длинные ресницы и горькие слёзы

Солнце уже давно зашло за горизонт такого разного и одновременно прекрасного города под названием Амстердам. Спокойная голландская жизнь заканчивалась именно на этом моменте, а с наступлением темноты знаменитая red-улица открывала все свои витрины и включала огненные и кричащие фонари. Обычные и работящие люди предпочитали уплетаться к себе в квартирки невысоких домиков. У всех остальных жизнь только начиналась. Джон и Пол работали в том «месте для взрослых» ещё с 17 лет, сразу после окончания колледжа их привело именно сюда, но никого не смущал возраст музыкантов, наоборот, всем нравились молодые и довольно симпатичные. Проблемы взрослой жизни наступили достаточно рано, а все деньги делились строго, иначе без скандала не обойтись. Дуэт двух мальчишек, одетых в нескромно облегающие «брюки-дудочки», с ласковыми и нежными глазами. «Поднятые чёлки» были закреплены самым дешевым лаком для волос из ближайшего магазинчика. Пол нашел свою кожанку возле мусорного бака и до сих пор, спустя 3 месяца их общей работы, благодарит небеса за такую находку. Джон вовсе носит свой подарок от отца. В 10 лет он поехал вместе с ним в маленькое путешествие и там, в старом винтажном магазинчике продавалась мечта будущего музыканта — блестящая от солнца, кожаная куртка, с железным обрамлением на воротничке. Мальчик долго ждал, пока руки дорастут до нужного размера и он наконец сможет продемонстрировать всему миру свой пик наряд. Хоть и с душевным посланием внутри. Две скучающие гитары исполнителей скиффла в недорогих барах, стояли рядом, казалось, что у них такая же связь как и у этих двоих. С такого, на первый взгляд, простого инструмента всё и началось: первая встреча, общий колледж и интересы, походы к друг другу в гости, близкие дружеские отношения, подбирание аккордов, которые затягивались по несколько часов. Сейчас же они ведут совместные заработки на ближайшую жизнь и снимают мини-комнатку, которая находилась практически в центре города. Их устраивала такая маленькая площадь. Однокомнатная квартирка считалась их укрытием в шумном городе. За кинотеатром жить было терпимо, иногда удавалось проникнуть в зал через черный ход и посмотреть премьеру какой-нибудь комедии. Но времени практически никогда не было. В комнате стоял небольшой дряхлый шкаф, замазанное, ещё с переезда в эту квартиру, зеркало на стене. Там же висит какая-то непримечательная картина вазы с цветами, на которую часто засматривался мечтательный Пол. Душ и туалет стояли в здании для общего персонала кинотеатра и приходилось ходить через двор. Но цена обоих вполне устраивала, хоть Пол иногда жаловался на жизнь. Он был драматичным парнишкой, но порой скрывал свои эмоции ради своего же и блага своего друга. Старое окно по-прежнему светилось теплым и желтоватым оттенком. Прямо над ним находилась маленькая кровать, на которой юношам приходилось спать валетом. Чаще всего Джон сталкивал худощавого и тот продолжал до самого утра спать на полу. — Ты играешь на моих нервах! Прямо как на своей долбанной гармошке, — Старший сегодня был не в духе. Бедному Полу пришлось сидеть и выслушивать все претензии товарища. —Пол, ты игнорируешь мои просьбы на нормальные совместные дуэты и песни, — Не похоже на себя, Джо начал повышать тон. В томных зрачках начали танцевать огоньки злости и ненависти. Ладони принимали состояние сжатых кулаков, но Пол был уверен, истеричка никогда не поднимет на него руку. Скорее он сам мог заехать по лбу, да и так, по шутке. —Тебе же так нравится, что я в большинстве случаев подпеваю как мычащая корова и брынькаю пару аккордов, — Ведущий этого скандала резко встал с одинокой табуретки и медленно направлялся в с сторону двери, говоря колючие фразы своему другу в стиле: ‹ «— Ты можешь подумать своей головой?..» или же «— Ты регулярно тратишь наши копеечные заработки на новую пару брюк и на свои прибамбасы для укладки волос…» — Всего лишь пару долларов за всю ночь игры, — Леннон снова отвел глаза на лежащего Пола, который отвернулся к стенке. Юноша которого только что выругали, как маленького мальчишку, немного повернулся и протянул руку к хриплой тумбочке, достав бумажку с новыми заготовками на очередные авторские песни. Среди текста, написанного тонкой черной ручкой, показалось какое-то до боли знакомое имя Джул… Джон так и не успел досмотреть буквы с маленьким шрифтом. Мимика не изменилась, худые пальцы рук даже не напряглись и как ни странно, таинственный собеседник медленно разорвал эту пожмяканную бумажку и превратил её в клочья нового мусора, которого было и так достаточно на полу. Глаза опустились вниз, мысли разлетелись как и недавно порванный лист бумаги, их разогнал трепещий и холодный ветер из старого деревянного окна. Джон не был любителем драматических выходок, поэтому просто решил выйти на улицу. По пути к двери парень просто посмотрел в глаза "виновнику" и промолвил, еле поворачивать языком, будто его заставили произнести эту фразу: —Прости...я...я, не хотел, — Резко схватил единственную свою куртку с вешалки и стукнул дверью. Настала самая убивающая тишина. Она перекрывала все обиды, была очень звонящая и сосредоточиться на мыслях было невозможно. В кармане брюк была найдена старая сигарета. Снова приблизившись к тумбе, Полом аккуратно была схвачена зажигалка друга, будто это было что-то ценное. Серый дым начинал заполнять комнату и спокойное дыхание не выдавало никакого намека о чувствах сразу после происходящего события пару минут назад. Ноги болтались хаотично из-за переживаний, но по взгляду особо нельзя было ничего сказать. Старый подоконник с последних сил удерживал Маккартни, но ему было так наплевать. Наплевать на всех и всё, кроме своего любимого и единственного человека рядом. — "Любимого"? — Пол иронично вздохнул и повторил это колющее слово Парень, с таким опустошенным взглядом и длинными ресницами почувствовал щиплющую боль в глазах, по щекам начали стекать солёные дорожки из слез, они доезжали до покусанных губ, те тоже не меньше болели. Пальцы рук двигались хаотично и сами по себе, костяшки на руках были сильно обветренные. Боковым зрением он увидел маленькую и резкую вспышку. Посмотрев в окно Пол заметил, что тех огоньков, которые освещали кварталы этого темного вечера, уже не было. Они погасли, как и большие глаза Макки. — Ровно час после полуночи, — Глубокий вздох, почему-то наставшее прерывистое дыхание от докуренной сигареты, или же от таких чувств, снова падающий взгляд на свои руки. Кареглазый разглядывал свои тонкие венки на запястье. Они очень сильно напоминали связанные нити. — Джонни, — Казалось, это было последней каплей всего, что произошло за этот вечер.

Имя прошелестело в пустоте, оно было так нежно и встревоженно. Страшное эхо зазвенело в тишине. Маккартни называл его так очень редко. Почти не называл

***