Терпкий запах лимона

Наомаса любит свою работу. Правда любит. Нет, конечно, работа героя всё же привлекала больше, но с такой причудой как-то не до геройства, да и Наомаса не то, чтобы не считал свою работу менее важной. Помогать героям из тени не так уж и плохо, главное, что их важность признают сами герои. Порой в том, чтобы сидеть над бумагами и документами чуть-ли не до двух часов ночи было мало приятного, но чувствовать, как на плечи опускается тёплый мягкий плед и рядом ставят чашку крепкого чёрного кофе с двумя ложками сахара, заставляло забыть обо всех этих мелочах. Но всё же, была в ней одна вещь, которую и он, и Тошинори, ненавидели больше всего. Командировки. Обычно в ближайшие префектуры, ненадолго, на расследование, бывает, какого-то убийства или наркоторговли, да и тот же Альянс Злодеев всё ещё не оставался не вычисленным, так что могут затянуться на неделю или даже две. Тошинори после известий об этом обычно моргал пару раз, потом мягко улыбался краешком губ и говорил, что по его возвращению они сходят в их любимое кафе, но в глазах застывала тоска. Но вот только последующие дни Тошинори чаще обычного сжимал руку Наомасы в своей, старался дожидаться пока он закончит с работой, чтобы потом вместе лечь в кровать и почти одновременно заснуть. Во сне Тошинори прижимался к Наомасе крепко-крепко, упираясь носом в шею так, чтобы дыхание слегка щекотало, но не мешало спать. И перед тем как Наомаса собирался пойти на работу, Тошинори как будто пытался чуть ли не задушить его в объятьях, в ответ на что Наомаса обычно пытался подавить смешок, целуя в пылающую скулу. Вот и сейчас Тошинори проводит подушечкой большого пальца по ободранным костяшкам и смотрит тоскливо и слегка по щенячье, прямо Наомасе в глаза. Холодный осенний ветер треплет золотые пряди, закрывая добрую половину лица, Наомаса устало выдыхает и заправляет прядь за ухо. — Пожалуйста, будь осторожнее, — Тошинори наклоняется, обвивает руками Наомасу, слегка сжимая ткань пальто и кладя голову на плечо. — Я буду звонить утром и вечером, пожалуйста постарайся не разбить телефон, как в прошлый раз. — Ну же, я уже ведь извинился, — с губ срывается слабый смешок, но Наомаса слышит слабый подавленный всхлип и, делая вид, что не заметил, зарывается холодными пальцами в волосы. — И ты тоже себя береги, Тоши. Он пылко целует Тошинори, по привычке чуть прикусывая и оттягивая нижнюю губу, пропускает пальцы сквозь растрепанные пряди и отстраняется. Тошинори пытается ободряюще улыбнуться, разжимая руки на спине пальто и наслаждаясь теплом от поцелуя на губах, что держится ещё пару пару секунд, прежде чем прибывает поезд и он провожает его скучающим взглядом.

***

Дома Наомасу встречают привычный запах зелёного чая, зажженный в гостиной свет и звук бурлящей воды в чайнике. Губы невольно тянет улыбка и он старается как можно меньше создавать шума снимая пальто и обувь. Наомаса проходит в гостиную в поиске Тошинори, проводя пальцами по любимым и родным стенам. Замечая его мирно посапывающего за столом, положившего руки на стол, а голову на них, Наомаса обречённо, но всё же довольно выдыхает. Сейчас же, чёрт возьми, шесть часов утра, ему же на работу через два часа. — Я дома, — Наомаса подкрадывается со спины, садится на корточки и едва ощутимо целует Тошинори в висок. Лучи восходящего солнца путаются в длинных, ломанных, свисающих прядях и Наомаса удовлетворенно заправляет ближнюю к нему прядь за ухо. Тошинори приоткрывает глаза и не спеша поднимает голову. — С возвращением. Я всё же заснул… Однажды я всё же встречу тебя, — Тошинори закрывает глаза и наугад целует лицо Наомасы, попадая в край губ. — В принципе, это я виноват, обещал, что приеду к часу, но вышло как всегда, — Наомаса поджимает губы и вспоминая 32 пропущенных звонка, добавляет. — Прости, что заставил тебя волноваться. — Пожалуйста, не извиняйся, я просто рад, что ты тут со мной и мы можем можем поспать хотя бы пару часов. — Наомаса берёт лицо Тошинори в ладони и прижимается своим лбом к его. — Никаких пары часов, ты не выспишься и у тебя будет потом весь день болеть голова, так что возьмёшь выходной. — Наомаса и так подозревал, что вряд ли у него получалось спать спокойно все эти дни его отсутствия. — Ладно, сейчас действительно всё равно, просто идём уже спать, — Тошинори приобнимает Наомасу за спину, пока тот помогает ему подняться и от столь родного запаха чувствует неожиданный прилив сил, подхватывает Тошинори на руки так легко будто он и вовсе ничего не весит. Тошинори мгновенно просыпается от этого действа и в растерянности хватается за шею Наомасы, лицо мгновенно заливается красой и он нерешительно поднимает на него взгляд, но встретившись со спокойным и уверенным лицом Наомасы, прижимается головой к плечу, вдыхая родной запах. Наомаса чувствует как руки Тошинори нервно трясутся и видя красное, но явно довольно ухмыляющееся лицо, прижимает того лишь сильнее зарываясь носом в макушку, вдыхая запах шампуня с запахом хвои. — Всё хорошо, ты ничего не весишь, — Наомаса садится на кровать, всё так же держит Тошинори у себя на руках, садя его себе на колени. — Я не об этом, — Тошинори чувствует как от такого простого действия заливается краской и всё же прячет лицо в ладонях, утыкаясь Наомасе носом в шею. — Просто, раньше ты никогда такого не делал и это… Немного не привычно? — слегка неуверенно заключает тот. — Мне так больше не делать? — Наомаса удивлённо вскидывает брови, чуть ослабляя объятья. — Нет-нет, я не правильно выразился, — Тошинори резко убирает руки от лица и кладёт их на плечи Наомасе, смотря тому прямо в глаза. — Делай так почаще… — Тошинори не выдерживает и укладывает голову обратно Наомасе на плечо. Просить такие смущающие вещи, вроде и правильно, но совсем не привычно. — Не стоило просить, — Наомаса проводит ладонью по спине Тошинори и слегка смущённо смеётся. — Ладно, давай уже спать. Предложение по поводу похода в «Might's Cafe» ещё в силе? — он, не переодеваясь, залезает в кровать и Тошинори ложится рядом, окутывая последнего всеми конечностями. — Конечно, что за глупый вопрос? — Тошинори переплетает свои пальцы с пальцы Наомасы и прижимается как можно сильнее. Наверное именно из таких вот возвращений домой и ощущение родного запаха, после недели разлуки заставляло любить свою работу только сильнее.