Во власти опасных чувств

*** Такси доехало до нужного адреса, и Чанёль быстро вышел из машины, и открыл заднюю дверь, помогая Бекхёну выйти. А Бекхён упрямо отстранил руку парня, думая, что сам доковыляет до дома, но нога стала сильно болеть от первого же нормального шага. Бекхён решил, что он просто может допрыгать до подъезда, и даже прыгнул один раз, но Чанёль не вытерпел, и подхватил парня на руки. - Ты что такой упрямый? - сказал Чанёль, стараясь скрыть непонятно откуда взявшееся раздражение, - Я же сказал, что помогу тебе. Показывай, куда идти. - Чанёль, подожди, может я сам, ты итак уже очень мне помог, - попытался возразить Бекхён, ища предлог, чтобы избежать появления Чанёля у себя дома. - Ты что как маленький? - Чанёль правда не понимал такого детского упрямства парня, - Ты что, не хочешь, чтобы я пошел к тебе домой? Ты золотой запас там прячешь? Или государственную тайну? Бекхён вдруг даже покраснел, от осознания, что Чанёль почти угадал. Но тайна эта была не государственной, а личной, и в первую очередь эту тайну не должен был узнать тот, кто сейчас держал его на руках, и спрашивал дорогу к его дому. Но Чанёль, не дождавшись ответа, просто пошел по дороге к дому, крепче прижимая к себе Бекхёна. - Какой подъезд? - спросил он, когда уже подошел к самому зданию. И Бекхёну ничего не оставалось, как указать на дверь первого подъезда, и сказать этаж, и номер квартиры, внутренне холодея, от осознания, что скоро все раскроется, и Чанёль все узнает. Чанёль зашел в подъезд, и поднялся на второй этаж, подходя к нужной двери квартиры, по прежнему держа Бекхёна на руках. - Открывай сам, чтобы я не ставил тебя на пол. Я сразу занесу тебя, и положу на диван в гостиной, - сказал Чанёль, а потом переспросил, - Диван то у тебя там есть? - Да, есть, - тихо ответил Бекхён, зная, что Чанёль сейчас увидит не только диван. И увидев это, о диване может совсем позабыть. Бекхён открыл дверь, и Чанёль сразу шагнул в темную глубину коридора. - Где у тебя выключатель? - спросил он останавливаясь сразу за дверью, и не зная, куда идти дальше, - Сам дотянешься? Или в какую сторону мне шагнуть? - Да, он здесь, - ответил Бекхён, и щелкнул кнопкой. И тут же вспыхнул свет потолочной лампы, разливаясь по всему коридору, и заставляя Чанёля замереть от неожиданности. - Ч..Что это?? - Чанёль чуть не выронил Бекхёна из рук, увидев прямо перед собой....самого себя, - Бекхён! Я спрашиваю, что это такое?? - А ты не видишь? Или не узнаешь? - попытался съязвить Бекхён, но потом просто сказал, - Это ты. - Да я вижу, что это я. Но что я тут делаю? Бекхён, зачем ты это сделал? Я не понимаю. Чанёль не мог сразу прийти в себя от такого зрелища, и это было понятно, ведь он никогда не видел свою фотографию, размером со стену. Но именно это он сейчас и лицезрел, смотря на стены коридора. Причем на каждой из стен были разные фотографии, но на всех них был он. Чанёль посмотрел на Бекхёна, который не отвечал на вопрос, а просто опустил глаза вниз, и тут одна догадка пришла ему в голову: - Скажи мне Бекхён, а я у тебя только в коридоре? Или..., - и видя, как Бекхён вздрогнул, и зажмурился, Чанёль не дожидаясь ответа шагнул в комнату, - Включай свет, сам. Бекхён вздохнул, и щелкнул кнопкой выключателя. И Чанёль аж присвистнул от удивления, увидев, что все стены комнаты были украшены фото обоями с его изображением, причем некоторые фотографии были даже прошлогодние. Чанёль покачал головой в изумлении, а потом даже хмыкнул, прищуривая глаза, и хитро улыбаясь: - Бекки, а что, я и в туалете у тебя тоже есть? Или там ты меня стесняешься? А в душе я у тебя есть?? Ты когда душ принимаешь, я тоже на тебя смотрю? Или ты от меня шторкой прикрываешься? Ой, а может и на шторке тоже я? - Чанёля уже стала забавлять эта ситуация, хотя, если честно, его не только поразило увиденное, но и позабавило, и даже немного возбудило, - А пойдем проверим!, - и парень двинулся к двери ванной комнаты, так и не выпуская Бекхёна из своих рук. Бекхён был готов провалиться сквозь землю от такого неприкрытого сарказма, тем более, что в душе Чанёля ждал огромный сюрприз. - Ну давай, показывай, где я тут у тебя? - уже откровенно улыбался Чанёль, видя смущение покрасневшего Бекхёна. Но когда Бекхён включил свет в ванной комнате, улыбка Чанёля медленно исчезла с лица, а рот приоткрылся в еще большем изумлении. Прямо во всю стену ванной комнаты, к которой примыкала сама ванна, были сделаны моющиеся панели с его изображением, причем на них он был почти обнажен, и только полотенце прикрывало его бедра. Чанёль, не говоря ни слова, вернулся в гостиную, и посадил Бекхёна на диван, а сам пошел к двери другой комнаты, резко распахнул её, и включил свет. И он снова увидел свое изображение, на этот раз на стене, рядом с которой стояла кровать Бекхёна, И на этом изображении он лежал, подперев голову рукой, и смотрел вперед, то есть, будто бы на того, кто будет лежать в этой кровати. Чанёль постоял несколько минут, собираясь с мыслями, и пытаясь унять внутреннее волнение. Получается, что он Бекхёну нравится? Или как тогда объяснить все эти фотографии а стенах, причем сделанные в специальном контексте, создающем иллюзию присутствия. Чанёль действительно заволновался, ведь почувствовал тепло, окутывающее тело, когда представил, как Бекхён принимает душ, смотря на его полуобнаженные фото, или как лежит в постели, повернувшись лицом к стене, и смотря на его изображение. Это было так странно, и так необычно, чувствовать тепло, и медленное возбуждение от таких мыслей, и представлений. Но представлять он мог сколько угодно, а вот реальную правду ему мог рассказать только один человек. И этим человеком был Бекхён. Чанель вернулся в гостиную, и сел на кресло, напротив дивана, где сидел Бекхён: - Расскажи мне всё. Раз я тут у тебя везде, то, я думаю, что имею право знать, что все это значит? ................................................................................................................. Минхо и Кристин подъехали к студии, где накануне гонок проходили съемки Минхо, и парень тут же отогнал машину в ангар, радуясь, что разбитый бампер, фары, и пробитые шины, технику Джонхёна с коллегами, удалось быстро починить, а на самой киностудии никто не знает о том, что он участвовал в гонках. Поставив машину на место, Минхо вышел из ангара, и чуть не столкнулся с режиссером, которого видимо разбудил шум. И Минхо тут же отчитался что доставил машину в целости, и сохранности, и вовремя, как и обещал. Дослушав Минхо, режиссер ухмыльнулся, и немного язвительно произнес: - Да знаю я, где ты катался на моей машине. Спасибо хоть не угробил её. Минхо замер, прекрасно понимая, о чем говорит режиссер, но не понимая, как он умудрился обо всем узнать. И парень только собрался как-то объяснить все, как вдруг режиссер улыбнулся, и хлопнул его по плечу: - Ладно, я тебе прощу этот обман, тем более, что машина цели, и невредима. Да и помог ты мне, хоть и сам наверное не ожидал этого. Да и сам я тоже не думал, что ваши смертельные кульбиты на гонках, так меня воодушевят, что я за час напишу целый сценарий фильма. Поэтому спасибо за вдохновение, - режиссер широко улыбнулся, а потом хитро прищурился, - Но теперь ты не отвертишься, и будешь просто обязан исполнить в этом фильме все трюки, которые вытворял во время гоночного заезда, ведь у тебя в моем новом сценарии главная роль, - и видя удивление Минхо, режиссер объяснил, - Мне ассистент прислал видео твоего геройства. Уж не знаю, как он его раздобыл, но я посмотрел, и очень впечатлён. А он еще сказал, что не только ты там умудрился творить чудеса. В общем, мы с тобой должны в ближайшее время встретиться, и все обсудить. И ты мне все расскажешь обо всех эпизодах гонки. Режиссер мечтательно улыбнулся: - Представляешь. какой мы можем фильм забабахать?!! Бестселлер с миллионными кассовыми сборами! В общем, все решено. Я тебе завтра вечерком позвоню, и мы договоримся о встрече. А сейчас я уже спать хочу, да и тебе тоже отдыхать надо, Иди уже. Минхо улыбнулся, пожал руку режиссеру, внутренне облегченно выдыхая, что так все в итоге удачно получилось. Мало того, что удалось поучаствовать в гонках, спасти Юту, признаться Кристин в своих чувствах, и увидеть в её глазах положительный ответ, так еще и новый рабочий проект появился, который действительно обещает быть интересным. Минхо попрощался с режиссером, и уже повернувшись, чтобы уйти, вдруг услышал: - Надеюсь, что девушке твоей все понравилось? Ведь ты же так этого хотел. - Да, она в восторге, - улыбнулся Минхо, и вышел из павильона, направляясь к Кристин, которая ждала его у входа. И он знал, что они обязательно продолжат этот восторг, но уже без посторонних глаз... ................................................................................................................ Вы когда-нибудь испытывали бесконечное счастье от простых, ласковых прикосновений? Такое счастье, которое накрывает сладкой волной, и уносит в другой мир, туда, где есть только трепетная нежность, и сладкая страсть. Вы когда-нибудь ощущали радужный восторг от звучания любимого голоса? Голоса, который и ласкает, и возбуждает, и наслаждает одновременно. Голоса, слушать который можно бесконечно, понимая, что сам его тембр стал родной, неотъемлемой частью личного наслаждения. Вы когда-нибудь растворялись полностью в глазах любимого, осознавая, что готовы отдать всего себя? Подарить ему своё тело , душу, жизнь, вечность. Ведь даже холод отступает, под огнем жаркой нежности любимого взгляда. А представьте, если все это смешивается воедино? Какой силы, и глубины, может быть такое чувство любви? И если вы сможете все это представить, то ощутите то, что сейчас одновременно испытывали Тэмин и Джонхён. Каждый из них бесконечно наслаждался прикосновениями, взглядами, голосом любимого. И не важно, что один дарил ласки, а другой их получал, трепет нежности, и сладость удовольствия была общей, одной на двоих. Это был только их мир, где царила самая желанная стихия, - Нежная, и Страстная Взаимная Любовь. Джонхён наслаждался нежностью тела Тэмина, его сладкими стонами, и блеском счастливых глаз, из-под полуприкрытых ресниц. Тэмин максимально раскрывался под ласками любимого, он был словно бутон самого прекрасного цветка, постепенно расцветая, и распускаясь под нежностью ласкового солнышка. Для Тэмина, Джонхён и был этим солнышком, наполняя его любовью, и убирая неудобство, и страх. А Джонг, сдерживая свою безумную страсть, понимал, что именно так и нужно делать. Только постепенно расцветая, и раскрываясь, Тэмин сможет почувствовать все грани удивительного наслаждения, которое приносит людям чувственная близость. Только желание на основе любви, и максимального доверия, может стереть все страхи, и смущение, которые становятся серьезным камнем преткновения, если доверия, и любви нет. Этим и отличается настоящая, сладкая, чувственная близость, от физических трений, приводящих к механическому удовлетворению, не имеющему ничего общего с глубинным, всеобъемлющим удовольствием. И Джонхён понимал, что конечно он может прямо сейчас овладеть своим малышом, сделать Тэмина полностью своим, ведь Тэ сейчас находился в состоянии сладкого желания, и мог бы согласиться на всё. Но Джонг хотел, чтобы их первый раз был незабываемым, и неповторимым. И он даже знал, как все это будет, ведь продумал все до мелочей, чтобы их наслаждение было самым сладким. И магазин, все же, был не подходящим для этого местом. Конечно Джонхён в своем воображении, рисовал многообразные картины сладкого удовольствия, которое они с Тэмином будут дарить друг другу всю их счастливую жизнь. И магазин с цветочным антуражем, а также оранжерея, фигурировали в этих сладких фантазиях. Но это будет потом, когда тот, волнующий, и нежный "первый раз" будет пройден. Поэтому сейчас, лаская Тэмина, Джонхен не собирался идти до самого конца, но все же он не мог прервать ласку, видя, как сладко реагирует Тэмин, выгибаясь, и негромко постанывая от каждого прикосновения. Малыш был почти на грани, да и сам Джонхён уже был довольно сильно возбужден, и это возбуждение искало выхода. Джонг наклонился, и мягко поцеловал нежную кожу груди Тэмина, одной рукой продолжая поглаживать его между раскрытых бедер, а другой рукой обнимая парня за плечи, и привлекая к себе. Тэ протяжно застонал, чувствуя двойную горячую ласку поглаживающей руки, и нежных губ Джонхёна. Он ощущал, как практически одновременно, язык Джонга, и его пальцы, стали чертить замысловатые узоры на разгоряченной коже, вызывая у Тэ волнообразную внутреннюю горячую реакцию. И Тэмин потянулся за этими пальцами, раскрываясь, и пропуская их в свою глубину. Он даже не успел почувствовать боли, ведь одновременно с проникновением пальцев, Джонг чуть прикусил набухшую горошинку соска Тэмина, и слегка потянул её зубами вверх. И ощущения смешались, побуждая Тэ выгнуться от чувственного коктейля сладкой боли, и удовольствия, и громко застонать. А Джонхён уже был на пути к чувствительной точке внутри малыша, неумолимо продвигая пальцы все глубже. - Котенок, обними меня, - прошептал Джонхён, - Я хочу сделать тебе очень сладко, - и он прикусил вторую набухшую горошинку соска малыша. Тэмин прерывисто выдохнул, чуть постанывая, и потянулся к Джонгу дрожащими руками, касаясь его плеч. А через мгновение он сладко вскрикнул, впиваясь пальцами в плечи Джонхёна, ведь Джонг в этот момент, как раз нашел чувствительную точку сладости внутри малыша, и надавил на неё. Горячая волна удовольствия накрыла Тэмина, мысли все улетели, а вместе с ними улетел и он сам, а его тело подрагивало от ритмичных движений внутри мышц, а также от горячих поцелуев, и покусываний, которыми Джонхён осыпал его кожу, постепенно поднимаясь от груди к шее. Он как чувственный искуситель, покусывал кожу Тэ, и лизал её, и охлаждая, и зажигая одновременно. И Тэмин уже не постанывал, он громко вскрикивал, и почти задыхался от стонов, чувствуя горячие укусы на своей шее, и огненные спазмы, возникающие от движений пальцев Джонга внутри его тела. Наслаждение окутало Тэмина, побуждая извергнуть горячий поток влаги, а Джонхён, почувствовав это, впился в губы Тэ резким поцелуем, ловя, и приглушая громкий крик экстаза, и продолжая воздействие на внутренний бугорок чувствительных нервов парня. Тэмин забился в руках Джонга, испытывая волны глубинного удовольствия, впиваясь в его плечи ногтями, А Джонхён, прервав поцелуй, наблюдал, как выгибается Тэмин, объятый пламенем страсти. И это было самое лучшее зрелище, которое только могло быть. И перекрыть его было способно, наверное, лишь созерцание Тэмина, когда он будет улетать от горячего наслаждения, отдаваясь Джонхёну полностью... И это будет очень скоро, ведь его малыш уже почти готов познать глубокое, и полное наслаждение. А пока нужно было подумать и о сегодняшнем удовольствии, тем более, что возбуждение уже сильными волнами накатывало и на самого Джонхёна. Поэтому он медленно вывел пальцы из глубины пульсирующих мышц Тэмина, и стал нежно целовать его, позволяя малышу насладиться остаточными волнами наслаждения. А когда Тэ немного успокоился, Джонхён взял его руку, и поцеловал: - Котенок, я очень тебя ..., - и Джонг вдруг замер, увидев взгляд Тэ, полный наслаждения и желания. Тэмин, все еще прерывисто дыша, приоткрыл глаза, и посмотрел на Джонхёна замутненным от только что испытанного наслаждения, взглядом. Горло его немного пересохло от громких криков, и Тэ сглотнул, а потом рефлекторно облизал губы. Этот жест не укрылся от взгляда Джонхёна, зажигая в его глазах огонь желания. И Тэмин увидел этот взгляд, и буквально сполз с колен Джонга на пол. - Тэмин, что ты... - П.. помоги... мне... у м. меня руки дрожат, я... не...смогу... расстегнуть.., прошептал Тэ, и прижался лицом к паху Джонга, обнимая его бедра. Он целовал ткань брюк, и ластился, как котенок, - Пожалуйста, прошу, позволь мне... Джонхен чуть прикрыл глаза, чувствуя, как по телу проходит волна возбуждения, от прикосновений Тэмина. И он не мог больше себя сдерживать, страсть искала выход, и этим выходом был Тэмин, который смотрел не мигая, положив голову на бедро Джонга, и ждал, чуть прикусив губку от предвкушения. Джонг выдохнул, и расстегнул пуговицу, и замок на брюках, освобождая свою горячую плоть, уже набухшую от сильнейшего возбуждения. И тут же его плоть была захвачена в плен горячего рта Тэмина, который, лаская, не отрывал взгляда от глаз Джонхёна, и тихо постанывал, иногда чуть слышно причмокивая. Джонхён не смог сдерживаться, и его тихие, чувственные стоны наполнили пространство комнаты. А Тэмин, продолжая сладкую ласку, улыбнулся, услышав их. Ему было так приятно, слышать свидетельства наслаждения Джонга, это окрыляло, и рождало внутри желание подарить еще большее удовольствие любимому. И Тэмин, осмелев, стал ласкать еще усерднее, то вбирая в себя горячую плоть, то выпуская её на волю, и обласкивая кожу промежности Джонга, везде, где мог достать. Его руки перестали подрагивать. и Тэ начал гладить бедра, и ноги Джонхёна, постепенно стягивая ткань брюк и белья вниз. И за движением ткани, следовали руки, а потом и губы Тэмина. Он целовал, спускаясь поцелуями вниз, и склоняясь к ступням Джонхёна. - Ооо, Тэмин, - Джонхён не мог спокойно смотреть на эту позу покорности, его захлестнула волна огненного возбуждения, - Тэмин... Что ты... делаешь... А Тэмин уже откинул ткань на диван, и поочередно целовал ноги Джонхёна, мягко проводя языком по его икрам, и голеням, а потом снова поднимаясь дорожкой поцелуев вверх, к бедрам. Затем Тэ снова нежно прикоснулся к коже на внутренней стороне бедра Джонга, и возвратившись к его плоти, погрузил её глубоко в горячие глубины своего рта. Джонг протяжно застонал, ощущая скольжение губ Тэмина, и мягкие прикосновения его языка, пытающегося ласкать ствол одновременно с движением губ. Но стон Джонхёна превратился в судорожный вскрик, когда он почувствовал, что Тэ максимально глубоко вобрал в себя его плоть, а руками нашел его руки, и положил себе на голову, чуть надавив. Этот разрешающий жест был очень откровенным, но еще откровеннее были горячие, и глубокие ласки, которые совершал Тэмин. И Джонхён уже не смог сдержаться, прижав голову Тэмина к себе, и начиная регулировать его движения. Тэмп постепенно убыстрялся, и стоны обоих стали наполнять комнату страстью. И вскоре Джонхён не выдержал, и оросил горло Тэмина горячим вулканом наслаждения. А Тэмин еще сильнее прижался, вбирая в себя всю сладость нектара страсти, всё до последней капли, А потом еще долго не отпускал бедра Джонхёна, продолжая нежно целовать кожу его промежности, а затем затих у его ног, наблюдая, как постепенно перестает подрагивать плоть Джонга, и как успокаивается собственное дыхание. А Джонхён, откинувшись на спинку дивана, мягко гладил Тэмина по голове, чуть перебирая пальцами его белокурые локоны. И было во всем этом особое чувственное единение, побуждающее сердце каждого из них трепетать от любви, о которой они сказали сейчас не словами, а каждым жестом, взглядом, прикосновением, и поцелуем, каждым вздохом, и стоном, каждой клеточкой своего тела...