Рокировка

Глава не отбечена Только спустя час после ухода Люциуса, Гарри вышел из кабинета и направился сначала в душ, потом в спальню. Всё это время он создавал артефакт, способный нейтрализовать направленные кровные чары и теперь тот в виде кожаного браслета с вплавленным белым камнем украшал его левое запястье. Следовало озаботиться защитой, как только узнал о наличие у Дамблдора и компании крови юного Поттера. Не потерял бы тогда время у входа в Министерство и не испытал бы несколько неприятных минут в аптеке. Зайдя в спальню и закрыв за собой дверь, Гарри улыбнулся при виде Драко, спящего на кровати, зевнул, со стоном потянулся, переодел его в пижаму, предварительно наложив на мальчика лёгкие сонные чары, чтобы не проснулся от манипуляций, умостился рядом и мгновенно заснул. Утро, как известно, добрым бывает только в нескольких случаях: когда просыпаешься сам, потому как выспался или как в этот понедельник, когда в ухо громко сопят, постанывают, трутся утренним стояком о твой бок, а твой член уже вовсю наглаживают… А ещё очень-очень приятно, волнительно и возбуждающе принимать утренний душ в компании юного партнёра, неспешно его ласкать, благодарить за чудесное пробуждение, наслаждаться отзывчивостью… Дарить Драко такое же удовольствие, какое испытываешь сам; прижимать его к своей груди, чувствовать постепенно затихающее сердцебиение, слышать успокаивающееся дыхание. Выцеловывать плечо, шею, спину, гладить живот… Ловить губами горячее дыхание, сжимать руками ягодицы и, мысленно чертыхаясь на свой рост и вообще физическую хлипкость, опустить партнёра на пушистый ковёр и любить долго, медленно и сладко. *** В этот раз за поздним завтраком обитатели и гости дома Блэков на серьёзные темы не говорили. Хотя, конечно, обсуждение утренних газет вообще и статей «Ежедневного пророка» в частности, посвящённых Дамблдору; состоявшейся дуэли и рассуждений некоторых журналистов о том, что нынешняя власть, похоже, решила прикарманить заслуженную награду победителя Неназываемого и его соратников, а так же сегодняшнее посещение Аврората, разговорами о «погоде» сложно назвать. — До Хогвартса и Министерства у нас ещё уйма времени... Переместившись с Драко из столовой в гостиную, Гарри кивнул Андромеде, которая через пару секунд исчезла в зелёном всполохе камина, отправившись в клинику Святого Мунго (сегодня они с Маркасом знакомились с зельеваром — куратором), уселся в кресло, улыбнулся, взглянув на Драко, садившегося напротив, и вопросительно вздёрнул бровь: — Так о чём ты хотел со мной поговорить? — Хотел спросить, — Драко нахмурился, немного рассеянно посмотрел на Гарри и указал взглядом на кожаный браслет, — что за новый артефакт? И что произошло у вас с отцом вчера утром? — Нейтрализующий направленные кровные чары. Сегодня ночью сделал. Из-за отсутствия природного самоцвета, пришлось создавать камень из стекла и чистой магии. Очень недолговечная штуковина, кстати, но пару… хм… залпов, сможет выдержать, — хмыкнул Гарри. Отмахиваться от Драко, ограничившись коротким пояснением, он не собирался, но узнать с чего вдруг возник второй вопрос, было бы не лишним. О чём тут же спросил. — Прибыв с вашей встречи, отец едва не разнёс кабинет, — после непродолжительного молчания и внимательно на него глядя, произнёс Драко. — Вызвал нас с матерью и, ничего не объясняя, потребовал прекратить всякие контакты с профессором Снейпом. Даже клятву взял. В ответ на наши вопросы зарычал, выругался, чего никогда в присутствии мамы себе не позволял… он вообще никогда себя так не вёл. Мог «заморозить» взглядом, но никогда так не срывался. Трость, подаренную на его семнадцатилетние ещё дедушкой куда-то дел. Иногда мне кажется, что она ему дороже всего на свете... — последние Драко произнёс едва слышно, словно не хотел быть услышанным. Потом громко и недовольно, продолжил: — Как он вообще себе это представляет? Профессор Снейп преподаёт в Хогвартсе, а благодаря Министерству я там каждый день вынужден бывать. И ЗоТИ не прорицания, мне по ним ЖАБА сдавать. — Ну, если учесть, что МакГонагалл не сильно-то была счастлива присутствием Снейпа, то после смерти Дамблдора — почти наверняка являвшегося инициатором его пребывания в Хогвартсе, преподавать вашему экс декану осталось недолго. С учителем ЗоТИ, конечно, проблема, но ежели очень постараться, можно найти специалиста и на эту должность. Тем более Снейп такой же «профессор» как я фея. Что же до второго его назначения, то Слизнорт и сам неплохо справляется со своими обязанностями. Гарри вздохнул, глядя на Драко, недовольно хмурившегося, потому что не понимал причину запрета, немного подумал и, вызвав Кричера, приказал установить Омут памяти. — Хочу тебе показать кое-что касаемо моих взаимоотношений со Снейпом и некоторыми членами из компании Дамблдора, — ответил Гарри на вопросительный взгляд Драко. — Это и будет дополнение к ответу об артефакте. Кое-что ты увидишь из воспоминаний… Беллы. Да-да, урождённой Блэк. Именно она та самая тайная поклонница, из-за которой я навесил на камин распознающие чары. Там она и твоя мать навещают Снейпа в его хибаре. Ещё покажу, — продолжил Гарри, медленно вытягивая серебристые нити своих воспоминаний и опуская их в рунную каменную чашу. По ходу некоторые из них он немного изменял, затенял и приглушал, — нашу встречу с Нарциссой. Её просьбу. Мой ответ. И кое-что из её воспоминаний. Сразу скажу, полностью ты их не увидишь… —… именно они так взбесили отца, — утвердительно произнёс Драко, неотрывно глядя в чашу и наблюдая за кружащимися там серебристыми нитями. Подняв взгляд на Гарри, он сглотнул. Было видно, что Драко с одной стороны сгорал от нетерпения увидеть что-то интересное, но внутренний страх тормозил немедленно окунуться в чужие воспоминания. Наконец он кивнул, наклонился и погрузил лицо в сизую дымку. Первые минуты Гарри наблюдал за Драко, за его руками, нервно стискивающими края каменной чаши, потом выпил принесённые эльфом зелья и, закрыв глаза, неожиданно для себя задремал. Проснулся он так же внезапно, как и уснул. Открыв глаза и встретившись с пристальным взглядом Драко, Гарри мысленно выругался. Несмотря на то, что многое в воспоминаниях было скрыто, мальчик всё же был слишком сообразительным. Видимо много чего додумал сам, судя по побледневшему лицу. — Значит, — Драко резко наклонился и впился в его губы жестким, отчаянным поцелуем, потом отпрянул, продолжая опираться руками на подлокотники, — всего лишь ни к чему обязывающий юношеский поцелуй? Эксперимент, любопытство… Ничего серьёзного? — Нужно было успокоить…— начал было Гарри, чтобы объяснить свои слова, но Драко мотнул головой. Он выпрямился, бросил взгляд на часы и, пробурчав: «Я понял» — направился к выходу, открыл дверь и обернулся. — Я не понял кое-чего другого, — задумчиво протянул Драко. Он глубоко вдохнул, выдохнул, на секундочку прикрыл глаза и, сощурившись, пристально на него посмотрел: — Но поговорим об этом вечером. Тебе пора в Министерство, а мне в Хогвартс. — Драко… — несколько обеспокоенный его состоянием, произнёс Гарри. Он уже начал жалеть, что не отложил показ воспоминаний на более удобное время, что заснул и проспал возможность всё обсудить. — Глупости делать не буду, — отмахиваясь, пробурчал тот и вышел из кабинета. — Очень на это надеюсь, — поднимаясь с кресла, проворчал Гарри и аппарировал сразу в спальню. До назначенной встречи в Аврорате оставалось меньше пятнадцати минут. *** Выйдя из камина в Атриуме, Гарри нисколько не удивился, столкнувшись, нос к носу с Роном и Гермионой, тоже вызванных для дачи показаний. Уизли был в приподнятом настроении, чуть плечо ему не отбил от радости и перспективы засадить «сальноволосую сволочь», а вот девица дулась. Подойдя к лифту, она рыкнула на Рона, на вопрос Гарри о родителях сухо поблагодарила, сказала, что всё хорошо, смерила его недовольным взглядом и, поджав губы, отвернулась. Гарри закатил глаза, посмотрел на Рона. Тот тяжело вздохнул и пожал плечами. Ну, понятно — девчонка прилично проехалась по мозгам. Секундант. Дуэль. Великий, могучий, бла-бла-бла Дамблдор и прочее-прочее-прочее. — Полагаю, ты очень доволен собой, — прошипела Гермиона, оборачиваясь. — Ты убил великого мага, Гарри, ты хоть понимаешь… Можно же было… — Я победил «великого мага» на дуэли, — перебил Гарри. Такая преданность старикашке очень похвальна. Но пора бы уже научиться мыслить, а не следовать шаблонам. — Это ничего не меняет! — Это меняет всё, — припечатал Гарри. Он качнул головой, давая понять Рону, чтобы не вмешивался и жестом заставил Гермиону молчать. — К тому же, как ты сама когда-то говорила, дуэль Чести почти всегда заканчивается смертью одного из участников. В этот раз было «всегда». «Почти» могло случиться только в одном случае, если бы Дамблдор магией поклялся, что все мои претензии к нему не обоснованы. Сделать он этого естественно не мог. — Даже если и так, он сражался и победил Гриндевальда, он очень много сделал для нашего мира… Он великий маг! — Гермиона, — устало произнёс Рон, — отстань уже от Гарри, ладно? Старому козлу туда и дорога. Что там он для кого делал, ещё надо разобраться. Сдох он от собственного заклинания. Я тебе рассказывал и показывал, сто раз ведь это обсуждали. Сколько же можно это обсасывать? Девчонка сощурилась, тяжело вздохнула, открыла рот чтобы что-то сказать, однако лифт наконец-то приехал. Двери открылись и они поспешили внутрь. Следом влетело с дюжину зачарованных самолётиков и вошел какой-то чинуша, так что разговор сам собой свернулся. Слушая шелест бумажных крыльев, Гарри вздохнул. Словно домой попал. Только в итальянском Министерстве «птички» были разного колера. Каждый отдел имел свой цвет. Синий, красный, бирюзовый, жёлтый, голубой, оранжевый, фиолетовый и серо-серебристый — цвет отдела Тайн. А ещё чёрно-золотой — совета старейшин. Когда такие самолётики начинали летать по Министерству, следовало ожидать пистонов, суету и рабочие выходные. Старики раскочегаривались редко, но всегда не вовремя. На втором уровне кабина лифта остановилась и они вышли. Следом вылетело несколько самолётиков. В коридоре туда-сюда сновали авроры, а в приёмной Роджерса, изрядно увеличенной с прошлого посещения, толпились журналисты. Ну и какого драккла они тут делают с Ритой в авангарде, — задался вопросом Гарри, усаживаясь в кресло и кивая на приветствия репортёров. Несмотря на явное нетерпение никто из прессы не лез с вопросами, не сверкали вспышки колдокамер и только когда из кабинета вышел временный министр, Стамп II и Роджерс, а Гарри, отвечая на рукопожатие последнего, кивнул на вопрос о съёмке, журналисты оживились. — Лорд Поттер, от лица Министерства магии и всего народа Британских островов, — торжественно начал министр, — хочу выразить благодарность вам и вашим друзьям: мистеру Уизли и мисс Грейнджер за ваш вклад во имя победы и вручить заслуженные награды! К Гарри подплыла бархатная коробочка с золотыми вензелями и свиток. К ребятам только свёрнутые пергаменты с печатями Министерства. — Лорд Поттер, — министр взмахнул волшебной палочкой. Коробочка открылась, из неё вылетел золотой медальон на зелёной ленте и завис в воздухе, мерцая и вспыхивая, — вы награждаетесь орденом Мерлина первой степени за неоценимый вклад в победу со Злом и за необычайную храбрость! А также примите в дар сто тысяч галлеонов. Ваши друзья и соратники, мистер Уизли и мисс Грейнджер награждаются по пятьдесят тысяч галлеонов. Сделав несколько снимков «друзей Героя», когда те взяли свитки, журналисты выжидающе уставились на Гарри. А он не спешил брать в руки ни свиток, ни орден. Как всякий образованный маг он знал, что любая магическая награда — это артефакт, а как любой Мастер прежде чем взять что-либо в руки, он неосознанно прощупывал это на предмет «опасности». И то, что Гарри сейчас чувствовал, ему не нравилось. Паутинные чары — весьма неприятная вещь. Неприятная и сложно снимаемая, потому как эта дрянь вплетается, срастается с уже наложенными заклятьями и установками и усиливает их. Конечно, сейчас эта гадость ему не навредит. Вот юный Поттер вляпался бы по полной. Гарри нахмурился, неожиданно почувствовав лёгкое пощипывание левого запястья. Это означало только одно: кто-то начал проводить какой-то обряд с его кровью. Твою Мерлина мать! Сыпавшиеся на голову творения старикашки и Ко его уже достали. Сегодня же навестит младшенького, вывернет того наизнанку, но узнает какие ещё сюрпризы они приготовили. Однако сначала нужно разделаться с Министерством, а потом рвануть в банк. За природным камнем, дабы усилить защиту. — Я понимаю, лорд Поттер, ваше… недовольство, — начал Стамп II, по-своему расценив его неспешность в принятии даров. — Награждение должно было случиться уже давно. Но по независящим от нас причинам, мы не могли этого сделать. Гарри смерил чинушу холодным взглядом, взялся за ленту, аккуратно положил орден обратно в коробочку, закрыл крышку, а свиток сунул в карман мантии. — Вы его не наденете? — поинтересовалась Рита. Внимательно глядя на Гарри, она озадаченно нахмурилась. Было видно, что поступок Гарри её озадачил. — Как только проверю на вредоносные чары, так сразу же надену и приглашу вас для фотосессии. Секундный ступор сменился галдёжем. Журналисты что-то спрашивали — один Мерлин знает что, ибо ничего нельзя было разобрать; стариканы размахивали руками, гневно смотрели на Гарри… Вскоре Роджерсу надоел этот балаган. После командного рявка, в приёмной наступила тишина. — Лорд Поттер, вы утверждаете, что на ордене какие-то вредоносные чары? — возмутился Стамп II и расправил плечи, видимо стараясь выглядеть значительней. Однако каким был плюгавеньким коротышкой, таким и остался. — Я не утверждаю, а опасаюсь, что они там есть, — спокойно произнёс Гарри, напрочь игнорируя тихий шепот Гермионы, которая резко перестала дуться и цитировала какую-то книжную статью, в которой говорилось о невозможности зачаровать артефакт, вложив в него что-то плохое, если этот самый артефакт несёт хорошее… несусветную чушь, в общем несла. — Позвольте, лорд Поттер, — Роджерс протянул руку, — я посмотрю. Гарри несколько секунд его рассматривал, пытаясь понять, насколько тот компетентен. Всё же авроры — не чароведы, работать с тонкими материями их не обучали. Впрочем, им этого не нужно. Однако всё же раскрыл ладонь и позволил Роджерсу призвать коробочку. Около минуты длилась проверка. Примерно столько же деактивация обнаруженных чар. Журналисты старались не пропустить ни единого движения волшебной палочки Главного аврора, с быстротой молнии фотографировали, отмечая любые изменения в выражении его лица. Кузены — мужички-боровички, тихо переговаривались, хмурились и косились на Гарри. — Паутинные чары, — вынес вердикт Роджерс. Он был мрачнее тучи. Обведя тяжелым взглядом Стампа II, министра и посмотрев на Гарри, аврор протянул ему коробочку с орденом. — Прошу прощения. Право слово, я такого не ожидал. Гарри чуть склонил голову, как бы говоря, что благосклонно принимает извинения, а вслух произнёс: — Понадобится куда больше времени, чтобы избавиться от всего того мусора, который оставил после себя Альбус Дамблдор. Судя по злобно сощуренным глазкам Стампа II, насмешливому взгляду Роджерса и оскалам представителей прессы, двусмысленность брошенной фразы все поняли. Вот и прекрасно. А паутинные чары, старикашкам он ещё припомнит. Ибо, благосклонно принять извинения, не означает простить. Фотосессия и интервью длились несколько минут. Гарри надел на шею орден Мерлина и терпеливо отвечал на вопросы. Сначала касающиеся упокоения Волдеморта, потом дуэли, потому как беседовать с секундантами — это одно, а с участником поединка, совсем другое. Кроме того, журналистов интересовали дальнейшие планы лорда Поттера. Гарри поделился, что в ближайшем будущем его ждут школьные экзамены, которые он с лордом Лонгботтомом будут сдавать в Министерстве, потому как время глав древнейших и благороднейших Домов стоит дорого и терять его на повторное обучение верх безрассудства. Дальше университет и получение мастерства в артефактологии — родовом даре, расконсервация семейных производств и прочее-прочее-прочее. Поднимать два Рода, — сказал Гарри, — дело крайне сложное, так что дел очень и очень много. Когда с вопросами было покончено, а все лишние личности убрались с глаз долой, Роджерс, Гарри и ребята переместились в кабинет. А спустя несколько минут им компанию составил мистер Уолтерс — присутствующий когда-то при беседе с Бруствером и оказавшимся совсем не рядовым сотрудником отдела Тайн, а его Главой. Разговаривали долго и нудно. Потому как Герой и его друзья говорили правду и ничего кроме правды. Однако, несмотря на это, показания Гермионы можно было отнести к защите и оправданию делишек Снейпа. О Малфое она мало что знала, только общедоступную информацию, поэтому ничего нового не сообщила. Рон весьма сдержанно отозвался о Люциусе, однако усердно топил «сальноволосую сволочь», выставляя его помощь, как завуалированную пакость. Самое забавное, всё выглядело очень даже логично. Вспомнить хотя бы меч в озере. Гермиона, ясное дело, спорила, яростно отстаивала свою точку зрения. Вообще, эта встреча мало походила на допрос. Слушая ребят и сухо отвечая на вопросы чиновников, Гарри уловил себя на том, что думает об абсурдности происходящего. Ну в самом деле, какая к Мордреду «дача показаний», без клятв и прочего? Уже то, что сидят они втроём — делает из официальной встречи посиделки с обменом мнениями. Такое ощущение, что вопрос относительно Снейпа и Малфоя уже решен, только вынести окончательный вердикт чиновники хотели после беседы с главными Героями. Интересно. Разумеется, он не считал себя пупом земли, но почему-то казалось, что именно из-за него Малфой приобрёл особый статус. Снейп же совсем другая история. В Министерстве наверняка немало тех, кто по той или иной причине ему благоволил. Гарри сжал переносицу. Значит, следовало задуматься о том, чтобы своим действиям и действиям своего… хм, делового партнёра придать законность. Не хотелось бы платить штраф за попорченную шкурку гавнюка. — Мисс Грейнджер очень упрямая девушка, — хмыкнул Уолтерс, когда ребята вышли из кабинета, а Гарри, сказав, чтобы его не ждали, остался «для прояснения некоторых вопросов». — Есть немного, — задумчиво пробормотал он, не горя желание обсуждать друзей юного Поттера. Ну, а дальше уже следовал более конструктивный, так сказать, взрослый разговор, от которого он начал получать настоящее удовольствие. Говорили долго. Опять же упоминали дуэль, хотя несколько в другом ключе. Закрыл он вопрос просто и жестко, сказав, что происходящее на дуэльной площадке — дело сугубо участников. Посторонним туда лучше не соваться. Во избежание, так сказать. Лишний раз убедившись, что лорд Поттер не тот кто позволит в открытую совать нос куда не просят, Уолтерс стал действовать тоньше. Юлить и изворачиваться, стараясь прояснить непонятные для него вопросы обходными путями. Впрочем, в эти игры можно было играть вдвоём. Роджерс так и вовсе отстранился и наблюдал за пикировками с лёгкой усмешкой, правда, рассеянным его внимание назвать было нельзя. — Возможно, она не исчезла, а просто замаскирована, — пожал плечами Гарри в ответ на «мысли вслух» Уолтерса о метках Пожирателей. Эта тема возникла после того как глава отдела Тайн посетовал на кропотливую работу по восстановлению защиты Министерства, которую пробил лорд Поттер, а потом перешел на «размышления вслух», при этом то и дело поглядывая на Гарри, наверно считая, что тот не замечает логических связок. — Может и замаскирована, — легко согласился тот, — тогда у лорда Малфоя появился очень сильный союзник. — А если метка действительно исчезла, да ещё только у него одного, — продолжил Гарри, как ни в чём не бывало, стараясь сохранить серьёзное выражение лица, — то это означает лишь одно: лорд Малфой не такой уж ярый соратник Волдеморта. Произнеся это, Гарри увидел, как на мгновенье расширились глаза Роджерса, и услышал тихое «хм» Уолтерса. Как интересно. Не иначе Люциус уже успел что-то наплести, причем наплести что-то похожее. — Может быть, может быть. А дальше последовали пространные и долгие рассуждения Уолтерса по поводу того как у некоторых волшебников пахнет магия, и о том, что этот самый запах могут почувствовать далеко не все. А только маги равные или сильнее оппонента. Слушая главу отдела Тайн, Гарри неожиданно озарило. Он даже задержал дыхание от пришедшей в голову мысли. Его-то магия осталась там — в другой реальности. Здесь же всё иначе. Навыки — да, но магия-то иная, а значит… «Поттер, ты идиот»! — Гарри на мгновение прикрыл глаза. Нет, он не опасался, что маскировка обнаружилась. Однако совершенно точно Уолтерс что-то такое учуял, и это «что-то» скорее всего, запах. Ведь затирку магических следов, он делал, совершенно не задумываясь, используя старые шаблоны, настроенные на собственную предрасположенность. Но твою же мать! Предрасположенность юного Поттера и его может… да что там «может»! — она должна быть другой. Мордредовы подштанники! Надо срочно проводить ритуал. — Лорд Поттер, — не то от усталости, не то от досады, выдохнул Уолтерс спустя несколько минут разговора «ни о чём», и потёр глаза, на что Роджерс ехидно хмыкнул, — хотел бы вас пригласить работать в мой отдел. Разумеется, после окончания обучения. — В ближайшие лет пять, а то и десять я буду очень занят. И обучение, лишь малая толика того, что мне предстоит сделать. Так что мне будет не до работы во благо Британии, — ответил Гарри. Немного подумав, он решил приоткрыть свои карты и без перехода спросил: — И чем пахнет моя магия? — Горной свежестью, горящей древесиной, немного прелой листвой и еще чем-то неуловимым, но приятным и соединяющим, — проворчал Уолтерс, потирая переносицу тонкими узловатыми пальцами. — Ветер, огонь… Редкое сочетание… «… и тлен, — мысленно произнёс Гарри. Неужели некромантия? В той реальности у него было меньше двадцати процентов предрасположенности ко второму родовому дару. Развить, конечно, можно, только зачем себя насиловать, когда есть нечто доставляющее гораздо большую радость? Некромантия же его никогда не привлекала. — Прошу прощения, господа, но вы меня утомили, — Роджерс захлопнул папку и убрал в стол самопишущее перо, — поэтому, давайте расходиться. Наши посиделки и так уж затянулись. Лорд Поттер, спасибо вам, что ответили на мои вопросы, — произнеся последнее, Главный аврор хитро сощурился, словно намекая, что большинство вопросов Уолтерса остались-таки без ответа. Однако, уже выходя из кабинета, Гарри догнал вопрос, на который он с удовольствием ответил. — С лордом Малфоем мы деловые партнёры. А дальше был марш-бросок в Гринготтс. Гарри даже не успел ничего сказать и насладиться видом головы Рагнока, как к нему подскочил новый управляющий и проводил в сейф Поттеров. Там он взял первый попавшийся камень — розовый алмаз и сразу аппарировал на Гриммо.