Раздвоение личности—это не игрушки.
***
Вставать по утрам— самая ужасно-неприятная процедура, страшнее девяти кругов ада и даже самого Люцифера. Тебе приходится покидать мир своих грез, возвращаясь в серую реальность, а потом отрывать своё тело от мягкой и теплой кроватки, которая действительно кажется раем даже для самого бога. Можно же ещё полежать в постели, расслабиться, а после встать в хорошем на весь день настроении. Но, увы, жизнь не такая пряничная и смотреть на неё через розовые очки уже нет никакого смысла. Веки медленно поднимаются, а каре-изумрудные глаза упорно выжигают дыру в потолке, пока громкий будильник трезвонит на всю комнату. Такую милую и уютную комнату. Темно-синие обои, что так эстетично сочетаются с такими же темными шторами и красивой подсветкой в углу; паркетный пол, что отдаёт лёгкой прохладой босые ноги, а от холода спасает лишь мохнатый голубой коврик, что лежит у самой постели; компьютерной стол, на котором, как и у любого подростка, разбросаны разные мелочи и ненужный хлам, даже сигарета завалялась среди фантиков из-под конфет; светлые шкафы и синтезатор в углу. Больше рассказывать про эту комнату нечего. Девушка хватает первый попавшийся под руку предмет—плюшевую акулу, что лежала под её боком, а после кидает её прямо в электронные часы, что стояли у прикроватной тумбочки и подсвечивали зелёным светом 7:00. От большой игрушки предмет замолкает, а довольная своей работой Лиза устраивается на кровати поудобнее, пряча своё сонное личико в мягкие подушки и будто вовсе позабыв о том, что сегодня понедельник, и что она всё ещё учится в школе. Хотя, наверное, даже не забыла, а забила. Но спокойствие длится недолго. Спустя несколько минут, дверь в комнату открывается и небольшой женский силуэт продвигается в комнату. Он присаживается на самый край кровати, прямо рядом с русоволосой девушкой, что отказывалась вставать сама. Такие родные и нежные руки опускаются на хрупкие плечи, поглаживая их, вызывая тепло и заставляя расслабиться ещё больше. —Лизонька, вставай...— ласковый, и такой родной сердцу голос раздаётся над самым ухом, словно колыбель, до дрожи в теле приятный. —Ну мааам,—тянет приглушённо девушка, ещё сильнее утыкаясь в подушку и обращаясь к своей любимой и единственной маме—Евгении Неред, что уже не в первый раз так будит свою дочку. —Ну Лизаа, давай, поднимайся уже, ну,— женщина смеётся, потрясывая Неред—младшую за плечи, на что та лишь отмахивается. Тогда Евгения поднимается с места и идёт к большому окну, после чего берётся за тёмные шторы и одним резким движением раздвигает их в стороны, из-за чего комната в мгновение заливается утренним солнечным светом, а дочка недовольно и страдальчески стонет. —Елизавета Романовна, сейчас же просыпайтесь и чтобы через пять минут уже сидели и завтракали!—смешно командует женщина напоследок, а после выходит из комнаты, поправляя домашний халат. Лиза пару раз глубоко вздыхает, после чего устало потирает руками лицо, стараясь проснуться. Через некоторое время уже сидит на краю постели, смешно щурясь от солнца и поправляя спутанные за ночь пшеничные волосы. Бросает взгляд на портфель и тяжело вздыхает. Опять идти в эту чёртову школу... Очередной недовольный вздох и в портфель летят множество учебников и тетрадок, что, вроде бы, понадобятся ей на сегодня. Далее, русоволосая девушка поднимается с кровати и плетётся в ванную комнату, где проводит все нужные водные процедуры и старается привести себя в нормальный вид, чтобы хоть как-то быть похожей на человека. Возвращается Лиза буквально через некоторое время, переодевая пижаму на повседневный школьный лук: обычное чёрное худи, синие джинсы, а на бледных и тонких запястьях красуются электронные часы и пару браслетиков. Скудненько и совсем не дресс-код, но всем уже плевать, если честно. Когда всё оказывается собрано, Неред оглядывает комнату взглядом и вздыхает, ведь в ближайший день она сможет увидеть её только вечером после школы и всех дел. Ну а что поделаешь... Наконец, русая плетётся на кухню, откуда веет таким ароматным и вкусным запахом, из-за которого аппетит разыгрывается ещё больше. На кухне хлопочет уже собранная в повседневную одежду Евгения Неред, которая, пусть и готова во все оружия, всё равно готовит для любимой дочки завтрак, дожаривая последний румяный блин. От этой картины девушка не может сдержать теплой улыбкой, что так пропитана любовью к этому дорогому и близкому ей человеку. —Доброе утро, мам,—еще раз за утро приветствует женщину Лиза, присаживаясь за стол и сразу же потягиваясь через него за миской блинов, дабы уталить весь, скопившийся за ночь, голод. —Доброе, доброе,— с улыбкой кивает женщина, обтирая руки о мохнатое полотенце и заботливо подставляя миску с блинами чуть ближе к дочке, чтобы та лишний раз не тянулась до противоположного угла стола. —Как спалось? Слушай, ты бы надела в школу что-нибудь другое, а то постоянно одни толстовки у тебя,—со вздохом заметила Неред-старшая, с каким-то оцениванием глядя на девушку. —Спалось отлично, если бы не эта школа, ну а про одежду ты знаешь, мам, не в первый раз уже,— спокойно отвечает та, пожимая плечами и пережовывая во рту остатки блина, а после переводя изумрудные глаза на мать,—Ты сегодня до скольки?— —Как обычно до восьми, если не задержат,—отвечает Евгения, а после кидает взгляд на настенные часы, что висят на белоснежных обоях кухни и показывают своими стрелками время. —Ох, черт, а вот мне уже пора,—проговаривает женщина, хватая со стула сумку и на прощание смешно ероша русые волосы дочки, при этом нежно и быстро целуя её в щёку. —Удачи в школе и смотри тоже не опоздай!— кричит мама девушки уже из коридора, натягивая длинные сапоги и ещё раз причесываясь. —Хорошо, пока, мам!—кричит ей Неред в ответ, а после слышит хлопок входной двери. Девушка тяжело вздыхает и устало потирает руками лицо, опуская взгляд. И вновь её мама сегодня придет поздно, да и сто процентов ещё будет разбираться с ненужными бумагами... Она тратит столько сил, которые итак на исходе, и всё для Лизы..а русая просто хочет, чтобы мама перестала так нагружать себя из-за неё и уже просто бы осталась дома, отоспалась или отдохнула, в конце концов! Но это будет в отпуске, а отпуск, увы, будет ещё не скоро... А вот у русой первая четверть заканчивается уже через две недели, а чтобы не ходить на каникулах из-за пропусков и опозданий, Неред оказывается в прихожей, решив заняться грязной посудой после школы. Вот она уже оказывается в подъезде, ловко справляясь с ключами и убирая их в карман, а после быстро спускается по ступенькам вниз, при этом закидывая вторую лямку рюкзака, что все это время болталась, на плечо. Лиза выходит на улицу и холод мгновенно пробирается под одежду, касается кожи и костяшек, вызывая табун мурашек. Пусть сейчас почти конец октября, макушка Неред до сих пор укрыта лишь кепкой, на плечах висит лёгкая бордовая ветровка, а снизу красуются обычные джинсы с подворотами и красные Найки, что были у девушки всегда, на все случаи жизни. Скоро уже вот-вот опустятся белые снежинки, но ей, как обычно, плевать. Одиннадцатиклассница неспеша идёт по серым улицам Питера, время от времени зевая и борясь с желанием развернуться и убежать обратно домой, в кровать, под тёплое и пуховое одеяло... Но это лишь мечты. Наконец, такое знакомое, но до жути отвратное здание виднеется вдалеке. От этого русоволосая вздыхает и ускоряет шаг, поднимаясь на крыльцо и ныряя под руку какого-то парня, что сейчас придерживал дверь. Знакомые стены, гардеробная, жирная тётка на вахте, полно учеников, что душат друг друга в толпе, орут и не дают пройти...Классика. Неред, уже как профессионал с одиннадцатилетним стажем, справляется с верхней одеждой за пять минут, а после перемещается к лестнице, где уже намного меньше народа, что не может не радовать. Русоволосая идёт на третий этаж, но останавливается на втором, подходя к табло и сверяясь с расписанием. История. Ещё один нелюбимый и бесполезный для Лизы предмет, на который она все равно потащит свою задницу... И опять по классике. Вот знакомая дверь с номером, и Неред заходит внутрь кабинета. Учителя ещё нет, а потому и неудивительно, что по всему классу летают пеналы с бумагой, а также разносятся громкие маты подростков и смех. Та не обращает внимание на своих одноклассников, а лишь стремительно направляется к последней парте третьего ряда, за которой сидит её лучший друг—Руслан Тушенцов. С этим юношей Лиза знакома ещё с самого детства, вместе они прошли через многое: вместе сидели в песочнице, вместе поступили в эту школу, вместе отсидели за этой партой все эти чёртовы одиннадцать лет... Вообщем, их крепкой дружбе можно позавидовать. Тот сначала не замечает подругу, так как усердно печатает что-то в своём телефоне, однако всё же поворачивает голову, когда девушка присаживается рядом с ним, шумно вздыхая и доставая нужные принадлежности. —Ну здорова, Лизо-о-о-он. —тянет Тушенцов, расставляя руки в стороны и смеётся, когда русая буквально "падает" в его объятия, кладя голову на его плечо. —Ну как ты?— —Руся-я-я, я заебалась,—недовольно тянет Неред его забавное прозвище, даже почти хныкая, словно недовольный и маленький ребенок. —Ничего... Потерпи, отмучаемся, —с улыбкой уверяет её друг, подбадривающе хлопая по спине и поглаживая по плечу. —Совсем скоро и Москва... И это действительно радует русоволосую, ведь та тут же поднимает на юношу свой взгляд, в котором пляшут огоньки детской радости. Да, ещё прошлым летом ребята планировали поездку в столицу, но из-за обстоятельств всё рушилось. Неред уже давно хотела побегать своими маленькими ножками по обширной красной площади и посмотреть на все те небоскребы, коих в Питере было не так много. А потому, друзья решились как раз после одиннадцатого класса летом свалить в Москву на месяцок и, понятное дело, каждый ждал этого с трепетом и особым желанием. —Сразу аж захотелось учиться, ля,— отшучивается Лиза, отстраняясь от шатена. —Ого, ты хочешь учиться? Ебать я в ахуе, в первый раз от тебя такое слышу! Обычно ты говоришь это, когда пьяная,— с усмешкой выпаливает Руся, а на что девушка лишь улыбается и несильно толкает его кулачком в плечо, испуская тихий смешок. Друзья уже собирались завести диалог, как вдруг звенит звонок, и все в мгновение замолкают. Ученики падают на свои места, незаметно задвигая ногой мусор под парту и судорожно открывая учебники, шурша страницами и пытаясь найти нужный параграф. Наивные. А в класс тем временем входит уже такая знакомая пожилая женщина в очках и...постойте, она не одна!? Прямо вслед за ней заходит... Юноша. Очень высокий, по крайней мере выше учителя на три головы это точно; рыжие пряди, что как-то небрежно и на скорую руку причесаны на бок и так похожи на медь или тянущийся карамельный пудинг, прикрыты капюшоном чёрного худи "лицемер". Вроде бы, казалось, обычный заебавшийся одиннадцатиклассник, но что-то в нём было не то...Глаза? Точно. Они были обычными, серыми, но взгляд.. такой пронзительный, холодный. Парень медленно переводит его на каждого ученика в классе, заставляя нервно сглатывать и застывать на месте, а после останавливается на нашей парочке друзей. —Ребята, с этого дня у нас в классе будет учиться Данила Кашин. Очень прошу принять его в свой коллектив,— представляет за него преподавательница. Рыжеволосый лишь украдкой смотрит на исторчику, а после медленно двигается через ряды, игнорируя даже Леру Мидлер, которая, видимо, с первых секунд неровно задышала к юноше. Она отдала ему всё своё внимание, но Кашин даже проигнорировал жесты светловолосой, которая хлопала по пустому месту, рядом с ней, как бы приглашая присесть. Юноша проходит за самую последнюю и свободную парту, заставляя расстроиться Валерию и перешептываться остальных учеников. —Пиздец он странный,— наклонившись к уху подруги, шепчет Руслан, не отводя взгляд карих глаз от новенького, точно так же, как и русая. На выдвинутое мнение своего друга Неред лишь кивает, как бы соглашаясь с ним. Но тут рыжеволосый вдруг резко решает переключить внимание на ребят. Лиза и Даня встречаются взглядами. Табун мурашек бежит по спине, вдоль позвоночника, а сама девушка даже еле заметно вздрагивает и отворачивается, пытаясь забыть, стереть из памяти этот взгляд. Холодный и пронзительный взгляд.***
Весь последующий день проходит, на удивление, спокойно. Обычные уроки, обычные задания, только вот необычный рыжий парень. С его приходом в классе стало витать напряжение, а Лизин взгляд всё и норовил упасть именно на этого широкоплечего и мрачного парня, и с этим ничего нельзя было поделать. Благо Кашин куда-то пропал с последнего урока, но русоволосой было это только на руку. Так она хотя бы больше не чувствовала этого напряжения и страха, что ранее веяло от рыжего и не давало покоя. Но вот, звенит звонок, оповещая замученных школьников о том, что учебный день закончился и теперь, наконец, можно разбежаться по своим домам и отдохнуть до следующего дня. Сегодня Лиза вынуждена добираться домой в одиночку, ведь у Руслана—очередная тренировка, которая обычно повторяется три раза в неделю. Девушка, в принципе, привыкла к этому и вовсе не обижалась на друга, что уж говорить о том, что ей было всё равно. Неред прекрасно знала Тушенцова и его потребность и тягость к спорту, а потому, когда в седьмом классе он подлетел к ней и заявил, что будет ходить в спортивную секцию—русая очень обрадовалась, ведь действительно была счастлива за друга. Вот, Лиза спускается по лестнице вниз, параллельно с этим зависая в телефоне. На лестничных пролетах, как и на этажах, довольно тихо, нет не единой душонки. И не мудрено, ведь многие классы ушли ещё раньше, а некоторые просто свалили со скоростью света, позабыв о неторопливой Неред, которая и правда уж чересчур растягивала свой "поход" из школы. Вот она спускается на этаж ниже. Вокруг никого, до ушей доносится лишь топот собственных ног и еле различимый звук мобильной клавиатуры. Но вдруг... Вскрик. Громкий, мужской вскрик, от которого бедная и напуганная девушка дёргается, тут же останавливаясь на месте и прирастая ногами к полу, словно дерево. Сердце вдруг пропускает удар, а сама Лизавета шумно сглатывает, ведь ей действительно и по-настоящему почему-то страшно. Скулеж. Шипение. Чьё-то громкое и сбивчивое дыхание и тихие маты, повторяющиеся одни за другим. Русоволосая невольно хмурит густые брови, прислушиваясь к звукам, и всё же решает спуститься на ещё один лестничный пролет, чтобы, наконец, понять, в чём, чёрт возьми, дело. Сердце сжимается, а Неред на дрожащих ногах преодолевает последние ступеньки. Лиза останавливается и оглядывается, после чего не верит своим глазам. Хочется дать себе сильную пощечину и уверить себя в том, что это галлюцинации от усталости или чего-то ещё. Но все намного страшнее. Прямо под лестницей, у пожарного входа сидит... Даня. Да, тот самый Даня, с тем холодным взглядом и чёрном худи, словно смерть. Хотя, по сути, он таким и казался, только сейчас выглядело довольно странно и несвойственно для девушки. Сейчас Кашин сидит прямо на полу. Одна нога вытянута, а другая же согнута в колене и придерживается татуированной рукой; веснушчатое лицо юноши время от времени кривится от боли, брови хмурятся, губы полностью искусаны, а тихое шипение доносится сквозь сжатые зубы. На голове нет капюшона, что удивительно, но зато теперь полностью видна эта копна рыжих и медовых волос, которые, кажется, стали ещё ярче и заметнее. Русая пару минут стоит в шоке, оглядывая эту картину, ну а рыжий её, видимо, не замечает, ведь продолжает жмурится и что-то шептать себе под нос, так же держась за ногу. Видимо, он повредил её, когда спускался. Хотя...глупо даже, наверное. Однако настоящую причину узнавать она не собирается. —Данила?— решаясь заговорить, спрашивает Лиза, хмуря густые брови и мысленно ударяя себя за то, что так официально обращается к своему сверстнику, а уж тем более однокласснику. Услышав звонкий голос, юношу будто бьют током. Он заметно вздрагивает и тут же отдергивает руки от собственной коленки. Тот отворачивается в сторону и судорожно натягивает капюшон, будто бы боясь показать Лизе, что и так уже увидела, свои натурально-рыжие волосы. Перед тем как заговорить, Кашин хрипло и громко откашливается, от чего Неред ещё больше становится не по себе. —Ч-че ты тут делаешь?— голос немного срывается, видимо от испуга и волнения, но по-прежнему такой низкий, хриплый и холодный, уже по-привычному вызывая мурашки по всему телу. —Действительно! Что же я ещё могу делать в школе? Отучилась, домой теперь иду,—всплеснув руками, проговаривает Неред, не сдерживая своей раздражимости, ведь сейчас рыжий задаёт до безумия глупые вопросы. Хотя, если честно признаться, Лиза тоже немного растерялась сначала. —А ты то чё тут забыл? С ногой что? Помочь?— русоволосая вопросительно поднимает бровь, выжидающе глядя объект своего "обожания", при этом скрестив руки на груди и облокотившись о стену, ведь диалог наверняка будет долгим. —А тебя ебет? Даже если я ногу сломал, то не никогда не попрошу помощи, особенно у тебя,— недовольно, почти рычит Кашин, так и не поворачиваясь к собеседнице. А ведь и правда. Она просто могла оставить его здесь, но увы, доброта Неред порой подводит её, как, собственно, и доверие к людям. —У тебя фактически не может быть перелома, а если бы и был, то ты бы кричал, как истеричка. Максимум это вывих,— пожимает плечами Лиза, решая не отвечать на первый вопрос и вдруг подходит к нему, приседая. —А откуда такие познания? Да и я тебя даже не знаю нихуя, так что иди нахуй!— уже почти выкрикивает Кашин, лишь мельком глядя на подсевшую рядом Неред. —Только после тебя. И да, я Лиза,—девушка оглядывает Даню, а если быть точнее, то его ногу. Далее, она медленно тянется рукой к его коленке, но даже не успевает дотронуться, как вдруг чувствует ужасное жжение на тыльной стороне ладони, тут же отдергивая её. Да, Даня ударил её по руке. Словно маленького ребенка, который тянется за конфетой. Причём так сильно, что даже русая негромко вскрикивает, при этом испуганно подняв взгляд. Теперь рыжий смотрит прямо на неё, почти в душу. В глазах играет огонёк, злости и ненависти. Кажется, что сейчас из ушей и носа повалит пар и, если бы Кашин не был покалечен, то наверняка бы уже навалял русой. —Иди нахуй,- вдруг тихо, почти шёпотом проговаривает парень, но вдруг срывается на крик, —Иди нахуй, блять, я что тебе сказал!? Бедная и без того напуганная Лиза вздрагивает, потирая собственную руку и поджимая губы. Ох, видимо, уроки правильного поведения мамы ещё в маленьком возрасте о том, что нужно помогать всему и всем, плохо сказались на Неред, раз она приняла одно очень рискованное решение, о котором наверняка в скором времени пожалеет. —Ты меня потом благодарить будешь,— с этими словами девушка без какого-либо предупреждения оказывается рядом с юношей, тут же перекидывая его руку через свое плечо, стараясь поднять, пусть это было и чертовски сложно, особенно учитывая то, что Лиза была намного меньше парня. Рыжий вдруг заметно дёргается и вновь недовольно шипит. —Блять, отпусти...Сука, больно!— вновь слишком громко произносит парень, ведь девушка подняла его уж очень неожиданно и быстро, да настолько, что Кашин случайно наступил на больную ногу. Но Лизавета ничего на это не отвечает, лишь выдыхает и старается сама удержаться на ногах и не надорваться. Вдруг рыжеволосый замечает её забавные старания, а потому решает воспользоваться и чуточку поиздеваться. —Ну что ж, удачи, Лизочка,— наигранно-слащаво и с дерзкой ухмылкой произносит он Неред, а после наваливается на русую почти всем своим весом, из-за чего та громко выдыхает. —Заткнись лучше,— сквозь кряхтения отвечает ему девушка, медленно двигаясь к гардеробной и придерживая на себе эту огромную тушу. На колкую фразу русой рыжий лишь хмыкает, но всю оставшуюся дорогу до гардероба ребята идут молча. Лиза уже привыкает к этой тяжести и отмечает у себя в голове, что от парня довольно заметно пахнет сигаретами, что, наверное, и неудивительно для его характера. Ох, стоило бы видеть лицо толстой и милой женщины на вахте, когда к ней за куртками подошла маленькая девушка, придерживающая тяжелого, почти двухметрового парня. Но вот, взяв свои куртки, ребята последовали на холодную и осеннюю улицу, которая что-то особо не завораживала. Как только подростки оказались за дверью, Кашин тут же ухватился за какую-то железную колонну на крыльце, придерживаясь уже за неё. —Все, теперь пиздуй,— уже куда более спокойно проговаривает юноша, махнув рукой, мол "можешь идти, так и быть, свободна". Тогда русоволосая лишь усмехается, чувствуя раздражение и то, как она сейчас взорвется, но после лишь выдыхает и кивает, решая больше не волноваться за рыжего и о том, как теперь он сам дойдёт до дома. Теперь это не её проблемы. —Окей, всегда пожалуйста,— саркастично произносит Лиза, а после на пятках разворачивается и идёт в вовсе противоположную сторону, но всё равно улавливая на себе этот пристальный взгляд. Небольшой осадок остался на душе, ведь Неред сразу не понравилось отношение парня к ней, что было действительно неуважительным и ужасно раздражающим по отношению к русой.Он действительно пиздец странный.