О талантах, явных и скрытых

Одним из многочисленных талантов Маниголдо — к которым относились невероятная харизма, острый ум, умение по интонации Понтифика угадывать суть получасовой нотации и сбегать в самом ее начале и дружелюбие, способное растопить любое сердце — было умение пить и не пьянеть. Скорее всего, оно досталось ему в наследство от босоногого детства, но так или иначе, Маниголдо мог выпить здоровенный бочонок вина за вечер и уйти домой твердой походкой. Талант свой Маниголдо любил, ценил и регулярно полировал все новыми и новыми дозами выпивки, а еще пытался монетизировать — устраивая состязания по количеству выпитого. Из Золотых Святых ему уже успели проиграть — причем кругленькую сумму — Альдебаран, Эль Сид, Доко и Аспрос. А вот с Кардиа вышла накладка: как только они уселись за стол в таверне и заказали по бочонку, явился этот зануда Дегель, влепил Кардиа подзатыльник и за ухо увел его домой. Поймать Кардиа, чтобы закончить поединок, Маниголдо так и не удалось, но от девочек-Серебряных он услышал сплетню, что Дегель посадил друга каталогизировать библиотеку и пообещал, что пока не закончит, тот из храма Водолея не выйдет. Маниголдо не понаслышке знал размеры этой библиотеки — однажды заблудился там, когда искал старый свиток для Понтифика — и, поняв, что закончит Кардиа примерно никогда, вычеркнул его из списка вероятных противников. Но замену искать надо было: деньги заканчивались, а просить у Понтифика задание ой как не хотелось, это ведь работать пришлось бы. Как раз когда Маниголдо шел по Святилищу и размышлял, кого бы еще привлечь к состязанию, он чуть не столкнулся с поднимавшимся по лестнице Альбафикой. Тот, как всегда, шарахнулся в сторону, но Маниголдо уже осенило: — Привет, Альба. В храм возвращаешься? Альбафика смерил взглядом лестницу, ведущую в одном направлении — от храма к храму — и решил проигнорировать дурацкий вопрос. — Не хочешь в деревню сходить, развеяться? — продолжил Маниголдо. — Я как раз в трактир собираюсь, не составишь компанию? — Где подвох? — тихо спросил тот, глядя исподлобья. Маниголдо замахал руками: — Какой еще подвох? Нет никакого. Просто выпить хочется, а не с кем, все заняты. А ты нормальный парень, хоть и нелюдимый, с тобой можно кружечку разделить. Не беспокойся, я прослежу, чтобы тебя руками не трогали. На самом деле он почти не верил, что Альбафика согласится: тот был известен своей ненавистью к человеческому обществу. Но на совместных миссиях они неплохо ладили, и Маниголдо надеялся, что их приятельство сыграет ему на руку. — Ладно, — Альбафика пожал плечами. — Я думаю, вреда не будет. Маниголдо радостно ухмыльнулся и с трудом сдержался, чтобы не хлопнуть его по плечу. Первая кружечка закончилась быстро. Альбафика говорил очень мало, но все равно рядом с ним было уютно, так что Маниголдо болтал за двоих. Заметив, что друг тянется к добавке, он сказал: — Слушай, а как насчет состязания? — Состязания? — рука Альбафики замерла на полпути к кувшину. — Ну да. Кто последним под стол свалится, тот забирает деньги, — Маниголдо широким жестом бросил на стол мешочек с монетами. — И еще пол у второго в храме моет, — последнее условие он придумал только что, заметив страдальческую складку между бровей Альбафики. Тот, кажется, раздумывал над предложением, но молчал. На секунду шевельнулась совесть. «Ну это как-то нечестно. Знаем мы этих хрупких красавчиков, с третьей кружки в дрова. Надо было достойного противника найти», — и еще полсекунды Маниголдо хотел свести все в шутку, как тут Альбафика наконец как-то не очень уверенно сказал: — Ладно, я согласен. Только мыть не пол в храме, а лестницу на подходе к нему. Я все время забываю. «Он еще и надеется выиграть!» — По рукам! — Маниголдо ослепительно улыбнулся и тут же поправился: — Ну, фигурально, — и повернулся к стойке. — Эй, хозяин, тащи бочонок! Вокруг уже начали собираться зрители. Это было худшее пробуждение в его жизни. Голова немилосердно трещала, в ушах стоял гул, а во рту — мерзкий привкус тухлятины. Маниголдо попытался встать и еле поборол приступ тошноты. — Воды? — спросил кто-то совсем рядом. Маниголдо попытался простонать согласие, не смог, попытался кивнуть — и не смог тоже. Но тот, кто спрашивал, понял — и уже через минуту в его руку ткнулась полная кружка. После холодной свежей воды стало чуть полегче, Маниголдо даже смог рассмотреть, что рядом с ним сидел Альдебаран с по-дурацки радостной рожей. — Что вчера случилось? — Ты не помнишь? — удивился тот. — Ты с Альбафикой на спор пил. Не помню, сколько точно вина ушло, но трактирщик на тебе озолотился вчера. И Альба тоже. Скажи спасибо, что он отказался Материю на кон ставить, потому что ты хотел. Сейчас бы перед Понтификом не оправдался. — Подожди, — голова соображала медленно, но суть Маниголдо все же уловил. — Ты хочешь сказать, что он победил? — Ну да, — Альдебаран улыбнулся еще радостнее. — А я говорил, что найдется и на тебя более крупная рыба. И в данном случае это оказалась действительно рыба, которая не каждому крабу по зубам. — Но как? Он же хрупкий красавчик! Таким обычно двух-трех кружек за глаза! Альдебаран вздохнул, встал, принес ему еще воды. — Дурак ты, — сказал он. — Забыл, что ли, что у Альбы все тело пропитано ядом? Оно алкоголь вообще не замечает. Он даже не захмелел вчера, хотя выпил больше тебя. Маниголдо со страдальческим стоном повалился обратно на кровать, расплескав воду. — Приходи в себя побыстрее, — посоветовал Альдебаран. — Тебе еще лестницу мыть и от насмешек отбиваться. Маниголдо накрылся одеялом и притворился мертвым.