***
Овладеть Валей стало для Клима навязчивой идеей. Обо всём на свете забыл! Первая мысль была сбагрить любимого сынулю куда подальше, и лучше всего в доблестные ряды Российской Армии. Но одумался вовремя. Перегибать не стоило — всё же родная кровь! Выручили друзья. В подробности Клим вдаваться, конечно, не стал, а просто пожаловался, что некая особа сына с пути истинного сбивает. Один приятель своих парней посоветовал, мол, увезут и искать будешь — не найдёшь, а второй ухмыльнулся и дал визитку агентства эскорт-услуг. — Там и девочки, и мальчики, а если надо — и бабушку найдут! Охмурят твоего Витьку и забудет обо всём на свете. Если, конечно… — Что «если»? — Если у него настоящие чувства, то тогда не поможет. Клим отмахнулся только. — Ага, любовь! Кроме папиных кредиток, отродясь ничего не любил. В агентстве предложили огромный каталог очаровашек обоего пола и, полистав фотки, Клим выбрал изящного красавца. Заплатил — охуеть сколько, в другой раз жаба задушила бы. Но ради бывшей шалавы, а ныне ангела Вальки, готов был на всё. Парень из агентства Вале был полной противоположностью — смуглый и черноглазый, с обворожительной улыбкой и светскими манерами. В другой раз Клим, наверно, сам бы повёлся. Возложенную на него задачу мальчик понял с ходу и всё исполнил в краткий срок. Подцепил Виктора на каком-то пати, уехал к нему и с жаром отдался. А тут и Валя пришёл. Увидал спящего любовника — голого, в засосах и сперме, и дело в шляпе. Юноша гордо Климу фингал под глазом продемонстрировал и добавочную денежку за ущерб потребовал. Клим на радостях не только денежку, а чуть любимый «Бентли» не отдал. Потом спохватился, конечно. Виктор домой явился чернее тучи и тоже с бланшем. Клим в доброго папу поиграл, поохал, поахал, отправил сына в Грецию на реабилитацию и, потирая руки, приступил к финалу своей блядской задумки. Если угрызения совести у него и были, то лишь только пока Валю не увидел.***
Самого Валю нужные люди всё время блюли, и, как только Виктор в жаркую Элладу умотал, белобрысую прелесть сразу же нарыли на хате какой-то подруги и привезли. Клим аж затрясся весь. Но тут слюни вновь подобрать пришлось, ибо в слюни был сам Валя. Дом к приезду разве что флагами не расцветили. Понимая, Валя такому похищению не слишком обрадуется, Клим бегал по этажам, отдавая нужные и ненужные приказы, и дольше всего задержался на кухне, едва не доведя повариху до обморока. Впечатление было, что президента в гости ждали, и когда увидели на руках хозяина нечто бесчувственное, лохматое, решили, что Клим маленько того… Бывает, короче, когда зажрёшься.***
Валька сдул с глаз прядь волос и мутно огляделся. По Климу, что уже часа два сидел в ожидании пробуждения его высочества, мазнул равнодушно взглядом. Тот уже рот открыл, чтоб успокоить, когда Валька рявкнул: — Унитаз где? Удивлённый Клим рукой махнул. Валька выпрыгнул из кровати, помотав перед Климом членом, отчего последний снова расплылся в умилении и, пошатываясь, скрылся в ванной, откуда характерные звуки раздались. Клим смущённо хмыкнул и, дверь приоткрыв, велел еду нести. Горничная вкатила тележку, ойкнула и спешно ретировалась, когда Валька из ванной появился. Белокурый идеал, ничуть не смущаясь своей наготы, прошёл мимо Клима, взял тарелку с ухой и выхлебал через край, проигнорировав ложку. Облизнулся и полез назад под одеяло. — Я… — начал Клим, но из-под одеяла недовольное: — Да съебись ты на хуй! — и тут же засопел. — …очень рад, — закончил Клим и, прикрыв одеялом голую ногу, вышел.***
Валя проснулся через несколько часов и шлялся по гостиной, нарядившись в халат. Трогал всё, зевал с подвыванием и эротично почёсывался. — Нравится? — улыбаясь, спросил Клим, наблюдая за ним из дверей. Валя кивнул в угол: — Вон та жёлтенькая картинка ничё так. Рембрандт какой-нибудь? — Нет, это современное искусство. — Оно и видно. Как я сюда попал-то? — Мои люди привезли, — заторопился Клим. — Ты только не пугайся — я всё объясню. — А я не из пугливых, Витин папа. Можешь не напрягаться, я уже понял. — Понял? — Да ещё у Заи на квартире заметил, как ты меня глазами облизывал. Блядину сыночку, небось, тоже ты подсунул? Я знатно им физиономии подпортил. А где, кстати, Зая? — В Греции. — Мусаку с маслинами, значит, жрать будет? А меня, выходит, сюда. Оперативненько, — похвалил Валя. — Только напрасно это, Витин папа. Ты мужик, конечно, ничего, и в Рембра́ндтах разбираешься, но увы, не в моём вкусе. — А кто в твоём вкусе? Мальчики, вроде моего обалдуя? — спросил Клим, и, видя, что Валя нахмурился, поспешно добавил. — Может, поужинаем и обсудим? Ты что любишь? — Пельмени.***
Стол такой накрыли, будто человек пятьдесят, как минимум, в гости ждали. На одном конце мясные закуски, в цветы замысловатые закручены, на другом рыбные, там, вообще, картина — Рембрандт, бедолага, обзавидовался бы. Пирожки такие и сякие, отбивные на косточках, креветки на палочках, икра всех видов, включая заморскую, и ещё всяких соусов до кучи. Валя палец в чёрную зернистую сунул, облизал и спросил недовольно: — А пельмени где? — Нет пельменей, — сокрушённо вздохнул Клим. — Но велю налепить. Завтра будут обязательно. — Я чё, и завтра здесь буду? — Недельку-то можешь пожить, — умолил Клим. — Небось, ничего не отвалится. Валя цапнул шпажку с креветками: — Ну-с, допустим… И что ты со мной делать собираешься, кроме как откармливать? — Любить буду, — с готовностью заверил Клим. — Ах, как у тебя все просто, Витин папа. У богатых всегда так? Хорошо быть богатым! А перед сыном не стыдно? Может, у меня с ним любовь до гроба, а ты взял и разлучил, как этих… Ромео с Тристаном. Вот сижу тут и страдаю, — и полную тарелку пирожков наложил. Один разломил и сморщился. — Фу, с рыбой! — Стыдно, но поделать с собой ничего не могу. И тебя не выпущу, не обессудь, — тихо, но твёрдо сказал Клим. — Теперь я твой Тристан. Или Изольда, как больше нравится. Охрана предупреждена — тебя не выпустят. — А не охамел ли ты, Витин папа? — поинтересовался Валя, разламывая второй пирожок. — И не зови меня папой. Я… — А библиотека у тебя имеется? — А как же, — с готовностью подтвердил Клим. — Что ты хочешь почитать? — Уголовный кодекс. Забыл, как эта статья называется. — Может, лучше в бассейн? Валька закончил над пирожками издеваться, поразмыслил и благосклонно кивнул. При выходе, правда, обернулся и погрозил пальцем: — И чтоб ко мне не совался! Доедал Клим в одиночестве. Поковырял в тарелке и пошёл за Валькой подглядывать. Чудо его белобрысое водную гладь рассекало, и будто знал, что смотрят. И на спине, и на животе, и нырял, причём до половины, так, чтобы пятая точка над водой оставалась, да ещё ноги разводил — синхронист-недоучка. И без трусов, естественно. Клим весь извёлся, думая сигануть ли к Вальке или обождать и своими силами обойтись. Выбрал второе. Злясь на самого себя, что как подросток озабоченный, спустил штаны, вспомнил, как Вальку пьяного раздевал, и тут же кончил.***
На следующее утро за завтраком Валя помалкивал, видать, перекупался. Клим разговоры говорил, развлекал всячески, чуть ли не фокусы за столом показывал — всё без толку. Валентин гордо задирал свой прелестный со всех сторон носик и кривился, будто мух ел. — Ну чего ты, — не выдержал Клим. — Правда, что ль, по Витьке сохнешь? Да не верю, не похож ты на несчастного влюблённого. С утра анекдоты целый час на кухне травил, повариха, вон, до сих пор трясётся. Валька демонстративно запихнул в рот целиком блинчик и зачавкал. — Не молчи, а? — Зая когда возвращается? — соизволил повернуть голову Валя. — Вот он обрадуется, какой его папулька ловкач. — Нескоро, — успокоил Клим. — У него там матушка живёт, и я попросил, чтоб подольше погостил. А ты пока у меня… А хочешь, тоже куда слетаем? В Париж или Неаполь, например. Можно Китайскую Стену посмотреть. А на Гавайях знаешь какие пляжи? — Мне и тут хорошо. Клим приуныл. Повздыхал и поднялся: — С работы мне звонили — срочно отъехать нужно. Придётся тебе одному побыть. — И чем занимаешься, Витин папа? — заинтересовался Валя. — Алмазы? Нефть? Гжельские свистульки? — А Виктор не говорил? — Зая говорил, что ты козёл, и, как вижу теперь, не ошибался. — Кондитерские у меня, — сказал Клим. — Торты на заказ делаем. Пирожные… — То-о-орты? Я с тобой поеду.***
Обратно Валю под руки вели. Надегустировавшись рулетами, бисквитами и всяческими эклерами, Климов ангел смотрел невменяемым взглядом, стонал и тихо просил солёненького. — А дома пельменей налепили… — Ща блевану! — Молчу-молчу.***
Не веря самому себе, что слабое место у Вали нащупал, Клим буквально на крыльях летал. Ангел закусил дома селёдкой, ожил и полез с расспросами, чё да как. Клим и рад стараться. И про штрудели австрийские, и профитроли французские, рахат-лукумы турецкие и прочие сладкие кандибоберы. — Так рассказываешь, что опять сладкого захотелось, — блаженно сказал Валя. — И сдохну тогда сразу. А Зая не говорил, что ты спец по пироженкам. — Он к нашему делу равнодушен, — вздохнул Клим. — А в школе учился, так вообще бесился, почему у него папка вафли печёт, а не японскими внедорожниками торгует. Стеснялся. — Дурак, — согласился Валя. — У тебя не бизнес, а сказка. Клим в улыбке расплылся, а перед глазами уже картинки вырисовывались, как его любимые изделия по-другому использовать. Глаза затуманились, и сам не заметил, как к Вале потянулся. Тот пофыркал вяленько — больше для вида. — Эй… — У меня взбитые сливки есть, — шептал Клим. — Клубника и желе шоколадное. Прямо вижу, как буду его с твоего пупка слизывать… — и придал Вале горизонтальное положение. — Ай, Витин папа, какой извраще-е-енец… Да куда ты… а-а-ах… — Да какой я тебе папа…Эпилог
— Неделя прошла, — сказал Валя, с трудом приползая из ванной. Клим замер. — Ты что же… Всё-таки хочешь уйти? — Боюсь, не смогу. До ванны, вон, еле-еле… Ты хоть трусы мне когда-нибудь дашь надеть? Перед людьми стыдно. Вчера какой-то мэн в галстуке к тебе приезжал, а я голопопый. Что он подумал? — Сказал, что завидно. — Да ну тебя… Шмотки дай, в конце концов. — Неа. — Ах ты, буржуинская морда! Сделал из меня секс-раба! Да я тебя сейчас… — Пироженое хочешь? — Я тебя… Я… Шоколадное? Хочу.