбус применил диагностические чары, однако они слабо помогали понять, что происходило с инопланетянином. Давно Альбус не чувствовал себя настолько беспомощным и решительным одновременно. На третий день с крии стали происходить метаморфозы - его окутывало уже не голубое сияние, а огненное, как будто он был охвачен пламенем - но не сгорал в нём и ничего не поджигал. Всю неделю, свободную от занятий, Альбус провёл, приглядывая за крии, изучая записи инопланетянки и лишь изредка поглядывая на треснувшую клятву - треснувшую, но не разрушенную. Окончательно расшифровав крииглифы, Дамблдор был ошарашен.       Перед ним был не просто способ разрушения клятвы на крови. Это было могущество выше магии, выше даров, выше самой Смерти.       Услышав шум в спальне, Альбус быстро вышел из гостиной, оставив записи на столе. Его взору предстало невероятное зрелище. Йон-Рогг парил в воздухе, а сам был охвачен пламенем - хотя его штаны и расстегнутая рубашка были в целости и сохранности. - Смотри, Альбус! - голосом ребёнка, получившего конфету, сказал Йон-Рогг и, направил кулак на окно. В следующее мгновение Из кулака как будто вырвалось пламя и разнесло окно. - Репаро, - почти механически восстановил окно Альбус.       Как будто в забытьи он подошёл к крии, который протянул ему руку. Как будто приглашал присоединиться к нему. Просил довериться. Наверное, разумно было не касаться полковника - но Альбуса охватило иррациональное желание коснуться. Решившись, он взял крии за руку - и его окутало тепло. Не жар, не огонь - а тепло, такое мягкое, всеобъемлющее. Такое невероятно родное. Схватив Альбуса в охапку, крии вылетел в окно.       Наверное, стоило закричать - но Альбус доверчиво обнял мужчину, оглядывая места, которые они облетали - горные и лесные массивы, города-муравейники, памятники культуры. таинственные, незнакомые земли - и почти бескрайние океанские просторы. Альбуса пьянило ощущение абсолютной свободы - без министерства, без школы, без обязательств. Как же это было хорошо. Ему никогда не дарили ничего подобного. Даже… даже Геллерт.       Они залетели обратно в окно Хогвартса наверное, через несколько часов - но Альбусу показалось и этого мало. Хотелось облететь всю Землю - и не только Землю. Всю галактику. Весь мир. В один момент вся его жизнь показалась Альбусу настолько мелкой и бесполезной. Глупой, бессмысленной, полной навязанной и ненужной вины. Полной бессмысленных встреч, ненужных страданий и абсолютно бесполезной тоски. Есть вещи выше этого. Альбус не понял бы этого без Йон-Рогга. Без себя самого. - Это, это было… - восхищенно пробормотал Альбус. Йон-Рогг улыбался, пламя, окутывавшее его, постепенно затухало. Он принимал свой прежний облик. А ещё он улыбался - мягко и счастливо. - Хотел разделить это с тобой, - просто ответил Йон-Рогг, честно и с невероятной радостью, в следующее мгновение на секунду сжав ладони Альбуса своими. Он давно не был так счастлив. Просто счастлив. Дамблдор тем временем подошёл к столу и стукнул по стопке с записями. - Пока ты был в отключке, я применил дешифрующие чары и изучил записи вашей шпионки. Глаза Альбуса горели странным блеском. Крии был готов поклясться, что в голубых омутах горели янтарные всполохи. - И… что-то по применению энергии тессеракта? - Не только. Тессеракт не единственный. Есть ещё пять подобных… даже не знаю, как назвать - субстанций, что ли? Камней?       Полковнику показалось, что Альбус тоже как-то неуловимо изменился. Он казался в определённой степени одержимым. - Я условно назвал их камнями могущества. Знаю, как-то напыщенно, но нужно же их как-то обозначить. Один уже у нас. Это тессеракт, камень пространства, это он подарил тебе твои новые силы. Еще есть те, что управляют реальностью, временем, физическими возможностями, разумом… и душой. Два из них на Земле. Альбус был полном восторге, испытывая некоторое подобие предвкушения. Нечто очень похожее он испытывал, когда хотел искать Дары, когда хотел искать их вместе с Геллертом. Дары не имеют значения. Сейчас они не имели значения. - Камень времени и камень реальности. Мы их найдем, - Альбус смотрел на него такими горящими глазами, что Йон-Роггу хотелось схватить его на руки и закружить по комнате. Альбус дышал как-то тяжело и как будто чего-то ждал. Тишина звенела, надо было что-то сделать. - Когда начнём? - спросил Йон-Рогг, стряхнув невидимые пылинки с пиджака Дамблдора. - Да хоть завтра. У меня хорошее настроение, - Альбус подмигнул ему и, взяв палочку, взмахнул ей. Повинуясь магии, граммофон настроился и заиграла спокойная мелодия. - Потанцуем?       Йон-Рогг опешил, но виду не подал. То, что происходило между ними сейчас - настоящее безумие. Ему казалось, что Альбус заразился его безумием - или перестал прятаться от своего собственного? Впрочем, любой вариант подходит - они найдут камни, победят Гриндевальда. А потом… потом он заберёт Альбуса на Халу и сделает его самым счастливым существом во вселенной.       Положив руки ему на талию, Йон-Рогг начал двигаться под музыку. Певица заливалась высоким голосом, но крии было не до неё. Всё его внимание приковывали глаза мужчины в его руках. В определённой степени попахивало нарциссизмом, но Альбус - не он, и он - не Альбус. Они разные, они абсолютно разные. У них просто похожая внешность - да мало ли почему? Это неважно. Он никогда не встречал кого-то, подобного Альбусу - настолько умного, собранного - и в то же время, со всей страстью отдающего себя идее. - Это какое-то безумие, - хрипло и с усмешкой сказал Альбус.       Его лицо было близко. Их губы разделяли буквально миллиметры. Они дышали одним воздухом. Весь мир как будто сузился до этой гостиной - до двух мужчин, двигающихся под звуки саксофона и трубы. - Безумие? Думаешь? - Йон-Рогг притянул Альбуса еще ближе, слегка, почти невесомо касаясь губами его губ. - Я думаю, это сумасшествие. - С ума по одиночке сходят, - прошептал Альбус между короткими поцелуями, - это гриппом болеют вместе. Взгляд Дамблдора был затуманенным, но Йон-Рогг отчётливо видел, как в этих глазах плясали черти. - Так может, мы с тобой одно целое? Мы даже выглядим одинаково, Альбус. Нам суждено было встретиться. Нам суждено было себя обрести. Суждено было обрести друг друга.       Йон-Рогг провёл рукой по талии Альбуса, чувствуя дрожь мужчины. Они слегка прижимались губами к губам друг друга, но не решались углубить поцелуй. Как подростки, впервые познающие влечение тела и души. Сосредоточившись на новых ощущениях, они не сразу заметили полярную сову на столе у Альбуса. Нехотя оторвавшись от крии, Дамблдор подошёл к столу и открепил конверт от лапки. - От кого письмо? - спросил Йон-Рогг, прижимаясь сзади и тяжело дыша в шею. От этих ощущений Дамблдор буквально плавился, подобно восковой свечке. - Сейчас посмотрим, - Альбусу было невероятно тяжело сосредоточиться, он был во власти этих непередаваемых ощущений. Открыв конверт, Альбус опешил, - это… от Геллерта. Йон-Рогг развернул его к себе, взгляд его был недоверчив. - Что ему нужно? - Просит о встрече. О встрече один-на-один. Дамблдор нахмурился. Альбус, Молю тебя о встрече. Тет-а-тет. Любое место и время, на твоё усмотрение. Это очень важно. Для всех нас. Для настоящего общего блага. Геллерт. - Что он хочет? Он не выходил на связь с тобой столько лет… - Йон-Рогг развернул Альбуса к себе лицом. Тот казался задумчивым, его глаза потемнели. - Не выходил же?       Альбус сглотнул. Крии печально усмехнулся. Дамблдору не нужно было отвечать - наверняка были какие-то короткие, мимолётные встречи. - Это… это не то. Мы виделись, иногда виделись. Мы особенно не разговаривали, нам не о чем говорить с ним. - Конечно не разговаривали. В постели не разговаривают.       Отчего-то Йон-Роггу вся эта ситуация показалась смешной. Он не позволит Гриндевальду отнять у него Альбуса. Да и не похоже, чтобы Альбус горел желанием встречаться с ним. - Не знаю, что делать. Почти впервые, не знаю, - Альбус тяжело вздохнул и уронил голову на плечо Йон-Роггу. - Тогда отложи решение до завтра. Давай сделаем вид, что ты получил письмо утром? Давай посвятим этот вечер нам с тобой? - прошептал крии, целуя мага в макушку.       Альбус слабо и неуверенно кивнул. Геллерт никогда его ни о чем не просил - просто ставил перед фактом, обозначая свои намерения. Место и время встречи. Альбус мог прийти, а мог и не приходить. Они не хранили верности друг другу - конечно, у них были другие любовники. Правда, Геллерт предпочитал ограничиваться связями на одну ночь, частенько стирая память мужчинам и юношам, с которыми спал. Альбус же был более привязчив - так, его связывало многолетнее подобие отношений с главным аврором США Персивалем Грейвсом, с ним они могли развеяться и поговорить - в общем, сделать хоть что-то, помимо занятий сексом. Также у него было два постоянных любовника в Латинской Америке и один - в Корее, правда Кан Мин Хо любил выпить. Много выпить.       Всех своих любовников Альбус мог ассоциировать с чем-то, все они завлекали и цепляли чем-то своим. От Персиваля веяло запахом бумаги, чернил, духом редких, но жёстких стычек. Персиваль был напорист - но пёр напролом. Он быстро заводился и быстро остывал. В какой-то момент он стал ассоциироваться у Альбуса с поездом. Стремительным и шумным. Быстро тормозящим под напором стоп-крана.       Хорхе из Уругвая и кубинец Рауль были похожи как потомки канувшей в лету Испанской империи, и были совершенно разными. Хорхе был меланхоличен и романтичен - он часто играл Альбусу какие-то народные песни, о любви и о крови, он посвящал Альбусу стихи. Наверное, не только ему. Но Альбус был рад обманываться. Мужчина из Уругвая ассоциировался со сладким обманом. Рауль был авантюристом - завсегдатаем рабочих забастовок за чужих и своих, анархистом без роду и племени, он был подобен дереву, которое вырвали с корнем, он был ребенком, тоскующим по родителям, коих никогда не знал. У кубинца не было идей, за которые он боролся. Он просто хотел заполнить жизнь какой-то борьбой. Рауль ассоциировался у Альбуса со свободой и её вторым именем, её настоящим именем - одиночеством.       Кан Мин Хо был журналистом в главной магической газете Сеула, был охоч до сенсаций, знал, что цена правды в прессе - грош, а ложь оплачивается по двойному тарифу. Кан как будто продал душу какому-то божеству, выворачивался ужом из любой опасности. Ругал японцев на чём свет стоит - и был как будто неуязвим. Он ходил по лезвию ножа с бутылкой макколи под мышкой, он казался вечно молодым и вечно пьяным. Он играл с реальностью и не относился к ней серьезно - и видимо, жизнь тоже не воспринимала Кана серьезно. Поэтому и оставила его жить на этом свете так долго. Он ассоциировался у Альбуса с быстротечностью жизни и вечностью корейских горных хребтов. Однажды он сводил Дамблдора в горы Сораксан. На безымянной высоте англичанину казалось, что никаким богам до них нет дела.       Геллерт же… Геллерт был подобен долине Рейна. Как-то они даже встретились в маленьком городке на Рейне. Просто прошлись по улицам, держась за руки, иногда рассказывая ничего не значащие истории. Геллерт тогда согревал его руку в своём кармане, а Альбус отдал ему свой шарф. В итоге они оба простудились, и ночью прижимались друг к другу крепко-крепко. В ту ночь у них не было секса, они просто лежали под одеялом, два больных душой и телом мага, и просто пытались согреться, дремали под звуки немецкого марша. Это воспоминание было для Альбуса особенно тёплым - и после того свидания Геллерт плотно ассоциировался у него с ветрами Рейна, запахом глинтвейна и свежеиспеченных брецелей, а также с пьянящей полудремой под пропагандистские речи германских реваншистов.       На деле же Геллерт всегда был всем - он был напорист и резок, как поезд, он был сладкой одурманивающей ложью, он был фанатичным борцом с обезличенной системой, он был безбожной свободой на вершине гор Сораксан. И ветрами долины Рейна с запахами немецких забегаловок и белым шумом пропагандистского речитатива. Геллерт был для него всем миром. А другие были лишь тенью Геллерта. Лишь его частью. Не им. Геллерт был для него всем. Был.       Интересно, а Йон-Рогг?.. Альбусу хотелось отогнать от себя странные мысли, ведь со стороны это выглядело так, будто он хочет переспать с самим собой. Но… в данный конкретный момент Альбусу казалось, что в глазах Йон-Рогга плясал космос, что в его глазах отражалась галактика. Йон-Рогг был подобен неизведанному, доселе неоткрытому… Сам крии смотрел на него… выжидающе, что ли? Как будто предоставлял Альбусу возможность решиться, возможность сделать первый шаг. Или боялся? От Йон-Рогга веяло настоящим, необузданным, вселенским безумием.       И Альбусу больше всего на свете хотелось хотя бы прикоснуться к чему-то подобному. Хотелось отдаться на милость этому сумасшествию, подчиниться ему и раствориться в этом безумии. Чтобы больше ни о чем не думать. Чтобы просто оказаться во власти настоящих, первобытных, обнажающих душу, чувств.