Попутный ветер

Сегодняшнее утро радует хорошей погодой. Я стою, оперевшись локтями о фальшборт. Холодный ветер северных широт раздувает паруса, и "Призрак" бодро идёт вперёд. В лазурном небе проплывают редкие облака, но если посмотреть на запад, то на горизонте они хмуро концентрируются вместе, образуя плотную серую завесу. Но мы не собираемся попадать в этот эпицентр шторма - наш путь лежит на северо-восток, туда, где мы вчера видели огромную стаю морских котиков. Именно за их драгоценной шкурой мы и охотимся, и корабль час за часом догоняет их, разрезая солёную воду и оставляя за собой дорожку пенистых брызг. Пожалуй, погода и есть то единственное хорошее, что дарит очередной день на ненавистной шхуне с её ненавистным капитаном. Да, а вот и он. Волк Ларсен. Я оборачиваюсь и смотрю на него. Он разговаривает с Ван-Вейденом, с этим парнем, которого мы подобрали в море после кораблекрушения около двух месяцев назад. Тот явно знает, как себя вести, и смог расположить к себе Ларсена, и как у него получилось? Очень просто. Похоронить свои моральные принципы, чтобы не сойти в порту калекой. Нет, я не такой. Если мне что-то не нравится, я говорю это прямо и не перед кем не стелюсь. И за это мне здорово достаётся от Ларсена. Почему он до сих пор не убил меня? Он дьявольски силён, а его авторитет распространяется на всех, и не дай бог тебе ослушаться его приказа - сразу же окажешься со сломанными рёбрами. Так было и с моим приятелем Джонсоном на судне: у него хватило смелости возразить. Ларсен избил его, и после этого я поклялся отомстить за друга. Капитан слышал все мои гневные крики в его адрес, и пока шокированная команда, разинув рот, наблюдала за этим представлением, Волк Ларсен просто с интересом смотрел на меня. Это разозлило меня ещё больше, ведь, казалось, это доставляло ему превеликое удовольствие! И я до сих пор жив. Даже в тот день, когда я метнул нож в его сторону, и лезвие воткнулось в борт в паре дюймов от его лица. Даже в ту ночь, когда я столкнул его в воду, но ему удалось выбраться. Даже тогда, когда я вновь напал на него, но он лишь одним мощным ударом повалил меня на палубу. Изо дня в день мелкие стычки повторялись. Злость всё ожесточённей подтачивала мои измотавшиеся нервы, а Ларсен лишь ехидно улыбался, уверенный в своём физическом преимуществе. Он затеял игру и не собирался сдаваться. А я знал, что рано или поздно проиграю, и невольно принял его правила. Внутренний голос кричал от беспомощности и отчаяния, но кулаки, рефлекторно сжимающиеся при виде Ларсена, заставляли разум сопротивляться и продолжать бессмысленную борьбу. На носу шхуны раздаётся обеспокоенный голос. «Котики! Прямо по курсу!» - восклицает один из матросов и вновь смотрит в бинокль. На шхуне сразу же начинается всеобщее оживление. Приносят оружие, шлюпки спускают на воду. Я вижу, как в глазах охотников загорается азарт. Матросы чем-то обеспокоены, возможно, наконец-то они могут разнообразить рутину своим участием в ловле. Днища шлюпок касаются воды с хлопающим звуком. Где-то впереди нас, на расстоянии мили, доносятся еле слышимые лающие голоса морских животных. Шесть шлюпок веером расходятся в разные стороны. Я сижу на одной из них - в качестве гребца, - а со мной Нилсон, которого назначили рулевым, и охотник Смок. На бирюзовых волнах серебрятся солнечные блики. Бодрящий ветер дует в спину, и судёнышко идёт бакштаг, увеличивая скорость и быстро приближаясь к заветной цели. И вот уже мы видим вспененную воду, в которой барахтаются сотни и сотни чёрных лоснящихся тел. Котики высовывают головы, хлопают ластами, изредка издавая рёв, а затем вновь неглубоко ныряют. Сохраняя заданный курс, я случайно оборачиваюсь. "Призрак" кажется на горизонте маленькой тёмной точкой, кляксой на сине-зелёной границе неба и моря. Я на миг забываю о предстоящей бойне и думаю о Волке Ларсене. Ненависть вновь обволакивает моё сердце подобно липкой патоке. Обжигающее желание скорейшей смерти моему врагу мешает сосредоточиться, и я чуть не подскакиваю на месте, когда слышу голос Смока. Охота начинается. По бокам и впереди шлюпки то и дело появляется гладкая голова с огромными чёрными глазами. Смок старается целиться именно в неё, чтобы не повредить шкуру. И после того, как раздаётся выстрел, мы быстро подходим к поверженному зверю, и если тот всё ещё жив, мне приходится добивать его дубинкой по голове. Белая пена окрашивается красным, и мы втаскиваем котика на борт. Смок - превосходный стрелок: одного точного выстрела достаточно, чтобы из разорванной шеи брызнула кровь. И вот уже второй мёртвый котик грузно падает на дно шлюпки рядом со своим собратом. С самого начала я не подписывался на участие в этой бойне. Я нанялся на "Призрак" в качестве юнги, в качестве помощника кока на камбузе, но из-за несчастного случая Волк Ларсен лишился одного из членов команды и насильно возвёл меня в ранг матроса. И вот он я, занимаюсь промыслом как и вся остальная команда, держа дубинку наготове, чтобы проломить твёрдый череп. Как же я желаю проломить его Ларсену, и эта мысль только будоражит разум, наполняя его еле сдерживаемой агрессией. Несчастные животные, попадающие под удар, ни в чём не виноваты, но я не могу ничего с собой поделать - мне нужно на ком-то отыграться и выбросить накопившуюся злость. Нилсон с опаской посматривает на меня. Когда пятый котик присоединяется к остальным, Смок дотрагивается до моего плеча и говорит: «Что с тобой сегодня, Лич? Успокойся. Первая партия готова, возвращаемся на шхуну.» И мы разворачиваемся и плывём обратно, чтобы выгрузить добычу, а после налегке вновь отправляемся на место охоты. И так на протяжении нескольких часов. После полудня, когда последняя шлюпка поднята, наступает самая неприятная часть - разделка. Снятые шкуры, перепачканные склизким жиром, складываются одна на другую, а туши сбрасываются в море, и за нашим судном уже скопилась приличная стайка акул, которая не прочь набить брюхо бесплатным обедом. Вся палуба залита скользкой кровью. И руки твои в крови, и одежда, и, кажется, ты уже не сможешь отмыться от этого тошнотворного запаха убийства, но стараешься прогнать подобные мысли, ведь впереди нас ждёт всё новая и новая ловля. В конце концов, это наш хлеб, и за каждую проданную шкуру наш заработок будет приятно утяжелять кошелёк. Это был поистине насыщенный день. Солнце готовится к закату, солёный ветер путается в волосах. Я уже собираюсь отправиться в кубрик, как замечаю Волка Ларсена. Он неспешно шагает по баку, вглядываясь в бескрайнюю даль. Он кажется спокойным, а его высокая фигура в чёрном пальто ярко выделяется на фоне алеющего неба. Я до чёртиков устал сегодня, поэтому всполохи ненависти в груди быстро затухают, оставляя слабый шлейф сдерживаемой злобы. Капитан замечает меня и подходит. Я стою на месте. Предательский огонёк страха тут же вытесняется нарастающей агрессией. Ларсен подходит близко, однако, недостаточно близко для того, чтобы я успел кинуться на него. «Ну что, Лич, повышение в должности пошло тебе на пользу?» - спрашивает он и даже не старается скрыть пренебрежительную ухмылку. Я молчу и чувствую, как во мне начинает закипать злость. «Да, теперь я могу размозжить чью-то голову одним ударом.» - наконец отвечаю я, глядя ему прямо в глаза. Ларсен лишь кивает головой. «Верно, - говорит он. - Выживает сильнейший.» На этом он разворачивается и уходит. Никогда не поворачивайся к врагу спиной... Какие-то несколько шагов отделяют меня от него. Усталость отодвигается на второй план, в висках начинает пульсировать, жажда мести разгорается внутри меня ярким пламенем. Я бросаюсь в сторону Ларсена и заношу кулак. Он с быстротой кошки разворачивается и перехватывает мою руку, сжимая её до хруста в суставах. Резкая боль расползается до самого плеча, и я в оцепенении теряю драгоценные секунды. Ларсен пользуется этим и свободной рукой наносит мне удар в живот. В моих глазах на миг темнеет, дикая боль отдаётся во всём теле, перед взором мерцают белые точки. Дыхание перехватывает, и я падаю на палубу, скрючившись. «Чтобы стать сильным, одного дня мало, - как сквозь шум слышу я голос Волка Ларсена. - Завтра продолжишь охоту.» Его шаги постепенно затихают. А я всё продолжаю лежать, чувствуя жжение в лёгких и невыносимую боль в животе. Слабо шевелю пальцами на руке - ничего не сломано, и на том спасибо. Ко мне кто-то подходит и помогает подняться. Это Джонсон, я ему безмерно благодарен, он не такая сволочь, как все остальные, которые просто стояли неподалёку и таращились на весь этот спектакль. Но меня всё равно не сломить, нет. Выживает сильнейший, говоришь? Что ж, да будет так. Игра ещё не окончена.