Предупреждение

Эррор мурлычет себе под нос глючную мелодию и разрывает в пыль очередного монстра. Флауи уже убит, душа ребёнка надёжно упакована в синие нити. Теперь, когда он расколет код вселенной на мелкие кусочки, некому будет её переродить. Но он не спешит: в вырубании коренного населения мира есть свой особый шарм, и разрушитель наслаждается моментом. В конце концов, сегодня он полон сил и, даже когда заявится Инк (а он обязательно заявится), дать ему отпор будет плёвым де… О затылок Эррора разбивается что-то тяжёлое, сбивая с ног. Он едва успевает выставить руки, чтобы не приложиться челюстью об камни. Мгновение он жмурится, прогоняя с глаз ошибки, а когда снова их открывает, уже поднимаясь на ноги, то успевает заметить на земле ошмётки кирпича. Обернувшись, он видит радужного засранца. Лёгок на помине! Вот только обычно эта сволочь сначала даёт о себе знать, потом затягивает какую-то ересь о мире и дружбе (не то чтобы Эррор его слушал) и лишь после этого атакует. Кирпич в голову вместо приветствия — это что-то новенькое, и чёрный скелет не сразу решает, как, собственно, реагировать. По затылку что-то течёт. Он на рефлексе касается влаги рукой, бросает взгляд на заляпанные кровью пальцы и тычет ими уже в сторону Инка — мол, полюбуйся! — Это что за хрень? — голос звенит почти детской обидой. — Предупреждение, — на лице Инка привычная улыбка, вот только в голосе её нет. Он стоит ровно: не качается с носков на пятки, не играется с кистью, не возится с шарфом — и чего-то ждёт. Краем сознания Эррор понимает, что что-то здесь не так, но мнительность пока ещё только готовится встать на дыбы. — Предупреждение? Какое нафиг предупреждение? — Убирайся из этой вселенной, — поясняет Инк. — Тебя здесь быть не должно. Мнительность мнительностью, но вот такой наглости разрушитель не потерпит. — Да ну?! — нити оборачиваются вокруг первых фаланг пальцев. — Может тебе ещё и сплясать перед уходом? Заряд бластера взрывает землю. Инк чернильным облаком появляется чуть поодаль от места удара, недовольно и почти брезгливо смотрит на последствия и обращает взгляд к Эррору. Тот уже материализовал в воздухе рой заострённых костей, и нити придают им ускорение. — Я предупреждал, — говорит художник и вновь исчезает в массе чернил. Кости бьют по пустому месту. Инк вырастает из земли перед самым носом разрушителя, ударяя рукоятью кисти прямо в его грудину. Пока что это просто больно. Черный скелет рычит, скалится и смыкает сеть нитей вокруг противника. Его уловом является гордое ничего. Слишком быстро. На затылок, прямо на трещину от кирпича, обрушивается удар. Эррор обдирает ладонь о камни, удерживая себя от падения ничком. Зрение плывёт, но он видит, как в зоне его зрения появляются знакомые кроссовки. — Убирайся, — спокойный тон плохо сочетается с событиями последней минуты. Эррор сжимает кулак, в котором материализуется тяжёлая бедренная кость, и резко поднимается на ноги. — Разбежался! — ревёт он, ещё не встав, но уже отмахиваясь от вконец обнаглевшего хранителя Мультивселенной. Тот немного не успевает увернуться (кость проскальзывает по лбу, оставляя царапину), зато выворачивается, ставит противнику подножку и толчком в затылок помогает лбу встретиться-таки с камнями. Веером разлетается кровь. Магия быстро улетучивается, и жидкость оседает на камнях пылью. Эррор скрипит глюками, цепляется нетвёрдыми пальцами за землю, переворачиваясь на спину. Инк стоит над ним с лёгкой, вежливой улыбкой продавца-консультанта на лице. — Уходи. — Да с какого чёрта? — хрипит Эррор, пытаясь понять, когда это его враг так прокачался. Пальцы царапают камни, ища опору. Разрушитель кое-как приподнимается, опираясь на локти. Струйка крови стекает по переносице. — Потому так должно быть, — улыбка всё ещё на месте, как и абсолютно не соответствующее ей выражение глаз. — Да ну? — Эррор утирает кровь тыльной стороной ладони. — И с чего же ты ВЗЯЛ? — последнее слово он выкрикивает, выбрасывая руку вперёд. Инк вовремя прикрывает грудь предплечьем, и нити оборачиваются вокруг него, сдавливают. Слышатся зачатки хруста, но огромная кисть разрывает путы, спасая конечность художника. Он делает взмах в обратную сторону, и влажные щетинки кисти тяжёлой пощёчиной бросают чёрного скелета оземь. Тот глючно орёт, едва не срываясь на перезагрузку, и хватается за заляпанную краской глазницу. — Тебя. Не должно. Здесь. Быть. — А в Зефиртопе*, что ли, должен был?! За глюками ответ не слышно. Эррор моргает единственной зрячей глазницей, прогоняя строки ошибок, щурится, и видит: нет, это не ответ не слышно; это художник ничего не сказал. Улыбка тоже куда-то пропала. В недоумении разрушитель бросает тереть свой глаз (краска, смешавшись с магией и кровью, стекает вниз по щеке мутно-бурым гноем), и пялится вверх на Инка. И, чтобы убедиться в абсурде происходящего, спрашивает: — И в Андерсвапе? Тишина. — В Спектртэйле**? … К чести Инка, он хотя бы не отводит взгляд. Но и в лице не меняется. А Эррор бросается ещё названиями (всеми, которые помнит) в попытке добиться хоть какой-то реакции. Ничего. Тогда уже умолкает и Эррор, переваривая то, что, кажется, почти что понял. — Теперь ты уйдёшь? — осведомляется Инк, и разрушитель с отрезвляющей ясностью понимает: это угроза. — Только потому что «должен»? Потому что твои ненаглядные Создатели тебе так сказали? — всё же язвит он. Отсутствие ответа подстёгивает. Ему бы ещё немного унять головокружение — и можно будет наконец-то подняться на ноги. А там уж ещё неизвестно, кто кому будет угрожать! Осмелев (да и просто желая если не ударить, то поиздеваться), он продолжает: — То есть, ты трясёшься над твоими «бесценными» вселенными, но стоит этим сволочам решить, что им скучно, — и они мусор? Так, что ли? Да из меня защитник этого хлама выйдет лучше, чем из тебя! Знаешь почему? — Ты не уйдёшь? — Да потому что мне до лампочки чьи-то там указания! — Эррор почти не замечает вопроса: его уже понесло. Впрочем, Инку этого ответа достаточно. Одним взмахом кисти он рисует в метре над Эррором… наковальню?! Краем сознания чёрный скелет отмечает: как в мультиках. Потом все разумные мысли вытесняются болью. Его грудная клетка взрывается осколками рёбер. Нарисованный снаряд ещё пару бесконечных мгновений сидит в кратере разбитых костей, а затем растекается в лужу краски, смешиваясь с кровью и прахом. Он хочет вопить, но наружу вырывается только хрип: оставшихся целыми рёбер недостаточно, чтобы протолкнуть за раз больше воздуха. Инк безучастно наблюдает за тем, как он глючит, дёргается от боли, делая себе лишь хуже. Впрочем, глюки прикрывают и сломанные кости, начиная приводить тело в подобие правильного состояния. Ошибка системы, да, но ошибочная стабильно. Маленькую вечность спустя, когда глюки, наконец, отступают и рёбра перестают напоминать волчью яму, Инк опускается на корточки, заглядывает Эррору в единственную зрячую (что весьма относительное понятие) глазницу и напоминает ему о причине их сегодняшнего разногласия: — Ну, так что? Эррора хватает на то, чтобы сформировать бластер. Пальнуть он не успевает: краска намертво слепляет челюсть, и гигантский череп разрывается на мелкие кусочки. Осколки бьют по обоим скелетам. Чёрный хрипит от боли, когда пара из них попадает по его многострадальному черепу. Белый едва морщится. — Это значит, нет? Эррор вяло показывает ему средний палец. На лице застыла безумная ухмылка, и он пытается что-то говорить, но сил рёбер пока не хватает на разборчивые слова. Инк задумчиво осматривает врага. Поднимает ладонь над его головой и показательно растопыривает пальцы. Эррор видит, дёргается и пытается обвить нити вокруг его запястья, удержать. Нити нестабильной от ран магии рвутся. Разрушитель пытается отвернуть голову, но ладонь всё-таки накрывает его лицо. Сдавленный хрип. Яростная, но слабая попытка вырваться. Перезагрузка. Пытка действенная, но слишком недолгая. Инк нетерпеливо ждёт, покачиваясь взад-вперёд на месте. Без внешних стимулов глючная регенерация всерьёз берётся за дело. Когда Эррор с характерным звуком отвисает, его голос уже может складываться в трудноразборчивые слова: — Даже Зефиртоп. Даже Зефиртоп. Теперь Инку ясно, чему он так маниакально улыбался. — Даже чёртовы придурки, которых ты зовёшь семьёй. Ты ведь мог их спасти, — шипит Эррор, будто в бреду, даже не глядя на своего врага, и что-то в выражении лица Инка наконец-то меняется. — Без труда. Раз плюнуть. — Эррор, ты, наконец, уйдё… — А они кричали. Они звали тебя. И ты мог всё это остановить, — голос скелета продолжает восстанавливаться, и его горячечная речь становится всё громче. — Но ты не пришёл. Потому что они ведь все пешки, правильно? — Эрро… — Да, мы все ошибки. Но ты, именно ты, Инк, самая большая ошибка из всех. Потому что все пешки. Всеми играют. Но у тебя есть выбор, — они, наконец, встречаются взглядами. — И ты выбираешь быть самой большой пешкой из всех! Хранитель Мультивселенной с размаху бьёт разрушителя кулаком в лицо. Не до конца заживший затылок бьётся об камни. Треск кости. Темнота. Инк поднимается на ноги, не сводя глаз с бессознательного скелета. Утирает рот тыльной стороной предплечья, будто это его только что ударили. Озирается по сторонам, топчется туда-сюда, как тигр в клетке. Принимает решение и очерчивает чернильный портал вокруг разрушителя, отправляя его в Антипустоту. Приходить в себя. Берётся за кисть и, прежде чем отправляться приводить в порядок вселенную, ещё раз смотрит туда, где недавно лежал Эррор. Что ж… Видимо, урок ещё придётся повторить.