Свет

      Я взглянул на часы — четверть одиннадцатого. Задерживается на работе, как обычно. «Я должна много работать, ты же знаешь» — как всегда ответит она на мой немой вопрос.       Ну ничего, я дождусь.       А может ее подруга опять поссорилась с мужем, а она как обычно ее утешает? Нет, глупости, они же недавно развелись.       Включив свет на кухне я подошел к окну. За окном разразилась настоящая буря: еще с вечера начался сильный снегопад и вовсе не думал утихать. Я нормально отношусь к такой погоде, она — просто ненавидит. Ненавидит до дрожи, до нервного срыва: может даже остаться на работе, лишь бы только не идти домой под ненавистным снегом.       Ветер могучим кулаком засадил в окно: звякнуло стекло, сквозь рассохшуюся раму я ощутил пронзительный холод. Поежившись я отошел от окна и вернулся в комнату. Свет на кухне я оставил включенным. В последнее время я всегда оставляю свет включенным. Так я словно говорю ей: возвращайся поскорее, тебя тут любят и ждут.       Устало опустившись на кровать, я подобрал одну ногу и тяжело вздохнул. Старенький телевизор на тумбочке, накрытый плотным шерстяным покрывалом, уже полгода ничего не показывал на разбитом экране. Не мешало бы купить новый — раньше она очень любила смотреть сериалы про любовь.       Чтобы хоть как-то скоротать время, я взял первую попавшуюся книжку из кучи на столе.       Хлопнула входная дверь, залаял соседский пес. Отбросив нудную книжку я босиком выскочил в коридор — моя дверь оставалась закрытой. Сквозь тонкий металл я услышал как соседка встречает своего мужа, и как радостно скачет пес, приветствуя хозяина. Ледяной пол вскоре заставил меня дрожать от холода: руки и спина покрылись гусиной кожей. Часы в комнате щелкнули полночь.       Вернувшись в комнату я подошел к окну, ничего особенно не надеясь высмотреть в темноте. Внезапно среди мельтешения снежинок, в свете уличного фонаря я увидел знакомую красную куртку! Сердце подпрыгнуло в груди пропустив удар. Куртка скрылась за углом, так и не свернув в сторону нашего подъезда.       Еще какое-то время я постоял у окна, изо всех сил вглядываясь во мглу. Глаза быстро устали, очень хотелось спать. Нельзя уходить, не дождавшись ее. Вскоре мне уже едва хватало сил, чтобы стоять и я с трудом доковылял до кровати. Отложив в сторону костыли я принялся растирать ногу: от напряжения икра превратилась в камень, онемела стопа, подмышками и в пояснице словно разожгли костры.       Год назад мы попали в аварию — я был за рулем. На улице была ужасная метель, такая же как и сегодня. В последний момент я увидел ту машину: резко крутанув руль вправо я подставил себя под удар, надеясь спасти ее и ребенка, которым она была беременна. Последнее что я запомнил, прежде чем отключиться: ошеломляющая боль в левой ноге, словно гигантские стальные челюсти жадно вгрызаются в плоть. От травм ее спасла подушка безопасности, но от пережитого стресса она потеряла ребенка.       В тот день наша жизнь перевернулась. В случившемся я винил себя, а она — метель. С тех пор она была вынуждена работать за двоих: моя реабилитация, и лекарства стоили баснословных денег.       Каждый день уходя на работу она тепло улыбалась мне и говорила: «Улыбнись, все будет хорошо! Мы справимся! Сегодня я буду поздно, но ты меня дождись!» «Обязательно дождусь!» — отвечал я. Это был наш маленький ритуал, акт поддержки друг-друга. Со временем жизнь начала налаживаться и старые раны уже не причиняли столько боли. Видя, что я уже свыкся с костылями она начала уговаривать меня вернуться к преподаванию — к делу всей моей жизни. «Ты можешь преподавать прямо дома,» — увещевала она, — «будешь готовить студентов к экзаменам, например. Математика всю жизнь была тебе вместо любовницы! И не вздумай это отрицать!». Ее лукавая улыбка, шутливо-ревнивый тон — я просто не мог сказать «нет». «Но у меня есть одно условие,» — наконец согласился я, — «как только у меня появятся первые ученики — ты бросишь вторую работу.»       Конечно же, она пообещала. Но даже когда я начал зарабатывать неплохие деньги — работу она не бросила. Все мечтала купить мне хороший немецкий кибер-протез, чтобы я мог вернуться к полноценной жизни.       Именно тогда и появился наш ежедневный ритуал: каждый вечер, едва последний ученик уходит, я оставляю свет на кухне и жду ее.       А однажды она вернулась с работы пораньше. Выглядела она очень болезненно: ее слегка качало, лицо было белее мела, но глаза… глаза сияли! Она снова была беременна! В тот момент я впервые, после реабилитации, чуть не упал с костылей. Наша жизнь вновь перевернулась! Но теперь это к лучшему. «Теперь ты точно должна бросить вторую работу!» — строго сказал я. — «Денег нам уже давно хватает, а тебе нужно думать о ребенке.» Она пообещала, что как только ей найдут замену, она сразу же уйдет. Но недели сменялись неделями, а она все так же поздно возвращалась домой, а я все так же ждал ее со включенным светом. «Пойми ты наконец! Ребенку нужен здоровый и счастливый отец,» — говорила она. — «Денег уже почти хватает. Еще немного.»       Я злился, ругался и обижался, но ничего не мог поделать. Каждый вечер я оставлял на кухне свет и ждал ее возвращения.       А полгода назад, на углу нашего дома, ее насмерть сбила машина. Кажется я до сих пор слышу пронзительный визг тормозов и глухой удар, но все равно каждый вечер я оставляю свет на кухне и жду ее возвращения.