Новый облик Миши Коллинза

Кто не знает Мишу? Миша Коллинз, первое лицо государства Российского, император, черт бы его побрал. Но до чего же проблемный парень: мелкий и жутко избалованный. Спасу нет. Естественно, все дела политические за него решают другие люди, ведь такому человеку, как Миша, опасно даже на один день доверить Русь-матушку. Вроде и голубая, благородная кровь у императорской четы, а на деле получается, что трон достается кому попало. Нет, лицом и телом парень вышел очень даже, но любой житель Российской Империи, положа руку на сердце, скажет, что в мозгах у Миши черт-те что. Уже двадцать лет человеку, должен бы и остепениться, но Миша не был бы Мишей, если бы все у него было серьезно. То он игру какую-нибудь безумную затеет (и ты, житель, попробуй еще поиметь наглость не принять в ней участия), то своих же бояр высмеивает, чем доводит уважаемых людей до белого каления, то ни с того ни с сего в пляс по дворцу пускается. А теперь еще взял и уволил свою лучшую советницу Сару Гэмбл, можно сказать, единственного человека, который успешно занимался проблемами государства. Ну, если считать, что массовые казни недовольных являются эффективным способом решения проблем. «Ну а что, — думали высшие мира сего, — недовольных ведь и вправду становится меньше». Сара большую часть своей жизни (а лет ей было немало) терпеливо сносила все выходки Миши, ведь взамен она получала настоящую власть над страной. Она грабила богатых налогами и посылала к чертям нуждающихся, в общем, вела обыкновенную политическую жизнь. А прохвост Миша, руководствуясь очередным порывом ветра в своей голове, взял и уволил ее, чем навлек на себя закономерное желание отомстить, и притом с летальным исходом. Так что в одно из прекрасных августовских утр Сара со своим верным помощником Робертом Сингером занималась разработкой гениального плана убийства Миши Коллинза и возведения на трон действительно достойного человека, то есть себя. *** Тем временем Дженсен Эклз, не то чтобы бедный, но крестьянин, примерный муж и отец троих детей, был вызван императором во дворец для решения крайне важного государственного вопроса. — Ваше величество, вы что, рехнулись? — разносился по дворцу возмущенный голос Дженсена. — Хотите снести мой дом ради долбанной горки? Крестьянин был в отчаянной ярости. — Это не какая-то дурацкая горка, а великолепнейший катальный павильон для летних гуляний! — парировал Миша. — Вершина инженерно-технической мысли и, между прочим, мой собственный проект. Смерть обыденности! — Моя семья живет на этом холме уже много лет! — не унимался Дженсен, — у меня трое детей и жена беременная. — ... а назову я его «Прокатись с Ветерколлинзом»! О да! — кажется, императору было абсолютно плевать на дальнейшую судьбу многодетной крестьянской семьи. Ярость в голосе Дженсена сменилась бессильным отчаянием: — Император Миша, пожалуйста, скажи, что ты прикалываешься и это одна из твоих гениальных шуток. — Разве я похож на шутника? Я никогда не шучу, — ответил Миша, глядя Дженсену прямо в глаза, потом кивнул слугам, и четыре сильных руки подхватили крепкое крестьянское тело и вышвырнули вон из дворца. Император лишь кинул вслед насмешливое «Пока-пока!» и вяло махнул тонкой ручкой. «Будет знать, как переходить на «ты» с самим императором, недалекий крестьянин» — думал Миша, провожая взглядом Дженсена. Да, глупо было ожидать от императора какого-то сочувствия крестьянской доле и уж тем более адекватного объяснения своих поступков. Через неделю, аккурат в день рождения шутника и, по трагическому стечению обстоятельств, императора всея Руси, дому семьи Эклзов было суждено превратиться в странный аттракцион, и Дженсену оставалось только с этим смириться. *** Деревня, в которой жил Дженсен, находилась не то чтобы очень далеко от столицы, но не так уж и близко, чтобы крестьяне и их лошади считали за счастье постоянные походы в город за едой и прочими нуждами. В один из дней крестьянского шопинга измотанный Дженсен совершенно не ожидал притащить из города домой внушительных размеров мешок с любопытным содержимым. Черт знает, откуда такой груз мог возникнуть в его телеге. Наверно, во всей Империи лишь два человека смогли бы найти этому объяснение: императорская экс-советница Сара и ее прихвостень Роберт. Увидев подозрительный мешок в телеге, Дженсен осторожно развязал его и… встретился взглядом с коровой. Корова посмотрела на крестьянина своими синими и болотно-мутными глазами (этот взгляд показался Дженсену несколько высокомерным для скотины) и, еле ворочая языком, но крайне недовольно вякнула: «А ну отвали от меня, холоп!» — Твою ж мать, эта корова проклята! — в ужасе закричал крестьянин. — Корова? — тенором подхватило животное и тут же перешло на фальцет: — Проклята? Дженсен отшатнулся: он вспомнил, где слышал этот голос. И эти глаза, синие и безмерно наглые, тоже вспомнил. — Император… Миша, это ты..? — Естественно, я император Миша, — передразнила корова. — Что, крестьянин? Надеялся, я сдохну? Не дождешься! — Ваше величество… — осторожно перебил Дженсен. — Только без паники. Конечно, вы в полном порядке, но есть небольшая проблема… — Проблема? — …с вашей внешностью. — И что не так с моей великолепной внешностью?! И Миша посмотрел в лужу, рядом с которой он сидел по счастливой случайности. *** Тем временем одна пожилая женщина была свято уверена в том, что император уже мертв, в то время как один молодой мужчина точно знал, что Миша немного живее, чем требуется, и это знание не давало ему покоя. Сначала Роберт перепутал смертельный яд с экстрактом коровы и угостил им Коллинза, которого по злодейскому плану Сары следовало «отравить до смерти». А после он еще и не смог убить несчастное животное. Доброе сердце и руки из жопы, черт бы их побрал. Надо было как-то рассказать об этом и без того недовольной Саре. Три, два, один… — Я не смог убить Мишу. — Что?! Этот заносчивый прыщ еще жив? — Я надежно замотал корову в грязный мешок, — оправдывался Роберт, — и нес его в сторону скотобойни, как вдруг… случайно уронил его с моста. И, кажется, он упал в телегу к какому-то крестьянину. — Господи, какой же ты болван! — Сара всплеснула руками в бессильном гневе. — Эта бессовестная скотина теперь будет разгуливать по просторам империи в теле… скотины! И все из-за тебя! Собирайся, мы идем на поиски Миши. Вместе! И только попробуй еще раз так налажать! *** — Господи, меня превратили в корову! За что? — рыдал Миша над своим отражением в луже. — Где мое тело? Откуда взялось это уродливое вымя? Где мое прекрасное, юное, ухоженное лицо? Мои губы, пухлые, как молодые сливы… Мой чудный королевский нос. Мои черные как смоль волосы. Где вся моя красота неземная? Где? Дженсен молчал. Даже в таком жалком положении Миша вызывал в нем лишь гнев. Миша, кажется, тоже не был счастлив тому, что изливает душу крестьянину, более того, в его голове появилась мысль, что именно Дженсен и был виновен в его кошмарном преображении. — Ну все, крестьянин… как там тебя… Дженсен Эклз, тебе не жить, — процедил Миша. — Это ты украл меня из дворца и превратил в корову! — Ты, блин, серьезно думаешь, что это я? — удивился Дженсен. — Конечно ты! Кому еще это надо? По-моему, только тебе не по душе моя идея с катальными горками. Следовательно, ты и есть злобный гений, больше некому! Дженсен молча буравил взглядом императора. — Хотя нет, это слишком умно для тебя, — вдруг решил Миша. — Знаешь, что, крестьянин, ты отведешь меня во дворец. А после я приступлю к выполнению задуманного, снесу твой дом и построю катальную горку. — Твоя наглость ни в какие ворота не лезет, Миша. — Когда я успел стать для тебя Мишей, крестьянская морда? — Тогда, когда твое лицо покрылось шерстью, — съязвил Дженсен. — Смирись, ты не можешь быть императором в этом теле. — Пожалуй, ты прав, — печально согласился Миша. — Ладно, крестьянин, отведи меня во дворец. — Я не сделаю этого, пока ты не пообещаешь, что оставишь свою дурацкую затею с горками, — решил стоять на своем Дженсен. — Отсоси мое коровье вымя, — злобно процедил император. — Ну и пожалуйста, — махнул рукой крестьянин, — вали на все четыре стороны! — и в сердцах добавил: — Да чтоб тебя в лесу волки сожрали! И Миша свалил. *** Его коровье величество шагал по лесу, высоко подняв нос, но внутри росло беспокойство. В темном лесу, знаете ли, перестаешь смотреть на мир свысока. Особенно когда ты стоишь на краю обрыва, а в это время на тебя надвигается стая волков. И ты при этом аппетитных размеров корова. Когда ты, его величество император Дмитрий Типпенс Крашник Третий, через пару минут превратишься в горстку обглоданных костей. Ну, или в разорванные острыми скалами ошметки — тут уж как тебе больше нравится. «Ну вот и все, мне конец, — думал Миша. — Зря я поперся в лес один». Миша уже успел мысленно распрощаться с жизнью, властью и славой, как вдруг услышал протяжный воинственный крик откуда-то сбоку. Он уставился в сторону звука и разглядел там Дженсена. Крестьянин летел прямо на него, одной рукой держась за тарзанку, а второй собираясь, ни много ни мало, схватить корову и тем самым спасти ее от волков. Стоит отметить, что крестьянин был чертовски силен: не исключено, что в его роду некогда отметился Добрыня Никитич. Пара секунд, и коровье тело обхватили мощные руки Дженсена. В голове Миши вспыхнуло «Я спасен!», но два тела тут же плюхнулись в реку, неумолимо несущую свои воды… да, да, в сторону гигантского, прямо-таки немыслимого для Российских широт водопада. Иначе и быть не могло. — Дженсен, я уверен, ты знаешь, что с этим делать. Высоченный одноуступный водопад приближался, паника в беспомощных перед стихией умах приобрела нечеловеческий (и даже не коровий) масштаб, Миша с Дженсеном крепко вцепились друг в друга и зажмурились перед неизбежным… *** Сара и Роберт второй день бродили кругами в поисках говорящей коровы. Они уже обшарили десяток близлежащих деревень, опросили всех, кого можно (чем сыскали себе среди крестьян славу парочки сумасшедших), и теперь пробирались сквозь лесную чащу, все еще тая надежду найти императора. *** Миша и Дженсен пробирались сквозь ту же чащу, но судьба пока не пересекла их тропу с тропой войны Сары и Роберта. Если вкратце, то они выжили после падения в гигантский смертоносный водопад, но уже на берегу Дженсену пришлось сделать Мише искусственное дыхание, чтобы количество выживших не сократилось до одного. Миша пока так и не отказался от своей идеи, требовавшей уничтожения деревни Эклза, а Дженсен вывел их к летнему ресторанчику, расположившемуся на лесной опушке. Есть, естественно, хотели оба. Коровам вход в ресторан, естественно, был запрещен. Но Миша не был бы Мишей, если… *** «Пора бы уже признать, что все мои идеи гениальны, Дженсен» — так сказала своему спутнику весьма габаритная женщина со странным вытянутым лицом, игриво прикрытым веером. Парочка сидела в кафе за столиком и ожидала заказ. Легко догадаться, что крупной женщиной был Миша, ловко замаскированный найденными в лесу тряпками (хвала тем, кто устроил посреди леса свалку!), а ее спутником был Дженсен. И в тот момент, когда Миша ненадолго отошел в уборную, чтобы припудрить носик, за соседний столик уселась другая парочка, мужчина и женщина. Женщине уже было глубоко за 60, а мужчине едва ли исполнилось тридцать. — Ну и недалекая ты голова, Роберт! — проскрипела женщина. — Благодаря тебе мы уже три дня ходим кругами по лесу, а император до сих пор жив и здоров! — Здоров как корова! — выдавил из себя мужчина с натянутой улыбкой, но женщина не оценила его юмор. — Если ты еще хоть раз попытаешься пошутить своим бесполезным ртом, я зарою тебя заживо вместе с парой десятков казненных крестьян. Скажи, сколько деревень мы еще не проверили? — Пять, — ответил Роберт, обиженно глядя в стол. Он считал, что у него отличное чувство юмора. — К завтрашнему дню мы должны найти Мишу и избавиться от него. Когда Миша вернулся за стол, его ждала порция говядины и крайне озабоченный взгляд Дженсена. — Дорогая, нам нужно срочно сматываться отсюда, — прошептал Дженсен. — Говори, как можно тише, и старайся не вызвать подозрений. — Что случилось? Я не уйду, пока не съем этот восхитительный… я что, заказал говядину? Даже не знаю, как теперь это есть! — Все очень серьезно, — Дженсену было не до размышлений о возможном каннибализме,— Кажется, вон те двое за соседним столиком хотят тебя убить. — Что? — Миша украдкой посмотрел на парочку за соседним столиком и тут же узнал их: это же Сара и Роберт, его старинные друзья! Вот кто спасет его из лап хитроумного крестьянина, который наверняка нарочно плутал с ним по лесу, раз до сих пор не вывел его ко дворцу. — Ха—ха—ха! Очень смешно, крестьянин, — картинно зашелся смехом император. — За тем столиком сидит моя советница Сара. И она отведет меня во дворец! — Да нет же, дурак, — попытался осечь его Дженсен. — Пока ты ходил по своим делам, я слышал, как они обсуждали твое убийство. — Ну конечно! Я знаю, что сейчас ты зассал, ведь ты больше не сможешь меня дурачить. Прости, крестьянин, но твой очередной бредовый план провалился! Отправляйся в свою деревню, — хладнокровно процедил Миша и добавил: — Тем более что совсем скоро ее уже не будет. Дженсен сжал челюсти и ничего не ответил. Он просто встал из-за стола и ушел, оставив свой долгожданный обед нетронутым. Пускай этот олух Миша идет прямо в руки к своим убийцам, плевать. Так даже лучше: никто не разрушит деревню. Если, конечно, новой власти в лице советницы не взбредет в голову чего-нибудь похлеще. В деревнях поговаривали, что в соседнем государстве король принял программу по сносу старых домов. Дело, конечно, хорошее, да только старые-то дома снесли, а вот новые так и не построили. *** Миша сидел и подбирал слова, которые вот-вот скажет Саре. «Извини, за то, что я тебя уволил…» Нет, императоры не извиняются. Может, лучше так: «Да, я тебя уволил, но ты все еще моя верноподданная, отведи меня во дворец и преврати в человека»? Тоже нет, это слишком грубо даже для Миши. — И раз ты, болван, не смог отравить этого мальчишку, я убью Коллинза своими собственными руками, — вдруг донеслось до сознания императора аккурат со стороны того столика, за которым, как он думал, сидело его спасение. Миша побелел под своей бурой коровьей шерстью. Дженсен не врал. А он-то, дурак, думал, что они с Сарой друзья. Она же с первых дней не выпускала Мишу из рук. Это она приносила ему игрушки по первому требованию, она пела ему песни о величии родины и всей его императорской династии. Она учила его одеваться не просто дорого, а по-императорски. В конце концов, именно она все эти годы помогала ему не спустить управление государством в унитаз. И это он уволил ее за то, что она посадила в тюрьму не сто повстанцев, недовольных повышением налога на хлеб, а аж двести. «С ними надо пожестче», — говорила Сара. «А кто останется в полях батрачить, если ты всех пересажаешь?» — отвечал Миша. И тут же уволил с поста советника мудрейшую из женщин, да и вообще из всех людей в своей пока недолгой жизни. И теперь эта мудрейшая женщина жаждала мести, и только ее плохое зрение да ваза с цветами на столике, скрывавшая Мишу от посторонних взглядов, отделяла ее от свершения задуманного. Миша бросился из забегаловки прочь, он был в панике и мечтал найти крестьянина, который еще пять минут назад казался ему злейшим врагом, но на деле оказался единственным другом. — Дженсен! Ты где, Дженсен? Миша спотыкался и падал, коровьи ноги плохо слушались, валежник нещадно их царапал, кровь шумела в ушах. И то ли черное пятно леса, нависшее над головой, то ли жуткая паника — что-то давило на все еще коровье, но внезапно ставшее таким маленьким и беззащитным сердце Миши. Вдруг среди березовых зарослей мелькнула знакомая белая рубаха. — Дженсен! Боже! Я нашел тебя! — чуть ли не плача от радости, выдохнул Миша. Крестьянин как сидел на камне подле ручья, так и не шелохнулся. — Дженсен, ты был прав! Сара и Роберт! Это они! Они превратили меня в корову. И они хотят меня убить. — Надо сказать, не они единственные, — сказал крестьянин, сурово глядя Мише в глаза. — Дженсен, прости меня, — прошептал Миша, потупив взгляд, и уже громче добавил: — За все прости! Наверное, я просто ужасный император. — Знаешь что, — голос Дженсена вдруг потеплел. — Корова из тебя, если честно, тоже неважная. Если бы коровы могли улыбаться, то лицо Миши расплылось бы в улыбке. — Ты же меня простишь? — спросил он с облегчением. — Без твоей помощи я пропаду в этом диком лесу. — А ты не будешь строить свой катальный павильон в моей деревне? — Посмотрим, — хитро, но без прежней спеси ответил Миша и подмигнул. *** Крестьянин и император отправились во дворец по холмам и равнинам, сквозь леса и через реки. Сара с Робертом, не солоно хлебавши, направлялись туда же. Там-то все они и встретились. — Попался, гаденыш! — крикнула Сара, схватив корову за бока. Роберт решил не принимать участия в очередном покушении на императора, тем более что его злая напарница несколько минут назад заявила, что «его глупое существование все только портит», поэтому Сара пыталась сбить корову с ног в одиночку. — Нет, это ты попалась, Сара! — победоносно заявил Миша и завалился на спину, прижав и без того едва живую Сару к полу. Без физической силы Роберта все могущество Сары испарилось, и она жалобно простонала из-под тяжелой коровьей туши: — Миша, родной, проси у меня, чего хочешь, только не убивай! — Гони человеческую сыворотку и исчезни с глаз моих долой, — сказал Миша не терпящим возражения тоном. Сара кивнула Роберту, и тот исчез в каком-то потайном подвале (в императорском дворце и правда все это время был подвал, тайный для самого императора?). Через минуту он появился с прозрачной склянкой в руках. — Держи человеческий эликсир, Миша. И прости эту старую дуру за то, что пыталась тебя убить. Сара злобно сверкнула глазами в сторону Роберта, но ничего не могла сделать: она все еще лежала под коровьей тушей. Дженсен принял флакон с эликсиром из рук Роберта, откупорил его и торжественно влил содержимое в Мишин рот. Эпоха коровьего неправления закончилась, продолжилось царствование сумасбродного человека Дмитрия Типпенса Крашника Третьго. Но теперь у императора было целых два советника (да, император милосердно оставил Сару в живых и даже восстановил в прежней должности). С тех пор Дженсен стал отвечать за внутреннюю политику, а Сара, с ее маниакальным желанием убивать, угнетать и отбирать, оказалась весьма эффективна в политике внешней. Какие земли только не завоевала Российская Империя под чутким руководством этой мудрейшей женщины! А как были довольны крестьяне, что на месте суровой угнетательницы теперь был свой парень! «Дженсен плохого не сделает, он ведь из наших!» — шла по деревням радостная молва. Оба советника во главе с Дмитрием Типпенсом Крашником Третьим превратили страну в процветающее аграрное государство, которое наваляло всем вокруг не только железным милитаристским кулаком, но и рекорднейшими сборами урожая. А впрочем, это уже совсем другая история.