Недостаток

Если бы кто-то спросил у Рунна: что ему сделали ящики, то вопрошающий не получил бы внятного ответа. Ведь, ящики Рунну ничего плохого в жизни не сделали. Нет, они не сжигали родную хату, не убивали самым кровавым образом всю семью, а из домашних животных не делали коврики и сумки. Наверное… скорее всего… Ведь Рунн ничего не помнит. Проклятая потеря памяти сожрала все знания о прошлой жизни, да так ловко, словно корова языком слизала. Лишь оставив на память в голове мутный кисель из хаотичных образов. Поэтому сейчас мужчина был уже ни в чём не уверен. Ведь в итоге могло оказаться вообще, что эти деревянные твари и виноваты во всех бедах мира. Да и вообще — это именно они и затеяли Кристальную войну. Вот сидел себе этот самый Гадфлоу во дворе Зимы, никого не трогал, а рядом с его табуреткой до поры и времени мирно стояли эти ящики и никого не трогали. Только однажды, достаточно усыпив бдительность окружающих, как начали нашёптывать фею свои коварные планы. — «Захвати этот жалкий мир! Пройдись по нему с мечом и огнём, путь кровь потечёт рекой!» — говорили они. Тут, знаете, любой сошёл бы с ума. Не каждому в мире дана способность выдержать величие ящиков. К своему вящему сожалению, Гадфлоу не обладал такими умениями, поэтому тихо и мирно сошёл с ума. И кровь действительно потекла бурной рекой, постепенно превращаясь в бездонный океан. В деле разрушения главе Туата и его толпе прислужников не было равных. Во славу своих новых хозяев они постарались на славу. Горела и плавилась земля, щедро пропитанная кровью убитых смертных воинов, которые до последнего защищали всё то, что им было дорого. Воцарилось горе и страх перед далеким будущим, которое было также ясно, как и то, что утром взойдёт солнце. У этих фей всё не было, как у нормальных смертных народов. Они даже помирать не хотели, как все. Каждый убитый Туата со временем возрождался, в то время, как армия смертных медленно, но уверенно таяла, как утренний туман. А эти прихвостни Бездны процветали и в ус не дули. Точно также, как и их деревянные повелители, которые в тайне от смертных смогли каким-то образом создать в мире целую шпионскую сеть, умудрившись проникнуть даже в самое сердце армии смертных рас и во дворы ещё не сбрендивших вслед за своими зимними братьями фей Летнего двора. Однако, как известно, напасть никогда не ходит одна, ведь одно лихо всегда неумолимо притягивает другое, ещё более страшное, чем первое. С ящиками получилось точно также. Коварные деревяшки приняли ещё форму бочек, а потом объединились с огромными керамическими вазами. Группы ящиков и ваз встречались повсеместно по всему Амалуру. Они были везде: начиная от домов простых крестьян и заканчивая пещерами самых разношёрстных кровожадных тварей. Что там эта утварь делала — никому не известно. Не иначе, как обсуждала свои дальнейшие подлости, решая сообща, куда ударить дальше. Рунн был уверен в этом точно, что они переговариваются между собой, обговаривая свои мерзкие планы. Если быть точнее, то мужчина отчаянно себя в этом убеждал. Он это делал только для того, чтобы в итоге появилась хоть какая-то объективная причина его нездоровой тяги к разрушению всякой деревянной и керамической утвари. Если ещё первые вспышки острой антипатии можно было списать на растерянность и стресс после перерождения из этого грёбаного Колодца душ: Рунн не понимал, где он, кто он и, что вокруг творится. Как-никак не каждый день вы просыпаетесь посреди зловонной кучи трупов в каких-то неведомых краях. Не каждый день вас пытается снова спровадить к праотцам кучка горластых ушастых клоунов в чёрно-красных доспехах с алыми, словно кровь, наростами кристаллов. Да, тогда Рунн просто выпускал пар, таким чудным образом пытаясь совладать с самим собой. Но, что с ним творится сейчас, когда всё более-менее успокоилось? Жизнь вошла в привычную колею, враги раскидывались пачками, дальнейшая цель вырисовалась. Сейчас уже всё не спишешь на стресс и усталость. От этого объяснения за милю начинало теперь нести ребячеством с небольшой примесью сумасшествия. Может быть, именно поэтому окружающие старались не замечать этого, списывая все странности на причуды Героя. Ведь, как известно, все выдающиеся личности имели свои, только им свойственные, странности. Даже тогда, когда Рунн пришёл в небольшой городок, даже скорее деревушку, и устроил местное истребление ящиков и ваз, никто из местных жителей и ухом не повёл. Только стража на миг переглянулась между собой и, пожав плечами, решила странного пришельца пока что не трогать. Мало ли какая контузия у человека? Война — мразь без совести и чести, пережуёт в своей ненасытной пасти, а потом выплюнет на обочину жизни любого, даже самого стойкого. И никто не останется после этого прежним. А то, что Рунн воевал, было очень отчётливо видно. Даже не смотря на то, что он пришёл в одних обносках, его статную фигуру ничего не могло скрыть. Да и то, как он орудовал своим верным ржавым двурушником, уничтожая ящики, явно давало окружающим понять, что бойцовские навыки были приобретены далеко не за мясным прилавком и не за чашечкой горячего и ароматного чая. Неведомая сила тянула Рунна к скоплениям деревянно-керамической утвари. Она же заставляла доставать оружие и с воинственным кличем кидать вперёд, и колошматить всё, что попадётся под горячую руку. Мужчине было стыдно признаваться себе, но он с наслаждением слушал громкий треск дерева и хруст керамики, разлетавшихся на куски. Те же Феи с присущими им странностями спокойно восприняли эту черту характера необычного дитя тлена. Кто его знает: может у его народа такая традиция? Может, они так выказывают уважение своим собеседникам, круша ящики и вазы? Может, таким образом, желалось крепкое здоровье и счастье? По правде говоря, всё было проще. В песнях народа Фей ни вазы, ни ящики не упоминались, важной частью никаких сказаний не были, а потому на их судьбу всем было глубоко плевать. Вот, если бы эти ящики и вазы, скажем, в какой-нибудь особо важной саге забороли какого-нибудь мерзопакостного тролля, то вот тогда Феи и зачесались бы. Из простых смертных можно было выделить Верных битве, как ни крути, но в дальнейших событиях, развернувшихся внутри этого древнего ордена, Рунн принял самое активное участие. Правда воины тоже никак не отреагировали на лютую ненависть новичка к вазам и ящикам. Во-первых, всех Верных битве откровенно пугала загадочная фигура новоявленного Хранителя клятвы. Привыкшие находиться на тонкой грани опасности, воины за версту чуяли неладное, потому и придерживались древней мудрости: не буди лихо, пока оно тихо. Ну, и во-вторых, вполне себе реальная опасность появления в мире страшного и злого Лорда Нискару была более важной, нежели смутные подозрения в сторону Рунна. Поэтому в скором времени воины даже специально в крепостях расставляли ящики и вазы, а потом делали между собой ставки: будет ли их странный боевой товарищ крушить или нет? Никто в таких спорах не выигрывал, потому что все ставили на разрушение. Снова сырая и темная пещера, освещаемая рваными всполохами факелов на стенах. Где-то в самой глубине этой пещеры засели привычные враги со своими коварными планами по захвату мира. Только им совсем скоро придётся познать всю мощь праведного возмездия. Рунн по-привычке начал тихо красться вперёд, хотя его тяжеленные доспехи и огромный двуручный молот за спиной пускали всю скрытность баргестам под хвост. Однако воин крался не потому, что боялся потенциального противника, совсем нет. Уж пусть он его боится. Нет, просто Рунн до последнего, как мог, оттягивал тот момент, когда на горизонте появятся люто ненавистные ящики или вазы, а может то и другое вместе. Эти исчадия Бездны, как уже известно, действовали на Лишённого судьбы похлеще, чем куски мяса на голодного волка. Всё же иногда, когда выдавалась свободная минутка, Рунн принимался размышлять над своим бренным бытием. Он тогда не раз задумывался над своей нездоровой тягой к разрушению. И мужчине с каждым разом всё сильнее искренне казалось, что, когда Боги воскрешали своего будущего вершителя судеб, решили откровенно поиздеваться. Нет, даже такому тугодуму, как Рунн, было понятно, что к очень полезным и крутым способностям, без которых нельзя спасти мир, всегда для равновесия выдавался и какой-то недостаток. Но вот не могли бы Боги одарить воина чем-то более относительно безобидным? Рунн как-то даже представил себе Богов, сидящих вокруг огромного стола и решающих, как с ним быть. Представил и передёрнулся, потому что представшая перед глазами картина была скорее грустной, чем весёлой. Вместе с этим в голову мужчины приходил другой сценарий возможных событий. Возможно, несколько десятков демиургов из разных Вселенных спорили между собой о том, у кого были более нелепые спасители мира. — Вот у меня Герой тащит всё, что не приколочено, — говорил один из божественных чужаков. — А у меня — тащит то, что приколочено! — горделиво выпятил грудь другой. И только Амалурские боги хитро переглянулись между собой, и, гордо потерев себе руки, дружно насмешливо хмыкнули: — Как это банально! Вот наш Герой не может спокойно пройти мимо ни одного ящика или вазы. Он их так и норовит уничтожить. И не важно, что перед ним и ящиками стоит главный злодей. Первыми будут уничтожены ящики в надежде, что из них выпадут вожделенные золотые! И все остальные Боги уважительно вздыхали, признавая своё поражение в этом споре. Вот не вовремя эти грустные размышления всплыли в разуме Рунна. Он не заметил, как вышел прямо на середину просторного зала пещеры, где по углам копошилась небольшая группа Туата. Повисла неловкая пауза, потенциальные противники принялись сверлить друг друга взглядами. Несколько Туата так и застыли, копаясь в ящиках… Ящики. Много ящиков… Рунн почувствовал, как внутри его медленно закипает от ярости кровь, а перед глазами появляется кровавая пелена. — ГРРАААА!!!!! — бешено проревел Лишённый судьбы, выхватывая из-за широких плеч свой огромный призмерный молот. Через несколько мгновений звенящая и грохочущая при ходьбе груда металла понеслась в сторону кучи ящиков. Совершенно забыв про приспешников Гэдфлоу, Рунн самозабвенно принялся услаждать жажду своего недостатка. — Слушай, а Главный, того, не врал, когда говорил, что смертный сумасшедший. Он реально стукнутый, только погляди, — свистящим шёпотом прошептал один воин другому. Но его голос слегка заглушили громкие маты вперемешку с треском разбиваемых деревяшек. — Может, не будем трогать его, а? Вдруг это заразно? — Ты, что, призмера объелся? Если мы даже не попытаемся его убить, а трусливо сбежим, то в следующих ящиках на пути смертного сидеть будем мы с тобой, — дрожащим голосом ответил второй воин. Синхронно тяжело вздохнув, Туата выхватили свои клинки из ножен и попытались со спины оприходовать надоедливого Героя, пока тот кромсал ящики. Но у них по законам вселенской подлости ничего не получилось. Рунн одним метким взмахом молота отмахнулся от врагов, как от назойливых мух, а потом вернулся к прерванному занятию. Воины Гадфлоу со звоном разлетелись в стороны и потеряли сознание, с грохотом впечатавшись в стены. На их счастье Лишённый судьбы и не думал добивать их. Лениво зачистив пещеру и разгромив все ящики, Рунн наконец-то вышел наружу. Он успел как раз к закату солнца. Вечернее небо, окрашенное в нежно-розовые оттенки, притягивало взгляд. Свежий ветерок растрепал и так торчащие во все стороны волосы. Созерцая эту прекрасную картину, мужчина почувствовал внутри небывалое умиротворение и спокойствие. В данный момент его не волновала непреодолимая причуда его и так сложного характера. В приподнятом настроении Лишённый судьбы пришёл в ближайшую таверну, чтобы восстановить силы и подкрепиться. Однако, поглощая принесённый заказ, Рунн почувствовал, как его бодрое расположение духа медленно падает до уровня плинтуса, стоило ему услышать за соседним столом: — Я слышал, что тут у вас завёлся чудак, ненавидящий ящики и вазы? Ответом на его вопрос был треск кружки в широкой ладони мужчины, сидящим за соседним столом…