Голос и музыка

      Кафе, утро, суета. Солнечные лучи освещали знакомую всем посетителям, грубоватую фигуру сидящего напротив пианино мужчины. Леви, который не относил себя к постоянным посетителям хоть какого-либо заведения, пришёл сюда лишь за чаем, однако вскоре погрузился в атмосферу, созданную пианистом. Он вслушивался в знакомую песню и вспоминал слова, неосознанно отстукивал пальцами ритм. Так, Леви постепенно потерял ощущение времени. Светловолосый пианист не открывал глаза, настолько сильно погружаясь в своё дело, словно он жил только этим произведением. Вот он подошёл к концу игры и приоткрыл бледно-голубые глаза навстречу публике.       Публика в восторге присвистывала талантливому исполнителю. Всё-таки местное кафе обожали за каждую деталь, в том числе и музыкантов. А Леви лишь опустил голову. Даже спустя столько лет эта музыка убивала его изнутри. Пусть он и пришёл сюда, прекрасно зная, кого ищет, пусть его нутро рвалось вперёд, к старому другу, но Леви лишь бессильно вышел из помещения...       — Эй, Леви. Ты не обижаешься случаем?       — На что это?       — Ну...       Эрвин прикусил губу. Меньше всего ему хотелось сейчас тыкать Аккерману в лицо фактом того, что тот на дух не переносил новых людей в своей жизни. Леви тоже вполне чётко понимал, что хотел сказать Эрвин, но он ни за что не даст тому чувствовать вину из-за последних событий, так что он вздохнул и протараторил:       — Ты знаешь, у меня сейчас небольшие проблемы, которых ты совершенно не касаешься. Так что не волнуйся. Я не из-за этого...       — Вот как.       Поведение Леви всегда отражалось на поведении самого Эрвина, и он переживал по поводу присоединения человека к ихдуэту. Да, второй вокалист принесёт хорошие плоды для уже группы, но и он любил их с Леви дуэт. Зачем продюсер так поступил? Смит сто раз объяснял, что они с Леви записывают эту музыку в основном для себя. Это даже не их основная работа. Чем хуже им станет от присутствия женского вокала Ханджи?       — Я так думаю, что Моблит просто вписал к нам того, кто не смог реализоваться сам, так что... — начал объясняться Смит.       Леви незаметно для себя прижался к Эрвину, словно ища от него понимания и защиты. Тот перестал что-либо говорить и замер. Оба понимали, что та самая Ханджи слишком много значила для Моблита, и дело было только в этом. Леви пару раз громко выдохнул через рот и, закрыв глаза, окончательно прилёг на руку Эрвину. Тот всегда удивлялся, как настолько нелюдимый человек может вести себя так доверительно. Наверное, дело в обстоятельствах и времени. Когда Леви нужна помощь, Эрвин никогда не отвернётся от него. И это действовало в обоих направлениях. Их отношения описывались их ролями в группе: Леви был голосом пианиста, а Эрвин —чувствами вокалиста.       — Эй, Эрвин.       — Что?       — Если бы я мог всё вернуть...       Эрвина сковала горечь от слов Леви. Он ещё не говорил ему, что знает про заявление об уходе от Леви из-за ужасной ссоры с Ханджи и Моблитом. Леви так говорил это, словно они прощались. Но разве уход из группы значит для него уход вообще? Разве они больше не поговорят наедине, не позвонят друг другу ночью, не заклеймят бывших подружек своими врагами в шутку? Разве это всё закончилось?       — Прости, — Леви уткнулся лбом ему в плечо. — Пожалуйста, прошу, прости за всё. Я хотел как лучше, я не мог иначе...       Леви болезненно зажмурился, ощущая дикую боль в груди. Эрвин вдруг повернулся к нему и, встретившись с влажными от слёз глазами, обнял его. Конечно, он не держит зла на Леви. Он никогда не сможет злиться на него, хоть он и не знает, зачем Леви так поступил. Видимо, произошло что-то достаточно серьёзное, чтобы Леви ушёл навсегда.       — Пусти... — тихо попросил Леви через пару натянутых минут тишины.       — А? Хорошо, — отозвался Смит и нехотя отдалился.       Леви молча и не глядя пошёл прочь из парка. Холод окатил Эрвина с сильным ветром, и только после этого он оторвал свой взгляд от пустой дороги, где больше не было Леви.       Эрвин пару минут безжизненно смотрел на клавиши пианино, а потом всё-таки кинул взгляд на публику. Все до единого аплодировали.       «Но они же не слышали того голоса, который прекрасно звучал с этой музыкой...»       Самый родной голос давно не был слышен ему. На удивление, никто не мог заменить Леви. Ни в группе, которой уже нет, ни в жизни, которой, кстати, тоже. По крайней мере, той, которая была с Леви Аккерманом. Если бы он только отозвался, позвонил...       Эрвин похолодел, когда увидел в окне знакомую походку и манеру движений. Буквально пару секунд понадобилось для того, чтобы узнать этого человека, неприметного для какого-то другого, и Смит решительно выбежал из ресторана, не сводя глаз с мужчины. Тот упрямо и быстро исчезал в толпе, путался между высокими людьми и поворачивал слишком часто. Эрвин с каждым разом, когда кто-то снова закрывал этого человека от его взгляда, чувствовал физическую боль, от которой он, не выдержав, закричал.       — Леви!!!       Этот крик кое-как остановил людей вокруг, и Эрвин смог пробраться к остолбеневшему бывшему напарнику.       — Леви...       Гораздо тише выдал Смит, замедляясь. Этот голос сковал Леви, и тот просто ждал, пока Эрвин что-нибудь предпримет. Эрвину хотелось обнять его, но в последний момент он убрал руки, боясь сделать что-то не то.       — Значит, ты меня помнишь?       Всё тот же голос почти что убаюкивал Эрвина, как и прежде. И Эрвин расплылся в улыбке.       — Дурак...       Смит, не помня себя, сжал его в объятиях, смыкая руки у него на спине. Леви сам прижался сильней, болезненно зажмурившись.       — Возьми уже номер моего телефона, ради бога...       На это Эрвин только рассмеялся.