Зима

Тяжелые, размеренные шаги. Длинный светло-серый плащ, сшитый по последней моде, задевает белоснежные стены хранилища. - Фрост! Я игнорирую твое появление, зная, что тебя это взбесит. Только когда ты встаешь передо мной, я поднимаю глаза и сдергиваю наушники. - А, Гальтано! Чем обязан? Твои глаза сужаются. - Твои... слуги вышли за всякие рамки. Риск слишком велик. Ты привлекаешь ненужное внимание. Я беззаботно болтаю ногой. - И что? Мне это нравится. - Мальчишка! – шипишь ты и, не сдержавшись, отвешиваешь мне пощечину. Я рычу, поднимаясь с места. Ты методично хлещешь меня по щекам перчатками. Я перехватываю твою руку, и мы катимся по полу, рыча и шипя. На твоей стороне весь твой опыт драк с соплеменниками, людьми и отступниками. На моей – моя молодость и сила. И все же я тебе уступаю. Пока – уступаю. Ты прижимаешь меня к полу, взбешенный моим сопротивлением. Твои глаза яростно сверкают, но даже после драки ты безупречен, и это бесит меня не меньше, чем тебя – мое неповиновение. И я расслабляюсь, признавая свое поражение, тянусь к твоим губам, без слов предлагая подчинение и мир. Ты дергаешь уголком рта, искривляя губы в полуулыбке. Секунду колеблешься и принимаешь мое предложение. - Ты устарел, Гальтано. Ты анахронизм, понимаешь? Даже трахаешься так же, как это было принято несколько столетий назад. - Я полагал, что в этой области ничего не изменилось, - отвечаешь ты, завязывая перед зеркалом галстук. Невозмутимый. Безупречный. Ненавижу... - Ошибаешься. Люди придумали немало нового. Ты морщишься. - Все, что людям кажется новым, давно уже придумано. Но к чему вплетать в удовольствие извращения? - А я получаю от них удовольствие. Ты оборачиваешься, тонкие аристократические пальчики продолжают вывязывать сложный узел, и смотришь на меня в упор. - Балуйся. Но не привлекай к себе так много внимания. Ты поправляешь галстук, набрасываешь пиджак и тщательно застегиваешь. Снимаешь пылинку с рукава. Смотришь снова на меня. Криво усмехаешься и выходишь. В бешенстве я швыряю подушку в сторону выхода и показываю захлопнувшейся двери известный жест средним пальцем. - Сука! Урод! Выблядок! – выкрикиваю я тебе вслед, падая на кровать. Ты добился своего! Я ненавижу тебя!.. Льет дождь. Я стою у окна, курю и смотрю на дождь. Он напоминает мне тебя, Гальтано. Твои прикосновения, твои глаза, твои движения. Из колонок грохочет, разбиваясь о стены и пол, непривычная мне музыка, которая опять же напоминает мне тебя. Вивальди, Времена года, Зима. Вкрадчивое начало. Мощные аккорды, постепенно нарастающие, сдержанные, полные внутренней силы, порой обманчиво-нежные... но вот задрожали скрипки, и взлетела ввысь, разорвалась победно в финале мелодия, взорвалась полным достоинства боевым кличем... Это ты, Драгонетти. И я усмехаюсь. Я все продумал. Я ненавижу тебя так давно. Ненавижу за твое высокомерие, за холодность, за твое совершенство. Я ненавижу те эмоции, которые ты во мне вызываешь. А значит, нужно тебя уничтожить. Я беру с подоконника пистолет и стреляю в колонки, обрывая водопадом искр мелодию на последней ноте. Мешок на голову, запихнуть в машину. Мои слуги-приятели ржут, и я хохочу вместе с ними. Вытаскиваю тебя за шиворот на берегу моря и ставлю на колени. Проклятье, тебя не унижает эта поза. Ты все равно выглядишь так, словно ты здесь правишь. Сдергиваю мешок с твоей головы. Взгляд недоумевающий, и где-то на дне я вижу страх обреченности. Ты уже все понимаешь, Гальтано. Я рад. Я покажу тебе рассвет, Драгонетти! То, чего ты никогда не видел. Ты же говоришь, что нет ничего нового? Но рассвет каждый раз чуточку иной. Ты увидишь всего один, но с тебя хватит. Я смотрю на тебя. Ты привычно дергаешь уголком губ, обозначая усмешку. Что ж, ты решил умереть достойно. Отлично. Ты умрешь, дрянь. Никому не позволено так обходиться со мной, дьяконом Фростом! Ты заставил меня тебя ненавидеть. Так получи заслуженное! Я хохочу, и одним движением разрываю на тебе рубашку, то, что мне так давно хотелось сделать. Но в тот раз, когда я попробовал, ты холодно оборвал меня, велев не портить твои вещи, и обозвал грязным щенком. Теперь ты мне ничего не скажешь, а, Драгонетти? Я смотрю как расцветает небо, отраженное в твоих глазах. Как меньше чем за минуту, от тебя не остается ничего, кроме серой трухи. Я смотрю на живое воплощение огня моей ненависти, и радуюсь в этот миг, чтобы уже спустя пару минут умчаться прочь, умиротворенный свершившейся местью. Снова дождь. Что ж я наделал, Гальтано? Уничтожил тебя, и теперь я никогда не смогу избавиться от этого чувства, от яростной ненависти. Ты даже в смерти остался полным достоинства, приняв ее, как жил, потомок великого рода, чистокровный, аристократичный, сдержанный, ненавистный Драгонетти! Пока ты был жив, я мог бы изменить свои эмоции по отношению к тебе, заставить тебя совершить что-то, что разбило бы мою ненависть, переродив ее в презрение и гадливость. Но ты опять совершил то, что мне недоступно. Я тебя ненавижу, Гальтано! Я никогда не перестану тебя ненавидеть! И все, что мне остается, это смотреть на хлещущий отчаянно по мостовой ледяной ливень, раз за разом, на повторе, слушая эту проклятую мелодию твоей души, твоей жизни, твоей любви. Моей любви. Эту проклятую Зиму, с ее вкрадчивостью, силой, и неожиданной яростью. Меня зовут Фрост. Иней. Дьякон Фрост.