Возьми моё сердце

      Брит сидел у подъезда на побитых бетонных ступеньках и вертел в пальцах самокрутку. Уже минут пять как скрутил, да пробовать не решался. Табак-то еще советский, еще доапокалиптический. Дозиметр радиации чистую норму показал, Брит сам по себе был радиоактивнее этого табака. Но как-то по здравости рассудка не решался. Сначала решил, скрутил даже, папиросная бумага тоже нашлась. А теперь снова засомневался. Достал проверить — есть ли спички. Есть спички, достаточно. Ну, раз достал, что бы и не закурить. В конце концов, на всё воля Монолита. Упасёт — слава Ему, не упасёт — и поделом. Чиркнул смачно, зашипела сера, прижал зубами замятый бумажный край, поднес огонек, прикрывая рукой от ветра, потянул, раскуривая. Дым полетел густой, белый, во рту стало терпко. Брит аккуратно затянулся. Крепкий табак. Затянулся смелее, в легкие будто гиря легла. Потом пошло легче и немного дало в голову.       В следующую секунду он подскочил от неожиданности, потому что прямо перед ним непонятно откуда взялся кто-то. Брит поднял на него свои бесцветные глаза и дернулся снова. Какой-то сталкер. Который никак не мог здесь оказаться. Сталкер задумчиво смотрел на увивающийся кверху дым самокрутки, бледнолицый, розоватые губы в кровавой корочке приоткрыты, глаза стеклянные-стеклянные. То, что сначала показалось задумчивостью, на деле оказалось бессмысленностью. Хотя, всяко может быть, вдруг и остались еще какие-то импульсы мыслей. Совсем ведь свеженький. Брит пробежался по нему глазами и приметил пробои бронепластин защитного комбеза. В упор его расстреливали, что ли? И как он так быстро встал? Да откроет все истины великий Монолит.       Брит не то чтобы любил зомби, просто они ему нравились. Как кому-то нравятся собаки или кошки, а кому-то — химеры. Обычно на зомби не обращали внимания, иногда боялись или брезговали, а бывало и подшучивали, издевались. Брит был из тех, кто их подкармливал, слушал с интересом неразборчивую речь, пытаясь что-то понять и сделать какие-то выводы. Но пока было понятно только то, что зомби любят жрать. Хотя могут и не жрать. А что жрать — им всё равно. Еще из личных наблюдений он знал, что зомби обычно встают из мертвых через день другой. Этот же, новенький, явно встал буквально недавно и незадолго после смерти. Его еще даже за живого можно было принять. Но если видел и знаешь зомби — не спутаешь. Чисто их повадка. Отмороженность, зависание, потерянное выражение лица, дышать забываем. Этот и вовсе ни вдоха не сделал за те пять минут, что Брит на него смотрел. Не удивительно, легкие пробиты, неприятно дышать. Да и зачем лишние дерганья?       Обычно зомби двигались кое-как, шаркая ногами, волоча конечности. Чем старее труп, тем, конечно, хуже. Этот же ходил неслышно и почти нормально, только медленно, поэтому Брит его не сразу заметил, тихонечко подошедшего сбоку из-за куста. Наглядевшись на него, монолитовец протянул свой окурок и с интересом стал ждать реакции. Бывало, зомби действительно курили, бывало, просто не реагировали. А бывало съедали окурки, потому что привыкли — что протягивают, то еда. Над такими доверчивыми злостно и жестоко стебались некоторые отбитые личности, мастерили небольшие взрывчатки и давали съесть, несчастных оживших фейерверком в фарш разносило. Брит этого совсем не одобрял и нудил на братьев, поругивал, только они на него внимания не обращали. И он в тайне молился Монолиту, чтоб воздал по заслугам за неоправданную жестокость и даровал ума да спокойствия со смирением.       Зомби долго смотрел на дымящий окурок и осторожно неуверенно взял. Почти человеческим движением, но уже немного разболтанным. Поднес ко рту, затянул, в нем заклокотало, захрипело, забурлило. Брит уже приготовился шарахнуться, если тот вдруг надумает харкнуть кровью, но нет, такие рефлексы уже не работали. Зомби опустил голову и прощупал свою дырявую броню. Посмотрел на монолитовца, повел руками, пытаясь что-то жестами показать, беззвучно шевеля губами. Не сразу, но Брит разобрал: «Что со мной?».       — Что с тобой? — усмехнулся он. — Ты умер, дружок. И встал.       Парень соображал долго. Несколько раз у него немного менялось выражение лица, но, кажется, в конце концов он что-то понял, обхватил голову руками, заметался из стороны в сторону. Брит сочувственно наблюдал за его терзаниями, пока зомби не успокоился, впав в очередную прострацию.       — Ты не волнуйся, не один такой. Пойдем, я тебе воды дам, может говорить сможешь. И к твоим товарищам по несчастью отведу.       Зомби только рукой махнул, отвернулся, отошел в сторону, посмотрел вверх, сел на землю, съежился и заплакал. Брит удивился. Да, зомби могли ныть и бормотать что-то такое трагическое, из чего было ясно, что какие-то страдания в них всё-таки шевелятся. Может быть, это остатки предсмертных мыслей, отпечатавшиеся в мозгу. Но чтоб плакать… Монолитовец подошел к рыдающему парню и сел перед ним на корточки. Слёзы… Зомби весь трясся, хрипел, сплевывал сукровицу и размазывал слёзы по лицу.       — Ну ты это… Ну не надо, а.       — Жить… Хочу… — всё что смог разобрать Брит из невразумительных хрипов и задыханий.       — Так ты ж встал. Живи, если хочешь, кто тебе мешает?       Зомби посмотрел на него, немного притих. Потом уставился на свои испачканные руки и капающую с губ на колени кровь, и снова затрясся, в легких свистело и бурило. Брит сжалился и дал ему свою бутылку воды. Как-то с горем пополам удалось промыть горло и легкие. Всё равно, понятно, нормально говорить парень не мог, но хоть более разборчиво стало. Брит помог ему вымыть лицо и руки остатками воды и своим платком. Теперь он выглядел более-менее прилично, если бы еще не пробитая окровавленная броня, то совсем как живой. Монолитовец отвел его к речпорту, где обычно собираются зомби, но бросать было как-то жалко, еще слишком много соображает. Вот посмотрит сейчас на всяких убитых жизнью и смертью кадавров, и совсем расстроится от осознания своей горькой судьбы. Но не играться же с ним теперь до самого конца. Если вообще будет этот конец. Его и так уже на позиции заждались.       — Ты вот эту тяжесть лучше не таскай, — посоветовал Брит. — Понимаешь? Тяжелый костюм, тело испортит, быстро развалишься. Погуляй по городу, поищи в домах, найди себе одежду полегче. А мне уже пора.       Парень, конечно, опять расстроился, понуро кивнул и обреченно опустил голову.       — Ну, бывай. Может, еще увидимся.       — Стой… — хрипнул зомби и удержал быстро развернувшегося Брита за руку. — Спасибо…       — Пожалуйста.       — Как… сз… зовут… вас…       — Брит. А тебя?       Он хотел было ответить, да понял, что забыл и не может вспомнить.       — В ПДА посмотри, — сказал монолитовец.       Зомби долго рыскал по карманам, пока наконец не нашел наладонник.       — Женя… Я Женя. — Сказал он то ли Бриту, то ли себе.       Монолитовец кивнул и поспешил идти, потому что в его кармане вибрировал его собственный ПДА, а значит на позиции уже волнуются. Пришел он, рассказал братьям о своей неожиданной встрече, посмеялись и забыли. Их больше табак заинтересовал, чем какие-то свежие трупы.       Спустя пару дней многие уже повидали Женю и знали, о чем речь. Его действительно путали с живым, но сильно раненым. И прозвали Свежаком. А потом до Брита дошли смешки о том, что его ищет какой-то мертвяк. И ведь запомнил кличку, несчастный! Видимо, в конце концов, кто-то таки сказал ему, где искать доброго человека, потому что в один из дней Брита отвлек от приготовления самокруток дружный хохот братьев, а через минуту в комнату вошел Энергетик и пригласил его выйти на свидание с нечистой силой. Вздохнул Брит тяжко и вышел, прихватив оружие.       — Ну, как дела? — спросил он, разглядывая Женю.       Парень почти не изменился, разве что стал слишком тощим, а бронированный комбез сменил на спортивный костюм зеленовато-серого цвета. Брит потрогал ткань, она была мягкой и приятной, даже завидно стало. Сам-то уже слился с броней и форму снимал только на время купания да постирать-зашить. Женя отвлекся на его прикосновение и не ответил, следил за рукой. Брит перестал его щупать и повторил вопрос.       — Хо-ро-шо… — через силу прошипел Женя.       — Хорошо выглядишь.       — Стараюсь, — улыбнулся он.       Брит улыбнулся ему и удивленно отметил, что зомби всё еще быстро и нормально соображает. И решил позадавать ему более сложные вопросы. Под беспрестанными насмешками братьев стоять и говорить было не очень приятно, и Брит повел его за дом, через переулок и во дворы. Шли не спеша, всё-таки зомби не мог двигаться по-человечески. Хотя в случае вынужденного нападения или внезапной вспышки озверения они двигались похлеще солдат, заключенных в тяжелую экипировку, скорость развивали просто невозможную, а сила удара и хватки не уступала профессиональным бойцам.       Говорили они долго, несколько часов. Жене было трудновато собираться с мыслями. Но Брит убедился, что хоть и говорит он получше остальных зомби, это уже не человек. Он ничего не помнил о прошлом, хотя монолитовец и свое представлял довольно смутно. Но у зомби не было вообще ни малейшего представления о мире и жизни в нем. Зато Зону он знал и чуял, как любой рожденный здесь мутант. Они сидели на старых качелях и говорили до темноты, покачиваясь, совсем слегка, до той точки, с которой качели начинали невыносимо скрежетать. Никто не звал Брита обратно на позицию. Видимо, им было интересно, что из этого «свидания» выйдет. С темнотой Брит собрался возвращаться. Хоть в Припяти и чувствовал себя как дома, и мутанты обычно монолитовцев не трогали, но всё же опасение перед ночной Зоной было намертво отпечатано в сознании. Он встал с качели, включил фонарик, направил на Женю. Зомби поднял на него взгляд, ярко заблестели, отражая белый свет, широкие зрачки.       — Пока. — Просто сказал Брит и пошел, но Женя его остановил, как и в прошлый раз.       — Если… я буду ждать… здесь… — хрип и присвист пробитых легких. — Придешь?       — Не надо ждать. У меня служба. Ты гуляй.       — До встречи.       Бриту не очень-то нужна была эта встреча, хотя, конечно, было интересно, но зачем ему этот навязчивый мертвяк? Жаль, конечно, парнишку, но он уже не помнит ничего и не особенно горюет. Сказал, вон, с другими зомби подружился, но они его напрягают. Напрягают, видите ли. И что у него, интересно, еще может напрягаться? Брита его братья тоже частенько напрягают, солдатня грубая. А он по натуре добрый и спокойный, хотя по его виду этого не скажешь. Бритый наголо — оттого и Брит, крепкий, смуглый, весь в рубцах и полосах шрамов, нос переломан, бледные серые глаза раскосые и глядят будто строго. Но на самом деле он не строгий, и даже не очень-то принципиальный.       — Ну че, как там твой Свежак? — поинтересовался Энергетик при появлении Брита.       — Хо-ро-шо? — передразнил Терьер.       — Не жалуется. В отличие от вас.       — Когда мы жаловались-то?       — То много сталкеров, то мало, то жарко, то холодно, то скучно, то устали, то оружие плохое, то еда, то надоело всё, то боёв не хватает…       — Ну хватит, хватит… Вот и болтай со своим трупаком, если он такой умный и положительный.       — Вот и буду.       Они и правда часто болтали, сколько Брит его ни отваживал, Женя всё равно ошивался рядом с его позицией. Ну, не очень-то и отваживал, не посылал прямым текстом. Чего бы с хорошим парнем не поболтать. А братьям всё шутить не надоедало. Как-то раз была у монолитовцев перегруппировка, и Брита перевели на другую позицию, ближе к южному краю Припяти. Через неделю он и позабыть успел про Женю в постоянных стычках со сталкерами, рвущимися через город к станции. Зато Женя о нем не забыл и всё-таки пришел. Весь потрепанный и перепачканный кровью.       — Что это с тобой сряслось? — спросил Брит.       — Твои… шутят…       — Кто?       — Не знаю.       — Что они сделали?       — Один… в люк… столкнул. На снорков.       — Вот сволочь! Надо было вернуться, навалять ему.       — Нет… я его… покусал… потом.       Брит усмехнулся, думая о том, что это куда страшнее, чем навалять, потому что все дико боятся заразиться от зомби какой-то мерзостью. Правда, кого сколько ни кусали, никто ничем, кроме обычного сепсиса, не болел, да и то крайне редкие случаи, потому что всегда после такого сразу обкалываются антибиотиками. Они прошлись по улице, наблюдая за снующими вокруг большими черными воронами. Влажный после дождя асфальт и землю в его трещинах пригревало солнце.       — Весной пахнет, — прошипел Женя.       — Не думаю, — отозвался Брит. — В Зоне весны не бывает. Видишь, какое всё серое.       — Не очень.       — Что не очень?       — Вижу.       Брит посмотрел на него, Женя тоже повернулся и поднял глаза. Бледно карие, сухие и тусклые с ненормально большими зрачками, вокруг темные круги, проступившие на исхудавшем лице контуры глазниц и очертания черепа. А волосы каштановые и блестящие, только немного в пыли и веточках. Задумавшись, Брит притормозил, они остановились, и он выпутал веточки из жениных волос. Потом достал платок, намочил и стер с его лица кровь, стараясь не задевать засохшие царапины. Они уже никогда не затянутся.       — На чем мы там остановились? — спросил после Брит.       — На… том, что… я не очень… вижу.       — Может, тебе очки поискать? Вдруг найдешь подходящие.       — Не так… не…       — Что не так?       — Вижу… не так… как ты.       — А как же?       Женя задумался и завис. Брит терпеливо ждал, у зомби такое часто бывает.       — Хочешь… поиграть… показать… жу… Я покажу…       — Поиграть? — переспросил монолитовец. — Как?       — Я не вижу… Но знаю… — Женя закрыл глаза. — Отойди… тихо… далеко…       — Ладно…       Брит, стараясь двигаться бесшумно, отошел метров на двести, свернул пару раз за дома и встал на крыльце, согнав с него чернобыльского кота, перед запертой дверью подъезда. Солнце светило прямо в глаза и приятно пригревало лицо. Через пару минут во дворе показался Женя, он шел как обычно, медленно, тихо, совершенно свободно и уверенно, хоть и с закрытыми глазами. Брит из интереса поднял руку и помахал ему. Женя махнул в ответ не открывая глаз. Подошел, поднялся по ступеням и остановился вплотную. Брит усмехнулся. Он не знал, может быть, зомби шел сюда с приоткрытыми глазами. Но какой ему был смысл врать? Могут ли зомби вообще додуматься до вранья?       — Сейчас ты улыбаешься. — Сказал Женя, и глаза у него точно были совсем закрыты. — А сейчас поверил мне.       — Круто ты умеешь. Молодец.       Зомби улыбнулся и опустил голову, потянулся вперед и ткнулся носом Бриту под челюсть. Он вздрогнул от неожиданного и ледяного прикосновения и застыл в растерянности.       — Тепло… — пробормотал Женя.       — Ты чувствуешь тепло?       — Тепло… чувствую… хорошо…       — Ну… Хочешь, я тебе костер разведу?       — Не люблю… огонь…       — Да? Ну… А у тебя есть душа? — ни с того ни с сего спросил Брит, потому что вдруг пришло в голову.       — Как и у… тебя. — Ответил Женя.       И тут Брит задумался, есть ли душа у него самого. И не смог ничего придумать. Женя не отрывался от него, и Бриту уже стало холодно до мурашек. Но он никак не мог придумать, что бы такого сказать, чтобы не обидеть. Хотя был уверен, что Женя ни на что не обидится. То есть вообще ни на что. Зомби не очень эмоциональные. Хотя тогда, впервые, он так плакал… Передернуло от холода и воспоминаний. И тогда Женя отступил назад и сошел с крыльца, прижимая руки к лицу, на котором осталось еще немного его тепла.       — Я хочу… с тобой. Можно… мне к… к вам?       — Нет, не возьмут. Я бы взял, конечно, но я не начальник.       — Тогда… просто… рядом…       — Зачем? У тебя весь город есть. Да вся Зона твоя. Ты же любишь мутантов?       — Да. И тебя.       — В смысле?       — С тобой… хорошо. Не помню… не плохо… что… смерть…       — Ты же не знаешь, что такое жизнь и смерть.       — Смерть — плохо.       Тут у Брита завибрировал наладонник. Он достал его из кармана и нажал кнопку приема. Командир поинтересовался, куда он делся и почему оставил позицию. Брит ответил, что сейчас вернется и объяснится. Женя смотрел на него застывшим взглядом, как-то грустно, тоскливо.       — Извини. Пора.       — Извини, — эхом прошелестел Женя.       Дни летели, а Жени всё не было. Брит уже и совестью начал мучиться, что обидел своего друга, хотя чем обидел-то? Ничего такого не сказал. И что вообще значит это «И тебя»? Это он о любви говорил или о чем? Зомби, они, бывает, скажут, а потом понимай, что имеет в виду, полчаса можно выспрашивать, пока разберешься. Мозги же не так работают. Какая там любовь. Брит курил, облокотившись на подоконник, и смотрел на старую пустую улицу, такую одинокую и брошенную, как сейчас где-то Женя. И ему самому вдруг стало одиноко и тоскливо до боли. Докурил он, погасил окурок, предупредил братьев и побрел по этой улице вперед. Потом свернул, решил сократить дворами и переулками, не смотря на радиацию и аномалии. Противогаз поможет, а аномалии он сам видит и чует как мутант.       Пришел в тот самый двор, где сидел, когда появился Женька. Он ни на что не рассчитывал, просто захотелось побывать в этом дворе. А зомби оказался здесь же. Сидел на ступеньках перед подъездом. Брит снял противогаз, подошел к нему. Женя встал и уставился на него, медленно сдвигая брови. Приоткрыл рот, но ничего не сказал. Брит сам не мог сообразить, что же ему говорить, и грустно подумал, что соображает прямо как зомби. Так и не придумал, только улыбнулся неуверенно. Женя сжал губы, из глаз выскользнули слезы. Вот тут Брит удивился уже не на шутку. Как? Откуда? Ну не человек же ведь. Не должно такого быть.       — Не плачь, — попросил монолитовец. — Ну что ты плачешь?       — Больно…       — Где? Ты же сам говорил, что не чувствуешь.       — Говорил… чувств… вую… Но не так!       Он захлебнулся кашлем и зажал руками рот, чтобы не брызгать кровью. Бриту уже самому было где-то слишком больно, и вовсе не в руке, недавно пробитой сталкерской пулей. Он протянул Жене платок. Зомби взял его, вытер лицо, попытался успокоиться, получилось у него не сразу. Но получилось. Он улыбнулся Бриту, спрятал платок в карман. Потом расстегнул кофту. Монолитовец невольно зацепился взглядом за сухие старые раны на его груди. Как будто увядшие бутоны роз, воткнутые стеблями в хрупкое белое тело. Ему стало дурно от собственных ассоциаций, от того, что этот кошмар вдруг вызвал что-то вроде восхищения.       — Хочешь… знать… что я… чувствую… — прохрипел Женя, с губ стекала кровь. — Я не… не могу… объяснить… Показать… могу…       Брит в растерянности смотрел на него и не знал, что ему делать. Сердце колотилось. Происходил какой-то бред, похожий на сон. Превращающийся в кошмар. Женя запустил пальцы в одну из своих ран и растянул, из нее медленно, змейкой, выскользнула кровь. Разодрал рану, протолкнул в нее руку, согнулся, выдохнув хриплый стон, и рванул. Рванул так, что едва устоял на ногах, в нем что-то хрустнуло и оборвалось, а на Брита брызнула кровь. Он вздрогнул и отшатнулся. А когда дошло, снова пробила дрожь и больше не отпускала. Женя протягивал ему свое сердце. Кровь тихо капала на ступени.       — Возьми… — прошипел он. — Возьми.