Nice Girls Don't

Они не изменяли. Энди часто повторяла это про себя. Ей было интересно, делала ли подобное Миранда. Потому что они не изменяли. Она жила со своим парнем. Миранда была замужем. Они обе были натуралками, и «измена» подразумевала наличие отношений, или, как минимум, конкретных намерений в подобном направлении. Или, даже не беря это во внимание, что-то вроде… Ну, что-то большее, чем то, что они делали сейчас. Они не занимались сексом. Они не касались друг друга. Они даже не целовались, действительно нет. Ну, Энди целовала, но Миранда никогда не отвечала, так что это не считалось. В конце концов, «для танго нужны двое», как всегда говорила Лили, но она бы этого не поняла. Не смогла бы оправдать. Даже когда это действительно не было изменой. Это началось совершенно невинно, два дня спустя после благотворительного банкета в музее. У Миранды была встреча, и Энди сопровождала ее в качестве второй ассистентки, пока Эмили держала оборону в «Подиуме». И встреча отличилась тем, что Энди впервые услышала грубость от кого-то по отношению к Миранде Пристли. Не просто грубость. Настоящую дерзость. Дерзость, выходящую за любые рамки. Это был какой-то руководитель-сопляк, что был младше Миранды, отец которого был большой шишкой — действительно большой — и близким другом Ирва, поэтому даже Миранда не могла позволить себе вступить с ним в конфронтацию. И его сын прославился своей безнаказанностью, ведь он позволил себе унижать и задевать известного редактора прямо на глазах ассистента. Он не оскорбил ее напрямую и не сказал ничего, на что можно было бы в открытую возмутиться, но все, что было сказано, каждое скользкое, мелочное замечание, что появилось из его рта, каждый небрежный жест говорили им обеим о том, какого он был мнения обо всей модной индустрии и о «Подиуме» в частности, а значит и о самой Миранде. Энди часто мечтала о том, чтобы кто-нибудь сбил спесь с Миранды. Все об этом мечтали. Она была удивлена, насколько неприятным оказалось это зрелище в действительности. Как смущенно она чувствовала себя в присутствии Миранды, как была возмущена ее реакцией, как ей хотелось поставить этого придурка на место и сказать, что он мог быть грубым с Мирандой лишь после того, как заработает это право, вместо того чтобы делать подобное с вершины горы папочкиных денег. Тем не менее, Миранда стиснула зубы, пригвоздила выскочку взглядом к месту и продолжила вести себя невыносимо вежливо до самого конца, пока он не дал ей того, чего она хотела. Энди даже не могла припомнить сейчас, что же это было. Неважно. Важно лишь то, что случилось в машине по дороге обратно в офис. Первые несколько минут минули в ледяной тишине. Энди напряженно смотрела прямо перед собой, фиксируя взгляд на тонированном стекле, которое скрывало заднее сиденье от Роя, сидевшего за рулем. Миранда установила стекло пару недель назад, когда пребывала в одном из своих настроений, и Энди тосковала по возможности наблюдать затылок Роя, ведь это странным образом помогало ей успокаиваться. И в тот момент, она сидела вся съежившись, практически ощущая гнев, излучаемый всем телом Миранды, и снова проклиная в уме этого корпоративного ублюдка, потому что, на кого Миранда собиралась спустить всех собак в первую очередь? Если Энди повезет, Миранда одарит своим настроением весь офис, но, скорее всего, именно ей с Эмили придется принять главный удар. Она рискнула взглянуть на Миранду. Женщина смотрела в окно, ее щеки заметно покраснели, а губы были вытянуты в тонкую линию. Она плотно сжимала руки на коленях, словно пыталась скрыть дрожь. Энди никогда не видела ее настолько злой, даже тогда, когда она ссорилась со Стивеном. Миранда свершит свою месть рано или поздно, Энди это прекрасно понимала, но прямо сейчас для нее это не имело никакого значения. Энди же, к своему собственному удивлению, не ощущала страха, или даже справедливого возмущения от того, как вела себя Миранда. Она ощущала лишь беспокойство. И сочувствие. И — это когда-нибудь обернется против нее, она знала об этом — желание помочь, сделать что-то, чтобы изменить атмосферу. Не то, чтобы это было в ее силах. Все, что она могла, это убедиться в том, что кофе из «Старбакс»* был достаточно горячим, а «Перье»* — в меру игристым. И она сделает это, обязательно, особенно сегодня, но она хотела бы сделать что-нибудь еще. Что-то большее. Что-то вроде… — Что? — огрызнулась Миранда, разворачиваясь к ней с горящим взглядом. Если бы не ремень безопасности, Энди разбила бы себе голову об потолок машины, так сильно она дернулась. Дерьмо, что же она сделала не так? Она размышляла вслух, или что? Очевидно нет, ведь Миранда продолжила: — Вы сидите и пялитесь на меня, словно идиотка. Какие-то проблемы, Андреа? У вас, видимо, есть, что сказать. Ох, черт, дерьмо. На этом моменте Энди должна была ответить «простите», или «нет, мне нечего сказать». Или выпрыгнуть из машины на ходу. Но, вместо этого, она услышала свой голос: — Этот парень придурок. Миранда отклонилась назад и вздернула брови, что было особенно выразительно из-за ее огромных солнечных очков. Энди почувствовала, как лицо обдало жаром. Ох, блять, снова. Она снова перешла черту. Миранда могла не любить того парня, но он был важной шишкой, а иначе почему ему было позволено такое говорить? Какое право имела Энди… Она не смогла заткнуться. — Простите, — сказала она. — Он был просто… ужасно груб. Я не думаю, что он должен был вести себя таким образом. И я видела, что это расстроило вас, и я просто хотела… хм. Миранда сняла очки, смотря на Энди так, будто она сбежала из дурдома. — Вы просто хотели, что? — спросила она низким опасным голосом. — Сказать вам что-нибудь приятное, — прошептала Энди. Что бы там Миранда ни ожидала услышать, то определенно не это. Она моргнула, открыла рот, затем закрыла и просто уставилась на Энди. — Это просто, я не знаю, — беспомощно продолжала Энди, — он сказал эти идиотские вещи, так что мне захотелось сказать что-то хорошее. Вот так. Простите. Тупо. Она была так глупа. Сказать что-нибудь приятное? Она что, воспитательница детского сада? Миранда высмеет ее по полной программе. Ох, а затем уволит. — Например? — спросила Миранда. На этот раз моргнула Энди. — М-м? Миранда выглядела так, как будто… воу. Как будто… забавлялась. Это значило, что, возможно, Энди не умрет. — Продолжайте, Андреа. Какие приятные вещи вы бы сказали мне? Или может быть смерть не была таким уж плохим вариантом. Было что-то злобное в улыбке Миранды, или… нет. Не злобное, не так. Улыбка, которая говорила о том, что Миранда готова к разочарованию. Миранда всегда была готова к разочарованию, и реальность редко не совпадала с ее ожиданиями. Энди, понимая, что была обречена с самого начала, сдалась и просто пробормотала: — Вы, хм… вы очень красивы сегодня. Миранда приоткрыла рот, совсем немного, а затем рассмеялась. Это не был добрый смешок, она просто закатила глаза и снова отвернулась к окну. Энди, потерпев неудачу, все еще ощущала необходимость добавить: — Ну, нет, я имела ввиду, что… — Это все, — Миранда махнула рукой, даже не взглянув на нее. Это — что — нет. — Нет, это не все, — выпалила Энди, выпрямившись и подумав о том, а не была ли она, к примеру, пилотом-камикадзе в прошлой жизни. Миранда, грозно нахмурившись, снова на нее посмотрела. — Я имею в виду, — продолжила Энди, ощущая нарастающее сердцебиение, — вы слышите подобное от людей каждый день, да, и вы всегда выглядите красиво, я хочу сказать, ну, вы знаете, стильно. Конечно, всегда. Она нервно рассмеялась, и Миранда взглянула на нее, словно на чумную. — Но сегодня вы выглядите… Ну, знаете, — она беспомощно махнула рукой в сторону Миранды, ее нежно лавандового цвета блузы и зеленой юбки. — Красиво. Как весна. Я думала об этом весь день. И теперь я замолкаю. А затем она поджала губы и уставилась в собственное окно, плотно сжав руки на коленях. Миранда не ответила, и они доехали до «Подиума» в полной тишине. Однако весь остаток дня Миранда была в менее злобном настроении, нежели Энди ожидала, и когда она вернулась домой к Нейту тем вечером, то ощутила головокружительное чувство, словно ей удалось уклониться от летальной пули. Однако на следующий день Миранда снова ее удивила. Энди думала, что идиотизм, который она продемонстрировала, был забыт, или, по крайней мере, отброшен Мирандой в дальний ящик своего сознания за ненадобностью и неуместностью. Однако сразу после обеда, как только они закончили очередной бесконечный список инструкций и поручений, Энди, сидящая напротив, взглянула на Миранду, и женщина ответила ей внимательным, изучающим взглядом. — Хм, — слабо произнесла Энди, опустив взгляд в свои заметки, — что-нибудь еще? Миранда в необычной манере изогнула губы. — У вас нет ничего приятного, чтобы сказать мне сегодня, Андреа? Энди почувствовала, что краснеет. Она никогда не была так смущена. Хоть Миранда и не казалась злой, и все могло быть куда хуже, но все еще оставалось неправильным то, как Миранда забавлялась происходящим. Энди лишь пыталась помочь. — Я, — произнесла она слишком мягким тоном к своему неудовольствию, — мне жаль, если я… Я хочу сказать, что мне жаль, что… Миранда откинулась на спинку кресла, барабаня пальцами о поверхность стола. Выражение ее лица снова приобрело холодный и отстранённый вид. — Это все, — сказала она. Оу…? Ох. Черт. — О’кей, — произнесла Энди, поднимаясь со стула с блокнотом и ручкой в руках. — Правильно, — прежде чем уйти, она быстро подумала, тяжело сглотнув, посмотрела Миранде в глаза и прошептала. — Ваши глаза сегодня особенно голубые. Миранда моргнула. Энди не могла сказать, было ли это намеренно. — Я думаю, это все ваша блуза, — продолжила она, ощущая себя безмерно глупой. — Подчеркивает цвет. Хм. Я пойду, позвоню Патрику. Тем не менее, вот с чего все началось. Вот так просто. Абсолютно невинно. И после этого Энди стала говорить Миранде по одному комплименту каждый день, когда их никто не мог услышать. И каждый раз как Миранда переступала порог офиса, Энди сразу начинала что-нибудь придумывать. Это было нелегкой задачей в те дни, когда Миранда была в действительно ужасном настроении. Однако, несмотря на то, как кошмарно порой вела себя Миранда, она все еще выглядела хорошо, и этого было достаточно, чтобы начать. Так что Энди начала с легких комплиментов. С вещей, которые Миранде, вероятно, приходилось слушать все время, но она никогда не протестовала, чтобы услышать их снова, и неважно, насколько странными они были порой. К примеру: — У вас хорошие руки. Но Миранда даже не засмеялась. И вскоре Энди пришлось расширить свой список, потому что она знала, что Миранда не придет в восторг, если она станет повторяться. Однажды она увидела Миранду в великолепном костюме в полоску и при первой же возможности выпалила: — Этот костюм потрясающе подчеркивает вашу фигуру, ну, знаете, более потрясающе, чем обычно. Как только она произнесла это, то поняла, что действительно так считала; она всегда искренне говорила комплименты (у Миранды действительно были голубые глаза и хорошие руки), но этот костюм по-настоящему ошеломлял, и Энди не могла отвести взгляд. Миранда вздернула бровь и взглянула на нее поверх очков. Энди ощутила жар на лице, как только поняла, что именно сделала. Она не подошла и не сказала «отличная задница, Миранда», но это подразумевалось, и Миранда знала об этом, и она знала, что Энди знала, что она знает. Затем, на секунду Энди заметила, как дернулись губы Миранды. Меньше секунды, но все же. А потом Миранда сказала: — Это все, — и отвернулась к своей газете. Итак, лед тронулся. После этого Энди позволила своему воображению немного разгуляться, но в разумных пределах: «у вас отличная походка», «ваши волосы выглядят потрясно, нет, я имею ввиду, всегда» и «мне нравится, как вы смеетесь, когда искренны». Энди до сих пор удивлялась, как ее за последнее не уволили, но потом поняла, что эти слова были и вправду приятны Миранде. (Недостаточно, чтобы заставить ее засмеяться, конечно, но наслаждаемся тем, что имеем). Невинно. Абсолютно. Странно, да, но невинно. С того момента, как Энди начала вести эту странную игру с Мирандой, секс с Нейтом стал редким явлением. Было много причин, конечно: они оба работали допоздна и приходили домой изнуренными; Нейт не любил ее работу, не любил то, в какую сторону она менялась. Тем не менее, они были молоды, и дела шли не совсем плохо, особенно после того, как Энди однажды ночью попросила Нейта побриться прямо перед тем, как заняться любовью, чтобы его щеки были более мягкими и гладкими. На следующий день Энди сказала Миранде, что у нее прекрасная кожа. А именно, безупречная. Она долгое время думала об этом, и этот день показался ей подходящим, чтобы сказать. — Мы отправляемся к Донне Каран через тридцать минут, — произнесла Миранда, даже не взглянув на нее. — Машину ко мне, и будьте готовы. Энди поникла. Миранда никогда не комментировала ее комплименты, но обычно хотя бы смотрела на Энди. Может быть, она не обратила внимание, или вообще не услышала? Комплимент был хорош. Кому бы не понравилось услышать, что у них идеальная кожа? Ну, если Миранда решила упустить приятные слова сегодня, то это было ее дело. Энди старалась не выглядеть надутой, когда усаживалась возле Миранды в салоне машины тридцать минут спустя. Миранда сняла очки и повернулась к Энди. — Безупречная? — прямо спросила она. У Энди открылся рот, а затем она быстро его захлопнула. Впервые Миранда ответила на комплимент. — Ну… да, — произнесла Энди, — ну, знаете, насколько я могу судить. Как… как на благотворительном банкете, когда вы носили черное платье. — Вы смотрели? — Было трудно пропустить, — слабо ответила Энди. Какого черта ожидала Миранда, надевая подобное платье, обнажающее океаны кремовой кожи: подъем и изгибы ее плеч, ее шею и грудь? Даже ожерелье не могло отвлечь внимание. Разве не предполагалось, чтобы люди смотрели? — Я хочу сказать, что… цвет действительно вам подходит, — быстро добавила она, надеясь, чтобы слова не звучали так, будто бы Энди разглядывала Миранду не из эстетических соображений. Потому что это было не так. К слову, она вообще не рассматривала Миранду, нет, сэр. С этим стоило обращаться к Эмили. И Эмили раздражалась с каждым днем все больше из-за того, что Миранда теперь одаривала своей благосклонностью Энди. Так что больше никаких поползновений в сторону территории Эмили. — Вы уставились на мою грудь, — сухо произнесла Миранда. Энди вернулась к реальности и со страхом осознала, что она действительно смотрела прямо на грудь Миранды. Она даже не осознавала этого. Просто сегодня блуза Миранды была действительно шикарной, с глубоким вырезом и струящейся тканью, что очень подходило женщине. Блуза давала легкие намеки и обещания, которые были необязательны к выполнению. Энди могла прослеживать линию ее шеи, которая пересекалась тонкими ключицами, а затем дальше, вниз, где можно было видеть плавное углубление, ох, Христос, она зажмурилась. — Простите, — прошептала она. — Не могла ничего поделать. — Что? — Я имею ввиду, я не намеренно! — Не могла ничего поделать, — вдумчиво произнесла Миранда так, будто была в секунде от смеха. — Оправдание мальчишки-подростка. Энди открыла глаза, решив, что встретит свою судьбу как взрослая женщина, даже если ситуация была до ужаса смущающей. — Мне жа… — почти повторила она и запнулась, когда заметила выражение лица Миранды: созерцательное и, возможно, немного подстрекающее. Подначивающее Энди. Миранда это любила. Но какого рода вызов был на этот раз? Энди прочистила горло. — Я не хотела вас смутить, — попыталась она. Губы Миранды изогнулись в пренебрежении. — Вы этого не сделали. Ох. Ладно. Да уж, младший ассистент в принципе не был способен смутить Миранду. Энди старалась не пасть духом снова. — Ну… хорошо, — пробормотала она. — В любом случае, это правда. — Что именно? Безупречная кожа, или то, что вы не могли ничего поделать? — Все! — воскликнула Энди повышенным голосом, почти сорвавшись на вопль, утратив самообладание. Что она должна была ответить? Она могла выдерживать только до этого момента, и неважно, что Миранда хотела видеть ее сверхчеловеком. — Я хочу сказать, что вы же не считаете, будто я это выдумываю, нет же? Вот, смотрите… — она потянулась и взяла руку Миранды в свою, удерживая контакт. — Серьезно, взгляните. Это, это прекрасная рука! Даже когда вы не носите каких-либо колец. И… Она замерла, внезапно осознав, что дотронулась до части тела Миранды. Более того, она сделала это без разрешения. Более того, она до сих пор держала ее руку. И, в конце концов, она поняла то, что Миранда не отдернула руку и все еще сидела напротив со слегка пораженным выражением на лице. Они обе уставились на руку Миранды, словно видели ее впервые. Она была на удивление теплой в хватке Энди. Мягкой и гладкой, такой, какой она хотела чувствовать кожу Нейта, когда они занимались любовью. Желудок Энди упал вниз. Она отпустила руку, которая просто повисла в воздухе, оставленная, прежде чем Миранда отдернула ее к себе на колени. — Простите, — приглушенно произнесла Энди. Миранда ничего не ответила, а потом, слава богу, машина остановилась. Тем вечером Энди вернулась домой и трахалась с Нейтом до скрипа в кровати. Она не просила его побриться. Затем все пошло так, будто они были в «Сумеречной зоне»*, потому что одного этого инцидента должно было хватить, чтобы вывести их обеих из себя и пресечь эти игры на корню. Но на следующее утро в офисе, когда Энди принесла «Старбакс», Миранда посмотрела на нее этим взглядом ну, что сегодня ты приготовила для меня? Впервые Энди не смогла придумать, что сказать. У нее был слишком обширный выбор. Ведь, когда она вошла в офис с кофе и увидела Миранду впервые за весь день, Энди поняла, что Миранда Пристли была самой красивой женщиной во всем мире, всегда была, и сейчас она поняла, что даже не знает с чего начать, чтобы донести эту истину до самой Миранды. Она смотрела на Миранду в полной беспомощности, когда отдавала ей «Старбакс». Отдавала. Она не поставила его на стол, как обычно, а протянула латте, и Миранда потянулась в ответ. Их пальцы соприкоснулись, и Энди ощутила внезапный жар в том месте, где было касание. — У вас мягкая кожа, — прошептала она так тихо, что сразу задумалась, услышала ли Миранда даже с такой незначительной дистанции. Но Миранда услышала, потому что что-то мелькнуло в голубых глазах. — Будьте готовы к обеду, — произнесла она. Она не сказала к чему. Энди сглотнула, кивнула и ретировалась к своему столу. Эмили одарила ее легкой злобной усмешкой, как только она села, ошибочно восприняв волнение Энди за расстройство от возможного нагоняя от Миранды. Энди не волновало, потому что у нее была иная проблема: до обеда оставалось три с половиной часа. Но, в конце концов, спустя часы, дни и века время прошло, и Энди с Мирандой сидели в мерседесе. От нервов вспотели ладони, и она попыталась вытереть их незаметно об юбку. Миранда, не потрудившись пристегнуть ремень безопасности, повернулась, чтобы внимательно взглянуть на Энди. Боже. В то утро у нее не было галлюцинаций, и она не преувеличивала. Миранда выглядела роскошно. Энди просто сидела какое-то время, рассматривая. Сейчас она признавала, что Миранда была настолько превосходна, что могла бы заставить ее растечься в лужицу только лишь своим существованием, и Энди подумала о том, что должна пользоваться каждым шансом. Все дело было в… эстетике. Словно созерцание Мона Лизы. Миранда протянула руку. У Энди перехватило дыхание. Она сглотнула, потянулась и взяла руку Миранды в свою во второй раз за последние два дня, и попыталась не думать о том, насколько сюрреалистично было сидеть на заднем сидении машины держась за руки с Мирандой Пристли. Потому что все было не совсем так. Она просто… Энди прекратила думать и решила сделать то, что хотела, и не думать о том, почему ей этого хотелось, потому что именно такое поведение навязывал «Подиум», именно эту идею продавал журнал: идею желать чего-то, и, возможно, получить это однажды, ни в коем случае не ощущая вину за свои желания, потому что ты просто веселишься. Энди не была уверена, что веселилась, ведь ее сердце начало отбивать бешеный ритм, а в ушах нарастал гул, и ею завладело легкое головокружение. Но даже не думая о том, что именно делает, она погладила пальцем тыльную сторону ладони Миранды: костяшки пальцев, ухоженные ногти, а затем развернула руку, чтобы проследовать дальше вдоль линии жизни на ладони. Она дотронулась до удивительно тонкого запястья и отважилась взглянуть на Миранду. Щеки ее приобрели легкий розоватый оттенок, но лицо оставалось спокойным, а дыхание ровным. Она вздернула брови. Энди сглотнула, кивнула и рискнула, пробежав пальцами вдоль руки, пока не достигла локтя, места, где начинался рукав. Миранда дернула рукой, когда Энди коснулась ткани, и она отняла свою руку в понимании. (Потому что это одно из правил. Энди никогда не касалась Миранды в тех местах, которые скрыты одеждой, и она никогда не пыталась сдвинуть ее. Это, по факту, правило, и одна из тех причин, почему они не являлись изменщиками.) На следующий день они никуда не отправились вместе, хотя Энди все-таки пришлось сходить за туфлями от Филиппа Лим. Когда она вернулась, то принесла туфли Миранде лично по ее же указанию, вместо того, чтобы отнести их в шкаф «Подиума». Эмили побежала в уборную, как только Энди переступила порог офиса, а это означало, что, пока Миранда копалась в множестве платформ и шпилек, у Энди была возможность понаблюдать за женщиной без страха быть замеченной. Хотя, даже если бы и заметили, то вряд ли бы это вызвало подозрения; все бы просто решили, что она стала очередной жертвой одержимости Мирандой, как Эмили. Они никогда не смогут заподозрить, что Миранда позволяет… Миранда действительно позволяла. Она подняла коробку из-под обуви и дернула головой, намекая, чтобы Энди прихватила остальное, а затем последовала за ней к столу, что стоял в углу офиса, вне поля зрения для рецепции. Они поставили коробки на стол, а после Миранда развернулась к ней, располагаясь так, чтобы оказаться между Энди и любым, кто посмел бы войти в кабинет. Она склонила голову набок, и ее ожерелье поймало внезапный отблеск солнца. Энди ничего не спросила, ничего не сказала вообще. Как и Миранда. Энди просто протянула руку и погладила кончиками пальцев шею Миранды, немного удивляясь, насколько теплой оказалась кожа под ее прикосновениями. Значит, Миранда все-таки не хладнокровная рептилия. У Миранды затрепетали веки, но она не закрыла глаза. Они стояли там, замерев на несколько мгновений, как если бы весь оставшийся день (и мир) замер, чтобы Энди смогла дотронуться до своего босса без всякой причины и цели, кроме лишь той, что заставляла участиться пульс на шее у Миранды. Энди нащупала пульс кончиками пальцев, а затем обхватила всей ладонью Миранду за шею, подумав против воли о том, сколько же сотрудников «Подиума» желало взять эту женщину за горло. Ее пальцы покалывали, и она знала, что теперь они будут пахнуть парфюмом Миранды. Она проскользнула рукой чуточку выше, чтобы совсем немного, почти невесомо коснуться серебристых волос, не беспокоя при этом ни единой пряди, стараясь уловить хоть какой-нибудь намек на текстуру и мягкость. Миранда медленно, но глубоко вдохнула. Энди опустила руку. — Это все, — слегка хриплым голосом произнесла женщина. Энди ушла. На следующий день они снова сидели в машине, и Миранда позволила Энди поцеловать ее руку вместо простых прикосновений. Энди была совершенно уверена, что это не смотрелось как выражение чести (хотя Миранда определенно представляла себя королевой или императрицей), но факт был в том, что кожа Миранды была хороша на ощупь, но еще лучше она ощущалась под прикосновениями губ. Вот как все началось. И это та точка, где они были сейчас. В машине, снова. Дело не в том, что им претит разнообразие, просто машина с тонированными стеклами и перегородкой была действительно самым подходящим местом, потому что люди не пялились на них, лишаясь возможности толковать их действия неверно. Энди признает, что легко бы было неверно подумать. Должно быть, она выглядела немного странной, склонившись и нежно целуя оголенную шею Миранды, выражая свое эстетическое наслаждение прикосновениями губ и дыхания, щекоча кожу Миранды кончиками волос. Нейт бы не принял это, определенно нет. Он так же не понимал возросшего аппетита Энди, потому что с того момента, как она начала прикасаться к Миранде, она стала приходить домой готовая к сексу, который в любом случае Нейт всегда был рад предоставить. Они больше не обсуждали ее работу. Или его, если говорить откровенно. Раньше они говорили обо всем на свете, но сейчас Энди приходит домой, они занимаются сексом, а потом он засыпает, в то время как она лежит и думает о «Подиуме» и о том, что же Миранда наденет на следующий день. Но Нейта нет в этой машине, слава богу, и Энди с благодарностью выдыхает Миранде в шею. Миранда дрожит. Она часто делает это в последнее время. Когда они это начинали, прикосновения и поцелуи, Миранда была хороша в том, чтобы вести себя беспристрастно, позволяя Энди касаться себя, но довольно скоро она начала расслабляться под прикосновениями рук и губ Энди, наслаждаться, и сейчас, в этот момент уединения, Энди практически могла видеть, как Миранда задерживает дыхание в ожидании. Но они вели себя сдержанно. Они делали это лишь раз в день, выделяя всего несколько минут. И Энди не караулила Миранду, чтобы воспользоваться любым шансом. Потому что, эй, они не изменяли. И прямо сейчас, когда Энди целовала Миранду, она не задействовала руки и касалась лишь ртом; и она никогда-никогда не целовала Миранду в губы. Однажды она подходила близко, без намерения. Она проследила губами линию вдоль челюсти Миранды, даря легкие поцелуи, и вдруг ее губы едва коснулись уголка горделивого, высокомерного рта. Миранда замерла, задержав дыхание, и Энди быстро отпрянула назад на свое место. Больше подобного не повторялось. Они были очень хороши. Время от времени Энди задавалась вопросом, а что, если бы Миранда поцеловала в ответ? Она, конечно, никогда не просила об этом, а Миранда никогда не проявляла инициативы. Сегодня, когда машина начала замедляться, Энди подарила последний, заключительный поцелуй у основании шеи, прежде чем отпрянуть и пригладить свои волосы. Она снова начала наносить свой блеск для губ, который постоянно стирался перед тем, как отправиться куда-либо с Мирандой, и внезапно, в этот самый момент, Миранда повернулась к ней и твердо произнесла: — Вы полетите со мной в Париж. Энди моргнула. — Но, хм, но Эмили… — Не летит. Вот так. Любые аргументы были бессильны. Энди знала, что только что был забит последний гвоздь в гроб всяких надежд, связанных с возможностью дружбы с Эмили. На прошлом мероприятии было очень близко к этому, но даже после него Энди пыталась все исправить и делать все, чего Эмили не могла. Все катилось к черту слишком стремительно. И даже испытывая жалость к Эмили, Энди не могла винить Миранду. Энди была лучше в своей работе, чем Эмили, даже если она и провела здесь гораздо меньше времени и не поклонялась «Подиуму» и земле, по которой ступала Миранда Пристли в ее Джимми Чу. Она училась так же быстро, как и пообещала, и сейчас, особенно в последнее время, никто не мог так же чувствовать настроение Миранды и предугадывать ее прихоти. Включая саму Миранду. Кроме этого, судя по фанатическим приготовлениям в офисе, Энди понимала, что неделя моды в Париже будет очень важной для Миранды. Очень беспокойной и нервной к тому же. И почему тогда она должна была ехать с Эмили, которая не целовала и не говорила ей, насколько она красива? Миранде это понадобится. Муж Миранды тоже полетит в Париж к середине недели моды. Энди знала, потому что сама бронировала ему билет в первом классе. Это не было, как она себе повторяла, проблемой. Не было никаких причин делать что-либо… со всем этим. Когда они вернулись в офис, Миранда заставила Энди сообщить Эмили о Париже. Она подслушивала их из своего кабинета, конечно же. Энди спрашивала себя, какое у женщины было лицо, когда Эмили поспешила вся в слезах в уборную. Она надеялась, что Миранда не улыбалась, потому что это было бы страшно. На следующий день она узнала, что Эмили заболела, а это значило, что Энди застряла у телефона, стараясь прикрыть ее. Миранда была недовольна этим. Энди надеялась и молилась, чтобы Эмили взяла себя в руки и привела в порядок, прежде чем ее уволят или понизят в должности. Она уже решила получить столько одежды и обуви в Париже для Эмили, сколько сможет унести. Это наименьшее, нет, единственное, что она могла сделать для нее. Тем временем, она делала то, что умела: отличную работу. К настоящему моменту она подружилась с каждым «Старбакс» в радиусе трех кварталов от «Элиас-Кларк» (а их там было немало), и главный менеджер через дорогу был довольно милым с ней, так что не возникло никаких проблем с организацией доставки прямо в здание. Кофе прибыл немного менее горячим, нежели любила Миранда, но доставка кофе самой работницей «Старбакс», видимо, успокоило эго женщины. Работница радостно ухмыльнулась Энди вместо приветствия на обратном пути, и Энди сразу признала в ней знакомую задорную девушку, ответив не менее яркой улыбкой. Она надеялась, что Миранда это заметила. Вероятно, было уже слишком поздно, чтобы Миранда поняла, что приветливость с людьми дает намного больше из того, что тебе хочется, но, опять-таки, Миранда, видимо, любила удивлять. К примеру, довольно неловкая ситуация настигла ее посреди рабочего дня, спустя каких-то два часа. Энди ерзала на стуле, скрестив ноги, потому что была почти на грани от взрыва из-за нужды сходить в туалет, и не было никого, кто мог бы сменить ее на посту. Она никогда не забывала о девушке, которая порезала свою руку, вскрывая письмо. Ее подобная участь не настигнет. Она не собиралась все испортить из-за такой ерундовой вещи, как слабый контроль мочевого пузыря. А затем Миранда, вернувшись с обеда, бросила в Энди свое пальто и сумку и наградила ее нетерпеливым взглядом. Энди улыбнулась, отчаянно пытаясь не выглядеть как человек, готовый обмочиться на месте. Миранда закатила глаза, а потом дернула головой в сторону коридора и произнесла: — Сделайте это побыстрее. Джоселин, ожидающая Миранду в офисе, все слышала и наградила Энди шокированным взглядом. Энди хотела ответить тем же, но Миранда все еще смотрела, так что она просто поспешила в уборную, где, хвала Господу, обнаружилась пустая кабинка. Когда Энди вернулась, Джоселин перехватила ее прежде, чем она смогла добраться до своего стола. — Ну, — впечатленно произнесла она, — ты теперь новая фаворитка, не так ли? Энди покраснела и внезапно поймала себя на мысли: но я никогда не целовала ее в губы. — Я действительно без понятия, — ответила она. Джоселин закатила глаза. — Она таскает тебя с собой повсюду. Ты летишь с ней в Париж. Господа ради, она даже сама на звонок ответила. Она наградила Энди долгим изучающим взглядом, который был не такой, как у Миранды, но все же заставил забеспокоиться. — Я знаю, что ты отлично справилась с той книгой про Гарри Поттера и остальными делами, но будь осторожна. Ты не идеальна и допустишь ошибку. Убедись лишь в том, что она не будет слишком огромной. Затем Джоселин улыбнулась, словно поделилась дружеским советом, и ушла. Энди смотрела ей вслед, пока Миранда нетерпеливо не позвала «Андреа», и она почти подскочила от неожиданности. Этой ночью у них с Нейтом не было секса. Она сказала ему, что у нее не было настроения. Она совсем не раздражительна, нет, не потому, что сегодня не удалось дотронуться до Миранды. Не было никакой взаимосвязи между этими фактами. Нет, она все еще размышляла над словами Джоселин: сделать ошибку. Оступиться. Энди преследовало ощущение, пугающее и засевшее где-то глубоко в сознании, что она уже допустила эту ошибку, и было слишком поздно, чтобы остановиться. Но не стоило думать над этим слишком много, потому что какая-то часть ее знала, что не стоило копать глубже, чтобы не обнаружить что-нибудь более пугающее. Были вещи, о которых она не хотела знать, или понимать. В то же время, она хотела знать и понимать все, что касалось Миранды. Это также было настораживающе, и Энди также не хотела об этом задумываться. Она уставилась в потолок и попыталась сосчитать барашек. Не вышло. К счастью, Эмили вернулась на следующий день. К несчастью, она отказывалась говорить с Энди весь день напролет, а это, учитывая их тесную работу, было неловко. И, к огромному счастью, Миранда отсутствовала в офисе целый день. Так что Энди смогла не отвлекаться. Вдобавок, это была пятница. Выходные маячили на горизонте. Все это значило, что по истечению понедельника пройдет полных четыре дня, как она прикасалась губами к безупречной коже Миранды Пристли, и она подозревала, что у нее начинается ломка. Как кофеиновая наркоманка, она становилась все нервозней и раздражительней, порой ощущая головную боль. Миранда оторвала взгляд от бумаг, когда Энди вошла в кабинет, и в ее глазах вспыхнуло что-то, смутно схожее с голодом. Энди мгновенно решила, что сегодня она поцелует Миранду в лоб, стирая вызванные утомленностью и усталостью линии, появившиеся за эти выходные. Она начнет со лба, затем перейдет к виску и спустится к щеке, линии челюсти и шее Миранды, пока она не вздохнет и не склонит голову, чтобы открыться для Энди и забыть обо всех волнениях. — Машина, — сказала Миранда странно ломающимся голосом, а затем прочистила горло. — Через пятнадцать минут. И возьмите у Найджела образцы. Пятнадцать минут показались пятнадцатью годами, но Энди понимала, что Миранде нужно было время, чтобы придумать, куда они отправятся на этот раз. Конечно, не было необходимости отчитываться перед кем-либо в офисе, но нужно было сказать что-то Рою. Миранда решила посетить самую отдаленную часть Челси, до которой было двадцать минут езды. Энди хотелось бы больше (их рекордом были сорок пять минут при загруженном трафике во время поездки в Йорквилль), но Миранду впереди ждал загруженный день, и она не могла выделить больше времени. Как и Энди, чья подготовка к Парижу была далека от идеала. Она и представить себе не могла, что будет столько дел. Миранда очень быстро свалила все на ее плечи. Так что, Энди брала то, что могла, и в момент, когда машина отъехала от здания, она отстегнула свой ремень безопасности, скользнула вдоль сидения, и, касаясь Миранды как можно меньше, подсела к ней, чтобы подарить поцелуй в лоб. При первом прикосновении губ Миранда издала горячий, дрожащий вздох, мягко коснувшийся шеи Энди. Со вздохами вышло что-то напряженное и волнительное, и Энди ощутила то же самое в тот момент: облегчение. Получилось. Теперь они были на одной волне. Она начала целовать лоб и висок Миранды со всей нежностью, которой было так много, что та, казалось, разрывала ее изнутри. Она удерживала себя, опираясь ладонями о спинку сиденья, на которое откинулась Миранда. Энди перенесла весь свой вес на колени, а ее голова упиралась в потолок, но кроме поцелуев и парочки случайных движений, она не касалась Миранды. Это было бы неправильно. Хвала Господу, что заднее сиденье было настолько просторное. Мерседес делал роскошные седаны. А иначе бы у нее с Мирандой были проблемы, и совсем не по их вине. Миранда разнежилась, расслабленно откинувшись на спинку сиденья. Она громко и резко дышала, что особенно было заметно в ограниченном пространстве, но и не задыхалась. Пока что. Иногда это случалось, и когда случалось, Энди чувствовала, будто бы была на грани обморока. Она вывела линию вниз по лицу Миранды легкими поцелуями, слегка касаясь щеки, а затем перешла к точке за ухом, осторожно минуя большие серьги-кольца. Энди уже не в первый раз желала, чтобы стиль Миранды стал более удобен им обеим. Миранда задрожала. Энди знала, что там была чувствительная точка под ухом. Ей стало интересно, что сделает Миранда, если она прекратит поцелуи и посмеет задействовать язык. Слегка. Совсем чуть-чуть. Она почти решилась, а затем увидела это. Засос. Небольшой, размером с монету, прямо у Миранды за ухом, там, где она хотела ее поцеловать. Энди знала, что не оставляла его. Она никогда не оставляла меток, и, кроме того, синяк был свежим. Как будто Миранда получила его прошлой ночью. В самом неприметном месте на теле, ведь если бы не порыв Энди, то она никогда бы о нем не узнала. Но теперь она знала. И сейчас, по самым нехорошим причинам, ей стало дурно. Миранда беспокойно задвигалась, словно гадая, почему Энди вдруг замерла. В конец лишившись терпения, она выдала «хм-м?», а Энди сразу же отпрянула на свое место, фиксируя ремень безопасности похолодевшими, дрожащими руками. Энди не знала, что сказать, или сделать, или как объясниться. Она знала, знала, что не имела прав на расстройство. Она была уверена, что это Стивен оставил метку, потому что он муж Миранды и Миранда ему не изменяла. Так почему тогда, почему Миранда не должна была приходить домой и заниматься сексом со своим мужем? Для этого он и был нужен, не так ли? И не делала ли Энди подобное с Нейтом? Дело было не в этом. Не совсем так. Энди нужно было быстро совладать с собой. Немедленно. Скорее, даже пять секунд назад. Но она не могла. Миранда, выглядевшая абсолютно сбитой с толку и слегка раздраженной, дотронулась до своей шеи, к месту, где ранее целовала Энди. Она провела кончиками пальцев по синяку, слегка вздрогнув, — метка, вероятно, все еще была чувствительной — и моргнула. Она побледнела, а затем покрылась румянцем. Рой надавил по тормозам, и Энди поняла, что они приехали. Миранда молча покинула машину. Она не сказала Энди следовать за ней. Энди молча ждала, пытаясь успокоить бешеное сердцебиение и проглотить ком в горле. Нет прав. У нее не было никаких прав. У нее не было прав волноваться о том, что кто-то еще знал о точке за ухом, прикосновение к которой заставляло Миранду тяжело дышать и дрожать. Черт возьми, Стивен, вероятно, знал обо всех подобных точках на теле Миранды, уж точно побольше Энди. И это нормально. Это было его, черт подери, работой — делать Миранду счастливой в конкретном смысле, как у Энди была работа делать Миранду счастливой в офисе. Вот и все. Энди принимала это. Абсолютно точно. Миранда вернулась в машину пятнадцать минут спустя с папкой в руках, до которой Энди не было никакого дела, хоть она и удивилась, почему ее не послали за этим. Миранда быстро взглянула на нее, и Энди удалось ответить ярчайшей улыбкой. Она пыталась выглядеть бодрее, и полезной, и компетентной, как хорошая ассистентка, которой она так упорно пыталась стать. Миранда же ответила совершенно нечитабельным выражением лица. По пути обратно к «Подиуму» они не произнесли ни слова. Остаток дня она провела за поручениями Миранды, которые поступали ей только через Эмили, которой было физически больно сдерживать ликование от явного прокола Энди. Она потратила весь день на то, чтобы работать как можно лучше, буквально до скрипа в зубах, исполняя поручения Миранды, озвученные голосом Эмили. Это была ее работа, и она должна была выполнять ее хорошо, потому что это была дорога к возможностям, к работе, о которой она мечтала всю свою жизнь, и было непозволительно забывать об этом. Она позволила себе забыться. Плохая идея. Допустить ошибку. Оступиться. Она допустила ошибки и этим вечером, когда вернулась домой, а затем наконец-то выплеснула всю свою ярость и разочарование. Они с Нейтом кричали и ссорились так, как никогда раньше, что закончилось его быстрым исчезновением из квартиры. Его не было всю ночь, в то время как Энди выпила три стакана вина на пустой желудок. Утром она проснулась с тяжелой головой и в еще более злобном настроении. Головная боль и настроение могли бы объяснить, почему Энди, которая вела себя так хорошо до этого момента, сделала что-то действительно ужасное. Миранда получила свой утренний «Старбакс» и, не глядя на Энди, произнесла: — Мы все едем к Кельвину Кляйну к двум. Напомните остальным. О, черт, Энди совсем забыла об этом. Сегодня был день предварительного просмотра. Не было ничего, что она должна была бы делать, кроме того, чтобы изображать тень Миранды, следуя за ней по пятам, и все уже были в полной боевой готовности, но все это так же значило, что ей снова предстоит сидеть рядом с Мирандой в машине (с половиной офиса у них на хвосте). Конечно, никто не мог заглянуть сквозь окна мерседеса, но одна только мысль о поездке сжимала что-то внутри, порождая неуверенность. Не то, чтобы она должна была чувствовать себя иначе. — И принесите стейк к полудню, — добавила Миранда, когда Энди уже покидала кабинет. Только вот стейк Миранды не был готов к полудню. Шеф-повар рассыпался в извинениях и пообещал подать все в лучшем виде через двадцать минут. Энди сообщила о задержке Эмили, а затем решила убить время, потому что было неважно, насколько Миранда раздражится, она все равно не могла ускорить готовку несчастного стейка. Вот тогда-то она и совершила нечто ужасное. Ресторан Нейта находился чуть ниже по улице. Он наградил ее удивленным, а затем тяжелым взглядом, как только она зашла внутрь, но все равно пошел следом в скрытое помещение ресторана. И он все равно слушал, пока она, запинаясь, говорила: — Мне так жаль из-за прошлой ночи. Я просто вышла из себя. Полностью моя вина. У меня нет никаких оправданий. Взгляд Нейта смягчился, когда она коснулась его груди, и он ответил на поцелуй. А потом ударился спиной о стену, когда она запрыгнула прямо на него, сжимая со всей силы, от чего ее юбка задралась до пояса, а его штаны оказались на лодыжках. Они не могли задерживаться, кто-то мог засечь, их могли арестовать, и о карьере можно было бы забыть. Энди вспомнила вздохи Миранды и кончила так сильно, хныча в шею Нейту. Они разошлись с поцелуем. Энди ощущала себя грязной, во всех смыслах. И, что еще хуже, сытой. Она нуждалась в этом. Когда она вернулась в ресторан, стейк Миранды только сняли с гриля. Пахло фантастически, но Энди все еще тошнило. В два часа машина с Мирандой отъехала от «Элиас-Кларк». На ней была блуза, заманчиво демонстрирующая открытые плечи, но ничего более. Разрез ей определённо шел. У Энди заболело в груди от этого вида, ведь она знала, что произойдет дальше. Так и случилось. Миранда повелительно взглянула, как бы говоря: «думаешь, что-то изменилось? А теперь сюда, сейчас же». Энди подсела чуть ближе. Настолько, чтобы Миранда смогла учуять. И Миранда смогла. От Энди несло потом, сексом и смазкой, что оставалась на внутренней стороне бедер, которую она не потрудилась смыть. Миранда резко замерла, и Энди еще не доводилось видеть ее такой. Ее ноздри дернулись, губы сжались так, будто она только что отведала лимон, а затем женщина просто отвернулась к окну. Энди спрашивала себя, пристегивая ремень, что же она только что увидела. Миранда едва ли что-нибудь произнесла за все мероприятие. Она кратко кивала, но хотя бы не поджимала губы. Бедный Кельвин не знал, куда себя деть. Энди же было плевать. Все, что она могла делать, это сидеть тихо, притворяясь, будто очень внимательно наблюдает, но она знала, что Джоселин, сидящая рядом, могла чуять тот же запах, что и Миранда ранее. Она не думала об этом. Когда пришло время покинуть здание, Джоселин наградила ее легким толчком в плечо и дерзкой ухмылкой, от чего снова захотелось вырвать. Она никогда не использовала Нейта прежде. Вообще-то, она никого раньше не использовала, не так, по крайней мере. Нейт такого не заслуживал. Энди никогда не ощущала себя настолько виноватой. Вечером у двойняшек был концерт, поэтому Миранда не появлялась в офисе до конца дня. — Какое облегчение, спасибо большое, — шутит Найджел, и все со смехом приступают к работе. Кроме Эмили, которая лишь хмурится в ответ, и Энди, которая слишком отрешена от всего происходящего. Она очень, очень нежна с Нейтом этой ночью. К тому времени, как они ложились спать (они не занимались сексом на этот раз), Энди почти удалось себя убедить, что это не простая ласка, что она действительно беспокоится о чувствах Нейта, а не ведома собственным чувством вины. Он был отличным парнем. Прекрасным партнером. Все об этом знали, все ей об этом говорили. Ей очень повезло. На следующий день было тепло и солнечно, однако это не помешало Миранде явиться в офис укутанной в одежду с шеи до колен. Шею обвивал шелковый шарф, спадающий на блузу с высоким воротником и длинными рукавами. Посыл был предельно ясен: если сегодня и выпадет возможность, то Энди все равно останется ни с чем, потому что сегодня Миранда не желала прикосновений, или поцелуев, или комплиментов. Возможно, никогда больше не захочет. Энди не плакала, потому что она не была маленьким ребенком, и ведь она сама была виновата, нужно было относиться с благодарностью к тому, что имеешь. Миранда в полной мере компенсировала всем передышку, которой наслаждались днем ранее. Никто не мог сделать что-либо верно, даже Найджел. У Эмили лицо покрывалось красными пятнами, а в глазах стояли слезы, как только Миранда смотрела на нее. К обеду все уже были полумертвы, а одного из них даже уволили. Энди приподняла подбородок, но высоко голову не задирала, когда несла Миранде ее кофе, достаточно горячий, чтобы прожечь дыру в языке, а затем разложила журналы на столе с миллиметровой точностью. Она была единственной, на кого Миранда не обращала никакого внимания. Она даже не взглянула на нее, будто бы отрицала само существование. Оставалось всего четыре дня до Парижа. Энди ждала, что Миранда изменит свое решение и в итоге возьмет с собой Эмили. Но шли дни, а Миранда молчала, а потом Энди поняла, что она ничего и не скажет. По непостижимым причинам Миранда не собиралась менять решение. Было еще что-то, что она хотела от нее. И что-то, чего хотела от нее сама Энди. Этим же вечером Энди собрала всю свою храбрость, быстро сбегала в «Старбакс» и принесла Миранде латте, которое купила за свои деньги. Миранда взглянула на нее исподлобья, когда ей предложили кофе. — Я не просила, — резко выдала женщина. — Я знаю, — мягко произнесла Энди. Миранда опасно сузила глаза, наконец взглянув прямо на нее, а не на кофе. — Мне жаль, — сказала Энди и прочистила горло. Миранда продолжала смотреть, сощурив глаза. Энди поставила кофе на стол трясущимися руками, а затем сказала: — Я… Я просто пойду, пока. Она знала, что Миранда провожала ее взглядом. Она не знала, чего пыталась достигнуть всем этим, помимо простого прощения (в то время как Нейт заслуживал этого гораздо больше), но не думала, что это сработает. Этим вечером, после работы и доставки книги, Энди с Найджелом выбрались в бар. Она была немного удивлена и насторожена тем, что Найджел предпочел ее компанию, но потом стало ясно, что у него не было ничего шпионского на уме, так что они просто сидели и пили; пиво для нее и несколько стопок водки для него. — Адский денек, — сказал он. — Да, кажется, — ответила Энди. — Как и все другие, не так ли? — Некоторые из них, итак, ты готова к Парижу? — А кто-нибудь вообще готов? — она попыталась выдавить улыбку. — Думаю, да. Я была на телефоне с отелем целые сутки, стараясь все устроить. Я буквально чувствовала, как администратор закатывал глаза, когда я пыталась сказать что-нибудь на французском. — Она прилично нагрузила тебя, не так ли? Энди поежилась. — Да. Она не ожидала подобного, когда задача свалилась ей на плечи. Она задавалась вопросом, поможет ли рассказ о ее трудных буднях наладить отношения с Эмили. Найджел наградил ее долгим взглядом, пока она не вздохнула и не спросила: — Что? — Ты делаешь это, ты знаешь, — тихо произнес он. — Ты удивила меня, должен признаться, но она никогда не была настолько привязана к ассистенту прежде. Энди почувствовала, что краснеет, и напомнила себе, что Найджел не знал и половины. Если только Миранда не зажималась со своими ассистентами в темных углах прежде, что было маловероятно, учитывая, как все начиналось. — Ты меня сейчас предупреждаешь? — спросила она со смешком. — Джоселин пыталась. Она сказала, что я допущу ошибку. Найджел закатил глаза. — Джоселин. Боже. Ты хочешь поговорить о безмозглых… Хотя, в чем-то она права, — он отпил водки. — В любом случае, дальше все станет яснее. Но я просто хотел сказать, что ты отлично справляешься. Ты должна была заметить, что ей нравится держать тебя близко, — сухо добавил он. Энди была действительно рада тусклому свету в помещении, потому что краска на лице достигла нездоровых оттенков. — М-м… Ну, я рада быть полезной… — слабо ответила она. — Хотя, я плохо чувствую себя из-за Эмили. Я никогда не хотела… Найджел нетерпеливо махнул рукой. — Прекрати. Забудь об Эмили. Ты не можешь позволить себе беспокоиться о ней, — продолжал он с серьезным выражением лица. — Ты не можешь позволить себе беспокоиться также и о Миранде. Энди почти подавилась пивом. — Что? Если Найджела и удивила ее реакция, то он не подал виду. — Слушай, я знаю, что легко начать. Я прекрасно знаю. Она держит меня под каблуком уже больше двадцати лет, и я все равно каждый раз возвращаюсь за большим, потому что, — он состроил гримасу. — Я знаю, что она нуждается во мне, даже если это не совсем так. Она использует людей, Энди. Не дай ей сделать с тобой то же самое. Не становись незаменимой. Ты же хочешь когда-нибудь выбраться отсюда, не так ли? Энди сглотнула, вспомнив, какова на вкус кожа Миранды. Конечно, она хотела выбраться, естественно, она хотела жить своей собственной жизнью. — Ты говоришь так, будто «Подиум» какая-то клетка, — сказала она. — Самая стильная клетка во всем мире, дорогая, — легко ответил Найджел и купил Энди еще пива. К тому времени, как она вернулась домой, Нейт уже спал, и она была за это благодарна. Она лежала без сна, думая о словах Найджела, и гадала, чтобы он сказал, если бы знал, что было слишком поздно. Она уже беспокоилась о Миранде Пристли, и дверь клетки давно захлопнулась у нее за спиной. Так она думала до следующего дня, когда Миранда сказала ей сопровождать ее к Кельвину Кляйну. На этот раз была запланированная за несколько недель поездка, а не повод взять машину, и, определенно, блуза с глубоким вырезом ничего не значила. Кроме того, поверх блузы был надет блейзер, и Миранда, казалось, даже не заметила, как Энди следом села в машину. Энди пыталась в миллионный раз убедить себя, что это облегчение, это правильно, что их маленькая игра подошла к концу. В конце концов, это не могло закончиться ничем хорошим. Так что для Энди осталось тайной, почему, как только дверь захлопнулась и Рой отъехал от обочины, почему она придвинулась ближе без видимого разрешения от Миранды и закрыла глаза, и прикоснулась губами к точке пульса на шее, глубоко вдыхая аромат парфюма. Однако еще большей тайной осталось то, почему Миранда выгнулась в ответ на ее прикосновение с мягким, но безошибочным «ох!», а затем, впервые за все время, коснулась Энди, поглаживая руками вдоль ее спины. И Энди никогда в жизни не поймет этого электрического разряда, что ударил ее, когда она прижала Миранду к сиденью, не встретив протеста. Сейчас она делала то, что хотела раньше. Она целовала Миранду за ухом, в точке, что заставляла женщину слегка дрожать, и в этот раз она не видела никаких меток, потому что ее не волновало, она не хотела знать. Энди лизнула. Деликатно, нежно. У Миранды перехватило дыхание. Энди должна была двигать ртом, потому что если не станет, то оставит засос, а она не должна была оставлять никаких меток. Она целовала линию между шеей и плечом, между ожерельем и пиджаком, а Миранда дрожала, словно листок на ветру. Энди обнажила зубы и слегка прикоснулась к коже Миранды. Миранда замерла, но потом поняла, что Энди не собиралась кусать, и издала звук близкий к стону. Энди касалась зубами шеи Миранды, отрываясь лишь для того, чтобы коснуться горячим языком в нескольких местах. Миранда держалась за нее обеими руками, но теперь она переместила одну между ними. Энди остановилась, испугавшись, что ее собираются оттолкнуть, но затем ее обдало жаром, как только она осознала, что Миранда начала расстегивать свой пиджак. Он распахнулся, открывая для Энди блузу с глубоким вырезом, с еще большим доступом к коже. Энди хотелось застонать, но не хватало воздуха. Она держала глаза открытыми, целуя все ниже, наблюдая, как после каждого поцелуя кожа еще больше краснела и покрывалась мурашками, а она ощущала, как Миранда лихорадочно дышит под ней. Мягкий подъем груди в такт дыханию так хорошо ощущался под губами. Она ненавидела Стивена. Она ненавидела любого, у кого когда-либо была возможность видеть и касаться Миранды, и при этом не пользоваться каждым шансом. Энди целовала у самого края блузы, слишком близко к тому, чтобы сдвинуть ткань. Но она не могла сделать этого, не сейчас. Правила. Если она и не хотела их соблюдать, то была обязана хотя бы ради Миранды. Ради той, о ком она беспокоилась. Очень сильно. Блуза действительно была с глубоким вырезом. Энди могла сказать, где были соски, могла ощущать их сквозь ткань щекой и подбородком, могла даже видеть кружевной бюстгальтер. Неудивительно, что она надела пиджак. Миранда тяжело дышала и подрагивала, цепляясь за Энди, вонзая ногти в плечи, когда девушка остановилась. Энди подняла взгляд. Миранда откинулась назад с закрытыми глазами, и можно было видеть, как сильно пульсирует венка на ее шее, в то время как она ерзала под поцелуями. Она была великолепна, идеальна. Энди застонала, от чего Миранда снова вздрогнула, а затем быстро переместилась к другой груди, готовая проделать то же самое, чтобы быть полностью справедливой. Но как только она открыла рот и лишь слегка коснулась языком, что-то произошло. Миранда напряглась. Она выгнула спину, отрываясь от спинки сиденья, и задержала дыхание на выдохе, издавая отчаянные хныки, которые резко перешли в неожиданное «ах, ах, ах-х!», а затем она откинулась обратно, широко раскрыв глаза и тяжело дыша. Энди поняла, что только что заставила Миранду кончить. Этого знания было достаточно, чтобы, нет, не кончить самой, но ощутить невыносимое тянущее возбуждение меж ног, и она резко закрыла глаза, пытаясь обрести необходимый контроль. Боже милостивый. Прежде чем сделать что-то глупое, она решила скользнуть обратно к своему месту, оторвавшись от Миранды, которая прикрыла глаза дрожащей рукой и глубоко дышала, стараясь прийти в себя. Ее пиджак был распахнут, а блуза съехала на одно плечо, обнажая лямку бюстгальтера. Ее шея была красной, а волосы спутаны после того, как она резко откинулась на спинку. Машина начала замедляться. Энди тяжело задышала, осознавая, какое зрелище они собой представляют. В особенности Миранда. Любой, кто взглянул бы на них сейчас, понял бы, чем они занимались. Она быстро поправила волосы, в то время как Миранда села ровно, все еще дрожа, и начала застегивать свой пиджак деревянными пальцами. Она пригладила волосы, а затем снова поправила пиджак. Ее рука потянулась к коробке с салфетками, чтобы вытереть грудь, словно намереваясь стереть все следы от губ Энди. Она не смотрела в ее сторону. У Энди похолодело внутри, но потом машина остановилась, и Миранда открыла дверь, не дожидаясь Роя. Она практически вбежала внутрь здания, заставляя Энди догонять. А Энди, игнорируя любопытный взгляд Роя, поспешила следом, однако успела увидеть лишь проблеск серебристых волос в закрывающемся лифте. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Энди услышала звоночек от новоприбывшего лифта. И все ради того, чтобы ее, добравшуюся до пятнадцатого этажа и прошедшую к офису Анны Кляйн, остановила секретарша. — Простите, — начала она с вежливой улыбкой, — вы ассистентка Миранды Пристли? — Да, — ответила Энди, крепко прижимая блокнот к груди. — Она сказала мне передать вам, чтобы вы возвращались в «Подиум» и отправили машину обратно за ней. — Я… — Энди не поняла, что именно услышала. — Что? Секретарша пожала плечами. — Это все, что она мне сказала, но встреча закончится через час, так что… Так что Энди было лучше поспешить, если она хотела, чтобы Рой смог вернуться за Мирандой вовремя. Только сложно было сказать, что она спешила, потому что ее ноги были будто из свинца, как и все тело. Особенно сердце. Она плохо чувствовала себя из-за того, как поступила с Нейтом, но это не шло ни в какое сравнение с тем, какие отвратительные чувства она испытывает сейчас, и она даже понятия не имела, где именно облажалась, потому что именно это и случилось. Хуже, чем раньше. Вероятно, ее уволят. Может, это было к лучшему. Она не думала, что теперь когда-либо сможет взглянуть Миранде в глаза. Однако не было никаких причин, чтобы оставлять после себя беспорядок. По крайней мере, ей хотелось, чтобы Миранда запомнила ее компетентной в своей работе. Так что, когда она вернулась, то сразу притворилась, что все в порядке, и у нее вышло очень хорошо, потому что даже Эмили не смогла заметить ее расстройства, и она провела остаток дня на телефоне, общаясь с ушлыми французскими провайдерами. Это был один из немногих случаев, когда она не была вежлива, ведь это было попросту бесполезно. Нет, мадам Пристли не желает блинов. Она хочет ромовую бабу*. Неужели так сложно понять? Спустя час Эмили ответила на звонок. Энди замерла над клавиатурой, когда услышала голос Эмили. — Алло, Миранда? — Эмили моргнула. — Ох. Хорошо, да. Я просто подстрою… Алло? Она снова моргнула и положила трубку, прежде чем бросить взгляд на Энди. — Она не вернется сегодня в офис. — О, — ответила она, а затем поняла, что должна улыбнуться. И улыбнулась. — Значит… свободное время, да? — Почему она отправила тебя назад? — прямо спросила Эмили. — Без понятия. У нее сегодня странное настроение, — она почти не врала. — Да уж, — пробормотала Эмили. — Боже мой, это как ходить по тонкому льду. Ну, больше обычного. Несмотря на все остальное, что-то в Энди ожило при слабом проявлении дружбы от Эмили. Однако это не продлилось долго, и Эмили снова молча отвернулась к своему компьютеру. Книгу не привозили до позднего часа, и она приземлилась Энди на стол ровно в одиннадцать вечера, позднее, чем обычно. Однако она не думала об этом больше нужного. Никого больше не было в офисе, и если бы она пошла домой, то ей пришлось бы лицезреть лицо Нейта. Было что-то приятное в том, чтобы сидеть в офисе, ничего не делая и ни о чем не думая. Она почти расстроилась, когда прибыла книга. Энди с тяжелым сердцем считала шаги по пути к особняку Миранды. Это было одно из тех мест, где они никогда ничего не делали, никогда не пытались урвать момент. Это не «Подиум». Это был дом, который Миранда делила со своим мужем. Здесь для Энди не было места, кроме пространства между входной дверью и столиком в коридоре. Она повесила одежду из химчистки в шкаф, затем положила книгу ровно между двумя горшками с орхидеями (она подумала, что у нее могло бы развиться ОКР в результате отличной работы), а потом развернулась, чтобы уйти, когда услышала голос Миранды: — Андреа! Энди подпрыгнула. Черт. Неужели Миранда собирается уволить ее прямо здесь и сейчас? Ну, это вполне могло произойти. Вообще-то, это был бы очень предусмотрительный шаг от Миранды, не позволять ей возвращаться завтра в офис, чтобы не увольнять на глазах у всех. Молясь, чтобы не заплакать, она подняла книгу и прошла дальше по коридору, где внезапно материализовалась Миранда, словно из ниоткуда, направляясь прямо к ней. Она была не одна. Стивен шел за ней, излучая злость. — Мы не закончили… — начал он и умолк, как только заметил Энди, замершую на месте. — Ох, нет, мы закончили, — ответила Миранда прохладным голосом, забирая книгу с рук Энди. — Андреа, идемте со мной. Нам нужно обсудить Париж. — Ох, бога ради, — произнес Стивен. Энди не знала, куда деться. Никто из них не знал. — Не об этом ли я только что говорил? — Я. Сказала. Позже, — прорычала Миранда, и затем Энди ощутила ее руку на своем локте, тянущую дальше по коридору. Она избегала смотреть на Стивена, когда последовала за Мирандой через кухню, затем через другой коридор, и, наконец, в кабинет. В комнате не было ничего, помимо книжных полок и компьютера в темном углу. Стивен шел за ними. Энди действительно не хотела здесь быть. Ей не нравилось знать, что Стивен существует, а еще меньше нравилось то, в каком статусе он находился. И Миранда все еще держала ее за руку. Энди чувствовала, будто локоть горел от прикосновения. — Миранда… — снова начал Стивен. Миранда почти втолкнула Энди в кабинет и наградила Стивена выразительным взглядом, прежде чем захлопнуть дверь у него под носом. А затем она защелкнула ее. — Черт возьми, — прокричал Стивен, но спустя пару мгновений они услышали удаляющиеся шаги. Энди, которая споткнулась до этого об порог, с удивлением заметила, что дрожит. Миранда некоторое время смотрела на нее. По ее взгляду казалось, что она собирается съесть ее заживо. Однако это по ее вине Энди была здесь, словно животное, загнанное в угол. Они оказались слишком близко друг к другу. — Так, — слабо произнесла Энди, мечтая снова обрести книгу в своих руках, чтобы крепко ее прижимать, создавая барьер, — Париж? Миранда моргнула и покачала головой, словно прогоняя задумчивость. Она отложила книгу на диван. — Вы связывались с кондитерской? — спросила она хриплым голосом. Энди кивнула. — Мне пришлось немного покричать на парочку особ, но, я думаю, до них дошло, — она попыталась улыбнуться. — Я определенно не в фаворитках там теперь. Миранда не подала виду, что вообще что-то услышала. — А приглашения? Энди забеспокоилась. Приглашения на обед были составлены несколько недель назад. Составлены Эмили, если быть точной. — Они в порядке, — осторожно ответила она. — Я имею ввиду, они все готовы. Кое-что еще волновало ее: осознание того, что больше всего остального она хочет зацеловать это сбитое с толку выражение на лице Миранды. Это, должно быть, отразилось во взгляде. Миранда откинула голову назад и глубоко вдохнула. — Вы собираетесь уволить меня? — выпалила Энди. — Нет, — отрезала Миранда, а затем удивилась, словно собиралась сказать иное. Возможно, так и было. — Ох, — произнесла Энди, когда Миранда не сказала ничего больше. — Ладно, — она сглотнула и мягко добавила, — я облажалась, да? Мне жаль. Миранда уставилась на нее. Энди продолжила говорить, не имея при этом ни малейшего понятия, что именно она собиралась сказать: — Я буду, хм, я имею ввиду… Я не имела ввиду… Миранда без какого-либо предупреждения пришла в движение. Она протянула руку, схватив Энди за плечи, и притянула к себе, чтобы жестко поцеловать и схватить другой рукой за талию, как если бы боялась, что она вывернется и сбежит через дверь. Энди не стала. Как она могла? У Миранды губы были даже горячее и мягче кожи, даже сейчас, когда они так сильно прижимались к ее собственному рту. Энди нуждалась в этом. Как и всегда, Энди дала то, что нужно было Миранде. Она взяла ее лицо в обе руки, медленно двигая губами, заставляя Миранду замедлиться. Она задействовала язык, деликатно касаясь рта, так же чутко, как когда-то касалась ее плеча… Неужели это было всего лишь утром? И это потрясающе. Лучший поцелуй в ее жизни. Миранда мягко застонала, и Энди взмолилась, чтобы ее ноги не превратились в желе. Как только Миранда с видимым удовлетворением убедилась, что Энди взяла себя в руки и не собиралась убегать с криками о помощи, словно девица в беде, она отстранилась, тяжело дыша. Она на какой-то момент прижалась лбом к Энди, а затем склонилась и поцеловала в шею, так же как Энди целовала ее неделями напролет. Энди наклонила голову в сторону и вздохнула, зарываясь носом в серебристые волосы. Она не могла думать, когда их тела так плотно прижимались друг к другу. Не было слов, чтобы описать чувства. Она хотела этого больше всего на свете, больше желания стать звездным редактором, или девушкой Нейта, или превосходной ассистенткой, или кем-то еще. Она хотела Миранду. И они были ужасными изменщиками. Затем Миранда заговорила, бормоча Энди в шею и горячо выдыхая: — Я не могла сосредоточиться. У Анны Кляйн, или Кельвина Кляйна, или… — она снова поцеловала Энди и застонала. — Я всегда могу сосредоточиться. Это, это не хорошо, — Энди не могла говорить. Она гладила Миранду вверх-вниз по спине, не понимая, пыталась ли она возбудить, или успокоить, или все вместе. Миранда поежилась и отпрянула, отступая от Энди. Она ощутила себя покинутой и потерянной, хоть женщина и стояла прямо перед ней. — Я замужем, — выдохнула Миранда еле слышным голосом. Она смотрела на Энди, но, казалось, не видела ее. — У меня двое детей. Энди словно получила удар по солнечному сплетению. Она попыталась не согнуться, потому что это было бы просто смешно. — У меня есть парень, — тупо произнесла она, словно не демонстрировала этого прежде. Миранда вздрогнула. — Я слышала… Слышала об этом, — она запустила руку в волосы, поправляя форму. — Так, что ж. — Да, — сказала Энди, сглатывая ком в горле. Они смотрели друг на друга. В голубых глазах отражалась смесь страдания и тоски. Ужасный вид. Энди могла только представить, как сама выглядела в ту секунду. — Я останусь для Парижа, — произнесла она, ощущая, как учащается пульс с каждым произнесенным словом. Как раз был чертовски подходящий момент, чтобы обнаружить остановку сердца из-за чувств к Миранде Пристли, и, как вишенка на торте, из-за взаимных чувств женщины к ней. — Я хочу сказать, что сделала уже все приготовления, — на лице Миранды отразился ужас, как будто она знала, к чему ведет Энди. — Но, м-м, после этого я уволюсь. — Ты не можешь уволиться! — огрызнулась Миранда, словно совершенно не считала подобное разумным. — Ты… я собиралась сделать тебя первой ассистенткой. Энди могла бы быть тронута, если бы Миранда не приняла это решение прямо сейчас. Кроме этого, неужели она думала, что это сработает? Энди резко махнула рукой. — Я не могу остаться. — Не будь абсурдной, — зашипела Миранда. — Мы… мы не животные, в конце концов. Мы можем себя контролировать. — О, да уж, — ответила Энди, прежде чем подумать. Миранда выпрямилась и вздернула брови в возмущении, будто бы имела на это право. — Прости, — пробормотала Энди, хотя говорила лишь правду. — Я останусь для Парижа. Я обо всем позабочусь. — Обо всем, — Энди показалось, что плечи Миранды опустились во что-то похожем на поражение. — Да, ты очень хороша в том, чтобы заботиться обо всем. — Миранда прикрыла глаза. — Ты собираешься остановить меня? — прошептала Энди, потому что ей нужно было знать. Знать, если Миранда собиралась испортить ей шансы на поиски другой возможной работы. — Нет, — ответила Миранда с закрытыми глазами. — А сейчас, пожалуйста, уходи. Энди ушла, молясь не столкнуться по пути к выходу со Стивеном. Слава богу, обошлось. Она села в ожидающую ее машину (Рой был слишком добр, ожидая ее, чтобы потом отвезти домой, потому что нравилась ему, ведь она была такой хорошей) и уткнулась головой в руки, разразившись слезами. Она ничего не могла поделать с этим. Она чувствовала, будто находится в плохой комедии, и сейчас вдруг поняла, как никогда раньше, что эта ужасная комедия была реальностью. Ей словно разбили сердце. Ей нужно было выплакаться, и, кажется, не в последний раз. Прошло некоторое время, прежде чем ее поток слез стих, затем она порылась в сумочке, чтобы достать ватные диски для снятия макияжа от Клоран, чтобы стереть с глаз и щек длинные полосы потекшей туши. Она слышала, как девушки в «Подиуме» говорили, что вместе с макияжем «наносят свое лицо». Так что, она, вероятно, только что сняла свое. Она почти хотела этого: стереть лицо, начать новую жизнь другим человеком. Кем-то, кто никогда не слышал о модном журнале и тем более никогда там не работал. Нейт все еще бодрствовал к тому часу, когда она протащила свое тело сквозь дверной проем квартиры, что было ей совсем не на руку. Она надеялась распить стаканчик вина в темноте, а затем тихо скользнуть в кровать к нему, уже мирно спящему. Но он сидел на кровати, читая книгу (вероятно, Вольтера, которого он читал раньше), и ждал ее. Он улыбнулся, когда она закрыла за собой дверь. — Эй. Посмотрите-ка, кто к нам пожаловал. — Привет, — ответила Энди, пытаясь улыбнуться. Хорошо, что она сняла макияж и теперь надеялась, что вокруг глаз ничего не осталось, потому что Нейту не следовало видеть доказательство ее слез. Она забыла положить зеркальце в сумочку, и ей совсем не хотелось неловких вопросов. — Рад, что ты вернулась, — сказал Нейт. — Я собирался ложиться спать, но подумал, что ты заинтересуешься этим, — он поднял книгу. Не Вольтер; Кант. — Помнишь занятия у Зукера на первом курсе? Когда мы не могли прекратить болтать об этой вещи? Я читал это, как до меня дошло, что… Он замолчал, а его глаза расширились при взгляде на Энди, замершую около двери. — Что? — спросила Энди. — Что до тебя дошло? Его глаза лишь стали еще больше, а меж бровей появилась линия, когда он скривил губы будто бы в неверии, или же в отвращении. — Что? — потребовала Энди, чувствуя, как по спине побежали мурашки от страха. — Ты знала, — начал слабым голосом Нейт, — что у тебя помада на шее? Энди ахнула и быстро дотронулась до шеи, прежде чем смогла себя остановить. Блять. Черт возьми. Ее реакция сказала Нейту все, что нужно было знать. — О, боже, — сказал он. — О, боже мой, — он соскочил с кровати. Энди невольно отступила, когда он достиг ее и остановился, не касаясь. — Я в это не верю, — произнес он, а затем буквально залаял от смеха, что было ужасно. — Нет. Знаешь что? Я верю. О, боже. — Нейт, — начала Энди, тяжело сглотнув. — Нет, это… Это не… — Не то, что я подумал? Не чья-то помада? Хочешь сказать, ты сама себя в шею целовала? — Нейт… — Как долго это продолжается? — заорал он. — Все эти последние ночи… — Нет! — Говорила мне, что ждала эту треклятую книгу, или что зависала с тем парнем, Найджелом, или что-то еще, пока сама… — Нет! — закричала Энди, наплевав на то, что могла разбудить соседей. — Нейт, все не так! — Так скажи мне, как это! — тон Нейта был даже выше, чем ее. — Это было хорошо, а? — его голос надрывался от сквозившей в нем боли. — Теперь ты говоришь мне, что любишь женщин? Когда ты это поняла? Энди схватилась за голову, сжимая виски. Эта ночь не могла стать хуже. Даже если бы ядерная бомба угодила в Нью-Йорк прямо сейчас, все равно бы не стало хуже. — Я не люблю женщин. Это… это была ошибка. Это случилось лишь один раз, вообще-то ничего и не случилось, всего лишь поцелуй… — Множество поцелуев. При любом удобном случае. Теперь она знала об этом. — Мне жаль, — произнесла она, извиняясь не за поцелуй или помаду, а за предательство, которое она совершала так долго, даже не признаваясь в этом самой себе. — Мне так жаль, Нейт. — И мне, — сказал он. — Знаешь что? Могу поспорить, что если я очень постараюсь, то смогу угадать, чья это помада. Энди замерла. — Да-а, — продолжил Нейт, замечая ее состояние. — Да уж, все как я думал. Ты действительно исполнишь все, о чем она тебя попросит. — Нет. — Она просила? — Я ухожу с работы, — отчаянно произнесла Энди. — Я сказала ей сегодня. Я останусь для Парижа, а потом… — Что? Прости, ты только что сказала, что отправишься с ней в Париж? После того, как пришла домой с ее помадой на шее… Как это должно заставить меня чувствовать себя лучше? — Нейт подлетел к комоду и начал открывать ящики. — Я убираюсь отсюда. Знаешь, а ведь я не должен. Это ты изменяла, ты должна быть той, кто сегодня будет ночевать на чужом диване, но я ухожу. — Нейт, — захныкала Энди, чувствуя, будто распадается на миллион кусочков. — Заткнись, — отрезал Нейт, хватая одежду и запихивая ее в спортивную сумку, вероятно, наугад. — Просто закрой рот, ладно, Энди? Ой, прошу прощения. Ан-дре-а. Это так она тебя называет? Энди не могла ответить. И спустя пять секунду дверь захлопнулась за спиной ее парня. Бывшего парня. Очень бывшего. Это был конец, прямо сейчас. Она упала на кровать, прямо в тепло, оставленное Нейтом. — О боже, — выдохнула она, уставившись в потолок. Шок от расставания и истерия уже прошли. Сейчас она просто была немного отрешенной. За последний час произошло столько всего, что было сложно переварить. Однако было чувство — и она понимала, что это неправильно — чувство, похожее на облегчение, в том числе. Это был конец. И, вероятно, он должен был наступить еще давным-давно. Может, это было к лучшему. Никто не примет ее сторону. Нейт получит всех в свой лагерь, особенно, если расскажет всем общим друзьям о том, что Энди изменяла ему с Мирандой, из всех людей. Энди предполагала, что всегда сможет все отрицать, конечно же, но они все равно узнают правду. Это будет видно по ее глазам. Она бездарная лгунья. В то же время, у Нейта была гордость. Он мог вообще ничего не сказать. А если скажет, то лишь то, что Энди изменила, и остановится на этом. Ему будет чертовски трудно справиться с тем, что она изменила ему с ее сумасшедшим (к тому же женщиной) боссом, не то, чтобы еще и сказать об этом кому-либо. Она надеялась. А затем она задумалась, поправила ли Миранда свой собственный макияж. Поняла ли, что ее помада была размазана. А если Стивен увидел и понял, что к чему? Что, если Миранда проходит через ту же самую сцену прямо сейчас, имея под боком подслушивающих детей с широко распахнутыми глазами, подсматривающих где-то с лестницы? На секунду в ее голову пришла безумная мысль позвонить и предупредить, но уже было слишком поздно. Прошел почти час с ее ухода. Если что-то и произошло… Ну, ничего не поделать. Энди не узнает точно до завтра, если вообще узнает. На следующее утро она отправилась на работу после очередной бессонной ночи. Как и Нейт, она ощущала себя запертой в квартире, поэтому ей нужно было уйти, сбежать, даже если и в «Подиум». Она забежала за кофе, не в «Старбакс», а в семейную кофейню на углу. Кофе был хорош. К слову, лучше, чем в «Старбакс», и гораздо дешевле. Никто в журнале никогда бы не взял там что-либо. Она проигнорировала толчки в транспорте и сосредоточилась на рекламе, мелькающей повсюду. Офис был пуст, когда она приехала. Даже Эмили еще не было на месте. Но во Франции все точно были на ногах, поэтому Энди начала прозванивать номера. Эмили прибыла пятнадцать минут спустя, удивленная присутствием Энди. — Значит, — иронично произнесла Эмили, — теперь ты ранняя пташка? Ох, нет. Энди сегодня была не в настроении выносить дерьмо от Эмили. — Ну, послезавтра важный день, — четко произнесла она, расставляя акцент, что заставило Эмили замолчать. Она подумала о том, как бы отреагировала Эмили, если бы она пересказала вчерашние слова Миранды о намерении сделать ее первой ассистенткой. Скажет ли она что-либо вообще, или просто выпрыгнет из ближайшего окна? Энди не была достаточно злой или глупой, чтобы попытаться узнать. Эмили может рассчитывать на нее в этом случае. У Миранды был педикюр этим утром, поэтому она не появлялась до девяти тридцати. Когда она показалась, Энди могла сразу увидеть, что она была слишком спокойна для человека, который мог бы быть уже в процессе развода из-за размазанного макияжа, и что-то внутри наполнилось одновременно как облегчением, так и разочарованием. Как только Миранда зашла в офис (как всегда не создавая визуальный контакт), Энди сразу же погрузилась в рутину, исполнение которой довела до совершенства не без кооперации с самой Мирандой. Она вскочила на ноги, как только дверь распахнулась, встала справа от Миранды как раз к тому моменту, как женщина закончила расстегивать пальто, и уже вытянула руки в ожидании летящих пальто и сумки. Она тут же все поймала, прежде чем что-либо могло коснуться стола, развернулась на каблуках и аккуратно убрала вещи с поля зрения. Эмили была впечатлена против своей же воли. Ну, в своем роде, это было действительно впечатляюще, ведь так? Энди на секунду задержала прикосновение к пальто, а затем повесила его в шкаф. Найджел был прав. Она хороша в своей работе. И если она уйдет, то, вероятнее всего, больше никогда не увидит Миранду. В этом была вся суть ухода, в конце концов. Тогда кто будет ловить пальто, кто будет бегать за «Старбакс», следить за тем, чтобы завтрак был подан вовремя, кто будет координировать встречи с маникюром и всем остальным? Она знала, что ассистентов в «Подиуме» пруд пруди, и когда Миранда поманит пальцем новенькую девушку, та будет счастлива подчиниться. Но лишь из страха, или потому, что хочет перспектив. А не потому, что хочет сделать Миранду счастливее, и не потому, что любит ее. И именно поэтому она не будет столь хороша. Может, остаться? Может, это будет того стоить? Для Энди, брать все, что доступно, и отдавать все возможное взамен. Энди развернулась, чтобы вернуться к своему столу, и вдруг заметила, что Миранда смотрит на нее из своего кабинета. Ее настигло чувство, будто кто-то ударил в живот, и она быстро отвела взгляд. Она помнила, каково это было, целовать Миранду. И она также помнила: Я замужем. У меня двое детей. И именно поэтому, поэтому она должна была уйти, прежде чем станет слишком поздно. Единственное спасение будет в Париже, и лишь потому, что они будут слишком заняты, чтобы словить момент. Она надеялась на это. Энди желала, чтобы эта ее надежда была правдивой. Она позаботилась и о другой небезопасной зоне, удостоверившись, что в машине в Париже не будет перегородки между передним и задним сиденьями, или даже затемненных окон. Она позаботилась об этом. Она, вероятно, должна быть более расстроенной из-за Нейта. Часть ее все еще любила его. Это было не так сложно. Он был милым парнем, который всегда хорошо относился к ней. Миранда же скорее отталкивала, терроризируя каждого, не только Энди, относясь ко всем по большей части как к дерьму. Может, дело было в этом… Может быть, Энди мазохистка, и она только сейчас это обнаружила. Тем больше причин, чтобы уйти. Энди провела целый день, мотаясь по городу (в одиночестве), выполняя поручения, делая звонки и сочиняя сообщения. Миранда позвонила ей лишь единожды — краткий приказ забежать в «Найн Вэст» и забрать несколько сумочек. Энди достигла бешеного темпа на этот раз. У нее не было даже времени подумать над этим, но, когда она оказалась дома, то заметила, что Нейт заходил днем и забрал большую часть одежды, а также средства личной гигиены, не забыв оставить записку на зеркале: остался у Лили. Лили. Отлично. Почему все не могло быть проще, почему он не остался у Дага? Она позвонила Нейту. Она должна была. Ведь это же она должна была сделать, не так ли? Ничего хорошего из этого не вышло, конечно. Он не хотел говорить с ней, только сказал, что она может оставить квартиру себе, и что он заберет остальные вещи, когда она будет в Париже. Затем, прежде чем Энди смогла сказать хоть слово против, Лили взяла трубку. — Энди, что ты сделала с этим мальчиком? — потребовала она. — Что с вами происходит, почему его тощая задница греет мой диван? — Он не сказал? — Нет. Он просто задумчив. Высокий, темный и задумчивый, это твой мужчина. — Нейт часто задумчив, — подметила Энди, сглатывая ком в горле. — Но он больше не мой мужчина. Просто поверь мне, Лили. Нет, — громче сказала она, предупреждая протесты Лили. — Я не могу сейчас говорить об этом. Спасибо, что поддерживаешь его. Мне нужно идти, — она повесила трубку. Энди предпочла бы совсем отключить телефон, но не смела делать этого с тех самых времен, как начала работать в «Подиуме». Лили перезванивала дважды, но она не брала трубку. Энди задумалась, сколько Лили потребуется времени, чтобы вытянуть правду из Нейта. Как минимум, часть правды. Она не беспокоилась, так как, по ее мнению, должна была. Она не делала ничего из того, что, по сути, должна была сделать. Это неожиданно освобождало. Спустя два дня она уже садилась на рейс в Париж. Она понятия не имела, как все так быстро произошло; она будто бы моргнула, и не стало сорока восьми часов. Вероятно, это было связано с тем, что за последние два дня она приходила домой настолько уставшей, что почти не замечала отсутствия Нейта. А теперь она оказалась в первом классе, оглядывая огромные кожаные сиденья. Она едва обменялась с Мирандой двадцатью словами за все это время. Это был настоящий подвиг, но им удалось. Миранда явно собиралась придерживаться традиций. — Андреа, садитесь с Найджелом, — произнесла она, пока стюардесса несла ее багаж. — Мне нужно обсудить с Джоселин шоу Александра Маккуина. Люси, вы садитесь позади меня на случай, если понадобитесь. Джоселин кинула на Энди страдальческий взгляд. Она против воли ухмыльнулась и сразу же отвернулась, прежде чем Миранда могла заметить, и столкнулась с не менее задорной ухмылкой Найджела. — Ну, привет, компаньон, — произнесла она. — Правило номер один: я не играю в игры для путешествий, — сразу же начал он. — Никаких «Шпион», или «Угадай животное». Правило номер два: я сижу у прохода. Ненавижу окна, из-за них у меня обостряется клаустрофобия. Интересно, что за опыт у Найджела был в полетах, раз его первое правило никаких игр? Энди не спросила. Вместо этого она с благодарностью проскользнула к сиденью у окна (которое она хотела в любом случае) и прикрыла глаза, наконец получив заслуженный отдых. Как и всем остальным, ей нечего было делать во время полета: не было возможности делать звонки или же бегать по поручениям. Она никогда не могла подумать, что семичасовой полет мог быть настолько расслабляющим, но прямо сейчас каждая секунда ощущалась как дар божий. Конечно же, как только самолет коснулся земли, она снова сорвалась с места. Три мерседеса уже ждали их, чтобы отвезти прямиком в отель, и Энди выдохнула с облегчением, когда заметила, что машины отвечали всем требованиям. Водители стояли в ожидании. Найджел наградил ее впечатленным взглядом. Миранда даже не взглянула. Энди никогда не была в Париже прежде, и поэтому была тут же очарована им, его светом, цветом и в целом невероятным видом. Она так много раз видела Эйфелеву башню и Елисейские поля на разного рода открытках или картинках, что ей было сложно поверить, что они действительно существовали в реальности, но теперь они были прямо перед ее глазами. Все было бы превосходно, если бы только она не предпочитала бы в ту самую секунду скорее целовать женщину, сидящую справа от нее, нежели наслаждаться видом из окна. Миранда, казалось, думала о том же. После нескольких минут дороги в тишине она произнесла: — Что ж. Прозрачные окна, как я погляжу. Энди глубоко вздохнула и ответила: — Да, — она сложила руки на коленях, уставившись вниз. — Так боишься за свою добродетель? — легким и слегка презрительным тоном прокомментировала Миранда, но Энди смогла уловить что-то темное в голосе. Она подняла голову, чтобы взглянуть на Миранду, которая пронзительно смотрела в ответ. Городские огни освещали женщину, украшая ее лицо разными полосами и узорами, пока они ехали вдоль проспекта. На ней был топ, который всего пару дней назад позволил бы Энди получить так много желанного доступа, когда они еще притворялись перед самими собой. Всего несколько дней назад рот Энди оказался бы на шее Миранды, как только бы дверь машины захлопнулась, и Миранда бы дрожала, и вздыхала, пытаясь делать вид, что Энди не сводит ее с ума. И они бы обе притворились, что все в порядке, что нет ничего странного или неправильного в том, чем они занимались. Энди вдруг осознала, что уставилась, и что все мысли, вероятно, были написаны у нее на лице, потому что Миранда лишь сильнее сжала руки на коленях. Ее глаза блестели, а щеки окрасились в слабый румянец. Энди осознала, что они были в двух секундах от того, чтобы наброситься друг на друга, с водителем за рулем, или нет, с прозрачными окнами, или нет. — Может, я защищаю твою, — прошептала она. Это было правдой. В конце концов, не у нее был близкий человек. Не она здесь пыталась сохранить семью. Ей уже нечего было терять. Миранда задержала дыхание. Энди быстро отвернулась к окну. Никто из них не проронил ни слова до самого отеля. Неделя моды, как Энди смогла понять по прошествии нескольких дней, действительно была потрясающей. Она всегда думала, что, если отправится в Париж, то увидит лишь стандартный туристический город, но вместо этого удивилась тому, насколько весело оказалось наблюдать за анорексичными моделями, что расхаживали по подиуму в одежде, которую ни один нормальный человек не надел бы в жизни. Модели были все как по шаблону, никакой личности; здесь лишь одежда обладала своей индивидуальностью. И она действительно была то смешной, то шокирующей, то сияющей, а в случае с Валентино — прекрасной настолько, что перехватывало дыхание. Было почти облегчением наблюдать за тем, как струящиеся волны шелка облегали утонченные фигуры девушек от Валентино. Зрители вздыхали с одобрением. Это было не просто представление, это было истинной и подлинной красотой, которая, к беспокойству Энди, была не совсем в моде. Ее не волновало, что она бы не влезла в эти платья и за миллион лет, несмотря на то, что даже сейчас у нее был четвертый размер. Было достаточно наблюдать за девушками, ходящими вдоль подиума. Найджел был прав: это было искусство. После этого Миранда отправилась за белые кулисы, минуя сотни ярких вспышек фотокамер, и было ясно видно, что она была впечатлена. Валентино собственной персоной встретил ее с распростертыми объятиями и поцелуем в щеку, интересуясь ее мнением о коллекции. Миранда мягко прошептала «исключительно» со всей искренностью, от чего у Энди кольнуло в сердце. А затем женщина повернулась к ней и с улыбкой произнесла: — Это моя Андреа, — на этих словах у Энди замерло сердце. Она понимала, что Миранда, вероятно, хотела сказать «это Андреа», или «это моя ассистентка», но каким-то образом все смешалось, и ошибка по Фрейду проявилась во всей красе. Валентино не подал виду, если и что-либо заметил. — Добрый день, — произнес он с очаровательной улыбкой. — Вам понравилась коллекция? — и тут Энди осознала, что с ней говорит сам Валентино, и она постаралась собрать мозги в кучку, от чего, заикаясь, выразила восхищение увиденным нарядам. Она была убеждена, что прозвучала как идиотка, но Валентино с Мирандой выглядели довольными, так что она сделала что-то правильно. Пока Миранда с Найджелом прохаживались вдоль линии фотографов с их вспышками, останавливаясь ради кратких ответов репортерам, Энди почувствовала прикосновение к руке. Она обернулась и, к своему недоумению, обнаружила Кристиана Томпсона с его теплой улыбкой. — Bonjour, mam'selle, — произнес он. — Кристиан! — воскликнула Энди. — Вы… Я не знала… — Я здесь, — продолжил он с улыбкой, — как вы можете заметить. И вы все еще должны мне за «Гарри Поттера». — Ох, правда? — спросила она, зная, что да, в общем-то должна. — Конечно, правда, — утвердительно ответил он и обнял ее за талию, направляя в сторону. — Вы свободны сегодня вечером? — Вообще-то, у Миранды будет ужин, — услышала себя Энди, прежде чем заткнуться. Боже, она действительно худший лжец на планете, даже не удосужилась придумать что-либо. И сейчас… — Хорошо, значит вы свободны. О, ну, остается ужасная проблема с le бойфренд? Все светлые ощущения от улыбки Миранды и разговора с Валентино исчезли под едким слоем стыда. Она быстро посмотрела в сторону. Миранда и Найджел все еще говорили с репортерами. Кристиан, неверно истолковав ее реакцию, быстро заговорил: — Постойте, неужели вы с ним разошлись? Je suis trés, trés désolé.* — Ну… — Так, во сколько мне вас забрать? — он улыбался той улыбкой, которая, несмотря ни на что, все еще очаровывала ее. Было что-то соблазнительное в этой естественной уверенности. И он не был под запретом, совсем нет. Лишь на секунду Энди представила, что… Энди посмотрела на Миранду и встретилась с ней взглядом, понимая, что за ними наблюдали. А затем, боже, Миранда прошла мимо Найджела и направилась прямо в их сторону. У Энди остановилось сердце, а затем забилось с утроенной силой. Кристиан удивленно смотрел на Миранду. Миранда подошла к ним с легкой, но от этого не менее опасной улыбкой. — Значит, — произнесла она, — Кристиан Томпсон, не так ли? Кристиан взглянул на нее еще более удивленным взглядом, а затем довольно улыбнулся. — Да, — он протянул руку, а после снова опустил, когда Миранда проигнорировала жест. — Очень приятно встретить вас здесь. Я большой поклонник «Подиума». — Как и я, — ответила Миранда. — Вижу, вы познакомились с моей ассистенткой. — Да, вообще-то, некоторое время назад, — начал Кристиан, взглянув на Энди с улыбкой, в то время, как она надеялась, что ее мысли «о боже мой» не отражались прямо на лице. — Не то, чтобы я хвалился, но я помог ей однажды с одним поручением для вас. Миранда, вздернув бровь, взглянула на Энди. — Это правда, — подтвердила Энди, широко улыбаясь, решив, что она вполне могла бы ударить Кристиана. — Он помог мне достать «Гарри Поттера». У него, м-м, есть знакомства. — И она должна мне, — произнес Кристиан. Он приобнял Энди за плечи. — Я украду ее к ужину. Надеюсь, вы не возражаете, я слышал, что она не понадобится вам сегодня. Энди никогда не слышала, чтобы люди так разговаривали с Мирандой: не грубо, нет, но абсолютно без страха, полностью на равных. Он действительно был самоуверен. Однако недостаточно проницателен, так как не смог рассмотреть за улыбочкой Миранды то, что она бы с радостью выцарапала ему глаза. — Я вам нужна? — отчаянно спросила Энди Миранду. — Для чего-либо? Я имею ввиду, сделать что-то? Миранда наградила ее долгим взглядом. — Нет, — был ответ. — А теперь пойдемте. — На этом без всяких прощаний она развернулась и направилась обратно к Найджелу. — Я позвоню! — произнес вдогонку Кристиан, когда Энди поспешила следом. Он позвонил, и слава богу, что в тот момент не было поблизости Миранды. Он хотел ее сводить в какое-то место, где подавали потрясающий фалафель. Не зная, чем еще себя занять, и вспоминая слова Миранды о том, что нет, она в ней не нуждалась, Энди согласилась. Все было лучше, чем шататься по отелю весь вечер напролет. Ничего не случится между ними. Ничего. Однако все еще оставалось немало дел и, прежде чем она успела понять, наступило шесть часов вечера. Это значило, что пришло время принести Миранде шарфы и туфли, которые она требовала, вместе с пересмотренным списком гостей. Энди боялась столкнуться с ней лицом к лицу. Может, они могли игнорировать все как раньше, ведь хорошо же получалось. Энди осторожно прошла в номер Миранды, балансируя со всеми сумками и коробками на руках. Она услышала звук воды с ванны и поняла, что Миранда принимала душ, готовясь к ужину на восемь. Слава богу, никаких неловких встреч. Она настолько старалась сконцентрироваться на какой-либо мысли, чтобы не думать о Миранде в душе, что почти пропустила записку, лежащую на столике у двери. Она взглянула на нее, когда разобралась с вещами, и прочитала: — А Оставьте рассадку гостей здесь. Я хочу внести изменения. — МП Энди пожала плечами и сделала так, как было велено: она вытащила из сумки список мест и аккуратно расположила его на первой коробке из-под обуви, там, где Миранда точно могла его заметить. Она услышала, как стихла вода, и быстро на цыпочках пробралась к двери, облегченно думая о том, как было хорошо, что каблуки не были слышны из-за ковра. Вернувшись в свой номер, она переоделась в кое-что более консервативное с меньшим вырезом. Никакого яркого макияжа или украшений, никакой особой прически. Она выглядела хорошо, но при этом не желала, чтобы Кристиан подумал неправильно. Как бы привлекателен он ни был, как бы одинока не была она, все же в прошлом было достаточно совершено ошибок. Она предпочла бы не облажаться снова. Ужин с другом, или хотя бы с положительно настроенным человеком — это все, в чем она нуждалась. Было даже как-то грустно, что она так мало просила от жизни. Затем кто-то постучал ей в дверь. Это был Найджел, и она улыбнулась, будучи рада видеть кого-то, кто абсолютно точно не желал с ней переспать. Он хотел получить копию распорядка Миранды, но все же она смогла заметить, что он словно светился изнутри. Хм. Может быть, он именно тот, кому повезет сегодня ночью. Не зря же люди прозвали Париж пристанищем для геев. — Ну? — с усмешкой спросила она и закатила глаза, когда он ответил невинным взглядом. — Что-то намечается, как я погляжу. — Я увидел бутылку шампанского? — спросил он. — Позволь мне. Мы должны отпраздновать. — Отпраздновать что? Затем, выстрелив пробкой, он рассказал. Никакого намечающегося секса или любви, даже лучше. Новая работа. Он собирался присоединиться к Джеймсу Холту, когда тот выведет свою компанию на новый уровень. Он покидал «Подиум». С благословения Миранды, как он поспешил добавить. Энди улыбнулась, радуясь за него, однако забеспокоилась по причине, которую никогда не смогла бы произнести. Она взвесила идею сообщить ему о том, что тоже увольняется после того, как вернется из Парижа. Но она не смогла бы сказать ему почему, так какой тогда был бы смысл упоминать об этом? Вероятно, было лучше просто уехать домой и исчезнуть. Таким образом Миранда смогла бы сказать всем, что уволила ее. Два самых преданных человека покидали Миранду. Как это могло произойти, вот что беспокоило Энди. Они чокнулись бокалами. Энди произнесла все нужные слова, и Найджел засмеялся. — Слышал, у тебя намечается горячее свидание, — начал он по пути обратно из номера. — Повезло тебе. — Это не свидание, — быстро сказала Энди. Найджел закатил глаза. — Нет, правда, это… — Как будет угодно, — отмахнулся Найджел, а затем подмигнул. — Но не делай ничего, чего бы не сделал я. Час спустя, сидя в ресторане за столом при свечах с Кристианом, Энди приходилось напоминать себе, что она сказала Найджелу правду. Это не свидание. Просто Кристиан был приятной компанией не только из-за возмутительных комплиментов (ну, абсолютно выходящих за грань), но еще и потому, что говорил на темы, которые, по его мнению, интересовали ее. Относился к ней, как и с Мирандой ранее, как к равной. Он не говорил все время о себе. Он научил ее нескольким озорным французским фразочкам, которые после двух бокалов вина заставляли ее хихикать. Через некоторое время она прекратила пить. После ужина и десерта он вывел ее из ресторана и заглянул прямо в глаза. Выражение на его лице было одновременно серьёзным и милым. Я вам нужна? Энди вспомнился вопрос к Миранде. Нет, последовал ответ. Он осторожно поцеловал ее. Его рот был мягок, а поцелуй нетребователен: ничего схожего с тем, как целовала Миранда. В этом поцелуе абсолютно ничего не было от нее. И тогда Энди окончательно поняла, что не будет спать с ним, и ощутила стыд от того, что действительно колебалась до этого момента. Миранда могла не хотеть нуждаться в ней, но Энди точно не нуждалась в нем. И точно не хотела его. Он посмотрел ей в глаза, когда отстранился. Его улыбка поникла. — Хм-м, — все, что он сказал. — Мне жаль, — пробормотала Энди. — Я… Я рассталась с Нейтом всего пару дней назад. Я думаю, мне просто нужно время… Неправильные слова. Она должна была сказать ему, что не заинтересована и оставить все как есть. И вот он с надеждой вздергивает брови. — Ну, я подумаю над тем, чтобы дать тебе время, — ответил он, потирая подбородок в притворных раздумьях. — Кажется, выбор у меня невелик. — Мне жаль, — снова повторила Энди. — Не извиняйся. Только хорошие девочки просят прощения, а я не люблю, когда ты хорошая, — он остановил такси. — Позволь мне. Я бы прошелся с тобой обратно, но путь длинный и, честно говоря, мои ступни горят, словно в аду. — Твои ступни? — Энди недоверчиво фыркнула, подняв одну ногу, обутую в четырехдюймовый каблук, чтобы сравнить. Он засмеялся и поцеловал ее в щеку, прежде чем она села в такси. — Не будь такой недовольной, ладно? — он склонился к окну. — И для справки, если ты продолжишь работать на «Подиум», то вскоре мы станем видеться чаще. Можешь смело на это рассчитывать. Что это должно было значить? Но когда машина отъехала от обочины, Энди откинулась на сиденье со вздохом облегчения, решив не беспокоиться. Она делала это весь вечер. И, подумала она почти с истерическим смешком, она не сделала ничего, чего бы не сделал Найджел. И даже несколько тех вещей, которые он, вероятно, сделал бы, если говорить честно. Была почти полночь. У нее был долгий, странный день, и, учитывая все обстоятельства, она должна быть более чем готовой свалиться в кровать и не шевелиться вплоть до утра. Когда она вернулась в отель, то сразу переоделась в пижаму и плюхнулась в кровать, но сон все же не шел. Она с твердым намерением закрыла глаза, но это не помогло. Она не могла перестать думать обо всем. Ничего в этом не было удивительного, правда, но было нереально то, как быстро ее жизнь превратилась в какое-то подобие драмы. Она никогда не любила драмы. И снова же, Миранда Пристли была центром всего происходящего, поэтому естественно, что драма была неизбежна с самого начала. Кто-то постучал в дверь: негромко, но настойчиво. Энди моргнула и взглянула сквозь прикрытые глаза на прикроватные часы. Час ночи. Она лежала без сна около часа. Кто, черт возьми, искал ее в это время? Она знала ответ прежде, чем добралась до двери. Конечно же, Миранда стояла там, все еще одетая к прошедшему ужину. Она прошла мимо Энди без ожидания приглашений. Энди, слишком сбитая с толку, чтобы сказать что-либо, просто включила свет. Миранда развернулась и быстро выключила его, так что теперь комнату освещали лишь тусклый свет уличных фонарей, просвечивающий сквозь занавески. Энди закрыла дверь, и они стояли там, уставившись друг на друга. — Что-то не так? — прошептала Энди. Миранда, сглотнув, молча кивнула, а затем заговорила низким дрожащим голосом: — Ты виделась с этим мужчиной? — Да, — ответила Энди. Миранда напряглась. — Но это был просто приятный ужин. Но я не… Я не делала с ним ничего другого, я не хотела. Боже, я не знаю, почему говорю это тебе. Миранда сделала глубокий вдох, а затем медленно выдохнула. И точно так же, как она поняла, что не будет спать с Кристианом, Энди осознала, что будет спать с Мирандой этой ночью. Это определенно случится. Миранда склонила голову набок, словно готовилась к поцелую. У Энди перехватило дыхание в ожидании. А затем Миранда произнесла: — Ты знаешь, почему я хотела изменить рассадку гостей? Энди выдохнула. Она знала Миранду, вероятно, лучше всех остальных, но даже при этом все еще не могла определить ее следующий шаг в большинстве случаев. — Хм-м, нет, — ответила она. — Потому что за моим столом освободилось место. Стивена не будет. Энди ждала, чтобы услышать больше, внезапно ощутив, будто земля уходит из-под ног. — Ох, — произнесла она. — Почему не… — Его не будет потому, что он уходит от меня. Разводится со мной, — Энди резко захлопнула рот. Миранда смотрела яркими, жесткими глазами. — Как оказалось, на горизонте объявилась другая женщина. Ох, черт. Энди ахнула: — Это была помада? — Что? — Миранда уставилась на нее. — О чем ты говоришь? Энди уставилась в ответ. — Подожди. А о чем говоришь ты? — Его другая женщина, не моя, — резко отрезала Миранда, а затем безрадостно рассмеялась. — Боже мой, ты права. Я даже не думала об этом в таком ключе, — затем она нахмурилась, — помада? — Я объясню позже, — пробормотала Энди, надеясь, что Миранда забудет спросить. — Надеюсь, что объяснишь, — произнесла Миранда. Она, наконец, отошла от Энди, расхаживая в темноте номера и рассматривая аккуратные стопки тетрадей, календарей, коробок из-под обуви, чемоданы, сумки и все остальное. Организованный хаос. Миранда любит подобное. Она сняла норковую накидку с плеч и отбросила на диван. — Вероятно, она нянчится с ним, — продолжила Миранда. — Честно говоря, я понятия не имею, почему взрослый сорокапятилетний мужчина нуждается в няньке, но, думаю, это лишь часть проблемы. Понимаешь, — ее голос наполнился едкой злостью, — он любит ее, и было справедливо дать мне знать об этом, потому что он больше не мог притворяться. — О, боже мой, — произнесла Энди. — Мне жаль. — Ей действительно было жаль. Она также была сбита с толку. Как Стивен мог быть таким кретином? Как он мог вообще предпочесть другую женщину Миранде? Он чокнутый? А затем она подумала о кое-чем другом. Миранда теряла всех, люди разбегались от нее направо и налево: Энди, Найджел, а сейчас и Стивен. Она была совсем одна. И знала об этом. — Мне жаль, — снова прошептала Энди. — Как… Он сказал, как долго это продолжается… Миранда развернулась к ней лицом, от чего сердце Энди резко подскочило, а затем упало. Боже. Миранда могла сжечь ее дотла, превратить в угли одним лишь взглядом. — Я не знаю и знать не хочу, — ответила Миранда, а затем добавила: — так, значит, ты не спала с ним? Энди пожала плечами, говоря себе, что Миранда была слишком расстроена, и можно было простить ей столь нетактичный вопрос. — Нет, — ответила она. — Нет, не спала. Миранда приближалась, не сводя глаз с Энди. — Я так понимаю, это не тот парень, что был проблемой. — Того тоже уже нет, — сказала с грустной улыбкой Энди. — Так что больше никаких проблем. Миранда протянула руку и дотронулась до ее щеки. У Энди перехватило дыхание на секунду. Миранда провела рукой вниз, дотрагиваясь до ключицы, заставляя дрожать. Энди не хотела торопить события и насладиться каждой секундой контакта, потому что нуждалась в этом. Она умерла бы за это. Миранда тоже. Она учащенно задышала, прикрыв глаза. Нет. Теперь не было никаких преград. Это все еще была плохая идея по ряду причин. Слишком много причин, чтобы думать о них прямо сейчас. Прямо сейчас никого из них не волновало. Энди протянула руку и притянула Миранду ближе за талию. Женщина с готовностью поддалась, склоняясь, чтобы поцеловать ее в щеку, как будто так же хотела не спешить и двигаться медленно. Их тела плотно прижались друг к другу, от чего Энди застонала, уткнувшись в точку за ухом Миранды, которая, слава богу, носила в тот день серьги-гвоздики. — Я не прикасалась к тебе днями, — выдохнула Энди. — Правда? Я и не заметила, — ответила Миранда, прикусывая мочку уха Энди. Девушка протянула руку и проверила свою давнюю теорию, обняв Миранду за шею и начав поглаживать затылок. Миранда ахнула и ощутила мурашки вдоль спины. — Ах, — так было даже лучше, чем за ухом. Затем она склонила голову, подтолкнув Энди за подбородок и забыв о медленном темпе. Они начали целоваться, и Энди таяла изнутри. Миранда поглаживала вверх-вниз по скользкому шелку пижамы, а после без всяких предупреждений или колебаний схватила ее ниже спины. Если бы у Энди было время на раздумья, она бы забеспокоилась, что все могло обернуться огромным разочарованием; она волновалась, что ожидания и напряжение могли не оправдаться и, кроме того, она ничего не знала о том, как заниматься сексом с другой женщиной. Так что она волновалась о том, что сладкая иллюзия могла быть разрушена. Они даже не добрались до кровати. Вместо этого, Энди обнаружила себя голой прямо на Миранде, устроившейся на собственной норковой накидке, что уже лежала там, и закинувшей одну ногу на спинку дивана, чтобы оставить место для разного рода маневров. Это была не самая удобная позиция в мире, но Энди ни за что бы не пошевелилась, даже тогда, когда у нее выпала возможность раздеть Миранду до гола и целовать ее так много, как только могла пожелать, даже тогда, когда она могла покусывать соски снова и снова, останавливаясь лишь за тем, чтобы сгладить частые укусы языком. Как и прежде, Миранда вонзалась ногтями в спину Энди, лишь с тем отличием, что сейчас ей приходилось прикрывать рот рукой. Комната была хороша, но стены не обладали звукоизоляцией, и, судя по всему, Энди умело вдохновляла ее на крики. Энди не потребовалось много времени, чтобы избавиться от пижамы и белья, но одежда Миранды была нелегкой задачкой, которая вскоре оказывалась на полу у дивана. Женщина теперь была обнажена до пояса, одновременно растеряв каблуки и один чулок, но ее юбка собралась вокруг талии, а белье все еще представляло собой неприятную преграду. Энди была не в силах оторваться от плеч и груди Миранды даже на секунду, лежа меж ее ног и ощущая влажность, что уже просачивалась сквозь кружево белья. Она чувствовала, как шелк другого чулка терся об нее, когда Миранда беспокойно двигала ногой, выгибая спину навстречу ласкающему рту с характерным стоном. Энди отпрянула от груди, смотря вниз с немалым удовлетворением: увлажненная ее ртом кожа покраснела, а небольшие соски затвердели. Миранда ахнула, когда она остановилась, а затем, когда Энди переключилась на другую грудь, закричала, забыв о не желаемом шуме. — Тебе это нравится, — с теплым выдохом прошептала Энди, от чего Миранда задрожала, — когда я использую зубы. — Да, — в ответ прошептала Миранда и задрожала сильнее, когда Энди принялась лизать и покусывать грудь, одновременно скользя рукой вдоль шелкового чулка. — О-ох… — Тебе нравится это, — опьяненно продолжила Энди, чувствуя, что может говорить все, что хочет, — когда я делаю так, — она остановилась для поцелуя в плечо, — в машине… или в твоем офисе… или везде. — Да… Энди погладила кончиками пальцев место, где чулок встречался с голым бедром, в нескольких сантиметрах от влажного кружева. Миранда учащенно задышала, когда Энди начала покусывать чувствительное место под ухом. — В тот раз я заставила тебя кончить, — выдохнула она, — не так ли? — Д-да… — с отчаянным хныканьем призналась Миранда. Ее глаза были сильно зажмурены, а мышцы сжимались от напряжения, как будто она боролась с чем-то со всей возможной силой. Энди скользнула, словно река, меж ее ног. — Я помню, — почти со стоном произнесла она. — Я думала об этом постоянно, даже когда пыталась не думать. Я помню, как ты звучала, я помню… — О, боже, ох-х… Энди поцеловала Миранду прежде, чем та смогла выдохнуть со стоном. На ней были стринги, тонкий кусочек кружева. Энди понадобилось лишь мгновение, чтобы оттолкнуть их пальцами, прежде чем она могла потерять всю свою храбрость, и скользнула рукой вниз по обнаженной плоти. Миранда была горячей там, словно печь, и Энди на секунду задумалась, было бы нормальным, если бы она случайно скользнула пальцем внутрь. Миранда была настолько влажной, что она не встретила никакой помехи, и в целом было чудо лишь то, что она могла касаться ее там, и действительно могла, потому что женщина громко закричала Энди в рот и с новой силой вонзилась ногтями прямо в спину. Энди знала, что останутся полосы, и что завтра утром в душе они будут печь. Пытаясь долго не возиться, Энди, все еще целуя, скользнула еще одним пальцем внутрь и прошептала: — Я хочу, чтобы ты сделала это снова. Сделай это снова. Впервые в своей жизни Миранда подчинилась кому-то. Она словно тисками сжала ее пальцы, и Энди ощутила дрожь тела; Энди видела, как она откинула голову назад; Энди слышала тот самый звук и задушенный, почти безмолвный стон. На этот раз ее восстановление не было столь драматично, как это было в машине. И не так быстро. В этот раз она стала медленно расслабляться, постепенно ослабляя хватку на спине и вокруг пальцев Энди, быстро вдыхая необходимый кислород. Энди дала ей минуту, чтобы успокоиться, прежде чем поцеловать в лоб, а затем, более игриво, в нос. (Ей нравился нос Миранды. Хоть она никогда и не говорила ей об этом.) Миранда в удивлении издала слабый шум, но не протестовала. — Воу, — выдохнула Энди, осторожно убрав руку. — Сейчас лучше? — Ага, — выдохнула Миранда. Впервые Энди слышала от нее подобное. Она так же впервые видела ее грудь и точно знала, что именно из этого запомнит к утру. Миранда поцеловала ее в щеку, затем в уголок губ и издала жалостливый хнык, когда Энди не вернула ласку. А потом женщина потрясенно уставилась на нее, когда она откинулась назад и изучающе облизнула свои пальцы. — Хм-м, — произнесла Энди, словно дегустировала вино. — Неплохо. Лучше, чем у парней, — добавила она. Миранда открыла рот, но ничего не сказала. — Я могла бы к этому привыкнуть. Миранда немедля сдвинула ногу со спинки дивана, приняв сидячее положение, а затем, обхватив лицо Энди обеими руками, притянула ее для поцелуя, проникая как можно глубже языком, словно пытаясь распробовать на полную. Энди была рада поделиться и обняла Миранду за шею, склонив голову набок для удобства и растягивая поцелуй, которого у них не было уже очень давно. К тому времени, как поцелуй прекратился, они уже глубоко вздыхали и постанывали, и в этот момент чуть не рухнули с дивана, поэтому Миранда потянула ее на пол. Затем она сдернула норковую накидку, чтобы подложить ее под раненую спину Энди, которая не пережила бы прикосновений ковра. Это было не совсем то же самое, что заниматься любовью на шкуре медведя возле костра, как предполагала Энди, но это было самое близкое к подобной атмосфере. Мех оказался невероятно мягким для спины, когда Миранда прижалась к ее шее. А после женщина, которая никогда не славилась своим терпением, провела кончиками пальцев вдоль бедра Энди, и дальше, меж ее ног. — Скажи мне, — произнесла она, — скажи мне, что нужно сделать. Что тебе нравится? — Ох… Хм… — как странно было, что Миранда спрашивала, вместо того, чтобы идти напролом. Энди видела огонь в ее глазах, что светились подлинным удовольствием и пламенем триумфа, и она знала, что Миранда сделает все, о чем она попросит. Все. Боже. Энди закрыла глаза, сглотнула и прошептала: — Я… Я не знаю. Просто… коснись меня, и… Миранда с мурлыканьем поцеловала ее и исполнила просьбу. Ее пальцы были мучительно легки к коже, а затем она скользнула одним внутрь, и Энди тут же поняла, как долго все это тянулось. Она также поняла, что Миранда не носила свое обручальное кольцо. Она не целовала Энди сейчас, а просто приподнялась на локте, чтобы внимательно наблюдать за ней, пока ее палец двигался внутри. Энди, тяжело дыша, отвернулась. — Не смотри на меня, — пробормотала она со смущенным смешком. — Почему нет? — спросила Миранда вежливым пытливым тоном, словно спрашивала Энди о самочувствии. Энди прикрыла лицо рукой, но Миранда сразу же убрала ее. — Почему нет? — повторила женщина почти будничным тоном. — Я достаточно ждала, чтобы это увидеть. — Она скользнула подушечкой большого пальца по набухшему клитору Энди, которая выгнулась в ответ со скулящим звуком. Миранда произнесла удовлетворенное «м-м-м». — Т-ты ждала? — выдохнула Энди. Миранда согнула палец и внимательно наблюдала за реакцией, а когда Энди застонала и кивнула, то добавила еще один и повторила действие. — Определенно, — выдохнула она, и Энди пришлось снова прикрыть глаза. Она раздвинула ноги еще шире, не заботясь о том, что, вероятно, теперь выглядела как настоящая шлюха, потому что теперь Миранда могла изогнуть пальцы и касаться низом ладони ее клитора. Рука была полностью покрыта влагой. — Да? — удалось произнести Энди. — Как долго? — рука Миранды вдруг замерла, и Энди открыла глаза. Миранда, судя по всему, ощутила неудобство. — Миранда? — спросила Энди, ощущая улыбку, что появлялась на лице. — Я не уверена, — произнесла Миранда, а затем с досадой добавила, — но дольше, чем хотелось бы признать. — Это был комплимент, не так ли? — спросила Энди, почти ликующая от переполняющей ее любви. — Молчи, — приказала Миранда, а затем поцеловала, чтобы закрыть рот. Она начала усиливать давление ладони, делая небольшие круговые движения, и Энди не могла молчать. Она не была из тех, кто шумел во время секса, не то, что Миранда, но все же ахнула и захныкала, стараясь не сдерживаться, потому что Миранда хотела это увидеть. — Это… — хрипло начала Миранда. — Это то, чего ты хотела? — она снова повернула руку, касаясь большим пальцем и скользя другими внутри. О, боже, она так близко, она хотела бы задержать этот момент подольше, еще чуть-чуть… — Попробуй, — выдохнула Энди, — попробуй… Другой палец… Я хочу почувствовать… Миранда зашипела; она вытащила пальцы, а затем вернула обратно сразу три. Она была осторожна, но от слабого жжения некуда было деться. Энди застонала. — Ох, — захныкала Миранда и прижала сильнее большой палец. — Миранда, — простонала Энди и кончила, извиваясь и сжимая бедра, чтобы как можно больше ощутить пальцы Миранды, смакуя каждую секунду происходящего. Миранда остановила движение, и Энди захныкала: — не останавливайся. — И Миранда продолжила, в то время как Энди зашипела сквозь стиснутые зубы «блять, блять, блять», и было так хорошо, именно то, чего она так хотела, даже не верилось, насколько она в этом нуждалась. Каждый мускул в ее теле замер в удовольствии, словно в агонии, а затем внезапно напряжение ушло и тело наполнилось теплом и нежностью. Когда она открыла глаза, то увидела, что Миранда перестала опираться на локоть и легла рядом с ней, смотря на нее этим взглядом: как будто Энди была удивительной и особенной, и хорошей. Энди никогда раньше не наблюдала этого взгляда у Миранды, или у кого-либо. Женщина словно светилась изнутри, от чего была так прекрасна, что Энди было сложно дышать. Миранда облизнула свои пальцы, и ее улыбка превратилась в ухмылку. Она протянула руку и проследила ею контур губ Энди, которая так же распробовала собственный вкус. — Скажи мне что-нибудь приятное, Андреа, — мягко произнесла Миранда. — Я люблю тебя, — сказала Энди, прежде чем хорошо подумать. У Миранды расширились глаза. У-упс. Энди, вероятно, должна была быть до смерти напуганной тем, что произнесла, но попросту не могла. — Прости, — беспечно произнесла она и пожала плечами. — Ничего не могла поделать. Надеюсь, все в порядке. — Она подарила Миранде глуповатую улыбку, надеясь, что ей поверят. Миранда придвинулась ближе, чтобы дотронуться до ее лица и поцеловать эту улыбку. — Все в порядке, — сказала она в перерывах между поцелуями, и Энди лежала там, позволяя целовать себя, и наслаждалась ощущением меха под голой спиной. Они отстранились, и Миранда бодро произнесла: — Я хочу это повторить. Ох, ну, тогда ладно. — Ещё разочек, с чувством, — согласилась Энди. Или больше, чем разочек. Первый раз был невероятным, потрясающим, но она определенно хочет, нуждается в большем. Что там однажды сказала Мэй Уэст? «Слишком много хорошего — это прекрасно». Энди с Мирандой потратили недели на прелюдии, так что теперь им полагалось достойное вознаграждение. В течение следующих нескольких часов они прекрасно преуспели в том, чтобы испробовать каждую поверхность в номере, начиная с пола у дивана и заканчивая кроватью, сантиметр за сантиметром. Под конец ночи у них обеих горели спины от приключений на полу, отчего у Энди остались довольно яркие воспоминания о дверном проеме меж двумя комнатами. Она также обнаружила, что было сложно оставаться застенчивой в постели с Мирандой. Уверенность женщины затмевала всякие потуги Кристиана. Энди назвала бы это высокомерием, но это было не совсем так, не в этот раз. Просто в голову Миранды никогда не приходила мысль, что она могла бы быть где-то неуспешной, там, где она желала добиться успеха. А поскольку она хотела добиться его с Энди, то было вполне логичным то, с каким напором она исследовала ее, не перенося и толики спокойствия, или колебаний, или робости. Не то, чтобы Энди колебалась. На самом деле, она гордилась тем, что отдавала столько же, сколько и получала. Когда они, наконец-то, сделали это в кровати, Энди выбрала удачный момент, чтобы продемонстрировать способность к куннилингусу, от чего Миранде пришлось кусать подушку, чтобы оставаться тихой. Ее кожа покраснела и смягчилась, что значило, что Энди должна была действовать очень нежно и деликатно, используя лишь кончик языка. Медленно. Миранда что-то простонала в подушку, что было очень похоже на «ох, Иисус…» — очевидно, как и Энди, она становилась религиозной в постели — и запуталась влажными дрожащими пальцами в волосах Энди, которая сразу подумала, что заставила кончить Миранду, но было сложно сказать в тот момент. Единственной подсказкой было то, что Миранда отпустила подушку и захныкала «о, нет, хватит», и потянула Энди за волосы. Энди подчинилась, но прежде укусила и втянула кожу на внутренней стороне бедра Миранды. Они обе уступили своим природным импульсам этой ночью, оставляя как можно больше меток друг на друге. Не на видных местах, все могло быть прикрыто одеждой, но Энди получала какое-то ребяческое наслаждение. Душ действительно обещал быть болезненным. Она с нетерпением этого ждала. Особенно сейчас, потому что ощущала себя довольно отвратительно. Она была покрыта потом и слюной, и другими жидкостями. У Миранды дела обстояли еще хуже: от ее макияжа осталась лишь светлая память, за исключением пятен от туши и подводки, что придавали ей вид енота. Ее волосы были в тотальном беспорядке. Энди гордилась собой. Энди проползла вверх вдоль кровати и упала рядом с Мирандой, которая с любопытством ощупывала собственное бедро. — Думаю, я все, — выдохнула Энди, и Миранда с явной благодарностью прикрыла глаза. — Не хочешь стакан воды? — Пожалуйста, — хриплым голосом отозвалась Миранда, а затем открыла свои глаза и сощурилась на часы на другой стороне кровати. — Который час? — Половина пятого, — в неверии ответила Энди, приподнявшись с кровати. Она не могла решить, были ли это целых три с половиной часа с того момента, как прибыла Миранда, или это были всего лишь три с половиной часа с момента, как прибыла Миранда. — Что? — так же в неверии произнесла женщина. Когда Энди вернулась из ванной с двумя стаканами воды, она уже сидела на кровати, опершись на спинку, и возвращала часы на тумбочку. Проверяла, чтобы убедиться, что Энди была права. Энди вздохнула и улыбнулась. — Вот, — произнесла она, предлагая стакан, и Миранда выпила его с удивительной деликатностью для человека, который вытворял определенные вещи несколькими минутами ранее. Она даже оттопырила мизинец. А после просто откинулась назад с тихим вздохом. — Я должна написать ей записку с благодарностью. — Кому? — Другой женщине Стивена. Энди засмеялась и сказала: — Ты можешь добавить, что твоя другая женщина также благодарит. Губы Миранды изогнулись в ухмылке. — Ох, это бы его пошатнуло. Я думаю, что должна сказать это лично, чтобы видеть его лицо, — она сделала очередной глоток воды, а затем отставила стакан и прикрыла руками глаза. Когда она убрала их, то увидела, что и они теперь испачканы в остатках макияжа, и с беспокойством уставилась на них. Энди хихикнула. — Что смешного? — вежливо спросила Миранда, как было в первый день ее работы. Помимо того факта, что эффект не был тем же, когда они лежали обе голые после довольно сумасшедшей ночки. Энди отставила свой стакан и легла рядом с Мирандой, скользя одной рукой вдоль ее бедра. — Да. Ты ужасно выглядишь, — счастливо произнесла она. — Ну, спасибо тебе большое. — Это твой комплимент за сегодня, — невероятно, но это заставило Миранду рассмеяться. Искренне. Они лежали в дружеском молчании несколько минут, пока Энди кое-что не вспомнила. — Я рада, что ты пришла, — мягко начала она, — но почему твой ужин так затянулся? Что-то случилось? — М-м? Ох. Не совсем, — Миранда сдвинулась для большего комфорта. — После у меня была встреча с Джеймсом и Жаклин. Энди моргнула. — Жаклин Фолле? Но я думала… — она не была совсем идиоткой, чтобы сказать «ты ненавидишь ее» даже сейчас. — …хм, я не знала, что у тебя была назначена с ней встреча. — Это было неофициально, — произнесла Миранда. — Мы обсуждали продвижение компании Джеймса. — О! — улыбаясь, произнесла Энди. — Найджел рассказал мне об этом вечером… хм, прошлым вечером. Миранда нахмурилась и посмотрела на нее. — Он рассказал? — Да. О его новой работе, правильно? Он действительно рад. Я хочу сказать, что не могу представить его вне журнала, но я действительно рада за… — Энди затихла, когда заметила, что Миранда напряглась. — Хм, — с сомнением продолжила она, — он не должен был мне рассказывать? Миранда снова откинулась назад, прикрывая глаза со вздохом. — Найджел, — начала она, — не получит работу у Джеймса Холта. Энди нахмурилась, подумав, что неверно расслышала. — Что? — Жаклин получит работу у Джеймса. — Что? — Энди перевернулась на живот и приподнялась на локтях. — Но, но Найджел сказал, что… Миранда снова вздохнула. — Неудачные обстоятельства. Нужно сказать, что некоторые люди не так умны, как думают, и я должна идти на некоторые жертвы. Но сейчас мое положение в безопасности. — Безопасности? — Энди потрясла головой, желая, чтобы приятный осадок после ночи вернулся. — Положение? Миранда обернулась к ней с удовлетворенной улыбкой, которая не имела ничего общего с сексом. — Они собирались забрать у меня «Подиум», — мягко произнесла она. — Они думали, что смогут заменить меня Жаклин в качестве редактора, и что я не узнаю до того момента, пока не станет слишком поздно. У Энди похолодела спина от произнесенного. Заменить Миранду? Забрать у нее «Подиум»? — Кто? — выдохнула она, пытаясь представить, у кого хватило на подобное смелости. — Ирв, конечно, — ответила Миранда. — Ирв? — Энди не могла поверить. — Но… он же твой друг? Миранда засмеялась, и на этот раз абсолютно фальшиво. Энди склонила голову. — В любом случае, — продолжила Миранда, даже не удосужившись ответить на вопрос, — я должна была подыскать достойную альтернативу для Жаклин. Она была очень довольна принять предложение от Джеймса Холта. И Джеймс, ну, у Джеймса выбор был невелик. — Она вытянулась вдоль кровати и издала удовлетворённый звук. — Я собираюсь сообщить Ирву за завтраком. Я не могу передать тебе, как сильно этого жду. — Но… что сказал Найджел? — спросила Энди, думая о том, как он светился, когда делился с ней этой новостью. — Найджел? — Ну, да, — произнесла Энди. — Когда ты сказала ему… — Правда вдруг обрушилась на нее. — Ты не сказала ему. Миранда пожала плечами, словно это ничего не значило. — Как я уже сказала, все было решено вчера вечером, в довольно поздний час, — она бросила взгляд на Энди. — А после я сразу пришла сюда. — Я… — Энди одновременно ощущала себя счастливой и слегка в ужасе. Бедный Найджел, спящий в своем номере, не имеющий никакого понятия… — Но, но ты скажешь ему… ведь так? Я имею в виду, — быстро добавила она, — если бы он узнал все это, то я уверена, он бы понял. — Она знала, что пыталась больше убедить себя, нежели Миранду. — У него также выбор невелик, — произнесла Миранда, и снова у Энди по спине пробежали мурашки. Затем женщина почти снисходительно посмотрела на нее. — Но да. Я скажу ему. — Хорошо, — прошептала Энди. Она была рада, что не будет присутствовать при этом разговоре. Она не хотела видеть, как радость Найджела превратится в разочарование. У нее было чувство, что он привык к разочарованию. Но, конечно же, Миранда вскоре найдет что-нибудь другое для него. Она ведь устроит это для него, не так ли? Миранда нежно погладила плечо Энди. — Не волнуйся об этом, Андреа, — сказала она. — Все будет правильно. Я об этом позаботилась, — она поцеловала Энди в лоб. — Это то, что я делаю. И ты недоумеваешь, почему она не целует тебя в лобик и не выдает золотую звездочку под конец дня. Услышала она голос Найджела. Энди улыбнулась вопреки самой себе. Она сделала больше, чем заработала звездочку сегодня ночью. И если Миранда утверждала, что все под контролем, значит так оно и было. Миранда и Найджел поймут друг друга. Миранда справится с ним. Энди не должна вмешиваться. Это не ее дело, ну, правда же. Все будет в порядке. Она обняла Миранду, которая снова поцеловала ее в лоб. Энди счастливо вздохнула. В какой-то момент — Энди не была уверена, как или когда это случилось — они уснули, а затем проснулись от бодрящего пиликанья. Энди дернулась и вздохнула, и рядом с ней зашевелилась Миранда. Это был телефон. Энди первым делом запаниковала, что кто-то заметил, что Миранда пропала, и пытался найти ее, но затем вспомнила, что это была просто мелодия будильника. Сердце все еще учащенно стучало. Не лучшее начало дня. — Пора вставать, просыпайся, — пробормотала она Миранде, перегибаясь через нее, чтобы взять и выключить телефон. Миранда уткнулась в подушки с раздраженным вздохом. — Который час? — Шесть. — Агх, — Миранда медленно села, почти болезненно. Синяки, оставленные Энди на ее животе, приобрели милый вид. — Я должна идти. Они все скоро проснутся. И у меня завтрак с Ирвом на восемь тридцать. — Она вздохнула и начала осматривать комнату. — Помоги мне отыскать одежду. Это заняло несколько минут, пока они излазили все углы номера. Их маршрут к кровати прошлой ночью не был точным, как будто из пункта А в пункт В и С. Один из чулков Миранды был утерян, и, в конце концов, женщина сдалась, скользя ногой в обувь и закидывая на плечо норковую накидку. — Что ты наденешь к банкету? — спросила она. — Ох, хм, — ответила Энди, решая не сообщать, что еще не думала над этим, потому что Миранда, вероятно, продумывала свои наряды на недели вперед. Миранда поправила свой воротник. — Как насчет темно-синего облегающего платья от Гальяно? — Хм… Я думала, что оно лучше бы смотрелось на Эмили, — ответила Энди. Миранда посмотрела на нее, будто на сумасшедшую. — Эмили здесь нет, — осторожно произнесла она, словно говорила с идиотом. — Я знаю, — подтвердила Энди. — Я собиралась привезти ей одежду, ведь из-за нее она была так расстроена, что не поедет, ты же знаешь. Миранда выглядела раздраженной, но точно была не в настроении это обсуждать. Не сейчас. — Ну, подбери что-нибудь приличное. — Приличное? — невинно спросила Энди, и, казалось, Миранда только в этот момент осознала, что Энди все еще была совершенно голой. Женщина слегка покраснела. Энди шагнула ближе, пока не прижалась грудью к Миранде, скользя руками вдоль плеч. — Ты имеешь ввиду что-нибудь, что не будет тебя отвлекать? — Я отказываюсь, — произнесла Миранда, — отвлекаться сегодня. — Она провела руками вниз по спине Энди и даже ниже, вопреки своим словам. Они поцеловались. — И… я ухожу… — еще один поцелуй. Было почти шесть двадцать. Миранде действительно нужно было идти. Энди отстранилась, досадливо вздыхая, и Миранда потянулась к ручке двери. Энди быстро остановила ее, приоткрыв дверь и просунув голову так, чтобы проверить коридор. Последняя вещь, в которой они нуждались прямой сейчас, это чтобы Миранду застукали на тропе позора. — Все чисто, — прошептала она, крадя еще один поцелуй, а затем остановилась. Был не лучший момент, чтобы поднимать этот вопрос, но все же ей нужно было знать, — м-м… мы же собираемся это повторить, да? Миранда притянула ее за талию и яростно поцеловала вместо ответа. Энди ощутила слабость от облегчения. Если бы это была одна ночь, она бы не вынесла. Она нуждалась в большем, намного большем. Она не знала, что это значило, не знала, куда это приведет, и совсем об этом не беспокоилась. По крайней мере, не сейчас. Коридор все еще пустовал. Миранда выскочила из номера. Энди тихо прикрыла за ней дверь и подумала о душе, а не о том, насколько сейчас пустовала комната. Она действительно ощущала нехватку сна последующие несколько часов. Было миллион деталей, за которыми следовало проследить, но Энди хорошо с этим справлялась, и ей было приятно наблюдать, как все становилось на свои места. Банкетный зал выглядел превосходно: все цветы и салфетки были на своих местах, а еда готова к употреблению. Она соединила руки и ощутила прилив гордости. Она выполнила свою часть. Она выполнила свою работу. Миранда будет довольна. Люди начали прибывать за десять минут до начала. Жаклин Фолле была одной из первых, сопровождаемая, к немалому шоку Энди, Кристианом. Он помахал ей и скользко улыбнулся, когда они занимали свои места, а по его губам можно было прочитать «позже». Энди кивнула в полном недоумении. Миранда заняла другой стол вместе с Ирвом и иными значимыми людьми. Ирв, к злорадству Энди, не выглядел слишком счастливо. Миранда же излучала самодовольство. Должно быть, завтрак прошел как по маслу. Не то, чтобы Энди ожидала другого. Тем не менее, все еще была маленькая проблема, с которой приходилось иметь дело. Энди была рада, что Найджел сидел возле нее, так что они могли шептаться об абсурдном наряде Наоми Кэмпбелл. Энди опустилась на свое место, в последний раз осмотрев комнату, чтобы убедиться, что все в порядке. Теперь дело было за поварами и официантами. Она заметила, как Миранда слабо, но утвердительно кивнула ей, и ее сердце наполнилось теплом, прежде чем она развернулась к Найджелу: — Ну, привет, — произнесла она. Он повернулся к ней с широкой улыбкой. — Привет. Как прошло твое не свидание? Энди моргнула. — Хорошо, — ответила она и быстро добавила: — хотя ничего не было. — Ну, точно не с Кристианом. Она снова задумалась о том, чтобы сказал Найджел, если бы узнал правду. — Ты меня разочаровала, — вздохнул Найджел и подмигнул. — Ты… выглядишь довольно веселым, — осторожно подметила Энди. Найджел пожал плечами. — Почему я не должен? — Ну, знаешь, — нахмурившись произнесла Энди, — я только хочу сказать, что… Затем ее осенило. Найджел не знал. Миранда не сказала ему. Она пообещала, что скажет, но не сделала этого. Внезапно температура в комнате опустилась на несколько градусов, и Энди стало душно. Ей стало еще хуже, когда Найджел радостно помахал Джеймсу Холту, который ответил слабой, поникшей улыбкой. Найджел, казалось, этого не заметил. Отчаянно надеясь, что она ошиблась, Энди произнесла: — Хм, Найджел, ты сегодня разговаривал с Мирандой? Найджел покачал головой. — Я не видел ее до этой секунды, — беспечно ответил он. — Я знаю, что она завтракала с Ирвом. Я надеялся обговорить с ней мои слова благодарности для нее, которые я скажу сегодня, но все и так прекрасно, так что я не думаю, что у нее будут какие-то возражения, — все еще улыбаясь, он закатил глаза. Отлично. Найджел собирался сказать что-то приятное Миранде. В этот момент Энди не посмела обернуться, чтобы взглянуть на Миранду, или Джеймса, или, черт возьми, на Жаклин Фолле, или на кого-нибудь другого, кто должен был сообщить Найджелу правду, которую он заслуживал. Что, черт подери, Энди должна сделать? Сказать ему сейчас? Что в этом будет хорошего? Слишком поздно было что-то менять, и лучшее, что она могла сделать, это одернуть его, прежде чем он пойдет говорить свою речь. Она могла сказать ему после банкета, когда никого не будет рядом, может, в баре отеля, или где-нибудь еще. Ликер должен помочь. Найджел повернулся и благодарно улыбнулся Миранде. Миранда улыбнулась в ответ, словно все было в порядке. Энди уставилась на Миранду, как если бы ее взгляд мог прожечь дыру в голове, но Миранда отвернулась и начала разговор с каким-то мужчиной по правую руку от нее. Иисус Христос… Это был Снуп Догг. Миранда посадила его за стол? На мгновение Энди ошеломила мысль, что у Миранды и Снуп Догга нашлись общие темы для беседы. А потом Найджел поднялся, вежливо хлопая, и у Энди скрутило живот. У нее возникла сумасшедшая мысль схватить его за локоть, прошептать правду в ухо, но было слишком поздно, и он уже направлялся к сцене. Она беспомощно наблюдала за тем, как Найджел расправил плечи и оглядел с достоинством всех собравшихся, лишь слегка выдавая нервозность. — На протяжении семидесяти двух лет, — начал он, — «Подиум» был не просто журналом. Он всегда был оплотом элегантности и вкуса, а Миранда Пристли — лучшим из хранителей его традиций. Звук почти стал неуловим для Энди. Она не могла это слушать. Она смотрела сквозь Найджела. Слова влетали ей в ухо и вылетали, когда Найджел рассказывал о том, как Миранда устанавливала свои критерии по всему миру, и это было просто фантастично, прекрасно, так классно и… — Дамы и господа, — заключил он с искренней любовью в голосе. — Перед вами Миранда Пристли. — Спасибо вам, дорогой друг, — проговорила Миранда в микрофон, и на ее лице не было ни малейшего сожаления, которое так надеялась увидеть Энди. — Бонжур, — произнесла она со смешком. — Благодарю вас всех за то, что пришли на это торжество в честь нашего друга, Джеймса Холта. — Последовали аплодисменты. — Но, прежде чем повести речь о Джеймсе и его высоких достижениях, я хотела бы поделиться с вами рядом новостей. Как уже известно, Массимо Кортеллионе согласился вложить средства в расширение бренда «Джеймс Холт»… Нет. Она не станет. Она не посмеет. Не на глазах у всех. Она не ранит Найджела публично, не так ли? Потому что… потому что для него получить новости таким образом будет… — … и поэтому неудивительно, что, когда перед Джеймсом встала задача назначить президента компании «Джеймс Холт Интернэшнл», он выбрал его из семейного круга «Подиума»… Возможно, Энди ошиблась. Может, Миранда нашла другой способ, чтобы избавиться от Жаклин и сохранить «Подиум». Может быть, Найджел все-таки получит работу… — …мой друг и всеми уважаемый сотрудник… Жаклин Фолле. Энди закрыла глаза. Найджел замер возле нее. Энди не хотелось здесь оставаться. Она захотела встать и уйти прямо сейчас. Но она не могла. Когда она снова открыла глаза, Жаклин поднялась со своего места и скромно кланялась в ответ на аплодисменты. Миранда улыбалась и хлопала. Она чудесно выглядела. Энди протянула дрожащую руку и дотронулась до локтя Найджела. Он отдернул его, очевидно нуждаясь в моменте, чтобы обрести почву под ногами, а затем так же начал хлопать. — Ты знала, — мягко произнес он, едва шевеля губами. — Я думала, ты тоже знал, — прошептала она. — Я думала… Мне жаль, Найджел. Найджел тяжело сглотнул и повернулся, чтобы посмотреть на Миранду, которая готовилась продолжить свою речь. — Придет время, — пробормотал он Энди, — и она мне это компенсирует. Энди хотелось в это верить. Разве не так она считала всего несколько часов назад, лежа в постели рядом с женщиной, которая только что не сдержала свое слово, данное Энди, и вонзила нож в спину Найджела? Миранда, которая целовала ее в лоб? И ты недоумеваешь, почему она не целует тебя в лобик и не выдает золотую звездочку под конец дня. Энди вдруг вспомнились слова Найджела сразу после этих. Опомнись, детка. Она не чувствовала вкус, когда ела, но ей каким-то образом удавалось поддерживать беседу за столом на протяжении всего банкета. Каждый раз, как Найджел уходил в свои мысли, она подпрыгивала на своем стуле от неясных эмоций. Никто, казалось, не замечал, что вторая ассистентка редактора «Подиума» ведет себя крайне странно. К концу всей трапезы она чувствовала себя полностью опустошённой. Миранда была, конечно же, одной из первых, кто уходил, что значило, что Энди также должна идти. Она боялась поездки на шоу Кэти Пилл, до которого оставался час. Что она могла сказать Миранде? Должна ли была она вообще что-либо говорить? Она быстро сжала локоть Найджела, хватая свою сумочку и телефон. — Увидимся позже, — прошептала она. Он натянуто улыбнулся в ответ. — Думаю, я еще некоторое время посижу здесь. Передай ей мои извинения. Энди сглотнула, моргнув. — Я… хорошо. Увидимся вечером. Да. Она скажет кое-что. Она должна. Кто, если не она? По пути к выходу она мельком заметила, как Кристиан уставился в свой бокал вина со странной бледностью на лице. Он не поднял головы, и она быстро проскочила мимо него. Не было времени беспокоиться еще и об этом, не сейчас. Она скользнула в машину к Миранде, которая была одета в изысканное платье с декольте, что открывало немало кожи ее шеи, груди и немного плеч. Платье было черным, как на благотворительном мероприятии давным-давно: Энди сказала как-то Миранде, что это платье отлично смотрелось на ней, и будто года прошли с того момента. Как и в ту ночь, Миранда не носила ожерелья. Энди внезапно осознала, что Миранда запомнила ее комментарий об этом платье… Боже, тогда Энди впервые прикоснулась к ней… И без сомнений, она надела платье с определенной целью. Машина отъехала от обочины. Краем глаза Энди могла видеть, как Миранда повернулась к ней. Она решила встретиться с судьбой как взрослая женщина и вернула взгляд. Миранда светилась. На ее лице была довольная улыбка, а глаза сияли мстительным триумфом. — Так, — начала она, — думаю, все прошло отлично, не так ли? Энди открыла рот. — Я, хм… — Ты хорошо поработала и спланировала все как надо. Мне понравилось меню, хотя торты с меренгой могли быть и получше. — Миранда склонила голову набок. — Но это не твоя вина, я полагаю. — Нет, — слабо согласилась Энди, — но… Миранда откинулась на спинку сиденья, закутываясь в свою накидку из меха. Энди заинтересовало, была ли она такой же на ощупь, как и норковый мех. Миранда снова улыбнулась. — Я же говорила тебе, что все будет в порядке, — произнесла она. — Так и случилось. — Возможно, для тебя, — выпалила Энди. Миранда моргнула и нахмурилась. Полагая, что отступать некуда, Энди продолжила: — Найджел не знал. Он… он не… — Ах, это, — вздохнула Миранда, на секунду прикрыв глаза и слегка махнув рукой, одетую в перчатку. — У меня просто не было времени поговорить с ним утром. Я была с Ирвом, а он был на шоу. — Но, но если бы я знала, — заикалась Энди, — я… я бы сказала ему сама. Миранда выгнула бровь, явно раздражаясь. Нехорошо. — С чего бы тебе делать это? Ты не имеешь к этому никакого отношения. — Он мой друг, — произнесла Энди. Миранда почти закатила глаза, но, хвала богам, сдержалась в последнюю секунду. — Миранда, — умоляюще произнесла она, понимая, что переходит черту, даже после прошлой ночи, — он узнал обо всем на глазах у всех. Он… ему очень больно, — Энди сглотнула. — Зачем тебе нужно было делать это объявление? Я имею ввиду, могла же ты дождаться, пока не закончится… — она затихла, смотря прямо на Миранду, про себя умоляя женщину понять и объясниться. Миранда глубоко вдохнула и, к немалому удивлению Энди, снова улыбнулась, словно кошка, проглотившая канарейку. — Ах, все дело в Найджеле, — ответила она. — Я сделала это по очень определенной причине, Андреа. Некоторых людей следовало поставить на место. — Она сощурила глаза, в которых можно было заметить странный блеск. — Например, твоего друга, Кристиана Томпсона. Энди уставилась на нее. Когда Миранда не уточнила, она спросила: — Кристиан? Какое он имеет к этому отношение? Миранда склонила голову набок. Было что-то в ее взгляде, что совсем не нравилось Энди. — Хочешь сказать, он не рассказал тебе за ужином? — спросила женщина. — Не рассказал мне что? — Почему он работал на Жаклин Фолле, конечно же, — невинно произнесла Миранда. — Если бы она отстранила меня, он бы вошел в состав редакторов журнала. — Ее тон был мягок, но она следила за Энди, словно ястреб. Энди продолжала смотреть в упор, сначала открыв рот, а затем закрыв, снова открыв и, наконец, захлопнув окончательно. — Ты думала, — слабо произнесла она в полном неверии, — ты думала, что я знала…? Миранда пожала плечами и посмотрела в окно. — Я не была уверена. Энди ощутила желчь в горле. — Как… как ты могла думать, что я знала о чем-то подобном и не сказала тебе? Даже, даже после… — она не смогла закончить. Она не могла подумать, что Миранда допускала мысль, что она была способна на такое предательство. Как такое могло быть возможным после всего, что случилось? Неужели она не знала, что Энди была готова на все ради нее? А потом Энди вспомнила, как она спрашивала Миранду, как Ирв мог предать ее, ведь он был ее другом. И вспомнила презрительный смех женщины в ответ, как если бы ей даже не приходил в голову подобный вопрос. Когда пришло время, когда на карту было поставлено все, Миранда никому не доверяла. Даже Энди. От этой мысли стало хуже, чем от всего иного, что произошло за день. — Как я уже сказала, я не была уверена, — произнесла Миранда, словно это была не самая оскорбительная вещь от нее в сторону Энди. Она почти улыбалась. — Ты должна была видеть его лицо. — О, боже мой, Миранда, — произнесла Энди. Миранда прекратила улыбаться, и маленькая угрожающая линия появилась меж ее бровей. — Кажется, ты очень обеспокоена мистером Томпсоном, — произнесла она. — Что? Нет! — Энди снова уставилась на нее. — Я беспокоюсь о… — она остановилась, вспоминая, как Миранда явно хотела выпотрошить Кристиана на показе от Валентино за то, как он вел себя с Энди. — Подожди. Поэтому ты так поступила? Сделала объявление? — Она сглотнула. — Из-за Кристиана и…? — Ну, другие тоже были к этому причастны, — ответила Миранда, а затем добавила: — но я не стану лгать, это был ужасно приятный момент. На ее лице не было ни капли сожаления или раскаяния. Только превосходство, самодовольство и, возможно, легкое непонимание. Кажется, она не могла понять, почему Энди не радовалась вместе с ней. — Андреа, — начала она, — Найджел с этим смирится. Так как это лишь слегка касалось тебя, могу ли я посоветовать тебе сделать то же самое? Это было справедливое замечание. Миранда ничего не сделала Энди. Исключая лишь то, что нарушила данное слово, не исполнив то, что было так важно для Энди, и неважно, насколько глупым это казалось для самой женщины. Ох, и к слову, она даже в половину не доверяла Энди так, как трахала ее всего несколько часов ранее. Энди миллион раз задавалась вопросом, почему не Нейт, почему не Кристиан, почему Миранда, почему именно эта женщина переворачивала ее жизнь с ног на голову? Почему это не мог быть кто-то… хороший, как Энди, например? — В любом случае, — рассеянно продолжила Миранда, открывая кожаный блокнот, чтобы проверить записи, которые сделала для нее Энди, — сегодня вечером, перед ужином, я хочу, чтобы ты перевела свой недопочерк и отправила Эмили все по почте. Откровенно говоря, Андреа, ты не умрешь, если начнешь писать разборчиво. — Она перевернула страницу. — Потом, когда мы вернемся домой, мне понадобится, чтобы ты все это собрала. У меня есть все заметки о мероприятиях этой недели, которые я посетила. Мне все они понадобятся. — Когда мы что? — спросила Энди. — Я сказала, — нетерпеливо ответила Миранда, — когда мы вернемся, мне будет нужно, чтобы… — Не будет никаких «вернемся», — произнесла Энди, стараясь взять себя в руки. — Я оставалась только ради Парижа. Миранда моргнула и подняла взгляд от заметок. — Что? — Я говорила тебе, — сказала Энди. — Перед тем, как мы вылетали сюда. Я оставалась только для того, чтобы позаботиться обо всем здесь, в Париже, а теперь я увольняюсь. Помнишь? Миранда уставилась на нее, нахмурив брови, словно Энди отрастила вторую голову. — Но, — произнесла она, мотнув головой. — Нет. Это было до. Теперь Стивен… — Ты думаешь, проблема была лишь в этом? — в неверии спросила Энди. Миранда иногда была оторвана от реальности. — Я работаю на тебя. Мы не можем… Лицо Миранды сменило цвет. — Конечно, мы можем, — произнесла она. — Почему нет? О чем ты говоришь? Не будь смешной, Андреа… — Не быть что? — Энди запустила руку в собственные волосы, не заботясь о прическе. Что за черт? Неужели Миранда и вправду считала, что Энди собиралась ошиваться рядом, трахать своего босса, а после сразу бежать за кофе, надеясь, что никто в офисе ничего не заподозрил? Она только что сама сказала это. Все изменилось. Энди не могла вернуться к прежнему отрицанию, ничего не могло быть, как прежде; она не могла быть с Мирандой, не могла любить Миранду и жить вот так. Она не была таким человеком. Она должна была выбраться из клетки. Она должна была подобрать ключ. Миранда со звуком захлопнула блокнот. — Андреа, — произнесла она, заметно стараясь держать голос под контролем, — если все дело в Найджеле… — Не в нем, — честно ответила Энди. Ей стало немного стыдно от того, что она уже успела позабыть о Найджеле за последние пару минут. — Дело не в Найджеле. Она внимательно смотрела на Миранду, желая, чтобы она заметила ее искренность и решимость. У Миранды было достаточно времени за последние пару месяцев, чтобы понять, что в ней были оба этих качества. Очевидно, Миранда заметила, потому что у нее заходили желваки. Энди замерла в ожидании ледяной ярости, презрения, или даже полнейшего отрицания ее слов. Но она не ожидала страха. Страх мелькнул на лице Миранде на считанные миллисекунды, но он там был: в виде чистейшей паники. Энди моргнула в изумлении. — Миранда. Машина остановилась. Они прибыли. Фотографы уже окружили машину; два огромных коренастых охранника сдерживали толпу. Один из них открыл дверь. Миранда, казалось, приросла к сиденью. — Мадам Пристли? — спросил один из охранников, перекрикивая голоса репортеров. Энди быстро отсоединила ремень безопасности и поспешила из машины, сжимая в руках кожаный блокнот Миранды, который до этого съехал на сиденье. К тому времени, как она обошла машину, Миранда уже вышла и быстро прошла по ступенькам, пока охранники расчищали перед ней путь. Давление все еще происходило со всех сторон. Энди поспешила следом. Охраны было недостаточно, и Энди видела, как чья-то рука потянулась, чтобы дотронуться до Миранды, чтобы схватить ее за руку и задержать для очередного вопроса или фото. Недолго думая, она кинулась вперед и оттолкнула руку, одновременно дотрагиваясь к спине Миранды, помещая себя между женщиной и репортерами. — Назад, — огрызнулась она на толпу, прекрасно понимая, что это было не совсем дипломатично, но все же лучше, чем «отвалите». Она прикрывала Миранду до самого входа, принимая на себя толчки и еле слышные оскорбления на французском, которые, к немалому облегчению, она не могла понять. Когда они уже почти достигли цели, репортер оттолкнул Энди. Она подумала, что случайно, но он оттолкнул ее от Миранды. Как только Энди отстала от нее, Миранда остановилась и обернулась. Затем она схватила ее за руку и протащила за собой последние несколько шагов до двери. Она все еще была слишком бледной. Хватка на руке Энди почти ломала кости. — Дикая толпа, — прокомментировала Энди, когда они очутились в коридоре, наполненном знаменитостями, звездами кино, кинокритиками, моделями и прочей нечистью. Миранда не отпускала ее руку. Энди не знала, что с этим делать, и могла лишь надеяться, что никто не заметит. Она не хотела знать, что подумает или сделает Миранда, если она попробует освободить руку. Они остановились у двери. Кто-то вскоре мог их заметить. — Хм-м, — начала Энди, — думаю, что комната для шоу в той стороне. — Она посмела ободряюще сжать руку Миранды, надеясь, что это убедит дать ей свободу. — Ты не можешь, — произнесла Миранда. — Ты не можешь. Ох, черт. У Миранды начиналась паническая атака, или что-то наподобие? Это не могло произойти здесь. — Тебе, м-м, — сказала Энди, стараясь оставаться спокойной, — тебе нужно… не хочешь вернуться в отель? Затем она посмотрела в сторону и увидела — из всех людей — Найджела, направляющегося прямо к ним. Он не выглядел злым и не был похож на человека, который собирался устраивать сцену; на его лице красовалась стандартная вежливая улыбка. Он посмотрел вниз и заметил хватку Миранды на руке Энди. Он так высоко вздернул брови, что если бы у него были волосы, то брови бы исчезли из виду. — Привет, Найджел, — громко произнесла Энди, когда он подошел, и это, казалось, выдернуло Миранду из какого-то транса. Она отошла от Энди, и та пошевелила пальцами, надеясь вернуть им былую чувствительность. Миранда откинула голову назад и сказала: — Пойдем, — и направилась прямо в комнату для шоу без всяких слов приветствия Найджелу или взгляда для Энди. Они последовали за ней. — Я думала, ты не придешь, — тихо пробормотала Энди. — Это все еще моя работа, — покорным тоном произнес он. — Я должен ее выполнять. Что, черт возьми, я только что увидел? — Я не знаю, — честно ответила Энди и не без вдохновения добавила: — может, ей плохо от того, что она сделала. Найджел фыркнул и тем дал понять, что он думал о таком предположении. Это было довольно смешно, Энди признавала. Затем он наградил ее долгим взглядом. — Как ты узнала, что я не получу работу? Энди поняла, что не должна была узнать об этом. — О, ну, знаешь, — изворачивалась она. — Я слышу всякое. Мы слышим всякое. Ассистенты, я имею ввиду. Мы, хм, многое подмечаем. — Но ты не знала вчера, когда я говорил с тобой. Энди была рада, что Найджел не думал, что она была способна на такое коварство. — Нет, не знала. О, смотри! Вот и мы. Джоселин и Люси уже дожидались их, заняв два свободных места для Найджела и Миранды прямо возле подиума. Миранда подошла и резко произнесла: — Джоселин, уступи Андреа место и сядь за мной. Энди решила больше ничему сегодня не удивляться, потому что она больше не могла. Однако Джоселин выглядела удивленной, а секунду спустя напуганной, как будто она сделала что-то неправильно и не могла узнать, что именно. Миранда села без дальнейших комментариев. Энди беспомощно посмотрела на Джоселин и пожала плечами в жесте «не спрашивай меня». — Ну, — покорно пробормотала Джоселин, — думаю, это сбалансирует инцидент в самолете. Так что Энди сидела с Мирандой на протяжении всего шоу. Она старалась сосредоточиться и делать заметки, потому что Миранда явно не могла сконцентрироваться. Я всегда могу сосредоточиться. Это… это не хорошо. Неужели Энди и вправду плохо влияла на Миранду? Неужели они действительно плохо влияли друг на друга? Быстро обрисовав детали особенно привлекательного сарафана, Энди задумалась, к чему они шли, или они уже были в центре этого пути, а именно — в огромной заднице? Она понимала, что делала Миранде больно. Только вот не могла понять, почему лишь она была виновата, или то, как можно было бы все исправить. Она не сказала Миранде, что хочет разрушить их… их связь, или как это назвать, она просто не хотела больше оставаться в «Подиуме». Возможно, ей стоило прояснить этот момент. Может, это все изменит. Это ведь разумно, не так ли? Потому что она не хочет плохо влиять на Миранду. Она хочет быть чем-то хорошим в ее жизни, она любит ее и хочет, чтобы эта любовь помогала Миранде, а не разрушала ее. Она не могла поступить иначе. До конца всего дня, на протяжении всего шоу, за кулисами после шоу Миранда не позволяла Энди исчезать из виду. Как будто женщина опасалась, что Энди собирается сбежать через дверь и вскочить на первый же рейс из Парижа, и никогда не оглядываться назад. Она концентрировала внимание тогда, когда ей приходилось говорить с важными людьми, но для Энди ее беспокойство было очевидным. Как и для Найджела, с которым они обменивались взволнованными взглядами. Джоселин и Люси, казалось, оставались в блаженном неведении, и больше никто ни о чем не догадывался. Когда пришло время возвращаться в отель, Миранда сказала Найджелу, что тот поедет с ними, так что он сел в мерседес рядом с водителем, а Миранда с Энди устроились на заднем сиденье в мертвой тишине, даже не смея взглянуть друг на друга. Энди хотелось придумать что-то, чтобы хотя бы выглядеть занятой. Она также хотела, чтобы Найджела не было рядом. Она просто хотела поговорить с Мирандой, рассказать, что у нее на уме, и узнать, что, черт возьми, творилось в голове у Миранды, и почему она была в ужасе до такой степени. Когда они прибыли в отель, Миранда сказала: — Найджел, со мной, — и ушла, даже не взглянув на Энди. Энди стиснула зубы и отправилась по своим делам. Переводить нечитабельный почерк. Кто-то постучал в ее дверь час спустя, и Энди отложила свой ноутбук, одновременно рассчитывая и страшась того, что это была Миранда. Но это был Найджел, который выглядел крайне серьезным, когда она пропускала его внутрь. Она села на диван, стараясь не вспоминать, чем они с Мирандой занимались на нем всего двадцать четыре часа назад. Он сел напротив нее. — Она извинялась передо мной, — без предисловий начал он. — О, — выдала Энди. — Ну… хорошо. Она должна была. — Она никогда не извиняется, — он склонил голову набок. — Безусловно, ты это заметила. — Я догадывалась, — признала Энди. — Но, я хочу сказать, я здесь, с вами, не так уж и долго. — Нет, не долго, — ответил Найджел. — И все же, кажется, ты произвела неизгладимое впечатление. Энди нахмурилась и постаралась не напрягаться от услышанного. — Что ты имеешь ввиду? — Когда она закончила извиняться, она сказала, — Найджел вздернул нос и продолжил надменным тоном, который им обоим был очень знаком, — «ты можешь идти и поговорить с Андреа. Она вооружилась твоим именем на устах, твердя что-то совершенно нелепое об увольнении, что создало бы огромное неудобство. Энди приоткрыла рот. Так вот почему Миранда в кои-то веке решила поступить достойно. Она совершенно ее не услышала. Или же просто не захотела. Энди не увольнялась из-за Найджела, но она не могла сказать это ему. Что же теперь она должна сказать? — Она не хочет, чтобы ты уходила, — сказал Найджел. — Как ты думаешь, почему? — Ты сам сказал, что я хорошая ассистентка, — ответила Энди. Стоило хотя бы попытаться. — Не настолько, — прямо сказал Найджел. Энди вздохнула. — Я не знаю, — врала она. — У нее немало стрессов. — Ну, хотя бы доля правды. — Думаю, она рассказала тебе о Ирве и Жаклин, обо всех этих вещах. — Найджел кивнул. Энди глубоко вдохнула. — Она сказала тебе, что от нее уходит муж? Найджел выпрямился на стуле. — Нет, — произнес он. — Нет, не сказала. Отчаянно надеясь, что она не предает Миранду и делает это из благих намерений, Энди произнесла: — Ну, он уходит. Она сказала мне вчера. Я думаю, она просто, — Энди бездумно махнула рукой, — действительно расстроена. — Преуменьшение века, судя по всему происходящему. Найджел продолжал смотреть на нее, а спустя мгновение его взгляд сменился от созерцательного к чему-то, схожему с грустью. — Я говорил тебе не становиться незаменимой, — пробормотал он. — Я не стала, — ответила Энди, пытаясь звучать уверенно и убедительно. — Я ухож… увольняюсь. Это не только из-за тебя, есть еще… много причин. — Она нуждается в тебе, — произнес Найджел. Энди прикрыла глаза. Она хотела сказать «я есть у нее», но не могла. — Я не могу с этим помочь, — произнесла она вместо желаемого. — Она предпримет меры, — произнес Найджел предупреждающим голосом. — Она так просто не отпустит, если не захочет. Она может заставить тебя пожалеть о своем решении. Энди напряглась. — Я… я не думаю, что она так поступит, — ответила она. Потому что должны же были быть какие-то рамки, не так ли? Даже для Миранды? — Тешься этой мыслью, — ответил Найджел. — Она хочет видеть тебя после того, как мы договорим. Энди склонила голову. Она не хотела этого, но у нее не оставалось выбора. — Ладно. — Отлично, — произнес Найджел, склоняясь к полу, а затем поднял руку, держа в ней утерянный чулок Миранды. — Ты должна вернуть ей ее вещицу, — произнес он, бросая чулок ей на колени. Найджел направился к двери и, слегка повернув голову на бок, сказал: — Это довольно забавно, когда собираешь все детали, которые волновали тебя, в одно целое. К тому времени, как Энди смогла заставить себя двигаться, дверь захлопнулась. Она дрожала, пока шла к номеру Миранды. Лишь на полпути она осознала, что забыла чулок. Но она не вернулась за ним, потому что если бы сделала это, то закрылась бы в своей комнате и никогда бы не вышла обратно. Кроме того, она бы выглядела комично, расхаживая по коридору с чулком в руке. Насколько зол был Найджел? Хотел ли он отомстить Миранде за то, как она с ним поступила? Он как раз мог сейчас это сделать. У него не было доказательств, ничего подобного, но он был так близок к Миранде, что никто бы не усомнился в его словах. А если бы и засомневались, то хватило бы всего лишь шепотов, лишь подозрений… Нет. Даже если такая мысль и проскочила в ее голове, Энди отрицала ее. Найджел был преданным. Он, вероятно, был самым преданным человеком, которого она когда-либо встречала. Нет, она не могла перекладывать свою нервозность на Найджела. Она вставила свой ключ в замок номера Миранды, и секунду спустя дверь закрылась с уверенным хлопком позади нее. — М-м. Привет? — произнесла она, робко ступая внутрь. Миранда, по-прежнему одетая в черное платье, выглядывала из окна, наблюдая за проспектом. Она ничего не ответила. — Я говорила с Найджелом, — произнесла Энди, соединив руки, чтобы не выдавать волнения. — Он сказал, что ты хотела видеть меня. — Да, — ответила Миранда и медленно развернулась на своих каблуках, чтобы взглянуть на Энди. Каким-то образом за последний час она взяла себя в руки и обрела естественный контроль. Ее взгляд был… не холодным, не жестким… не даже злым. Он был… темным. Остальная же часть ее лица была настолько безэмоциональной, что, казалось, глаза были единственной живой частью. Она никогда не выглядела столь пугающе. — Я не уверена, что ты думала лишь об этом, направляясь сюда, Андреа, — произнесла она. Энди поняла, что Найджел был прав. Это не будет легко или приятно. Миранда не отпустит ее без борьбы. Энди глубоко вдохнула. Она не могла позволить себе бояться, и неважно, насколько устрашающей была Миранда, или пыталась казаться. — Миранда, — произнесла она. — Я не знаю, о чем ты думаешь, но я не ухожу от тебя. Я ухожу из «Подиума». Это не одно и то же. Это… это не должно быть одним и тем же, если ты того не пожелаешь. Она попыталась улыбнуться. Это звучало вполне рационально для нее, но выражение на лице Миранды не изменилось. Она отошла от окна, скользя к Энди, словно змея. Сравнение было очень даже к месту, ведь Энди ощущала себя немного парализованной под ее взглядом, словно мышь. — Ты ведь знаешь, что я могу сделать для тебя? — спросила Миранда. Энди уставилась в ответ. Она не была уверена, что поняла вопрос. — П-прости? — заикалась она. Лицо Миранды наконец ожило; ее губы изогнулись в маленькой улыбке. — Ты хочешь быть писателем, — произнесла она. — Журналисткой. Я всегда это знала. Энди внезапно поняла, к чему все идет, и ей это совсем не нравилось. — Миранда, — начала она, распрямив плечи. Миранда подняла руку. — Один год в качестве моей ассистентки открывает дверь любому, Андреа. Это то, что ты знаешь. А сейчас представь… — Миранда… — Представь, какие двери я смогу открыть для тебя, помимо прочего. Я, лично. — Я… я не… Миранда покачала головой, а ужасающая улыбочка ни на секунду не сходила с ее лица, тьма ни на мгновение не покидала ее глаз. Энди знала, что что-то ужасное происходило внутри Миранды, и не знала, как это успокоить, или как уйти с пути прежде, чем это сметет ее к черту. Она не могла сделать то, что хотела Миранда. Она не могла просто… сдаться. — Я буду счастлива сделать это для тебя, Андреа, — продолжила Миранда. — Больше, чем счастлива. Надеюсь, ты это понимаешь. Энди тяжело сглотнула. — Я ценю это, — удалось сказать ей. — Но это… это не обязательно. Я хочу сказать, это не то, что… — С другой стороны, — произнесла Миранда. Энди замерла. — С другой стороны, — повторила Миранда, — те, кто не протягивают данный срок в «Подиуме», часто не достигают успеха впоследствии. — Ты… — Энди не могла поверить, что это действительно происходило. — Ты мне угрожаешь? Миранда проигнорировала и продолжила: — Нет никакой нужды для тебя бросать работу, если ты хорошо подумаешь над этим, я уверена, ты согласишься со мной. Ты очень хороша в том, что делаешь, Андреа. — Я не могу, — дрожащим от ярости голосом ответила Энди. Она пыталась убедить себя в том, что Миранда просто очень расстроена, что она поступает так лишь из-за страха, или злости, или чего бы там ни было, но не смогла. Это не было правильным. — Миранда, я… Неужели ты не понимаешь? Я не могу спать с тобой и работать на «Подиум»! — Почему нет? — спросила женщина. Энди ахнула. — Мы хорошо сработались. Ты немедленно вступаешь в должность первого ассистента. И любые другие привилегии, какие пожелаешь. — Я… привилегии? Ты серьезно? — Очень серьезно, — тихо произнесла Миранда, и, несмотря на ситуацию, что-то затрепетало внутри Энди. — Андреа, это очень… выгодное соглашение. И, учитывая это, позволять этим отношениям… становиться публичными… нельзя, пока развод не окончен… — Боже праведный, — произнесла Энди. — Учитывая это, — продолжила Миранда, стиснув зубы, на секунду утратив контроль, — никто не должен знать. Никто не узнает. Если это то, что тебя беспокоит… разговоры о фаворитах, или что там еще. — Она нетерпеливо взмахнула рукой. Энди отбросила осторожность к чертям. Пришло время отчаянных мер. — Найджел знает. Миранда дернула головой, распахнув глаза. — Когда он пришел поговорить со мной, — начала Энди, — то нашел чулок, который ты потеряла. Он валялся на полу у стула. Он понял, что это твое. — Она глубоко вдохнула. — Не было иного объяснения этой находке. Я ничего не говорю, но… он знает, Миранда. — Он ничего не сможет доказать, — отрезала женщина. — Не сейчас, — произнесла Энди, надеясь, что толика логики, наконец, проникнет к Миранде в голову. — Но, но если я останусь… что-нибудь обязательно произойдет… — Значит… — Миранда склонила голову набок, — если Найджел не будет проблемой, то…? Энди ахнула. — О, боже мой, — сказала она. — Нет. Ты не станешь. — Миранда ничего не ответила. — Ты не можешь. Ты не посмеешь. — Однако доказательства твердили обратное. Не то, чтобы Энди позволит этому случиться. Неважно, что говорит Миранда, она не останется. Но тот факт, что подобная идея вообще пришла в голову Миранде… это было действительно устрашающе. — Если посмею, если сделаю это, — произнесла Миранда, — ты останешься? Невероятно, но часть Энди — плохая, позорная часть — затрепетала. Она была тронута, что Миранда была готова на столь отчаянные поступки, чтобы держать ее близко. Но так же она была и напугана этим, потому что это была правда, она плохо влияла на Миранду. Она точно не была хорошим фактором для нее, потому что если бы была, Миранда бы не сказала всех тех ужасных вещей. Допустить ошибку. Оступиться. Но кто из них допустил ошибку? Кто из них тянул другого ко дну? — Нет, — сказала она. — Миранда, нет. Глаза Миранды лишь сильнее потемнели. — Я не понимаю, почему мы не можем так же оставаться вместе, — умоляюще произнесла Энди. — Если это то, чего ты хочешь. Мы можем что-нибудь придумать, ведь так? Я… ты расстроена. Ты мыслишь нерационально. — Выиграй время. — Возможно, нам следует поговорить об этом завтра. У тебя же ужин к восьми… — Нет, нет, — ответила Миранда. — Мы поговорим об этом прямо сейчас. — М-м… — Значит, — продолжила Миранда, начиная дышать чуть быстрее. — Ты не хочешь того, что я могу тебе дать. Ты хочешь, чтобы я могла что-нибудь забрать? — Миранда, — сразу откликнулась Энди, — Миранда, стоп. Не ходи туда. — Это было бы нечестно с моей стороны, — произнесла Миранда со слегка диким взглядом. — Ты большая поклонница честности, не так ли, Андреа? Полная открытость? Тогда ты должна знать, что я могу опустить тебя на дно вне зависимости от того, какой путь ты выберешь. Более того. Я могу остановить тебя. — Миранда, — произнесла Энди, — ты должна остановиться. Ты не имеешь это ввиду. Ты пожалеешь о сказанном… — Думаю, не я одна, — последовал ответ. Энди чувствовала, как приближается к какому-то обрыву, и не знала, что это было, она лишь знала, что не хочет упасть. Единственная проблема была в том, что она не знала, как остановить все это. Они не могут сделать это. Все их отношения были о том, чтобы оставаться в границах, не пересекая черту, даже если эта черта была довольно… странной. Размытой. Но это, это была главная черта, красная жирная линия, и Миранда ее пересекла. Ей следовало вернуться обратно, пока не стало слишком поздно. — Ты пытаешься заставить меня остаться с тобой? — спросила Энди. — Тебе действительно это нравится? Тебе нравится, чтобы я была здесь, потому что должна, а не потому что хочу? Миранда вздрогнула, но быстро взяла себя в руки и сказала: — Ты хочешь быть со мной, Андреа. Ты сама это сказала. Ты солгала? — Конечно же, нет! Но… — Ну, вот. Я не понимаю, почему ты не осознаешь ситуацию… Боже, я действительно хорошо постаралась, чтобы объяснить. — Нет, — сказала Энди. — Я не понимаю. — И тут она поняла, куда движется. Она замечает безрассудную решимость в глазах женщины и знает, что должна была быть в силах это обуздать. Достаточно. Уже довольно. Она почувствовала, как что-то зарождается внутри нее, холодное и твердое. Что-то, что нельзя было остановить. Что-то, что не было, никогда не было и не будет хорошим. — Но и ты не понимаешь, Миранда, — сказала она. Ее голос будто принадлежал кому-то другому. — Это лучшее, что у тебя есть? Миранда, только начинавшая говорить, закрыла рот и уставилась прямо на нее. — Вот это? Серьезно? — спрашивала Энди, шагнув вперед и расправив плечи. Она ощущала злость, пульсирующую внутри. — Ты думаешь, этого достаточно? Думаешь, можешь остановить меня? — Ты должна знать, что я могу сделать прямо сейчас, Андреа, — мягко ответила Миранда. Это не волновало Энди. Не было ни малейшего тревожного сигнала на ее радаре. — Ты знала, что я поступила в Стэндфордский юридический университет? — спросила она. — Я… — Миранда нахмурилась. — Нет, но какое это имеет отношение к… — И в Колумбийский. И в Дьюке. И в Северо-западный университет, ради широкого выбора. Энди могла видеть, что Миранда не понимает, куда она клонит, и что все это значило. — Мои поздравления, — отрезала Миранда, — но что… Энди была единственной, кто двигался сейчас. Она двинулась вперед, сузив глаза и сосредоточив внимание на Миранде. — Они все еще будут рады принять меня, — сказала она. — Я могу прийти в любое время. Журналистика. Думаешь, это мой единственный вариант в жизни? Думаешь, ты моя единственная возможность? Как если я должна лизать твои пятки, чтобы добиться чего-то? Миранда моргнула и поджала губы. — Отлично блефуешь, Андреа, но ты не хочешь быть юристом. Ты хочешь… — Не говори мне, чего я хочу, — ответила Энди. — Ты не знаешь. Ты понятия не имеешь. Ты уже доказала это. — В глазах Миранды мелькнула подлинная ярость. Энди встретила ее без страха. Она подняла голову. Потому что теперь она знала. Она любит Миранду. Она безумно любит ее. И только так она могла стать чем-то хорошим для нее. Это то, что она должна была сделать. Она должна быть сильнее Миранды. И прямо сейчас она была. Она была непробиваема. Неприкасаема. Она могла наступить на Миранду Пристли и даже не почувствовать хруст под ступней. Сейчас это было проявлением любви. — Знаешь, что еще, Миранда? — тихо спросила она. — Даже если бы это была неправда. Даже если бы ты знала каждого важного человека в юридических кругах страны и смогла бы держать меня от них подальше. Даже если бы могла испортить мне жизнь в любом из направлений, знаешь, что? — она сузила глаза. Миранда замерла. — Я скорее бы, — продолжала Энди низким голосом, — вернулась в Огайо и жила бы со своими родителями, и потратила бы всю оставшуюся жизнь строча свадебные речи и описания местных ярмарок, нежели осталась бы здесь, с тобой, — она добавляет с последним вздохом: — или с кем бы то ни было. Миранда побледнела. Она, казалось, лишилась дара речи. — Так что, решай, — произнесла Энди. — Делай свой выбор. Я свой сделала. — Она протянула руку, чтобы прикоснуться к лицу Миранды, которое было словно камень, но женщина не отпрянула. Она, видимо, была не в состоянии двигаться. — Только подумай о том, что я могу сделать для тебя, — прошептала Энди, ведя рукой вниз, чтобы коснуться ключицы Миранды. — Как насчет этого? — Она опустила руку и осмотрела сверху-вниз по-прежнему одетую в черное платье Миранду. А затем она грустно рассмеялась. — Ты выглядишь действительно красиво сегодня, — произнесла она. — Я люблю тебя. Миранда ничего не сказала. Возможно, просто нечего было сказать. Энди развернулась и покинула номер. Она закрыла за собой дверь, а после оперлась на нее всем телом, потому что ее колени внезапно задрожали. Ниже по коридору открылась дверь. Это был номер Найджела. Он вышел и направился прямо к ней. Энди подняла руку и двинулась к нему. — Даже не пытайся, — сказала она тихим голосом на случай, если Миранда могла услышать. — Держись от нее сейчас подальше. — Что ты сделала? — прямо спросил Найджел. — Что она сказала? — Вот, что я тебе скажу, — Энди засунула руку в карман платья и достала из него несколько евро. Она дала их Найджелу. — Позже, когда она придет в себя, сходи и купи ей копию «Руби Тьюсдей». Скажи ей слушать песню до тех пор, пока она не поймет. — Энди, — ответил Найджел в легком шоке. — Прости, — сказала она, проходя мимо него и направляясь к собственному номеру, гадая, станет ли она смеяться, или плакать, или что-то другое. — Думаю, я просто устала быть хорошей. Она захлопнула за собой дверь и замерла в растерянности, потому что, наконец, поняла причину, по которой ее колени ослабли: она спала всего лишь час прошлой ночью, едва поела на банкете, провела весь день в состоянии повышенного напряжения, и, честно говоря, было чудом, что она все еще держалась на ногах. Она подумала позвонить в сервис и заказать что-нибудь отвратительно жирное и калорийное, и сладкое, прежде чем поняла, что скорее всего потеряет сознание, пока дождется. Энди прошла в ванную и умыла лицо. Затем она сняла одежду, кинула черно-зеленое платье на стул и рухнула прямо в кровать, не снимая белье. Она чувствовала, что может проспать в такой позиции аж до утра. Возможно, так и было. И почему она не должна была? У Миранды был еще один ужин, на котором для Энди не было места. Скорее всего будет поздно, и Энди могла поспорить, что Миранда не станет как в прошлый раз стучать в ее дверь после. А все, что касалось других заданий, таких как ее перевод, то Энди стало абсолютно плевать. Она заползла под простыни и отключилась. У нее были беспокойные и неприятные сны с Мирандой, Найджелом, Нейтом, и, по какой-то непостижимой причине, со штормом. Один раз она проснулась посреди ночи от звуков реального грома и стука дождя об окна. Она выросла в Огайо, поэтому у нее был иммунитет к разного рода бурям и торнадо, которые были там частым явлением. Энди пришлось напомнить себе, что торнадо были редкостью в Париже, а затем истощение взяло верх, и она снова провалилась в сон. К тому времени, как она проснулась в два часа ночи, погода уже успокоилась. Ее желудок — вот, что ее волновало. Она была ужасно голодной. Работала ли доставка из сервиса в это время ночи? Она отодвинула занавески и увидела в окне круглосуточное кафе через дорогу от отеля. Оно почти пустовало, но можно было заметить одного или двух людей, что передвигались внутри. Она снова надела платье, не заботясь о макияже или прическе, и обулась в удобную пару туфель, которые не подходили к платью, и вышла из отеля. Мокрый асфальт блестел в лучах фонарей. Энди обходила лужи и ручейки сточной воды. В два часа ночи выбор был невелик. Она не хотела вина, и кофе взбодрило бы ее на несколько последующих часов, так что она доплатила несколько евро за стакан минеральной воды, плюс круассан с ветчиной, который она буквально пожирала, не забояться о том, как выглядела в тот момент, или о любопытных взглядах одинокого бармена и двух других посетителей. Бармен спросил ее с акцентом: — Любовные проблемы? Она не хотела приписывать к себе подобное клише. — Нет, — соврала она, и он оставил ее одну. Она почувствовала себя лучше, когда закончила есть, однако легкая дремота вернулась. Было два тридцать ночи, и она все еще могла сладко поспать оставшиеся три с половиной часа, что и собиралась сделать. Она вернулась в свой темный номер, сбросила обувь и почти закричала, когда увидела Миранду, сидящую на диване и молча наблюдающую за ней. К счастью, вместо криков, Энди просто уставилась на нее с открытым ртом. — Я звонила тебе, — произнесла Миранда. — Ты не брала трубку. И я стучала, и… — Я ходила через дорогу, — прямо ответила Энди. — В кафе. Я проголодалась. Хм-м… как ты сюда попала? — На рецепции дали ключ, — сказала Миранда. — В два тридцать ночи? — Он был у меня, — произнесла Миранда и добавила: — чтобы ты не подумала, что твой случай особенный, у меня также имеется ключ от номера Найджела. — Х-хорошо, — сказала Энди, теперь рассматривая женщину более внимательно, после того, как отошла от шока. На Миранде больше не было элегантного черного платья. Вместо этого, она сидела у Энди на диване в простом сером халате, а на ее лице не было макияжа. (Лицо снято, подумала Энди). Она заметила, как Энди осматривала ее сверху-вниз, и неловко поерзала. — Я не смогла уснуть, — произнесла она. И, конечно же, она посчитала, что имела полное право так же потревожить Энди. Как минимум проникнув в номер. Очень в ее стиле. Однако не об этом они должны были поговорить, так что Энди присела на стул возле дивана. — Ты в порядке? Миранда бросила на нее уничтожающий взгляд. И, несмотря на то, что произошло ранее, Энди поежилась. — Я здесь в половине третьего ночи, — произнесла женщина. — Как ты думаешь? — О, — сказала Энди, — ну, — и на большее ее не хватило. Миранда постучала пальцами по подлокотнику, прежде чем тихо сказать: — Что… какие у тебя планы? — она прочистила горло. — Что ты будешь делать, когда вернешься в Нью-Йорк? Энди не заглядывала так далеко наперед. — Я не знаю, — резковато произнесла она, — это в каком-то смысле зависит от тебя. — Миранда бросила на нее мимолетный взгляд. — Ты собираешься сделать что-нибудь из того, о чем говорила? Собираешься… остановить меня? Миранда не сказала «нет», от чего у Энди похолодела спина. Вместо этого, она произнесла: — Я не хочу, чтобы ты уходила. — Я это заметила, — осторожно сказала Энди в сдержанном тоне, как если бы тишина могла предотвратить возможную катастрофу. — Но… почему это должно значить, что я должна остаться в «Подиуме»? До меня действительно не доходит, почему ты не думаешь, что мы можем быть вместе и другим образом. Мы… мы можем быть осторожными, ведь так? Если тебя действительно так волнуют люди. И развод. И все это. Хм. Миранда даже не смотрела на нее, когда сказала: — Я… привыкла, что ты всегда рядом. Как романтично. Пытаясь разбавить атмосферу, Энди произнесла: — Ну, тебя бы рано или поздно затошнило от меня, если бы мы виделись так часто. Миранда посмотрела на нее. — Нет, — задумчиво ответила она. — Нет, я так не думаю. Энди сглотнула, напоминая себе, что эти слова не должны превращать ее в кисель, потому что время было совсем неподходящее. Вместо этого, она позволила себе взглянуть на вещи со стороны Миранды. Было бы действительно так ужасно продолжать работать на «Подиум» и скрывать ее отношения с боссом? Миранда и так выделяет ее среди прочих; никто бы не заметил разницы. Они ведь всегда скрывались для поцелуев и прикосновений, в самом деле. И действительно, никто не мог настолько понимать настроение Миранды и предугадывать ее желания, как это делала Энди. Они хорошо сработались. И такое случается, случается довольно часто, служебные романы. Так в чем было дело? Если это сделало бы Миранду счастливой, почему Энди так сопротивлялась? Потому что вся жизнь Миранды и есть «Подиум». Она контролирует все в пределах «Подиума». Каждую деталь. И если Энди останется частью «Подиума», то Миранда будет контролировать и ее. И это было тем, Энди наконец осознала, тем, чего так хотела Миранда: не просто любить ее, не просто быть рядом с ней, а иметь. Владеть ею. Иметь кого-то, кто не смог бы уйти. Нет. У нее не было этих гарантий. Энди моложе Миранды, значительно моложе, и она все еще это понимала. — У тебя есть другой выбор? — спросила она. Миранда закрыла глаза и поджала губы. Должно быть, недостаток сна побудил Энди встать и подойти, чтобы сесть рядом с Мирандой на диван. Она вспомнила, как вжимала женщину в него. Вероятно, Миранда тоже вспомнила об этом, от чего у нее перехватило дыхание. — Я не могу плохо влиять на тебя, — произнесла Энди, пытаясь объяснить то, что беспокоило ее так долго. Она протянула руку и дотронулась до шеи Миранды, как сделала это в тот день, в офисе, по среди десяток коробок из-под обуви. Она погладила большим пальцем. Миранда задрожала. — Я хочу быть чем-то хорошим для тебя. Кем-то, кто будет хорош для тебя. Миранда отрывисто, но мягко рассмеялась. — Это вне твоей власти, Андреа. Немного поздно для этого. Рука Энди замерла. — Что ты имеешь ввиду? Миранда посмотрела ей в глаза. Взгляд держал Энди в напряжении. — Помнишь, — произнесла она, — когда ты нашла метку у меня на шее? Полагаю, именно поэтому ты тогда остановилась. В машине. — Да, — ответила Энди, не желая вспоминать свои чувства в тот момент. — Ночью ранее… я пыталась спасти мой брак. Я хочу, чтоб ты знала, что я пыталась. Я не была той, кто сдался. Я… очевидно, этого было недостаточно, и, думаю, он знал, я думаю, он мог сказать, — Миранда облизнула губы, а затем еще резче засмеялась. — Конечно же, в конечном итоге он оказался тем, кто изменял. — Я не понимаю, — осторожно произнесла Энди. — Ты, хм… когда вы двое… Миранда всем своим видом демонстрировала, что не желала обсуждать это, но она нерешительно продолжила: — Я не думаю, что была в тот момент сосредоточена, — произнесла она. — Ты думала обо мне? — мягко спросила Энди, хоть и знала ответ. Миранда ничего не сказала, возможно, потому, что не могла признать это даже сейчас, поэтому Энди придвинулась к ней еще ближе. — Я делала то же самое, — призналась она. — С Нейтом. — С разницей лишь в том, что она не пыталась сохранить их отношения или решить хоть одну из проблем. Она просто выплескивала ярость. — Ясно, — произнесла Миранда, вздернув подбородок. — Это не был мой лучший час. — Она поморщилась. — Полчаса. Как и ранее тем вечером. Так что, отвечая на твой вопрос, Андреа: нет. Нет, ты не хорошо влияешь на меня. Энди задержала дыхание. — И мне плевать, — произнесла Миранда. Она потянулась и взяла Энди за руку, а затем дернула. Энди позволила себе податься вперед, практически оказавшись у Миранды на коленях. У нее бешено забилось сердце. Миранда была теплой, а ткань ее халата мягкой и приятной. Они целовались. Энди не знала, чья была инициатива. Она знала лишь о медленно растущем, болезненном желании внутри нее. Когда они отстранились, Энди выдохнула: — Знаешь, я говорила себе, что то, что мы делали… в машине, везде… что дело было в эстетике. Ну, знаешь. Не в сексе. Миранда посмотрела на нее, одновременно сжав ее грудь сквозь ткань платья. — Я так не делала, — ответила она. А после они снова занялись этим, ничего не решив, не придя ни к какому заключению. Миранда задрала низ ее платья, а Энди распахнула серый халат, и их руки стали бродить повсюду. Но затем рук стало не хватать, и когда она полностью распахнула халат и стянула шелковую ночную рубашку с плеч Миранды, оголяя левую грудь, то упала на колени перед женщиной на диване. Энди потянулась вперед и взяла идеальный, розоватый сосок в рот, чтобы с силой втянуть и сосать, сводя Миранду с ума. Миранда растаяла, растворилась под ее прикосновениями, прижимая голову Энди к себе, наклоняясь вперед и бормоча бессмысленные вещи ей в волосы, целуя в висок. — Ох, — внезапно ахнула она, — стой, стой, я… — Энди не остановилась. Вместо этого, она подалась вперед, прижимая Миранду к дивану, и погладила другую грудь. — …ох, я же, ох… — Энди сжала сосок сквозь тонкий шелк, и Миранда кончила. Энди наслаждалась каждым звуком, который издавала женщина, тем, как замерло ее тело, как если бы Миранда страдала от этого, отчаянно стараясь держать себя в руках. Когда все закончилось, Миранда съехала вдоль дивана. Энди последовала за ней, целуя в губы. Она больше не оступится. Она закончила с этим. Теперь она ощущала, будто очутилась под водой вдалеке от берега. Восхищаясь бездной под ней. Миранда мягко застонала ей в рот, и Энди осторожно провела рукой по серебристым волосам. — Я люблю тебя, — выдохнула Миранда. Слова поразили Энди, словно гром среди ясного неба. Как торнадо. Глаза Миранды были закрыты, как если бы она пыталась представить, что находится где-то еще, но она была здесь, с Энди. И… будет ли этого достаточно? Двадцать четыре часа назад Энди бы сказала «да» без всяких колебаний с блеском в глазах. Сейчас же она не была уверена. Слова Миранды зажгли свет внутри нее, и она снова поцеловала Миранду с сердцем, наполненным искренней благодарностью. Она пыталась не думать о том, что Миранда не доверяла ей по-настоящему, потому что эти две вещи, любовь и доверие, были неотъемлемы друг от друга в ее понимании, и она не хотела думать о том, как отсутствие одного могло с легкостью разрушить другое. — Я тоже тебя люблю. Хочешь пойти в кровать? — выдохнула она в губы Миранды. Она устала, в конце концов, и слишком многое случилось за один вечер, чтобы сразу осознать. Конечно, они смогут обсудить остальное утро… — Я хочу знать, — ответила Миранда, поправляя ночную рубашку, — что ты собираешься делать. Или не смогут. Энди пресекла вопрос. — Взять тебя в постель, — произнесла она, — проснуться утром, сделать свою работу, делать ее до тех пор, пока мы не вернемся домой, а затем уволиться и найти другую работу, как я и сказала. А что ты собираешься делать? Потому что именно это действительно имело значение, вопрос на миллион. Что значила любовь для Миранды Пристли? И как далеко она позволит себе зайти? — Я не знаю, — ответила Миранда. Она села и, к ужасу Энди, оттолкнула ее. — Я хотела бы, чтоб ты никогда не появлялась в «Подиуме». — Она распрямила рубашку. — Хотела бы, чтобы мой визажист-идиот не сломал ногу, и Эмили провела бы собеседование сама и отправила бы тебя вон. Я хотела бы… Вот так свет внутри Энди потух. Она чувствовала себя так, будто получила пощечину. — Что ж, я ухожу, — произнесла она, — так что, может быть, ты забудешь. — Я сомневаюсь, — сказала Миранда и закрыла глаза. Она выглядела изнеможённой, так же, как и Энди. — Ты упоминала кровать? У Энди отпала челюсть. — Ты хочешь в кровать? Со мной? Сейчас? — Нет, Андреа. Я хочу завтра с тобой на луну. Господи боже, — Миранда встала и направилась в спальню без приглашения. Энди, гадая, снится ли ей все это, последовала за ней. Она видела, как Миранда отбросила халат в сторону и залезла в кровать Энди в ночной рубашке. В красивой ночной рубашке. Второй раз за ночь, Энди сняла платье и скользнула в кровать в белье. Они смотрели друг на друга в молчании. Энди ощутила абсурдное желание рассмеяться. — Все действительно запутано, — произнесла она. Миранда посмотрела на нее. — Мы можем попробовать, — сказала она. — Что? Попробовать что? — Попробовать это. Это, — она махнула рукой, — после того, как ты… уйдешь. Уволишься. Так как ты решила не прислушиваться к разумным доводам. Свет озарил сердце и голову Энди. Слава богу: здравый смысл взял верх. Это начало. Лучшее, на что она могла рассчитывать. — Ты бы действительно вернулась в Огайо? — спросила Миранда с явным скептицизмом, как если бы вообще сомневалась в существовании Огайо и еще меньше верила в то, что Энди могла вернуться туда. Энди пожала плечами. — Давай не будем выяснять, — предложила она. — Не будем, — согласилась Миранда и обняла Энди за плечи. Энди прильнула и поцеловала ее в голое плечо. Она надеялась, что это сработает. ШЕСТЬ МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ Найджел надпил свой странноватый напиток с не менее ужасным названием «авокадотини». Оно было довольно модным. У Энди было ее пиво. — Так, как она? — с любопытством спросила Энди. Это была первая встреча с Найджелом со времен Парижа. С тех пор как она уволилась и оставила все позади. Она знала, что Найджел все еще винил ее за это, но была рада тому, что он все же удосужился устроить прохладную встречу. За весь прошедший год она действительно привыкла к его компании и также подозревала, что и он наслаждался ее обществом гораздо больше, чем хотел признать. — Она… ну, она, — произнес Найджел, избегая ее взгляда. Им удалось получить напитки без упоминания Миранды (что было небольшим чудом), но Энди нужно было спросить. Она должна была знать. — Возможно, немного хуже, чем обычно, сложно сказать. — Он наградил Энди этим взглядом. — Она зовет своего нового второго ассистента «Эмили». — Ну, конечно, — произнесла Энди с маленькой улыбкой. — Я прозвучу глупо, — произнес Найджел так, будто такого никогда не случалось, — но ты причинила ей боль. Я думаю, ты очень ее ранила. Энди сглотнула и уставилась в стол. — Я этого не хотела, — произнесла она. — Я пыталась этого не допустить. Она оказалась… сложной. — Она попыталась засмеяться. — Какой сюрприз, правда? — Знаешь ли ты, — сказал Найджел, — что нам запрещено произносить твое имя в офисе? Энди открыла рот. — Что? — Неофициально, но это… для всех очевидно. Что между вами произошло? У Энди не было права говорить об этом. Даже сейчас. — Я думаю, что мы, м-м, сходили с ума некоторое время, — произнесла она. — Остановимся на этом. — Подходящее вы время выбрали, — кисло ответил Найджел. — Стивен по всему городу разъезжает с той женщиной. Ты понимаешь, насколько унизительно это для нее? — Чего ты хочешь от меня? — со всей сдержанностью спросила Энди. Возможно, это и было дело Найджела, но лишь потому, что его делом всегда была Миранда. Энди хотелось бы поговорить с кем-то откровенно о том, что случилось, но у нее не было на это права. Она сохранит секреты Миранды. Хотя бы это она могла сделать. — Я не могу вернуться назад и изменить прошлое. Слушай, а она, ну, в порядке? Найджел вздохнул и отодвинул стул. — Да, в порядке. Если можно так сказать. Она не знает, как быть иначе. — Я знаю, — мягко ответила Энди, но все же с неохотой вспомнила ту ночь в Париже, когда они сражались друг с другом, и все, что случилось после, и как очевиден был тот факт, что Миранда была точно не в порядке. Слегка сумасшедшей, если честно. Как и Энди. — Я должен идти, — произнес он. — Позволь мне оплатить счет, — добавил Найджел, проявляя неожиданную щедрость. — Вы, начинающие журналисты, не так много имеете, не так ли? — Хватает, чтобы покрывать аренду, — защищаясь, ответила Энди, добавив: — но не очень много. — Никаких соседей по комнате на горизонте? — деликатно спросил Найджел. — Прямо сейчас я наслаждаюсь одиночеством, — в той же манере ответила Энди. Найджел кивнул со слегка мрачным взглядом. Может быть, его немного разочаровало осознание того, что работа вне «Подиума» еще не гарантировала личную жизнь. Покинув кафе, Энди направилась вниз по улице и прикупила немного еды. Она не была голодной, но должна была есть. Нейту удалось вбить это ей в голову. Она давно не слышала о нем. И не хотела. Лили снова начала общаться с ней, уже что-то. Было приятно снова иметь друзей. Сумка была тяжелой, поэтому она с облегчением переступила последнюю ступеньку и повернула ключ в замке. Это был долгий день, она устала и чувствовала себя немного одинокой. Энди закрыла дверь и отнесла сумку в кухню, где закинула ее на стол. — Пожалуйста, не говори мне, что ты только что разбила яйца, — произнесла Миранда. Энди вздрогнула, моргнув, и проверила сумку. — Нет. Продавщица положила их сверху. — Слава богу, что хоть кто-то соображает. Положи их в холодильник. Энди закатила глаза, но сделала, как было сказано. После всех этих месяцев, холодильник Миранды по-прежнему оставался для нее открытием. С нержавеющей сталью, безупречно чистый и размером с половину квартиры Энди. И, к немалому удивлению, пустой. Ну, не совсем удивительно — Миранда часто ест вне дома — но зачем нужен был настолько огромный холодильник, если не использовать его на полную? Они не ужинали сегодня. Вместо этого, Миранда стоит напротив шипящей сковородки с напряженным, сосредоточенным выражением на лице. Она не любила готовить, но когда узнала, что Энди встречалась с шеф-поваром, то внезапно проявила интерес. Энди показалось это довольно милым, но она все еще тайком посмеивалась. Закончив раскладывать продукты, Энди приблизилась и обняла Миранду со спины. Теперь она ощущала себя менее одинокой. И менее уставшей. Она поцеловала Миранду в затылок и улыбнулась, ощутив, как Миранда вздрогнула и чуть не уронила лопатку. Миранда осторожно убавила огонь и отступила от плиты. Энди не отпустила, и Миранда сдалась, подаваясь назад. Энди снова поцеловала в изгиб шеи. — Найджел сказал, что ты в порядке, — произнесла она. — Конечно, в порядке, — ответила Миранда. — Тогда что насчет того, что никому не позволено упоминать мое имя в офисе? Миранда с искренней озадаченностью произнесла: — Что? — Найджел сказал, что это «очевидно», что никому не позволено говорить обо мне. Миранда вздохнула. Энди не могла видеть ее лицо, но знала, что Миранда закатила глаза. — Если бы они использовали хоть десятую часть своего воображения в работе… — Энди засмеялась. — Не дай мне разойтись сейчас. Боже мой, твоя замена — идиот. — Что он сделал сегодня? — Позволил Майклу Корсу перейти на голосовую почту. — Энди вздрогнула. — Неужели так сложно поднять трубку? Я так много прошу? — Нет, нет, — произнесла Энди и уткнулась носом в родимое пятно, которое ей так нравилось, лизнув. — Хотя, я все еще не могу поверить, что ты зовешь его «Эмили». Миранда пожала плечами, хотя, возможно, для того, чтобы Энди повторила действие. Энди подчинилась. — Есть варианты и похуже. — Я не сомневаюсь. Найджел волнуется за тебя. — Найджел любит волноваться за меня. Это его хобби. — Это хобби всех, — ответила Энди. — На случай, если ты не заметила. — Конечно, большинство людей беспокоилось о Миранде лишь из-за того, что она могла сделать с ними, если достаточно расстроится. — Они могут создать клуб и распечатать для всех бюллетени со списком того, что именно меня беспокоит, — произнесла Миранда раздраженным тоном. Энди скользнула рукой вверх и сжала ее грудь, снова целуя в шею. Миранда выгнулась в ее руках, и Энди задумалась о том, чтобы посадить женщину на поверхность и удовлетворять до тех пор, пока не услышит неразборчивое бормотание сквозь вздохи. — Хочешь заняться сексом в кухне? — невинно спросила она. — Я хочу, — ответила Миранда, — закончить ужин и съесть его. Я проголодалась. Энди знала, что с небольшой настойчивостью смогла бы усадить Миранду на стойку. Или на кухонный стол, прямо с ногами, закинутыми Энди на плечи, пока она, используя язык, заставляла бы женщину кричать. Или в других несчетных местах, или позициях. Но еда сгорит или остынет, в зависимости от того, в каком положении они оставят плиту, и после будет сложно иметь дело с Мирандой. Энди вздохнула. Возможно, позже. — Что тут у нас? — Жареные овощи. А на что еще это похоже? Голод делал Миранду раздраженной. Больше, чем обычно. Энди отступила от нее, оставив нежный поцелуй на затылке. Она ухмыльнулась, когда Миранда не смогла сдержать вздоха. — Я налью вина. Для чего тогда яйца? — Завтрак. Энди занялась штопором. — В котором часу двойняшки вернутся завтра? — Поезд прибывает к полудню, так что они будут здесь к часу, — Миранда продолжала перекатывать овощи на сковородке. Так что Энди уйдет в пол двенадцатого, на всякий случай. Ох, ну, это были приятные несколько дней. И двойняшки часто выбирались на короткие прогулки с друзьями или родственниками, так что у них довольно скоро появится новая возможность. Это хорошая жизнь, счастливая. Пока что. Иногда Энди замечает выражение страха на лице Миранды, и бывают ночи, когда она сама лежит рядом с Мирандой, спрашивая себя, как долго это может продолжаться… ну, она старалась не думать об этом. Они проживали день за днем. А как могло быть иначе? Она взглянула на Миранду. — Эй. Я кое-что видела в газетах сегодня. О Брэдли Хантингтоне, — Миранда ничего не ответила, но вздернула брови. — Ну, знаешь, о том парне, с которым мы виделись после благотворительного банкета. Придурок тот. — Я уверена, что не помню. — Видимо, его понизили в должности. И перевели в Кентукки. — Энди наполнила стаканы «Шенен блан». — Боже мой, правда? Ну, c'est la vie*. Энди улыбнулась в ответ. Если ты собираешься быть любовницей Миранды Пристли, то придется проявлять разумную снисходительность к злорадству. Миранда посмотрела на нее, изогнув губы. Она всего секунду сдерживалась, а затем искренне рассмеялась. Энди засмеялась вместе с женщиной, которую любила. — Знаешь, — произнесла она, — твоя задница отлично выглядит в этих брюках. — Да, — ответила Миранда, все еще посмеиваясь. — Я знаю.