12 "друзей" Попова

Первый из его коллекции фаллоимитатор подарил Серёжа — посчитав это, видимо, хорошей шуткой — когда Арсений в двадцать девять, незадолго до своего юбилея, признался ему в своей ориентации. Серёга тогда знатно охуел, конечно — хотелось бы сказать Арсению, но нет. Тот только плечами пожал и сказал, что всегда знал, что Арсений… нестандартный. Поэтому, наверное, он и решил, что лучшим для друга подарком будет резиновый хуй. Ведь всем «нестандартным» мужикам в тридцать лет необходим резиновый хуй, правда? И если в первый раз это казалось больше смущающим, чем смешным, то в последующие разы, когда подключились и остальные друзья, Арсений как-то даже втянулся и ржал вместе со всеми. Коллекция хуёв пополнялась, казалось, не по дням, а по часам: их дарили по любому поводу, будь то Новый год, День рождения, переезд в Питер или даже двадцать третье февраля. — Пусть ты и не служил, но армия резиновых членов всегда с тобой! — вместо тоста как-то заржал Захарьин, даря Арсению фиолетового семидюймового «Генерала Чибикова» с али-экспресса. Имя придумал, разумеется, не Арсений, но именно тогда и пошла традиция дарить не безымянные члены, а уже едва ли не «одушевлённые», практически с историей для каждого. Например, у Арсения был Вольдемар — крупный, ровный стеклянный член с яркими оранжевыми волнистыми полосами по всей длине, создающими какой-то замысловатый рисунок, явно добавляющий эффекта при использовании. Он тонок и изящен, он даже в какой-то степени красив, по мнению Арсения. Ещё был Николай Фёдорович — дальнобойщик из Твери. Почему именно так, Арсений не спрашивал у Оксаны, краснеющей лицом и ушами, когда та дарила его. Просто так совпало, что этот суровый мужчина тоже вошёл «в семью». Николай Фёдорович, по сути, скорее анальная пробка, чем фаллоимитатор, но тоже «из этих», как-никак. Также не забыть бы про скромного Аркадия — это один из двух вибраторов, а не просто фаллоимитаторов в коллекции. Он совсем небольшого размера, с тремя режимами вибрации и с пультом управления на длинном проводке, торчащем из основания. Наверное, это старенькая модель, ведь таких Арсений не видел уже давно. Аркадий нравился своими ненавязчивыми размерами и ещё тем, что имена у них с Арсением почти созвучные. Из всех «оригинальных» товарищей можно упомянуть и горячего кубинца Эрнесто. «По скидосу с алика взял, увидел в рекомендациях, сразу о тебе подумал» — говорил Серёга, кидая Арсению чёрный мягкий пакет с этикеткой с китайскими иероглифами на ней. Не самый, наверное, хороший комплимент от друга, когда тот заявляет, что вспоминает о тебе, когда видит на экране резиновый хуй. Но Арсений привык. Эрнесто — это двусторонний дилдак длиной, наверное, с арсениевскую руку. Хорошо, что хоть диаметром не такой же, а то внушал бы страх ещё и этим. Кстати о страхе: ещё же был «Чёрный властелин» Джейден, при взгляде на которого хотелось просто раствориться в текстурах и никогда больше не отсвечивать. Арсений порой, посматривая на это, думал, что будь у его партнёра такой агрегат, он бы скончался от ужаса раньше, чем снял штаны. Почти что сорокасантиметровая хуйня шириной с его собственный кулак вообще в принципе не внушала доверия. Нет, разумеется, Арсений знал, на что способна человеческая жопа, но к своей родной и любимой он такого бы и на пушечный выстрел не подпустил. Ну и, конечно же, у Арсения был Антон. Антон ему понравился сразу. Он, по сути, ничем не примечательный, максимально реалистичный, невероятно приятный на ощупь благодаря киберскину, или как там эта хуета-покрытие называется. Длинный, в меру крупный, с красивой аккуратной яркой головкой. Он идеально ложится в руку и лежит там… грустно и бездыханно, блядь. Хотя нет, почему бездыханно? Если включить вибрацию — очень даже живо лежит и жужжит… Так вот и получилось, что за неполные четыре года коллекция Арсения разрослась до двенадцати экземпляров. Некоторые из них он даже не доставал из упаковок, прямо так и оставляя на полочке в дальней комнате своей питерской холостяцкой квартиры. Парочку он всё же несколько раз порывался испробовать на себе, но всё как-то не доходили руки: то работа заёбывала и никакого резинового ёбыря не требовалось; то у Арсения оказывались одноночки, след которых наутро уже исчезал как будто не было; то друзья оказывались в гостях или тащили Арсения куда-нибудь расслабиться и в итоге надирался он так, что не то, что до резинового хуя, но и даже до собственного было как-то, ну, не добраться. По большей части Арсению всё же было лень. Это же надо подготовить и задницу, и резиновый хуй, и настроение нормальное при этом иметь, и музыку подобрать, и вина (или чего покрепче) достаточно выпить, и вообще словить волну. А в одиночку этого делать как-то не особенно хотелось. Да и зачем, считал он, так заморачиваться, если можно по-быстрому передёрнуть и улечься спать? Но в этот день, кажется, все планеты и звёзды встали в ряд и всё совпало и с настроением, и с волной, и с количеством выпитого на свадьбе каких-то слишком очаровательных Димы и Кати, которую вёл Арсений. К нему, конечно, клеился какой-то симпатичный официант, но — удивительное дело — Арсений его почему-то проигнорировал, решив сегодняшний вечер посвятить самому себе и своим необычным «друзьям». Отчего-то мысли разделить это таинство с кем-то ещё даже не промелькнуло в хмельной голове. Он ввалился домой чуть позже, чем за полночь. Квартира ожидаемо встретила его тишиной и двенадцатью хуями на полках в дальней комнате. — Ребята! Я только что провёл свадьбу. Можно устроить вечеринку! — оповестил он своих резиновых «друзей» прежде чем скрыться в ванной для всех необходимых для вышеозначенной вечеринки процедур. Ну и банальный душ тоже никто не отменял, разумеется. Минут тридцать спустя, стоя уже в полубоевой готовности перед полкой с хуями, Арсений размышлял, с кем он хочет провести этот вечер. Разумеется, круг был значительно уже, чем двенадцать «персон», так как Эрнесто Арсений и в руки брать боялся, а на «Чёрного властелина» даже просто смотреть было обосраться как страшно. Некоторые, нераспечатанные дилдаки — например, Карэ́н (двадцатисантиметровый коричневый член с ярко-розовой головкой) — вовсе не манили не столько даже внешним видом, сколько именами. Вот, например, Серёженька-пироженка — тот самый, первый хуй, который был подарен Серёгой и вскоре назван в честь него же — не рассматривался Арсением в принципе. Потому что от ассоциаций никуда не деться. Нет, он определённо любил своего друга и всё такое, но любил в самом, что ни на есть гетеросексуальном смысле. Если это понятие вообще можно применить к Арсению. Ну просто не мог он себе представить, даже на секундочку, что его жопа и хуй его друга будут в такой опасной и интимной близости. Вот так и с этим резиновым членом тоже. Хоть он и не был похож на Серёгин (да, разумеется Арсений видел хуй Матвиенко, они знакомы уже почти четверть века. С Серёгой, а не с его…), у Арсения даже мысли не возникало «позабавиться» с ним, а очень даже наоборот. Хотя вот Коленька Басков не именем вовсе отталкивал от себя, а скорее «содержанием». Друзья очень постарались с ним, как казалось Арсению, потому что они обклеили его по всей длине стразами и пайетками (хуетками), и Арсению вот как-то совсем не улыбалось потом выковыривать блестящую ебанину у себя из задницы. Ну и вообще, у Коленьки был свой собственный друг Филипп, примерно, как и сам Басков «оформленный», но не стразами, а, правильно — перьями. Для них двоих не было отдельной полки, но они гордо стояли в самом центре и радовали глаз. И были самыми главными экспонатами в импровизированном музее Арсения Попова. — Как насчёт групповушки, а? — игриво улыбнулся Арсений, когда наконец-то определился с выбором. Взяв с полки Вольдемара, Майкла (стимулятор простаты небольшого размера, чёрного цвета и с кольцом у основания), Аркадия и Генерала Чибикова, Арсений на секунду подвис, глядя на отдельно стоящего красивого Антона, такого «живого» в отличие от остальных разноцветных и стеклянных. Его он, не слишком-то долго раздумывая, взял тоже, просто потому что это же Антон. И нет, вот ассоциаций с Захарьиным, как ни странно, не имелось, так что всё было заебись. — Мойте руки перед едой и хуи перед сексом, — поучительно пробормотал Арсений зеркалу, намыливая все выбранные для «вечеринки» игрушки и споласкивая их тёплой водой. Право первенства — не потому что он лучше, а потому что меньше всех, и для недостаточно разработанной в процессе подготовки задницы самое оно — Арсений предоставил Аркадию. Обильно смазав его лубрикантом с запахом вишни, он ввёл его наполовину, чуть задержав дыхание. По диаметру Аркадий — примерно чуть шире среднего пальца Арсения, так что ощущения были больше приятные, чем нет. Привыкнув к давлению изнутри, Арсений полностью расслабился, начиная вводить Аркадия глубже, до упора и вытаскивать почти целиком, оставляя внутри только головку, так приятно растягивающую сфинктер. Вскоре Арсений почувствовал, что Аркадия ему уже мало и хочется чего-то большего, поэтому потянулся за фиолетовым членом, лежащим рядом с подушкой. На самом деле Генерал Чибиков был ненамного больше Аркадия: чуть длиннее, чуть покрупнее в диаметре. — Генерал, — Арсений шутливо отдал честь Генералу Чибикову и отдался ему полностью, принимая его сразу, с ходу, с протяжным стоном вставляя в себя резиновый член по самое основание. — Ух, ебать, — выдал он довольно, елозя заткнутой хуем задницей по простыне. Попялившись некоторое время в потолок, Арсений немного лениво несколько раз провёл скользкой, измазанной в лубриканте ладонью по собственному члену и улыбнулся, прежде чем вытащить Генерала Чибикова из себя и взглянуть на необычного, стеклянного, холодного «рыжего» засранца. — Вольдемар, ваш выход, — было, наверное, что-то нездоровое в том, что Арсений разговаривал со своими неживыми любовниками, но думать о том, что он, возможно, поехал крышечкой, не хотелось. Вольдемар ощущался необычно. Холод стекла в противовес горячей коже будоражил сознание, а рельефные волны на поверхности фаллоса посылали волны удовольствия по телу, оседающие внизу живота и в члене, дёргающемся при каждом проникновении. Если до этого Арсений лежал на спине, то сейчас он лёг на бок, согнув верхнюю ногу в колене, практически прижав её к груди. И вставлял и вытаскивал Вольдемара под разными углами, то и дело задевая простату, теперь гораздо более активно, нежели это было с Аркадием и тем более Генералом Чибиковым. Тихая расслабляющая музыка в колонках как будто вторила дыханию и ритму, который задал Арсений: ускорялась, набирала темп, усиливала звучание. Как и волна удовольствия, буквально накрывающая Арсения, как крещендо для оркестра — намёк, что финал не за горами. Срочно пришлось притормозить. С тихим стоном Арсений вытащил Вольдемара, положил рядом с собой и попытался отдышаться, что получалось, откровенно говоря, с трудом. Поэтому, пока не потерял запал, он, проигнорировав Майкла, схватил Антона — всё же оказавшегося самым крупным из всех выбранных членов — встал в коленно-локтевую и, лишь скоро мазнув по головке языком и губами (ну вот захотелось пососать резиновый член, с кем не бывает) ввёл в себя наполовину. Глубокий протяжный стон стал отличным дополнением к завываниям в колонках, решил Арсений, подаваясь задницей назад, и вставляя в себя Антона глубже, резче, ощущая его, кажется, не только внутри, но и вокруг как будто тоже… Странная мысль: в какой-то момент Арсению захотелось думать, что Антон в нём — это не просто бездушная резиновая игрушка для получения удовольствия, а что он живой, настоящий, полноценный. Человек, а не просто хуй резиновый, пусть и такой реалистичный по ощущениям. Арсений ярко представил, как руки человека-Антона огладили бы его бёдра, как притянули бы к себе крепче, насаживая на свой член снова и снова, заставляя извиваться на нём и стонать, стонать, стонать от удовольствия не прекращая. В какой-то момент Арсению даже почудилось, что чужие руки в самом деле смяли ягодицы, прошлись длинными горячими пальцами по бёдрам и по бокам и выше к плечам. А затылок опалило чужое дыхание, пустившее вереницу мурашек вниз по позвоночнику. Слишком живо, видать, представил, когда понял, что это ему вовсе и не показалось, а всё происходило на самом деле: и руки его действительно держали, и направляли, и насаживали, а собственными он уже какое-то время назад накрепко вцепился в подушку. Арсений настолько охуел, что замер и аж несколько секунд не дышал, боясь даже шелохнуться, не то что обернуться и посмотреть: как так его желания вдруг стали реальностью; как так в нём находился не хуй резиновый, а чей-то настоящий, живой, горячий; как так ему стали слышны и ощутимы пошлые шлепки кожи о кожу и чужое жаркое дыхание. И как, блядь, так произошло, что сейчас его собственный член, ничуть не опавший от страха и ужаса, сжимала горячая ладонь с длинными пальцами? Вроде же он только пил, и ничего не курил, откуда у него, блядь, такие мощные глюки? Кажется, почувствовав заминку Арсения, Антон-не-Антон-человек-член-хуй-знает-что притормозил и как-то чересчур ласково огладил его спину руками, тем не менее не предпринимая попытки вытащить член из задницы. Это одновременно и напрягло, и расслабило Арсения. Он, на секунду задумавшись, решил, что если подыхать от поехавшей напрочь крыши, то с кайфом. Ведь смерть от оргазма — чудесная смерть. Поэтому, собрав себя в кучку, Арсений крепко зажмурился и подался бёдрами назад, уже самостоятельно насаживаясь на столь охуенно ощущающийся член. — Давай, — хрипло выдавил он и тут же застонал, так как только это, похоже, его внезапному мистическому — Арсений до сих пор не был уверен, что настоящему — любовнику и требовалось, чтобы начать двигаться так умопомрачительно резко, сильно, хорошо до звёздочек в глазах, до неистовых стонов и до поджимающихся пальцев на ногах. Рука на члене Арсения ощущалась слишком хорошо, пусть и двигалась не в ритм с бёдрами и членом, таранящим его зад так охуенно здорово. Арсению в какой-то момент показалось, что он попал на небеса. Если ангелы там, конечно, такие горячие и развратные, как его внезапная галлюцинация, и трахаются так же восхитительно. Потребовалось совсем немного времени и ещё с десяток мощных толчков, чтобы Арсений кончил в руку своей галлюцинации, надрачивающей его член так умопомрачительно круто. Но на этом всё не закончилось, потому что галлюцинация оказалась не настолько быстрой, и толчки продолжились, буквально выбивая из Арсения дух. Казалось, ещё чуть-чуть, и он кончится как личность сам. Но в какой-то момент галлюцинация, видимо, сжалилась и, как-то слишком правдоподобно замерев, въехав членом до упора, и — а вот это уже что-то новенькое — звучно и глубоко простонав, тоже кончила, и Арсений как будто в самом деле почувствовал, как горячая сперма заполняет его. А может, это всё были последствия охуенного оргазма. Открыть глаза и обернуться Арсений не решался, наверное, целую вечность. Даже когда перестал ощущать мимолётные прикосновения к своей спине и заднице. Даже когда почти смирился с тем, что чужое дыхание всё так же слышно, а кровать всё так же продавлена под весом двух тел, а не только его собственного. На самом деле, прошло не более минуты, во время которой Арсений просто-напросто пытался совладать с дыханием и не трястись как лист на ветру. Решив для себя, что он всё-таки мужик, а не тряпка, Арсений собрался и с мыслью, что сейчас закатит скандал неясно откуда взявшемуся странному мужику, который воспользовался случаем и его уязвимым положением, обернулся и столкнулся взглядом с очаровательным парнем, разглядывающим его с нескрываемым любопытством. — Сукачёрт! Возмущаться как-то вообще перехотелось, и Арсений не до конца сам понял, что именно послужило такой резкой перемене настроения. То ли то, что парень оказался таким симпатичным и милым, то ли то, что Арсений отчего-то вспомнил, что это, на минуточку, его галлюцинация. Но почему тогда она такая реальная, блядь? — Ты, блядь, кто? — всё-таки собрался с мыслями Арсений, нервно усаживаясь у изголовья кровати, мечтая стать в разы поменьше, чтобы можно было спрятаться в подушках. — Антон, — спокойно ответила галлюцинация так, словно это само собой разумеющийся факт. Ответила вполне себе настоящими человеческими губами, глядя на Арсения в упор, приближаясь к нему. Путей отступления не было, поэтому Арсений решил прикрыться пододеяльником. Очень сильно измазанным смазкой и спермой, к слову. Арсений не понял. Вот вообще ничего не понял. Он поглядел на кровать, где всё так же лежали Вольдемар, чудом не свалившийся и не разбившийся в процессе телодвижений Арсения, Аркадий, Майкл, Генерал Чибиков и… не было Антона. Он поднял взгляд на парня, сконцентрировал внимание на родинке на кончике носа, оглядел взъерошенные волосы и торчащие смешно уши, прикрыл глаза и чуть застонал. Только теперь как-то отчаянно, что ли. Всё ещё нихуя не понимая. — Ты расколдовал меня, — Антон-галлюцинация-оживший-вибратор придвинулся ближе, игнорируя напрочь баррикаду из пододеяльника, созданную Арсением и навис над ним, дожидаясь, пока на него обратят внимание. Ещё он, Антон — наверное, Арсению показалось — засмущался немного. Что в принципе странно — смущаться после того, как твой член уже побывал в чужой заднице. — Эээээ? — очень многозначительно ответил Арсений, глядя на Антона, пытаясь разглядеть в нём хоть что-то знакомое. Но до него дошло, что смотрел он вовсе не туда, куда надо. — Ты настоящий? — осмелился задать он вопрос, который действительно терзал его с той самой секунды, как он ощутил чужие руки на своей коже. — Ага. Настоящий мальчик, — довольно улыбнулся Антон, кивнув в подтверждение своих слов. Он придвинулся ещё ближе, с каждой секундой сокращая расстояние между ними, и в какой-то момент он попросту навис над Арсением, упершись длинными худыми руками в изголовье кровати. — Ущипни меня, — каким-то не своим голосом попросил Арсений. Но вместо того чтобы ущипнуть, Антон наклонился и поцеловал его своими удивительно розовыми губами. И только Арсений хотел подумать, что это все равно слишком похоже на не совсем здоровый сон, как Антон его укусил за нижнюю губу, вынудив вскрикнуть от неожиданности и внезапной совсем не сонной боли. — Какого хуя? Что происходит? Как ты вообще?.. Что ты такое? — возмутился Арсений, оттолкнув Антона от себя. Хотя, признаться честно, ему не очень-то хотелось этого делать. Антон ощущался как-то правильно в его постели, рядом, в нём несколькими минутами ранее. И вообще как-то, ну, хорошо. — Это слишком долгая история, но если вкратце, то… я Антон, мне двадцать шесть, я из Воронежа, и меня заколдовала одна местная ведьма по просьбе моей бывшей, с которой мы расстались, как понятно из произошедшего, не совсем хорошо, — Антон просто лучился каким-то странным позитивом, по мнению Арсения, а сам он всё ещё ни черта не понимал. — А ты меня расколдовал. Счастливый финал, ура-ура, все довольны. Ты доволен? — Это что за ебанина? — Ну чего? — Что за хуйня это превращение, если тебя можно расколдовать засовыванием в чужую жопу? — Ну, мне повезло, что жопа оказалась твоей, — засмеялся Антон, и Арсений на секундочку залип, потому что смеялся тот как-то ну слишком красиво. В какой-то момент Арсений поймал себя на мысли, что тоже немного улыбается. Но он быстро взял себя в руки и стёр с лица эту маленькую слабость, всё ещё собираясь разобраться, почему его галлюцинация вдруг заимела такую охуенную неправдоподобно-правдоподобную историю. — Вообще, если честно, не в жопе тут дело, — кажется, совершенно не стесняясь собственной наготы, Антон поднялся с кровати и сладко потянулся, похрустев косточками, что в очередной раз навело на мысль, что это вовсе не галлюцинация с Арсением приключилась. А шизофрения. — Ты меня поцеловал. — Я тебя не целовал, — нахмурился Арсений, пристально рассматривая член Антона. Опавший, тот выглядел совсем не так, как в боевой готовности, как тот, который Арсений довольно долго лицезрел у себя на полке, так и не решаясь воспользоваться им. Интересно, если бы он всё же додумался трахнуть себя раньше, Антон появился бы тогда? Или тогда стадия шизофрении была ещё недостаточно глубокой? — Ну ладно, не целовал, но облизал. Кто вообще облизывает вибраторы? Антон откровенно глумился, это не понравилось Арсению. Он нахмурился и скрестил руки на груди, глядя на Антона исподлобья. Но если честно, он просто его рассматривал, даже любовался немного. — Ладно, я шучу. На самом деле тут поработала твоя фантазия и искреннее желание, чтобы я оказался настоящим. Кажется, без этого ничего не получилось бы, сделай ты хоть горловой минет бездыханной резиновой хуйне, — Антон снова как-то неуловимо быстро и внезапно оказался на постели, снова нависающим над Арсением. — И я благодарен тебе за это, правда. — Я всё ещё не понимаю, как это вообще и что это вообще, и, блядь, как? А остальные… они тоже? — Нет, только я. Антон улыбнулся, придвинулся совсем вплотную, но, вопреки ожиданиям Арсения, не поцеловал снова, не попытался соблазнять — Арсений бы поддался, точно — а просто улёгся рядом, поелозил костлявой задницей по простыням и, подложив руки под голову, уставился в потолок. — Значит, слушай сказку и запоминай, добрый принц. Жил да был в далёком городе Воронеж один обыкновенный пацан…