Память

      — Жрать хочу! Девушка с россыпью веснушек на носу лежала на кровати в одном из номеров дешевого мотеля. Длинные русые волосы паутиной оккупировали подушку, отросшая чёлка спадала на лоб, заставляя свою владелицу пытаться сдуть её. Голое тело закрывали лишь лифчик с трусами чёрного цвета. В руках она держала какую-то книжку, что было достаточно странно. Читала она исключительно по делу, а на случай, если станет скучно, всегда был телик, но телевизор не работает, а заняться чем-то надо. Теперь молодая особа читает какой-то детектив. Она нашла его достаточно увлекательным. Девушка перевернулась на живот. Волосы закрыли лицо, и их хозяйке пришлось долго и упорно убирать их. Со вчерашнего дня любимый, младший братик запретил выходить на улицу по непонятным причинам, запирая после каждого своего ухода дверь и забирая ключ с собой. Серьёзно? Что такого натворила несчастная, что её заперли здесь. Она же просто гуляла по улице. Ну да, всего лишь чуть не устроила истерику из-за воспоминаний. Из-за чёртовых воспоминаний о преисподней. Из-за чертовых воспоминаниях о пытках. Из-за пыток на протяжении тридцати лет. Истерика из-за того, что сломалась. Ну и что теперь? Запирать? А ведь хотелось прогуляться, размять ноги. Она вернулась из чёртового Ада, и сидеть в дешевом, душном мотеле не входило в её грандиозные планы. Подумаешь истерика. Как будто у Сэма истерик не было. Ей и в тишине не очень-то хочется торчать. Хоть бы пернатый притопал, не так скучно было бы. Да, он немного нудный, но это будет уже что-то. Девушка, отложив книгу, снова перевернулась на спину, протяжно зевая и вытягиваясь стрункой. Она крепко зажмурилась, после чего быстро открыла глаза. Её клонит в сон целый день.       — Сэм, — позвала она. — Сэм! — уже громче. — Сэмми! Сэм Винчестер, сукин сын! Вскочив на ноги, она тяжело вздохнула. Куда запропастился брат, девушка не знала, и, решив, что никто не узнает, куда русоволосая собралась, она зашагала к сумке с вещами. Нацепила безрукавку Сэма, ибо её сумка куда-то подевалась, хотя русоволосая не сомневалась, что это дело рук братишки. Белая тряпица больше напоминала короткое платье, поэтому тёмно-коричневый ремень того же Сэма пришёлся как нельзя кстати. Затянув его потуже, так что пришлось делать ещё пару дырок, зеленоглазая усмехнулась, обувая излюбленные чёрные берцы, топнув пару раз самым носком одной и другой ногой. Импровизированное платье чуть прикрывало попу, ремень доходил до середины бедра. Лямки майки постоянно сползали, так и норовя показать всему миру бюстгальтер. Вырез был слишком большим даже для старшей дочери Джона Винчестера, которая славилась пошлыми шутками, вызывающим поведением и так далее. Вырез показывал одну третью часть чашечек лифчика третьего размера. Спина открывалась чуть ли не полностью. Волосы она заплетать в хвост не стала, время тратить не хотелось. Через дверь выходить слишком просто, да и бессмысленно, ключа-то нет, конечно, можно поковыряться с отмычкой, но драгоценное время нельзя тратить в пустую, поэтому девушка открыла окно и перелезла через раму, благо первый этаж. Импала стояла на месте, что не могло не порадовать. Сэм не такой уж умный. Да, он великолепно строит планы, в отличии от сестры, которая предпочитает делать всё спонтанно, без намёков на логику и здравый смысл. В отличии от сестры, которая предпочитает делать всё в последний момент, рассчитывает на удачу и влезает в драку. Но сейчас младший Винчестер просчитался и оставил Импалу.       — Да, Детка, мы едим наслаждаться бургерами и пирогами, и никакой Сэмми нам не помешает. Она села в машину и помчалась к ближайшей закусочной. Ехала спокойно, никого не трогала, и тут бац! Пернатый тут как тут. Сидит на переднем сидении, смотрит на неё. Что ему понадобилось на этот раз одному Богу известно.       — Тебе сказали сидеть в номере, — равнодушно кинул ангел.       — Кас, я не собираюсь сидеть в номере, пока этот сучонок прохлаждается и ходит по улице.       — Тебе опасно выходить на улицу, — пытаясь сделать хоть что-то, что вернёт девушку в мотель, произнёс он.       — Не волнуйся, истерик больше не будет. Я в полном порядке. Тем более со мной ты, а Сэмми наверняка с той сучкой. После короткого диалога Кас попросил остановить у одного из небольших магазинчиков, дабы купить этой обжоре еды. После возвращения ангела машина тронулась, а девушка врубила музыку погромче, подпевая и качая головой в ритм. Они проезжали мимо домов, в окнах которых видны обычные люди, занимающиеся обычными делами. Винчестер завидовала им. Хотелось так же сидеть в кругу семьи, обсуждать всё, что произошло за день. Резко затормозив, она вышла, вдыхая запах свежего воздуха. Похоже, куда-то не туда занесло. Девушка оказалась на пустынном шоссе. Вспомнилась история с девушкой в белом. Русоволосая смотрела в небо, усевшись на капот, немного покачивая ногами. Солнце медленно спускалось вниз, окрашивая голубую, бескрайнюю гладь розовым, оранжевым и красным цветами. Трава, будто вторя небу, приобретала такие же оттенки. В этом цвете Винчестер казалась беззащитной и уязвимой. Её беззаботная улыбка, чуть прищуренные большие, зелёные глаза делали лицо расслабленным и красивым. Тусклые лучи света, остававшиеся и пытавшиеся сохранить свое сияние и былое величие, играли с веснушками, путались в волосах и делали бездонные, наполненные чувствами, зелёные глаза ещё более выразительными. Ветер чуть лохматил мягкие локоны то поднимая их вверх, то качая из стороны в сторону. Она любила небо, солнце, землю. Она любила природу. Можно расслабиться, забыть о проблемах и отправиться далеко-далеко в полёт. И словно птица, расправив поломанные, изувеченные крылья, она взлетит, все выше и выше будет парит над прогнившей, забытой самим Богом землёй, чтобы почувствовать запах свободы и набраться сил, чтобы вновь стать взбалмошной девицей, пытающейся доказать всему миру, что она может, что она сильная. Крылья птицы будут болеть, ныть от несправедливости по отношению к себе, но ей будет всё равно. Ведь всё это только ради того, чтобы чувствовать себя счастливым и живым человеком. На миг почувствовать хоть что-то, а не просто быть пустой оболочкой. И эти минуты, которые покажутся лишь парой секунд, полёта будут самыми лучшими. Птица будет лететь по бескрайнему небу, забывая о проблемах. И зеленоглазая, словно птица, забудет о проблемах, о всём сверхъестественном. Забудет о том, что надо быть сильной, надо помогать Сэму, надо защищать его. Кастиэль долго наблюдал за расслабленной, тонкой фигурой. Было в ней что-то особенное, что-то завораживающие. Он мотнул головой, снял с себя плащ и накинул на хрупкие, женские плечи. Девушка вздрогнула, возвращаясь в реальность. Откуда не возьмись перед её лицом появилась еда, а на капоте расстелена какая-то белая тряпка в красную, мелкую клеточку. Брови поползли вверх.       — Ты вроде есть хотела. Уже пять минут, как все накрыто.       — Очешуеть! Это где ты еду раздобыл? Ах да, мы же в магазинчик заходили. Вернее ты заходил. Ладно, приятного аппетита, давай хавать. Девушка приступила к еде, причмокивая от наслаждения. Как будто вечность не ела, ей-Богу! Весь «стол» был съеден за пять минут, а русоволосая запачкала жирными пятнами безрукавку брата. После этого они вернулись в машину. И снова музыка. Наверное, крича и срывая голос, подпевая слово в слово, боль утихает, становиться легче. Наверное, так утешает себя девушка. Ведь это ни капельки не помогает. В мотеле, конкретно в их номере, было слишком много народу. Бобби, Руби, Сэм. Нет, максимум должно было быть двое. И к этим двоим не относилась Руби. Винчестер прожигала её ненавидящим взглядом. Она не доверяла ей. Не могла, как бы не отзывался о ней брат. В небольшой комнатке разместились кто-где пять человек. Бобби прожигал дыру в старшей дочери друга, считай своей старшей дочери, младший Винчестер предпочёл смотреть в окно, брюнетка решила сесть рядом с ним. Кас стоял возле кровати зеленоглазой, которая лежала на постели в той же одежде, что и была на улице. Минуту царило молчание, пока старый охотник не вздохнул, после чего усмехнулся.       — Один Винчестер с демоном, другой — с ангелом.       — Что ты имеешь ввиду?       — Дин, ты и Кас выглядите, как парочка влюблённых подростков, никак не решающихся признаться друг другу. А Сэму, надеюсь, объяснять не надо. Итак, ближе к делу, — Бобби достал карту с маркером. — В этом, этом и этом, — марая бумагу красными чернилами, произнёс Сингер, — доме пропали люди, следов взлома нет, ничего нет, так что разбирайтесь, ребята. Кас, на два слова. И они вышли из номера, подходя к машине мужчины. Было уже темно, горели фонари и вывески. Что от него, Кастиэля, хотел друг семьи Винчестер, ангел не понимал. Он вообще ничего не понимал в человеческих эмоциях и чувствах. Тёмный лес просто.       — Как она?       — Держится. Достаточно хорошо держится, всего одна истерика на этой неделе. А почему вы спрашиваете меня? Почему не Сэма?       — Как будто он кого-то, кроме этой Руби, замечает, — выплюнул мужчина. — Даже если Дин в петлю полезет, не заметит. Смотри мне, если что случится, отвечать будешь ты. Бобби оставил ничего не понимающего Каса, укатив на машине. Кастиэль вернулся в мотель, вздыхая. Дин спала, дрожа всем телом, всхлипывала и мычала что-то невнятное. Сэм в это время развлекался с Руби в соседнем номере. Слышимость прекрасная. Голубоглазый сел на край кровати, которая жалобно заскрипела под его весом. Брюнет дотронулся своей ладонью до лба, отодвигая длинную чёлку, заправляя прядку за ухо. Дин вымоталась за день. Спала она в достаточно просторной майке с рукавами до локтя непонятного цвета. На вещичке были следы от соуса, грязи кетчупа и чего-то ещё. Вероятно, она когда-то носилась на улице, но время её прошло и теперь майка на пенсии в роли пижамы. Шорты зелёного цвета больше похожи на трусы. Девушка резко подскочила, от чего брюнет чуть не упал. Она затыкала рот ладошками, содрогаясь от накатившей истерики. Добивает брат. Стоны за стенкой громче, скрипы кровати чётче. Русоволосая запускает руки в волосы, дёргая, оттягивая их. Слёзы катятся по щекам, оглаживая их и обжигая. Они бегут по подбородку, срываясь с него, падая на простынь. Слёзы душат. Дин закрывает глаза, как перед ней снова картина Ада, и всё, что там было, будто повторяется. Она слышит адских псов, просит Кастиэля спрятать её, говорит, что они уже близко. Она винит брата, ругается на него и плачет. Ангел не знал, что ему делать. Он обнял её, прижимая к своей груди, осторожно поглаживая спину, чувствуя её дрожь своим телом. Кас, как её ангел-хранитель, защищает Дин ото всех, своими крепкими крыльями окутывая её заботой и теплом. Она медленно успокаивается, прижимается ближе, шмыгая чуть вздёрнутым носом.       — Пускай Сэм делает, что хочет, а я устала охотиться за всякой нечистью. Хочу нормальной жизни, не думать ни о чём и ни о ком, просто жить для себя. Хочу семью, детей, это разве плохо? Хочу не менять один мотель на другой, мчать из одного города в другой, хочу свой дом, уютный и тихий. Можно же забыть? Стереть память. Ты же это можешь. Так сделай. Я не хочу охотиться, мы убили желтоглазого. Мне больше ничего не надо. Пошло всё к черту: печати, Люцифер, демоны, оборотни, призраки и вампиры, вурдалаки, вендиго, ведьмы, пророки и Бог со своими ангелами — пускай катятся в преисподнюю, а я буду жить и наслаждаться жизнью. Не хочу ничего решать.       — Ты уверена, что хочешь стереть память? Это ведь твоя жизнь.       — Когда закончишь меня останавливать и сотрешь мне память, напомни о Сэмми. Дин встала и подошла к окну. Она решилась на этот шаг, и теперь пути назад нет. Она хочет избавиться от этой жизни, чтобы начать новую, хорошую и счастливую жизнь. И если Сэм не захочет такой жизни, это уже не её проблемы. Кас подошёл к ней сзади, она повернулась к нему, а дальше темнота.