Проблема имён

      Кэрол открывает глаза. Хотя, открытием это назвать сложно, скорее отчаянно старается разлепить свинцовые веки, что ощущаются непривычно чужими. Она не без титанических усилий всё-таки обнажает сухие радужки, что моментально прошибает режущей болью. Перед глазами предстают исключительно бьющий ослепляюще-белый свет, что почему-то ассоциируется с болью, кровью и больницами, да разбавляющие его чёрные мушки, кружащиеся в каком-то замысловатом танце.       Кэрол незамедлительно закрывается от источника раздражения ладонями, что в разрез её ожиданиям оказываются обжигающе-теплыми, и щурится, потому что это не особо помогает — темнота больше не обволакивает, а жжётся остатками света, что будто отпечатывается на изнанке век взрывающимися фейерверками. Дэнверс резко выдыхает и сдерживает выступающие от неожиданно сильной боли слёзы.       — Верс? — голос у спрашивающего чертовски неуверенный, и Кэрол не понимает почему — то ли её боятся, то ли боятся, что она сбежит, но сил разбираться, да и думать, в принципе, нет никаких; она лишь хрипит в ответ что-то невразумительное и безуспешно пытается уничтожить источник света, что почти мешает мыслить.       Кэрол везёт, её, наконец, понимают и выключают адскую машину, светящую белым пламенем даже сквозь скрещенные над головой руки. Она пытается подняться, но её останавливает твёрдая рука, что в отличие от её собственной почти ледяная, это ощущается даже сквозь слой толстой одежды, в которую девушка одета. Кэрол в очередной раз морщится от дрожи, пронзившей всё тело — она не особо понимает её причину, ведь их просто чересчур много.       — Верс? — человек, которого она до сих пор не видит из-за цветных кругов, перекрывающих обзор, повторяет попытку окликнуть её ещё раз; голос у него уже более смелый, уверенный, но рука с плеча исчезает как только он понимает, что желания встать у пациентки нет никакого — тело словно чужое, инородное, Дэнверс ломает, разбирает на атомы и собирает заново — ощущения совершенно мерзкие.       — Где я? — выходит слегка сипловато, но то, что голос вообще звучит, а слова складываются в адекватное предложение, Кэрол принимает за достижение.       — Ты в медотсеке. Не переживай, тело, наверняка, болит, но после того, что ты перенесла — это нормально. Главное лежи спокойно и постарайся снова уснуть, это должно помочь. — Кэрол неопределённо кивает куда-то в сторону и гулко сглатывает; осознание того, что сон сейчас, наверное, действительно самый правильный да и единственный вариант, приходит достаточно быстро, чтобы не пытаться забивать себе голову бесполезными мыслями. Царство Морфея забирает измученную девушку в свои манящие объятия почти мгновенно.       Йон-Рогг смотрит на находку пустым незаинтересованным взглядом, находясь далеко в своих мыслях, потому что он не понимает — почему такая невероятная мощь, то, что может уничтожать целые города и разгонять самолёты до сверхзвуковой скорости, оказывается заключённым в таком хрупком и маленьком, человеческом теле. \\\       Кэрол поправляется неестественно быстро, и Высший разум даже выражает волнение на счёт её памяти, ведь её стирание тоже, своего рода, операция, а все эффекты переливания крови Крии сходят у этой странной девушки сверхъестественно просто и абсолютно без последствий, но переживания оказываются напрасными, избавление её от памяти получается даже лучше, чем ожидалось — она не помнит о себе даже имени, внушить напуганной подобным раскладом девушке нужные мысли не составит труда.       И Йон-Рогг вызывается быть её коммандером, на правах того, кто годами гонялся за силой, что отныне течёт в её венах, и того, кто эту силу доставил на Халу. Высший разум категорически поддерживает, ведь ему доверяют. Он лучший, с этим больше никто не поспорит, а потому и в палату, где по солдатской стойке «смирно» стоит, уже полностью одетая и готовая к выписке, Верс, он заходит самоуверенно, походкой, которую используют только лучшие, победители.       Дэнверс это, к его сожалению (счастью, вообще-то, но это запрятано где-то в самой глубине грудной клетки, рядом с гулко стучащим сердцем, но он эту часть своего тела не использует от слова «совсем»), совершенно не впечатляет. У неё на лице вымученная улыбка, потому что громадная куча анализов, включавшая в себя почасовой забор крови, изматывает, но в то же время, предвкушающая долгожданное покидание надоевшей палаты.       — Верс, — Кэрол, несмотря на нотки превосходства и официоза в тоне, узнаёт голос мгновенно, ведь она сама не знает почему, но звук собственного имени, произнесённого этим мужчиной, крутился в голове на повторе последние две недели. Есть в его голосе и том, как он произносит её имя — будто смакуя, стараясь распробовать, но в то же время испытывая лёгкую степень отвращения, которую он отчаянно пытается скрыть за фальшиво-дружелюбной улыбкой — что-то такое призрачное и неуловимое, что заставляет мурашки пройтись по шее и желать слышать собственное имя из его уст чаще.       — Это твой командир, Йон-Рогг, он будет обучать тебя и помогать восстанавливать утерянную память. — их представляют совершенно обычно, так как это и должно быть. Дэнверс вообще-то не представляет как нужно, но ей словно чутьё, инстинкт даже, подсказывает, что по-другому быть не могло.       — Коммандер, — подчёркивая своё обращение лёгким кивком головы, отвечает Кэрол, и, когда он поворачивается в сторону выхода, делая взмах рукой, который девушка расценивает как «следуй за мной», она незамедлительно делает шаг и направляется в сторону выхода.       Чувство какой-то ненормальной правильности их встречи не покидает умы обоих. \\\       — Держи шест крепче, Верс, и внимательнее следи за моими движениями, рассеянность может стоить тебе жизни.       Йон-Рогг перехватывает древесину в руках удобнее, становясь в боевую стойку, и игриво ведёт бровями, стараясь как можно больше разозлить и распалить Верс. Агрессия, как выяснилось за последний месяц, помогает датчикам, вживлённым в тело гостьи с С-53, лучше собирать информацию о её силах, а Йон-Роггу не умереть со скуки на обучении новичка технике боя, которую сам он активно и превосходно использовал ещё в восемь.       Кэрол резко выдыхает и бежит вперёд, делая ожидаемый, но сильный (по меркам недавно умиравших на больничной койке) выпад, когда партнёр наступает. Он обучает её исключительно древнейшим боевым искусствам, рукопашному бою, даже тому, как использовать нунчаки, но к оружию, которое младше пары тысяч лет, её настойчиво не подпускают, и Дэнверс искренне надеется, что это из-за болезни и первичного недоверия. Мысли о том, что её и её сил боятся (особенно некоторые конкретные личности) почему-то отдают болью куда-то в межреберье.       Ей постоянно все вокруг твердят, что потеря воспоминаний только к лучшему, ведь это милосердно — лишить её жестоких моментов жизни, но они просто-напросто не понимают и не хотят понимать, каково это — жить не зная абсолютно ничего о самом себе. Может, именно поэтому Кэрол и не может разобраться в том, почему один взгляд на своего (звучит чересчур собственнически, но ей нравится) командира заставляет что-то внутри сжаться, а через мгновение расправить крылья, распространяя по телу, такое необходимое на вечно ледяной Хале, тепло.       Кэрол не понимает себя и своих эмоций, а потому и его бесконечное требование, что он твердит днями напролёт, словно мантру — «не позволяй эмоциям управлять тобой» — и становится для неё такой невыполнимой задачей. У неё вселенная/разум просто отбирает эту возможность вместе с воспоминаниями о своём прошлом и доме, а то, что её дом не здесь, Кэрол точно знает — она это ощущает, она понимает, что здесь чужая и вряд ли когда-нибудь станет своей.       Может, воспоминаний у неё и нет, но умение распознавать ложь и фальшь во всех, без исключения, судя по всему, подобным сбоем не уничтожить и не истребить, не вывести. И это становится для Верс проклятием, потому что практически каждый в радиусе пары километров что-то от неё скрывает, и эта дурацкая тайна, которую ей не рассказывают, становится ненавистной день на второй. Даже Йон-Рогг что-то утаивает, это, к слову, ранит больше всего.       Спустя два месяца на Хале Кэрол успевает возненавидеть любые деревянные палки, тайны и собственный разум, что упорно отказывает ей в восстановлении памяти. Кэрол спасают, разве что, редкие и короткие, но ёмкие и глубокие, разговоры с коммандером, который в чужом мире кажется роднее всех. ///       Йон-Рогг ставит перед её носом бутылку какого-то крепкого алкоголя, заставляя её выбраться из пучины собственных мыслей, которые крутятся вокруг ощущения собственной беспомощности и ничтожности в борьбе с мозгом за воспоминания, и одного конкретного Крии, что прямо сейчас, не спеша садится напротив и делает приличный глоток из своей бутылки. Он совершенно расслаблен, спокоен, не такой, каким он бывает на тренировках — сосредоточенным и холодным, он кажется каким-то домашним, Дэнверс думает, что именно в таком состоянии он должен находится на своей территории.       — Где снова витаешь?       — А то ты не знаешь.       Последнее время все их разговоры начинаются с этой фразы, девушка даже на тренировках не может сконцентрироваться, всё время уходит куда-то в себя и Йон-Роггу это чертовски не нравится. Не то, чтобы он не боится за тайну её воспоминаний, но он достаточно честен с собою, чтобы откровенно признаться, что ему на неё не плевать. Проведя с этой девушкой ровно год, видясь почти каждый день, за исключением редких миссий, он к ней привязывается, она становится необходимой константой в насыщенной жизни воина.       Он ведь провёл в путешествиях, миссиях и сражениях больше половины жизни, наблюдая смерти друзей и знакомых, но она становится первым человеком, которого он по-настоящему не хочет потерять, ведь понимает — не станет её, не станет и частицы его души, она уже слишком глубоко, где в районе фронтальной коры головного мозга, он не хочет её терять.       — Это что? — Верс указывает на бутылку, что принёс мужчина и вопросительно изгибает бровь, коварно улыбаясь.       — То, чем мы отметим твою годовщину пребывания на Хале.       — Изворотливый подлец.       Кэрол улыбается, стараясь незаметно коснуться ноющего плеча, но незаметно, разумеется, не выходит — он замечает, как и всегда, впрочем. Его взгляд чётко прослеживает движения её пальцев, разминающих источник болевых ощущений, а затем скользит наверх, встречаясь с её глазами. Он делает так постоянно, но даже спустя год, она не привыкает сталкиваться с жёлто-карими бесконечными безднами, что запрятаны в его зрачках.       — Завтра сходи на осмотр.       — Всё в порядке, жить буду.       Он ненавидит, когда она отнекивается и забывает о собственном здоровье (он всё ещё оправдывает свою чрезмерную заботу о светловолосом ангеле с дьявольской силой, её способностями и их важностью, но в реальном мире всё гораздо прозаичнее — он просто-напросто не хочет, чтобы ей было больно). Он сам частенько плюёт на своё здоровье, опасаясь врачей и Высшего разума, после того, что они сделали с Верс. И она с успехом припоминает ему об этом, когда он начинает читать нотации на тему наплевательского отношения к своему телу и здоровью.       Спустя целый год на Хале, Кэрол смиряется со своим «заточением», ведь она обретает незаменимо-идеального для неё друга, к которому нечто большее и почти оформившееся во что-то определённое, таится за девчачьей грудиной, но не принимает отсутствие воспоминаний. Дэнверс не жалеет о проведённом здесь времени и времени, проведённом с коммандером (она всё ещё называет его только так, это приедается, но становится привычным и каким-то правильным; возможностью, что есть только у неё), но память, упёршаяся в свою непробиваемость, начинает серьёзно раздражать и выводить из себя. ///       — Ты вообще в курсе, сколько сейчас времени?       — Мне не спалось.       Йон-Рогг вздыхает совершенно обречённо и устало, но сонные глаза всё равно продирает и трёт руками, направляясь в тренировочный зал. Сегодня почти День рождения Верс, ведь день её прилёта на Халу, официально становится её Днём рождения на второй год проживания. Мужчина выдыхает полной грудью, выпуская из лёгких весь воздух и резко втягивает его ноздрями — Кэрол повторяет за ним с поразительной синхронностью.       И этому уже никто не удивляется.       Для всех (и для самих себя, в частности) они уже давным-давно стали чем-то большим, неделимым, их перестали воспринимать отдельно, только вместе и это стало их жизнью. Кэрол понимает это чуть раньше коммандера, когда окончательно капитулирует перед собственными чувствами к мужчине, которого видит каждый день и про себя называет лучшим другом. Именно это осознание, к слову, в своё время её сильно спасает, потому что, однажды, желание вернуть воспоминания достигает своего апофеоза, Кэрол чуть было не сходит с ума, но он всегда остаётся рядом, поддерживает, и понимание того, что если с ней что-то случится, то ему будет плохо, заставляет её выбраться из этого.       Кэрол в него влюбляется, и это так дьявольски очевидно, что это видят все, кроме, кажется, самого коммандера. Он не то, чтобы не замечает, но ноша постоянного вранья в глаза становится непосильной чересчур быстро, он еле держит себя в руках, чтобы не выпалить на одной из тренировок «мы специально стёрли твою память», ведь это её разрушит, а значит, разрушит и его.       Они и правда становятся неразлучными, взаимозависимыми; всё, что случается с ним, отражается на ней — это негласное правило, а если она узнает о том, кто он на самом деле — убийца, лжец, подлец — это её сломает, он не может этого допустить. Поэтому, несмотря на чувства, дерущие изнанку рёбер, словно осколки стекла, он не позволяет себе стать к ней ближе, потому что просто не сможет сдержаться и не рассказать ей правду.       Он так чертовски устал.       Но усталость уходит на второй план, когда она пропадает на том злополучном первом задании. У него в душе ураган эмоций проносится по всем принципам, вроде «думать нужно головой, а не сердцем» и Йон-Рогг забывает о них напрочь. Грудь в районе левой стороны болит почти не метафорически, когда Скруллы выставляют требования, отправляя видеозапись его Верс, со вздувшимися на голове венами от нахождения вниз головой и кровоподтёками по открытым частям тела от слишком жестокого задержания.       Йон-Рогг абсолютно не думает об осторожности или прочих формальностях, когда с животным остервенением заносит кулак для удара над очередным Скруллом и не смотрит куда он бьёт, все его мысли сейчас рядом с Верс, которая в очередной раз доказывает свою полезность на миссии и боевой характер, когда посреди боя появляется за головой одного из врагов и избавляется парой выстрелов от половины нападавших.       Бой заканчивается очевидным исходом. Крии вооружены гораздо лучше, подготовлены профессиональнее и со стратегией и тактикой у них всё изначально было лучше — Скруллы своими действиями лишь навредили сами себе.       Но очевидно, и так, как бывает во всех романтичных книжках (Дэнверс не представляет откуда в голове такое сравнение), заканчивается не только бой, но история невероятно крепкой дружбы. Йон-Рогг не выдерживает накала страстей и страха за её жизнь, он срывается, забывая о данных самому себе обещаниях, запретах Высшего разума и собственных секретах.       Коммандер притягивает Верс к себе, обнимая так крепко, как только позволяют треснувшие рёбра, а затем целует — сладко, но жёстко, доказывая свой бесконечный страх за неё и её жизнь, заявляя свои права, и Кэрол впервые не против подчиниться и побыть слабой, потому что-то, что он делает с ней прямо в этот момент, просто затуманивает мозг, отравляет его в самом наилучшем из возможных смыслов.       — Верс… — голос сорванный от пыла битвы и сиплый от её близости.       — Полагаю, назвать тебя «коммандер» после этого, будет ужасным. — Дэнверс устало, но искренне улыбается, заглядывая в его тёмные-тёмные глаза напротив.       — Йон-Рогг мне подходит. — он улыбается совершенно солнечно, так, как не улыбался уже давно, будто всем своим нутром излучая яркий-яркий свет, который отражается в её глазах.       — Думаю, с этим я смогу смириться, Йон-Рогг.       И в этот момент Кэрол словно замыкает, в голове проносится ворох несвязных между собой картинок, но они постепенно начинают складываться, собираться, подобно паззлу, воссоздавая в голове всю историю её жизни, начиная с самого начала. Кэрол издаёт невнятный звук и слабеет в его руках.

Верс вспоминает всё…