universe.

Брайан мечтает в своих руках держать вселенную, ощущать её тепло; с силой сжимать подушечками пальцев — до появления чёрных дыр, россыпи ярких звёзд — и не отпускать, пожалуй, никогда. Его вселенная — угловато-костлявые контуры, осветлённые пряди волос, пухлые губы и нелепая оправа очков; или просто милый хён, который носит самое обычное имя — Пак Джэхён. Но в руках у Ёнхёна лишь собственная гитара, а имя старшего случайно попадается на глаза среди страниц университетской газеты — в сноске автора статьи. Джэ же не знает, кому продать свою никчёмную душу, лишь бы перевоплотиться в безжизненный предмет — гитару младшего. Чтобы тот с нескрываемым трепетом нежно прижимал к себе, изящными длинными пальцами обхватывал гриф — в идеале, пак представляет свою шею — а свободной рукой умело перебирал струны, извлекая из инструмента восхитительные звуки; от образовавшихся картинок Джэ лишь прикрывает глаза и позорно краснеет, судорожно выдыхая. Пак безнадежно мечтает оказаться в крепких руках младшего, тайком следя за ним изо дня в день. А у Ёнхёна руки чешутся, дай только коснуться изгибов хёна хоть на мгновение. Им уже заведомо-ложно кажется, что всё бессмысленно; страх сковывает все порывы на решающий шаг. Их удел — стирать пальцы в кровь, да писать песни во имя великого чувства; предназначенных только для.. Они сталкиваются друг с другом на вписке, как оказалось, общего друга (такая банальность, что впору биться головой об стену) Сонджина. Брайан с каким-то пьяным парнем в объятиях — он обречённо сдаётся и вместо недосягаемой вселенной брезгливо пытается согреть руки о первое встречное тело. Джэхён с гитарой в дрожащих руках, разбитым сердцем и нарастающим презрением к собственному творчеству, которое во имя младшего. Джин где-то на заднем фоне лишь театрально закатывает глаза и совершенно не может понять от чего эти двое не.. (а возможно ли отдать приз за главную роль второстепенному персонажу? Сонджин совсем не против.) Замедленная съёмка; заторможенные мысли. Пак в попытках побороть собственные порывы — разбить гитару о безмозглого младшего; Ёнкей нелепо-настойчиво пытающийся отцепить от себя чужие руки. Джэ молча встает с дивана, бережно прислоняет гитару к стене, сквозь толпу бредёт к балкону — проветрить мысли; он удушливо кашляет даже от легких сигарет. Младший суетливо семенит следом, замирает в дверном проёме и просто зависает, неотрывно всматриваясь в джэхёнову спину. Кан неуверенно подступает ближе, протягивает ладонь с целью коснуться, но одергивает сам себя. Ему чудится, что он очернит старшего своими прикосновениями после кого-то другого; Джэ на самом деле противно даже думать, что он будет в (пусть и желанных) объятиях, словно один из множества легкодоступных. Ёнкей перехватывает ладонями перила балкона по обе стороны от старшего, невесомо прижимается к его спине и размеренно дышит в загривок, позволяя себе коснуться джэхёновой кожи кончиком носа. Джэ весь сжимается, перестаёт дышать и прикрывает глаза — потому что не может быть правдой — а затем шумно выдыхает. — Я думал ты не.. — начинает Ёнхён, но его тихо перебивают. — Я тоже считал, что ты только гитару обнимаешь, — шёпотом предъявляет ему старший, прикусывая свою нижнюю губу, дабы не сболтнуть лишнего. — Так мы два идиота, которые не видели, что их симпатия взаимна? — Идиот здесь только ты, а теперь дай пройти. И если тебе что-то там кажется, то нет — никакой взаимности, — Джэ обходит Брайана, намеренно задевая больно плечом. Сонджин сначала буравит взглядом поспешно уходящего хёна, затем — на опершегося о перила Ёнкея со страдальческим видом, а потом победно приходит к умозаключению — долбоёбы. Вообще, да, Джин давно понял, что эти двое слепо пишут песни во имя друг друга; но в роли свахи выступать совсем не хотелось — лишняя головная боль, не более. Его такта и фантазии хватило лишь на то, чтобы этих двоих буквально лбами столкнуть и посмотреть что будет. Но поздно понял, что зря — головная боль таки появилась в лице Кана, который: « ну пожалуйста, так сложно дать его контакты? » Сонджину смешно почему-то очень, что в ответ получается съязвить лишь о наконец приобретенных яйцах. Ёнхён вовремя успевает себя заткнуть и не послать друга куда подальше. Брайан джэхёнова номера телефона не получает, слышит лишь что-то о « завтра вечером репетиция, кажись всех идиотов собрал наконец». До Ёнкея сначала не доходит, но ехидная многообещающая улыбочка друга ставит всё на свои места. В тот же вечер Джин клятвенно врёт Джэ, что никаких маленьких идиотов, просто приходи тренькать на своей гитаре, желательно в такт с остальными. Джэхён ясно понимает, что его нагло обманывают, но делает вид, что поверил — в первую очередь для самого себя. С «маленьким идиотом» ну очень не хочется встречаться. Репетицией этот диссонанс назвать сложно, но Джин улыбается довольно и изрекает глубокомысленное — притрёмся. Правда, больше всех влетает Брайану, ведь тот мыслями далеко отсюда, там, где хён — вселенная, крепко сжатая в его руках. Первые нотки сплочённости коллектива появляются в единогласном «перекурить». Первым подрывается Джэхён, неуклюже тянет за длинный рукав толстовки младшего в сторону балкона; хозяин квартиры обречённо вздыхает, и остальных гонит прокуривать кухню. Джэ на холодном осеннем ветре лишь дрожит, но упорно пытается что-то достать из кармана джинсов. Ёнхён только собирается открыть рот, как его мягко берут за ладонь, разворачивают внутренней стороной вверх и наливают на неё что-то холодное. Брайан громко ржёт и едва выдавливает из себя: — Серьёзно? — несмотря на вопрос, юноша старательно растирает ладонями антисептик, который с лихвой выдавил старший. — Я могу и передумать, — Джэ лишь мнётся с ноги на ногу, да неотрывно смотрит на ладони младшего. Джэхён и правда думает прервать эту глупую затею, но не успевает. Его бережно заключают в объятия, прижимают к себе ближе; трепетно зарываются в макушку носом и жадно вдыхают. Джэ плавится с завидной скоростью, млеет в сильных руках; рассыпается на атомы. Самолично привстаёт на носочки, тянется всем телом ближе к заветным губам и касается их невесомо — благоговейно. А затем Брайан властно обхватывает шею старшего, сжимает собственнически; указательным пальцем оглаживает острую линию челюсти, свободной рукой — мертвой хваткой в талию, так что под подушечками пальцев вскоре и россыпь звезд, и чёрные дыры. Джэхён постыдно стонет в поцелуй, цепляется дрожащими пальчиками за толстовку младшего и тянет к себе ближе — насколько это возможно. Ёнхён желает познать все тайны личной вселенной, Джэхён — превратиться в инструмтент, из которого вытекает самая прекрасная мелодия. Обоих отрезвляет громкий сонджиновый крик: — Только попробуйте потрахаться в моей квартире!