Но нет коннекта к серверу - мой сервер перегружен.
***
Наверное, за всю свою сознательную жизнь русоволосая девушка ещё никогда так не удивлялась. Ещё бы, а как реагировать на то, если твой самый близкий и лучший друг сейчас о чём-то мило беседует с человеком, который, чёрт возьми, странный и жуткий, да и которого вы вместе сторонитесь и обсуждаете? Странно всё это... Лиза тут же прячется за стену, прикрывая глаза и стараясь даже не дышать, дабы услышать хоть что-то из их разговора. Но, увы, получается плохо, ведь расстояние между ними довольно большое, а парни ещё говорят шёпотом, еле слышно почти. А Неред даже боится высунуть русую голову и хоть как-то двинуться, ведь действительно не хочет быть замеченной. Девушка судорожно и еле слышно вздыхает, опуская взгляд на свои кеды и медленно проводя рукой по щеке, стараясь уладить все скопившиеся мысли в своей голове и успокоиться, в конце концов. Да, разумеется это странно и, возможно, неприятно, что Руслан стоит с этим Даней и беседует с ним, как с другом. Интересно, а какова, собственно, причина их разговора? Да не может же быть между ними ничего общего... —Лиз? Вот ты где!— Неред тут же заметно вздрагивает и резко поворачивает голову в сторону Руслана, при этом чуть ли не падая с ног. Слишком неожиданно. —Чего ты? Физику то исправила?—Руся удивлённо выгибает бровь, замечая такое испуганное состояние и нервность подруги. —А? Я? Д-да, исправила,—русая пару раз кивает, вновь опуская взгляд, но после снова поднимая его на Тушенцова, заглядывая прямо в карие глаза, от чего юноше становится ужасно неловко. —Ты о чём с Кашиным разговаривал?— вдруг напрямую спрашивает Лизавета, сама не узнавая собственного голоса. Руся в мгновение меняется в лице. Сначала он в удивлении вскидывает брови, а после хмурит их и едва приоткрывает рот, но тут же поджимает губы и отводит взгляд в сторону, сначала в стену, а в потом в потолок, явно теряясь в своих мыслях и словах. —Х-хей, Лизо-о-ок, да не бери в голову, пойдём домой лучше,—кареглазый громко откашливается, а после с его губ срывается нервный смешок. Именно нервный, Лиза узнает, ведь в последний раз он так смеялся ещё в шестом классе, когда случайно сломал любимую ручку девушки и старался спрятать остатки в своём же портфеле. Татуированная рука опустилась на хрупкое плечо Неред, подталкивая ту к выходу. Но Лиза стоит на месте, даже не двигаясь. Она не отрывает взгляд от лица парня, которое за считанные секунды ужасно напряглось, как, впрочем, и сам юноша. —Не уходи от разговора,—вновь слишком настойчиво и холодно произносит русоволосая, хмуря густые брови и явно не собираясь отступать. —О чём ты базарил с Кашиным?—повторяет девушка почти по слогам, из-за чего загоняет парня в угол, практически. —Я..Я, кхм. Лиз, прости, я не могу сказать,—наконец со вздохом признаётся Тушенцов, будто вовсе сдавшись и опустив взгляд вниз, словно провинившийся щенок или ребенок. А Лиза не понимает. Стоит и как дура смотрит на поникшего Руслана, чувствуя, как в груди что-то щемит. Он не доверяет ей или что?.. —В смысле? Русь, ты охуел? Мы же..мы же, чёрт возьми, никогда друг другу не пиздели и даже сейчас ты не можешь мне сказать о чём вы, сука, говорили!? Мы только недавно думали, какой он странный и как меня в первый раз посылал, а сейчас вы типа друзья!?—видимо, терпение Неред подошло к концу. —Да Лиз, я не общаюсь с ним, просто это нужно было, и я правда не могу сказать,—отвечает Тушенцов, так же стараясь объясниться. —Даже своей лучшей подруге, как я?—вдруг тихо, почти одними губами спрашивает Лиза, замечая растерянность в глазах юноши и чувствует, как внутри всё ломается и лопается. А он молчит. И от этого становится ещё хуже... Она и правда не понимает, почему он что-то скрывает, особенно с этим чертовым Даней, но сейчас очень обидно от того, что её лучший друг не говорит ей этого. Ей обидно. Ужасно обидно и, возможно, даже больно. Русая с обидой, причём большой обидой, смотрит на друга, а после сглатывает скопившийся ком в горле и дёргает плечом, легко скинув мужскую руку. Девушка в мгновение разворачивается на пятках и быстрым шагом идёт к двери, даже игнорируя оклики друга, который тщетно кричит её имя в разных вариациях, но двинуться с места не может, либо от шока, ну а либо просто не хочет её догонять, да и не видит смысла в этом. Вот, прохладный ветер врезается в бледное лицо, заставляя на секунду затаить дыхание. Убирая тонкими пальчиками русую прядь с носа, Лизавета на секунду останавливается, оглядывая пустое крыльцо и ещё раз обрывисто вздыхая, закусывая губу и поднимая голову, при этом быстро-быстро хлопая глазами, будто заставляя течь слёз в себя,в обратном направлении. И это получается, ведь на деле она лишь шмыгает курносым носиком и опускает голову, прожигая взглядом кеды и засовывая руки в карманы. Быстро спускается по ступенькам с крыльца и быстрым шагом направляется к воротам здания, быстро, чтобы Руслан не догнал её, в случае чего. А ведь Неред и правда больно. Больно, потому что Руся впервые не рассказывает ей. Впервые врёт, впервые скрывает. И мысль о том, что есть вещь, которую она не способна узнать даже от близкого человека, заставляет бедное сердце ныть и метаться из стороны в сторону, в надежде на ответ. Она, почему то, чувствует предательство, недоверие по отношению к себе. Всего два дня, а уже столько проблем из-за него, из-за этого Кашина. Да будь ты проклят.***
Ключи в замочной скважине поворачиваются несколько раз, звук открытия и скрип двери, а так же резко чувствующийся запах в носу, чего-то печеного или жаренного. Мама дома. Чёрт. Как не вовремя. Лизавета пару раз тяжело вздыхает, дабы не выдать себя и свое плохое настроение матери, а после снимает кеды без помощи рук и даже не развязывая шнурки, по привычке закидывая кепку на верхнюю полку, при этом привстав на носочки. Далее, русая берёт портфель и старается как можно незаметнее и тише пройти в комнату, стараясь не попасться родственнице на глаза, но Неред-старшая тут же перекрывает дочке проход, при этом улыбаясь. —Привет, как дела, как в школе?—спрашивает женщина, быстро целуя девушку в щеку. А русоволосая лишь отмахивается обыденными словами и кивает,натягивает улыбку, такую фальшивую и привычную, прикрывая за ней все, что только можно, а конкретно ту боль и обиду, что была именно сейчас. Но мать видит и понимает. А потому хмурится и заглядывает Лизе в глаза, но та продолжает улыбаться. —Лиза?—переспрашивает женщина, приподнимая брови и глядя на русоволосую, которая явно врала в этот момент. —Да всё хорошо. А ты почему не на работе, кстати?—пытаясь уйти от темы, задаёт вопрос девушка, хотя, по сути, её действительно интересует данный вопрос, ведь обычно мать приходит не раньше шести. —Меня отпустили пораньше за то, что я вчера выполнила большую работу. Так, а значит с тобой точно что-то случилось. Иди в комнату тогда, я сейчас приду,—вновь командует Евгения, а после, зачем-то, вновь удаляется на кухню. А фальшивая улыбка пропадает, трескается, представляя полностью настоящие эмоции в обнажённом виде, ведь смысл скрывать то, что уже видно, а особенно от любимой матери? Тяжёлый вздох вырывается из губ Лизы, а сама она заходит в гостиную и садится на диван, рядом с журнальным и черным столиком, на котором, к слову, сейчас стоит ваза с леденцами. Девушка ставит рюкзак у своих ног, а сама принимает сутулое положение, глядя в прозрачную стенку вазы, которая была наполовину пуста, лишь на самом дне находилось пару конфеток. И это сейчас напоминало Неред её душу. Вроде бы почти и совершенно пуста, но на дне всё же есть некоторые чувства, только отрицательные, гнев, обида, может даже какое-нибудь отчаяние, кто знает. Но вот, Лизавета выпрямляется в плечах и спине, когда слышит тихие шаги, а после в гостиной появляется Неред-старшая, держа в руках кружку с каким-то напитком, присаживаясь рядом с дочкой. Девушка в непонимании хмурится, задавая маме немой вопрос, когда та протягивает ей ту самую кружку. Однако до Неред доходит, когда та всё же перемещает кружки в свои руки, а в нос врезается уже такой вкусный и сводящий с ума запах любимого карамельного кофе с воздушными зефирками. Это был самый любимый кофе Лизы, и сейчас это растапливало душу и даже немного подкупало. Сделав первый глоток и прикрыв глаза, Лиза вдруг чувствует руку на своём затылке, которая так настойчиво после кладёт голову девушку на плечо матери, при этом поглаживая по мягким и русым волосам. —Так что же случилось, солнышко?—слишком ласково, слишком тепло, и слишком приятно раздаётся над ухом. Мурашки бегут по телу, а сама русоволосая поджимает губы и вздыхает, отводя взгляд в сторону и полностью расслабляясь. Как же хорошо сейчас. Любимый напиток, защищённость, любимый человек, поддержка... Вот бы мать всегда была рядом, вот бы всегда они так мило сидели и беседовали, как мать с дочкой, но почему нельзя сделать именно так? Неред-младшая ещё раз вздыхает, опуская взгляд и как бы собираясь с мыслями. Она даже не знает, с чего начать и какие моменты опустить, чтобы мама всё правильно поняла. —Я с Русланом поссорилась,—вдруг коротко кидает Лиза, явно не собираясь говорить причины ссоры, и всей душой надеясь, что мать не начнет заваливать лишними вопросами, на которые бы не хотелось давать ответ. —Ничего, скоро помиритесь тогда, обязательно. Всему своё время. Ссоры приходят, когда им суждено быть, а уходят очень часто и быстро,—вдруг тихо проговаривает Евгения. Причин не спрашивает, от чего русоволосая радуется глубоко в своей пустой душе, однако уголки губ сами превращаются в слабую улыбку, когда мягкие и теплые губы касаются виска Неред. Вот бы так было сейчас, вот бы так было всегда... Лизавета рада, что имеет какую-никакую поддержку, а в голове невольно всплывает вопрос о том, как одинокие люди справляются без поддержки?Глухую пустоту.
***
Звон. Ещё звон. Вновь ужасно неприятная мелодия в ушах, заставляющая морщиться и ненавидеть мир каждой клеточкой своего уставшего тела. Веки нехотя поднимаются, а Неред ещё даже не встала, но уже хочет проклинать все и вся. Сегодня вновь преодолевать пытки, однако зато завтра выходной, есть для чего ещё можно жить. Рука тянется к телефону, дабы выключить уже эту ужасно громкую и давящую на черепную коробку мелодию, но на экране всё так же высвечиваются новые сообщения от контакта "руся", что написывал ей весь вечер, да и ночь, практически. Лизавета вздыхает и поднимается, вновь совершая утренние процедуры, которые можно уже пропустить, ведь ничего, кроме отсутствия матери, что уже ушла на работу, не изменилось.***
А сегодня Лиза опаздывает. Здорово. Класс. Идёт быстрым шагом, почти несётся, не глядя под ноги и задевая плечами прохожих, а точнее высокомерных дам и широкоплечих мужчин, которые также растворились в этой суете города. Разумеется, Неред привыкла к этому. Санкт-Петербург сам по себе мрачный город, и это не только из-за ужасной и отвратной погоды. Эти каменные лица и безразличие людей, всем плевать, что ты делаешь, какие у тебя проблемы. По сути, Питер выжимает из живущих здесь все соки и яркие краски, превращая человека в некую серую массу, эгоиста, которому всё равно на других. Даже приезжие люди, что так давно хотели посетить северную столицу, буквально через месяц сливается с этим серым месивом, а после вновь по новой, словно ходячие мертвецы, ей богу. В Питере каждый сам за себя. Движение. Движение в одном направлении, словно люди загипнотизированы, идут, куда им укажут, а по сути же не хотят, что и видно по недовольным лицам. Это всё так чертовски странно и даже напоминает какой-нибудь фильм про "эгоистов" или "безэмоциональные". Хах, забавно. Но русоволосая девушка сбавляет шаг и с досадой выдыхает, когда наручные электронные часы кричат о том, что урок начался уже как пять минут назад. Ну ебаный стыд. Тогда Неред плюет на это дело и уже спокойно подходит к школе, ну а что ей, собственно, терять то? Вдруг Лиза очень резко, даже для самой себя, останавливается, замечая на почти пустом школьном крыльце до боли знакомый силуэт. Девушка приглядывается, щурится, надеется, что это совсем не то, о чём она подумала. Однако эту чёртову бирюзовую надпись "лицемер", она увидела и узнала сразу. Да. Именно сейчас, облокотившись о стену, стоял высокий рыжеволосый парень. Копна рыжих волос по своему обычаю были спрятаны под капюшоном худи, которое сегодня опять было темным, как и лицо юноши, что сейчас не выражало никаких эмоций. Но вновь этот взгляд..Даже когда он смотрел не на русую, всё тело пробивал озноб и мурашки, от этого парня словно веяло холодом, что-ли. Одна рука находилась в кармане, а другая держала постепенно тлеющую сигарету, которую Данила время от времени подносил к своим губам, одновременно уничтожая свои лёгкие. Неред в мгновение отступает назад, не желая хоть как-то пересекаться с этим человеком, учитывая то, какие истории произошли вчера. Однако в здание зайти нужно было по-любому, если ещё считать то, что Лизавета и без того ужасно опаздывала. Другого любого входа в учебное учреждение не было, а потому русая сдается, прикрывая глаза и, глубоко вдыхая и выдыхая, быстрым шагом отправляется к этому чертовому входу, надеясь, что она успеет проскочить через Кашина и тот её не заметит.Как бы не так. Вот, Лиза преодолевает ступеньки и очень стремительно направляется к двери, даже не бросая взгляд на рядом стоящего Даню. Но вот, дыхание замирает, сердце падает в пятки, когда тонкое запястье хватает большая и холодная рука. Сейчас Неред материт всё, что можно и нельзя, притом двухэтажным, нет, трехэтажным матом. Чтобы сейчас не произошло, но теперь девушка просто обязана повернуться. Сначала она тяжело вздыхает, после чего медленно поворачивает голову в сторону рыжего. И вновь этот взгляд будто врезается в душу, заставляя волну мурашек окутать тело, а конечности неметь. А ещё эта улыбка. Такая гадкая, широкая, словно у чеширского кота, чёрт возьми. Рыжий сейчас был согнут в спине, чтобы быть на одном уровне вместе с Неред и сейчас, только сейчас можно было разглядеть эту милую россыпь веснушек, что совершенно не вписывалась с этими ранее упомянутыми "минусами". —Хеей, ну куда же ты, Лизочка? Не учили, что со знакомыми здороваться надо?—слишком слащаво, даже приторно протягивает юноша, словно какой-то обольстительный злодей из фильмов, а пока до сих пор сильно сжимает девичью руку. —Отпусти,— слишком холодно и коротко просит русая, будто в раз осмелев перед этим двухметровым шкафом. Минута, и девушка уже пытается выдернуть свою руку рывком, но не получается, и Лизавета даже шипит, ведь рыжий от её действий лишь усилил хватку, от чего рука даже посинела. —А если не хочу отпускать? Может мне хочется пообщаться с тобой поближе...—свободная татуированная ладонь Кашина вдруг ложится на бледное лицо русоволосой, отчего та вздрагивает. Большой палец нежно проводит по ямочке, а сам Данила вдруг придвигается к мочке уха, заставляя и без того напуганную и удивлённую девушку замереть. —Неужели ты меня боишься?—сладкий шёпот и тихая усмешка пробирает до кожи и костяшек, а сердце бедной Лизы вот-вот выпрыгнет к чертям. Она не намерена это терпеть, совершенно нет сил. —Да отъебись уже от меня, мудак!—не выдержав, кричит русоволосая, тут же цепляясь за широкие плечи Дани и стараясь всеми своими маленькими силами оттолкнуть его от себя. Но вдруг с губ вырывается вскрик, так как рыжий со всей силы отталкивает её от себя, из-за чего спина и затылок страдают от поверхности стены здания. Недокуренная Даней сигарета одновременно с этими движениями падает на землю, тут же оказывается потушеная ногой рыжего. Но тут боль отдаётся по всему девичьему телу, однако тут же заглушается животным страхом, ведь Кашин в мгновение преодолевает расстояние между ними и, буквально, вжимает русую в стену. —Следи за своим языком, Лизонька,— вдруг уже куда более раздражённо проговаривает он, вновь наклоняясь к её лицу, —Я же не такой простой, как ты могла догадаться, у меня полно секретиков и козырей в рукаве,— Девушка чувствует, как ноги подкашиваются, а тело подрагивает то ли от страха, то ли от волнения. Сейчас ей было плевать, что говорит Даня, она лишь волновалась о своей безопасности. —Мне похуй, иди в пизду уже, рыжий имбицил!— всё же решив бороться на словах, выкрикивает слишком уж смелая сегодня Неред, однако тут же сожалеет о содеянном. Ведь в следующую секунду рука Кашина поднимется высоко над русой головой, а в глазах и мимике ничего не читается, кроме ярости, гнева и явного желания нанести удар этой дерзкой девчонке. А как он ударит? Сильно? Слабо? Смертельно? Да какая, чёрт возьми, разница, этот чёртовый факт и остаётся фактом, как не крути! Но, а вот Лизе сейчас хочется уже упасть в обморок, или хоть как-нибудь пропустить этот ужасный момент в своей жизни, хотя на деле Неред лишь жмурится и вся сжимается, словно продрогший котенок, при этом закрывая руками лицо, ведь что-то, а оно точно не должно пострадать от удара. Но...ничего не происходит? Русая не слышит этого громкого звука удара, не чувствует боли... Неужели бог услышал её и остановил время? Или она всё таки потеряла сознание и сейчас находится в другой реальности? Хочется на это надеется, если честно. Вот, Лизавета очень неуверенно убирает дрожащие руки от лица и тут же поднимает испуганный взгляд на стоящего перед ней парня. Да, сейчас Кашин до сих пор стоит рядом, с поднятой рукой, но уже с другим взглядом... Не с тем злым и ненавистным, а каким-то пустым, растерянным, даже опустошенным. Лицо также не выражает никаких эмоций, такое ощущение, что Данила робот, и кто-то сейчас просто нажал на пульт, тем самым отключив "механизм". Однако девушку это пугает ещё больше, и она уже сама вжимается спиной в стену. Вдруг, она замечает, как поднятая рука начинает подрагивать, а после вовсе сжимается в кулак и резко опускается по швам, как и голова рыжего. Тот цепляется за края своего худи, крепко, до побеления костяшек, сжимая его, а также можно услышать, как Даня стискивает зубы и неровно дышит. Вдох через рот, выдох через нос, и так несколько раз. Такое ощущение, что тот считает в голове до десяти и старается успокоиться. Но вот, дыхание налаживается, а сам юноша поднимает мимолётный взгляд на испуганную девушку, выпрямляясь. —Пиздуй уже..—слишком хрипло и тихо произносит рыжеволосый, хотя сам до этого её задерживал, устало потирая татуированной рукой расслабленное и веснушчатое лицо. Тогда испуганная Неред тяжело сглатывает, а после открывает дверь и, практически, ныряет в стены учебного учреждения, что, казалось, было сейчас единственным местом, куда можно было бы спрятаться от этого пронизывающего и холодного взгляда. Вот, Лиза вбегает в пустой холл и нервно, тяжело дышит, словно всё это время в лёгкие вообще не поступал никакой кислород. Странно, прошло уже три минуты, а сердце до сих пор билось в бешеном темпе, а конечности по-прежнему подрагивали, однако стоило ей глубоко вздохнуть и прикрыть глаза—все резко прошло. Выпрямившись и поправив кепку, Лиза ещё пару минут пораскинула мозгами о только что произошедшей ситуации, а в голове всё ещё отдавалась эхом та странная фраза: "Я же не такой простой, как ты могла догодаться, у меня полно секретиков и козырей в рукаве." Однако сейчас делать догадки не стоит, да и времени нет, ведь русая и так уже пропустила половину урока, чего ей, по сути, и не надо было.***
Вот лестницы, знакомая дверь, злая и разгневанная химичка и Лизины глупые отмазки, благодаря которым девушку, пусть и спустя время, но всё же впускают в кабинет. Русоволосая окидывает взглядом класс и замечает ту самую парту на последнем ряду, где и сидит Руслан. С самого прихода девушки в класс, он очень взволнованно смотрел на неё, а когда Неред пошла по рядам, то тут же замах рукой, мол "ну вот же, я здесь". Но Лиза не хотела садиться с юношей. Возможно это всё из-за того, что она, по сути, до сих пор держала на него обиду, что и неудивительно, ведь полностью открыться своей подруги он всё ещё не желал. А потому девушка молча, даже не глядя на Тушенцова, который, кажется, сейчас был готов уже кричать, проходит к свободной парте и садится за неё, как ни в чём не бывало доставая все нужные ей для урока вещи и, незаметно для себя, потирая больное запястье. Кашина же не было на этом уроке, как и на всех последующих.***
—Лизон! Лиза! Лиз, блять, стой!—услышав крики позади себя, русая лишь нервно вздыхает и натягивает козырёк кепки на глаза, при этом ускоряя шаг и стараясь не уронить лямку рюкзака с плеча. Вдруг уже второй раз за день русую хватают за запястье, только уже чья-то теплая и знакомая рука. Неред останавливается и одергивает свою руку, при этом резко разворачиваясь на сто восемьдесят градусов и наблюдая лицо Руси, что сейчас выглядело растерянным от таких резких действий. —Я слушаю,— спокойно и даже как-то деловито кидает она, погружая руки в карманы худи, ведь не хочет, чтобы её сегодня опять хватали за них и останавливали. —Блять, не говори так, прошу тебя,— кареглазый вздыхает, заводя руку в волосы, ведь ему действительно непривычно от того, что его лучшая подруга так официально к нему обращается. —Послушай, Лиз, мы с тобой знакомы до пизды давно, и знай, я очень ценю наше общение. И знала бы ты, как мне всё это время было сложно, когда ты игнорировала меня и не отвечала,—было видно, что парню очень сложно было подбирать слова, но он, по крайней мере, пытался. —Блять, Руслан, не тяни кота за яйца, говори уже, что надо,—русая вздыхает и вытаскивает руку из кармана, для того, чтобы потереть переносицу, не более. Но вдруг Руся пользуется моментом и тут же хватает её за запястье, рывком затягивая куда то за угол коридора, а Лизавета может лишь выкрикнуть многозначительное "Да блять!" —Сука, как же заебало,—шипит Неред, когда они, наконец, остаются наедине. —Короче, Лиза, я всё-таки подумал, что наша с тобой дружба важнее и...ну, я.. всё таки решил рассказать тебе, ну о чём мы с Кашиным говорили,—на выдохе и быстро тараторит тот. Надо было видеть лицо девушки. Сначала она подняла на него свой удивлённый взгляд, мол "да ладно?", А после хмыкнула. —Ну наконец-то! Я думала, что ты уже не одумаешься, Русь!—Неред разводит руки в стороны, но тут же ловит на себе укоризненный взгляд кареглазого. —Хорошо-хорошо, Лиз, но ты можешь быть тише? По сути, я вообще не должен был никому этого рассказывать, но я так больше не могу. В общем, ты же знаешь, что у меня отец врачом работает?—вдруг задаёт он весьма странный вопрос. —Рус, слушай, я тебя знаю чуть ли не с рождения, и конечно же я в курсе, какая профессия у твоего отца,—с кивком и немного раздражённо отвечает Елизавета, ведь уже заинтересована до предела и не может ждать ещё чего-либо. —Так к чему ты клонишь?— вновь задаёт вопрос русая, на что Руслан вздыхает,опуская взгляд вниз и выдавливая лишь единственное:—Кашин постоянно просит у моего отца какие-то таблетки, которые я ему передаю.—