Phoenix

      Панси Паркинсон, хоть и не училась на Когтевране, была очень умной. Она никогда не пыталась выйти из тени своих популярных друзей — Блейза и Драко — предпочитая этому тишину и покой. Она была достаточно умной, чтобы понимать, что для учебы больше подходит спокойная жизнь без лишних сплетен. Она была достаточно доброй, чтобы терпеть своенравные выходки Драко и его нытье, достаточно расчётливой, чтобы избегать ненужных конфликтов, и достаточно смелой, чтобы вернуться в Хогвартс на восьмой курс.       Хогвартс изменился после войны достаточно сильно: половина замка ещё достраивалась, привидений стало намного больше, портреты уходили из коридоров, предпочитая им картины в дальних кабинетах и комнаты учителей. Далеко не все смогли вернуться: многие погибли, другие же пострадали (финансово или физически). Почти весь золотой запас школы уходил на ремонт, Хогвартс не мог позволить себе платить за одних учеников, другие же, хоть и могли позволить себе обучение, старались держаться от школы подальше — они, в основном, были детьми бывших Пожирателей. В послевоенное время отношение к "таким людям" стало радикальным. Слизеринцев гнобили, выпускникам зелёного факультета не давали работу, эльфы искали возможность покинуть их семьи, а во многих заведениях появилась табличка "место свободное от Тёмной Метки". Все это вынудило директрису Макгонагалл отменить деление на факультеты на ближайшие три года, а дальше вести распределение по окончанию первого курса, чтобы дети сначала видели друг в друге людей, а потом цветные галстуки. Все лето и середину сентября в школе Хогвартс шли ремонтные работы. В первую очередь восстанавливали больничное крыло и Выручай-комнату, которая, впоследствии, снабжала работников инструментами и была местом для их отдыха. Было решено временно отдать бывшую гостиную Пуффендуя детям с первых и вторых курсов — она находилась близко к Большому Залу и центральным лестницам, ведущим к основным учебным кабинетам, а также, что немаловажно, к двум выходам из школы. Третий, четвертый и пятый курсы теперь находились в расширенной гостиной Когтеврана. Недалеко прятался новый потайной выход в Хогсмид, лестница к гостиной Гриффиндора и камин, из которого можно было направиться лишь в две точки — в Министерство магии и в магазин Волшебных Вредилок Уизли, где находился Исчезательный шкаф, защищённая лучшими заклинаниями комната для работников и ещё пара каминов. Такие решения были продиктованы войной и больше ничем, Макгонагалл, в отличии от своего предшественника, в первую очередь заботилась об безопасности учеников. Старшие курсы — с шестого по восьмой — она решила заселить в бывшую гостиную Гриффиндора, которую даже не пришлось расширять — желающих продолжить обучение было немного. Это оказалось предсказуемо: родители младшекурсников либо забирали их в на домашнее обучение, либо отказывались продолжать обучение в Хогвартсе и переводили своих детей в другие школы волшебства. Старшекурсники не возвращались сами. Кому-то хватило уровня СОВ, кто-то боялся, кто-то не мог вернуться назад. Средние курсы были в самой сложной ситуации: бросить школу, когда до СОВ осталось совсем ничего — сложно, а если экзамен уже в этом году — невозможно. Сейчас опасность миновала, но страх за свою жизнь остался. Преподавательский состав тоже претерпел изменения. Артур Уизли стал вести урок магловедения — обязательный для всех учеников предмет; Ли Джордан преподавал заклинания; Нимфадора Тонкс — трансфигурацию. Макгонагалл же занималась зельеварением, изредка прося помощи у Люциуса и Нарциссы Малфой, оправданных Визенгамотом, благодаря показаниям Гарри. В целом, Хогвартс выглядел родным и знакомым, но резко постаревшим, увядшим без счастья и любви. Вернуться сюда было странно, хотя бы потому что все было привычным — коридоры, стены, кабинеты, — но пустые рамки картин, далёкие завывания призраков, которые ещё полгода назад были учениками, часы с баллами факультетов, которые встали и покрылись толстым слоем пыли — всё это говорило о том, что Хогвартс изменился, как изменился и мир вокруг. Панси еле уговорила Драко вернуться в школу. Ему, как и ей, образование было необходимо — пусть это и сложно, но терять лицо и статус слизеринцы точно не хотели. Теперь у неё была новая комната. Башня, а не подвал. Из соседок — все подружки Поттера — Грейнджер, Уизли, Лавгуд. Поначалу она их сторонилась: просыпалась раньше, засыпала позже, делала уроки в Большом Зале, а не в библиотеке. Иногда спала на диване в гостиной, а не в спальне. Научилась все делать быстрее. Снова отрезала волосы до мочки уха, так не нужно тратить время на укладку. Косметичку оставила дома, чтобы даже соблазна тратить время впустую не было. Только помада и духи. Душ принимала в Выручай-комнате, гуляла около леса и, в целом, вела себя тихо и неприметно, в отличии от того же Малфоя, который только и искал случай прицепиться к Поттеру. Благо теперь не для драки, а просто так, хотя дальше саркастичных перепалок дело у них так и не заходило. Один раз Панси, как всегда, сидела в большом зале с книжкой по нумерологии. Цифры и редкие руны мешались в голове, ответы не находились, а отчаянье подходило всё ближе, но ее отвлекла Полумна. — Ты морщишь третий глаз, — сообщила она, — попробуй выдохнуть. Попроси воды с лимоном, расслабься. Ответы внутри тебя, осталось лишь их вынуть. Ты слишком сжатая все это время, мы тебя сжимаем? — Что? — удивилась поначалу Панси, — ах, нет. Я... я просто пытаюсь получше понять материал, — в доказательство она подняла книжку. — Мы делаем уроки вместе в нашей спальне после ужина, а ты всегда уходишь сюда. Присоединяйся, мы ждём, — сказала Полумна и тихо ушла, как будто ее и не было. Так что, на самом деле, история берет свое начало с момента, когда Панси Паркинсон пыталась найти остатки своей смелости, чтобы принять приглашение в собственную спальню. Она поднималась в комнату на ватных ногах, повторяя весь материал, который учила раньше — ударить в грязь лицом перед Грейнджер совсем не хотелось. Казалось, портреты вернулись в свои картины, только чтобы посмотреть, как Панси волнуется. Туфли шлёпали по каменному полу замка слишком громко, громче только первокурсники бегали по двигающимся лестницам. Панси сделала глубокий вдох. До входа в гостиную осталась пара шагов, потом ещё несколько до спальни. Когда она вошла, дверь тихо скрипнула. В комнате точно не было рабочей атмосферы: Уизли вставляла перья в волосы Грейнджер, Полумна вырезала птиц из своего конспекта, кажется, по травологии. Все смеялись, даже серьезная Гермиона. Вокруг валялись обертки от шоколадных лягушек, леденцов и лакрицы. Живоглот играл с удлинителем ушей. Панси почувствовала себя лишней. — Хей, — начала она, — Полумна сказала, что я могу присоединиться? — Зови меня Луна, — блондинка подняла вверх левую руку, на ладони которой был вытатуирован полумесяц. Она сказала это, как будто они давно дружат, а Панси никак не привыкнет к этому; остальные же притихли, но все ещё улыбались. Ладно, с этим можно работать. — Нумерология, — Паркинсон пожала плечами, — ну вы знаете, эти даты не сходятся, эти руны не соответствуют месяцу... — Садись, — Гермиона приглашающе хлопнула по подушке рядом с собой. Примерно так началась их дружба. Теперь её распорядок сильно поменялся: Панси вставала за два часа до занятий, шла в душ, который был рядом с комнатой, брала магловский яблочный шампунь Гермионы, а после - ее футболку. Собирала сумку, красила губы, будила остальных. Иногда ходила на кухню, чтобы взять девочкам завтрак в комнату, иногда сидела на кровати Грейнджер и играла с котом. Они вместе повторяли задания, вместе гуляли после уроков. В большинстве случаев Джинни и Луна были рядом, но когда они отсутствовали, Панси придвигалась чуть ближе, говорила чуть тише и чуть дольше смотрела в глаза. Наверное, они обе были недостаточно умны, если не видели очевидного. Гермиона привыкла, что Панси совершенно по-дружески направляет ее по коридорам школы, держа за талию. Панси считала, что маленькие записки с основными моментами конспекта, написанные маггловской ручкой с блёстками — это милый дружеский знак внимания. Так что они все делали, как лучшие друзья: сидели у озера по вечерам, собирали сухоцветы, играли с котом, лёжа на полу, составляли друг другу натальные карты. Чистили зубы, смотря друг другу в глаза через зеркало, менялись книжками, подчёркивая любимые моменты, делили чай и печенье, тоже, как друзья. Панси поняла всё первой. Хотя возможно, первыми всё поняли Луна и Джинни, которые всё чаще уходили из комнаты, пропускали прогулки у озера, задерживались в кабинетах и просто оставляли подруг наедине, но из них двоих именно Панси поняла всё первой. Это было в библиотеке, в тот редкий день, когда она общалась с Драко (который, вообще-то, всё ещё был её лучшим другом). Они ходили между рядами книжных полок, Панси искала что-нибудь для Гермионы, а Драко ворчал. — А ещё его дурацкий вкус в одежде! Кто вообще будет носить и куртку, и толстовку одновременно? — Что? — не поняла Панси. — Это магловский свитер, но из цельного куска ткани, не вязаный. У него ещё есть большой карман вот здесь, — он показал рукой на живот, — и капюшон. Это у них модно. — А, я, кажется, видела что-то похожее у Гермионы. — Ага, конечно, так вот, — Драко вернулся к прежней теме, — он носит их вместе, но в замке топят камины! Зачем он это делает? Для улицы есть мантии... — Кажется, ты влюбился, — перебила Панси. — Я что? — Малфой удивлённо поднял светлые брови. — Влюбился. Ну, в него, — поймав заинтересованное недоумение друга Панси продолжила, — ну сам посуди: ты постоянно за ним носишься, помогаешь ему с уроками, но все ещё бесишься. — Вот именно, он меня раздражает. Тебе не кажется, что тут что-то не сходится? Я не приношу ему завтрак в постель, не таскаю его тупые толстовки, не занимаю ему место в Большом зале, — он продолжил, но Панси уже не слушала. В ее голове сразу возникло две мысли: предположение и доказательство, проверить которое не составит труда, нужно лишь побольше говорить с Драко. Панси сделала себе мысленную пометку почаще спрашивать Драко про Поттера и направилась к другому ряду книг. Спустя неделю Малфой уже и не вспоминал про их разговор в библиотеке, так что Панси могла спокойно действовать. — Сядем отдельно? — предложила она в Большом зале. В глазах Драко на секунду промелькнуло сожаление, но он сказал: — Ага, давай. Панси выбрала места без лишних ушей рядом, взяла круассан и чай и начала эксперимент. — Как там ваш проект по зельям? — Ох, хорошо, что ты спросила, — его взгляд зажёгся энтузиазмом, — Поттер совершенно не смыслит в зельях! Он перепутал простейшие моменты, даже мешать не мог в нужную сторону! Мне пришлось все брать в свои руки, показывать ему, что да как. Буквально, как с ребенком! Нужно направлять его руку своей, иначе он ничего не понимает, что за кошмар! И этот недотёпа ещё и герой! — Так, Драко, стой, — скомандовала Панси, — я тебя поняла, — добавила она чуть тише, — у нас такая же проблема, Грейнджер... — Грейнджер не понимает зелья? Что за бред! — возмутился он. Панси осознала, что прокололась, но решила врать до конца. — Да, не понимает. Не кричи, сейчас все будут нас слушать! Короче, она тоже никак не может сварить нормальное Зелье Удачи, а, казалось бы, проще простого. Ну, мне приходится ей помогать, немного. Так утомляет, — она театрально потерла лоб. Пока что все работало. Спустя время таких моментов становилось больше. Каждый раз, когда Драко начинал говорить (жаловаться) про Гарри, Панси горячо продолжала разговор, разве что меняя Гарри на Гермиону. Поначалу Драко активно кивал и соглашался, потом притих и насторожился, а ближе к Рождеству сделал какие-то выводы и позвал Панси в библиотеку. Он сел на самый дальний стол, оперевшись ногами на стул, а Панси села на пол, обнимая очередную книжку. — Поттер даже не пытался изобразить сегодня прическу, представляешь? — начал он. — А ты вообще видел, какое гнездо у Грейнджер вместо волос? Такое и расчесать невозможно. Ни разу не видела, чтобы она пользовалась маслами или чем-то таким, жуть, — она врала. Гермиона всегда пользовалась бальзамом, который Панси спокойно воровала, а её (Гермионы) волосы были не спутанными, а гладкими и пышными. Драко такое лучше не знать. — Паркинсон, стой. Тебе не кажется, что ты влюбилась? Ты постоянно говоришь про свою Грейнджер, но какое тебе дело, какие у неё волосы, если она тебе безразлична? Вернись на Землю, кажется, ты где-то летаешь и не видишь, что у тебя под носом! — Сказал Драко слегка громче обычного. Панси же внимательно посмотрела на него, чуть наклонив голову, как бы спрашивая: "А до тебя когда это дойдет?". Сначала Малфой пялился на неё с недоумением, а потом очевидно проанализировал свою речь и тихо добавил: — Упс? — Ты всегда можешь поцеловать его, Драко. — Думаю, мне нужно идти, — он выбежал из библиотеки. Панси ещё немного походила между рядами, пытаясь собраться с мыслями, но вскоре тоже ушла. На следующее утро она встала ещё раньше, чем обычно. С вечера пришлось одолжить у Джинни некоторые вещи, поэтому сейчас Панси впервые за долгое время подводила глаза. Она по привычке накрасила губы бордовой помадой, надела короткие широкие брюки, длинные полосатые носки и берет, который ей отдала Полумна. Сегодня выходной, что значительно упрощает ее план. Гермиона проснулась от запаха круассанов. — Мисс Грейнджер, как вы относитесь к Франции? Удивлённая таким вопрос Гермиона хрипло ответила: — С осторожностью. — Это хорошо, потому что мы идём в "Три Метлы". Будем пить пиво и обсуждать трансфигурацию. Гермиона мягко улыбнулась, удивить ее не так уж и сложно. — Звучит отлично, — тихо добавила она, кусая круассан. В "Трёх Метлах" было шумно, но найти столик на двоих оказалось просто: обычно сюда заглядывали большими компаниями. Тяжёлый мужской смех, звон пивных кружек и магический джаз наполняли помещение до краёв, казалось, что и не было никакой войны. Панси взяла им сливочное пиво с пряностями, Гермиона заметно расслабилась в кресле. Для отличницы она слишком сильно любит сливочное пиво. Панси начала разговор издалека: — Гарри и Драко сейчас, наверное, целуются. — Ой, ты тоже заметила это напряжение между ними? Жду, когда все наконец станет официальным. Я думала, он тебе нравится, кстати. — Малфой? — Конечно. Вы были очень близки, это кажется естественным, — Гермиона отхлебнула пиво. — Ну ты же не встречаешься с Гарри, верно? Он мне как брат. Как тупой младший брат. Гермиона только улыбнулась, и Панси решила продолжить. — Раз уж мы сплетничаем, то мне очень сильно нравится кое-кто, — Грейнджер удивлённо вскинула брови. Неизвестно, что показалось ей необычным больше: тема для разговора или сам факт влюбленности Паркинсон в кого-то. — Да, это удивительная личность, — продолжила слизеринка, — умная, смелая, наглая временами. Вся в легендах, говорят, однажды она ударила какого-то парня по лицу на третьем курсе, а потом спасла нас от кучи проблем, помогая самому Гарри Поттеру! — Панси заговорщически подмигнула, — но главное, — она взяла Гермиону за палец, на большее не хватило смелости, — главное, что она невероятно горячая ведьма. — Ох, — красная от смущения Гермиона разом допила своё пиво. — У тебя пена, вот здесь, — и раньше, чем Грейнджер смогла что-то предпринять, Панси нагнулась через стол и поцеловала ее, облизывая пенку с верхней губы. Гермиона, та самая, которая запрещает загибать страницы у книг и вяжет домовикам шапки, схватила подругу за талию, пытаясь прижаться ближе, но стол, который все ещё был между ними, больно впился в живот, мешая поцелую. Они размыкают губы, и Панси невозмутимо садится на свое место, закидывая ногу на ногу, излучая невозмутимость и уверенность. Она поднимает свой стакан с пивом, отсалютовав им, выпивает половину и со стуком ставит его обратно на стол. — Ну что, Грейнджер, будем встречаться? Возможно Гермиону подкупает её уверенность, а, возможно, красивые губы, но она в любом случае широко улыбается и говорит "Да". Если у Панси и тряслись от волнения руки, то никто об этом всё равно не узнает. Когда они возвращаются в гостиную, там разворачивается странная сцена: Драко Малфой в расстегнутой рубашке и с каким-то куском травы в руках стоит на столе, а Гарри Поттер сидит в соседнем кресле, красный до кончиков ушей, и смотрит по сторонам, очевидно, в поисках спасения. — Драко, что ты делаешь? — кричит Паркинсон через комнату. — Не мешай, Панси. Это важный момент, — он поднимает руку с травой выше, — Гарри Джеймс Поттер, сейчас канун Нового года, а над нами растёт омела, — он потряс пучком, пару листочков упали Гарри на волосы, — знаешь, что это значит? — тон Малфоя был чем-то средним между криком, приказом и доброжелательностью. Все люди в гостиной, не отрываясь, смотрели на них. — Это базилик, Малфой, — ответил наконец Гарри. — Поцелуй меня уже, засранец. — Ты тупой придурок, — заявляет Поттер, но встаёт и подходит чуть ближе. — Ты ещё хуже, — парирует Малфой. Гарри тянет руки вверх и подхватывает блондина, сразу же опуская на пол. Они стоят в паре сантиметров друг от друга, руки Гарри находятся на малфоевской талии. — Если ты не перестанешь бесить меня так сильно, я атакую твои губы, — угрожает Драко и целует его. Панси хватает Гермиону за руку и ведёт в комнату. Смотреть на брачные игры их друзей совсем не хочется. После Нового года они сидят на одной из подвижных лестниц. Портреты потихоньку начинают возвращаться в свои картины, замок почти восстановлен, а снег исчезает, оставляя весенние лужи. С приходом весны все перерождается. Под потолком летают призраки. Многие исчезли после того, как их навестили живые родственники, но остальные, ещё совсем юные, то и дело сидят в своих старых гостиных или ходят (парят?) на уроки. — Несколько месяцев осталось, и мы отсюда уйдем, — сказала Панси. Ее волосы сильно отросли и теперь были собраны в пучок. Гермиона же свои обрезала, как раньше это сделала ее девушка. — Раньше я боялась этого. Только представь: весь этот мир, волшебство, дружба, всё началось здесь. Это как навсегда уйти из дома, но ещё я чувствую вину перед ними, — она кивнула в сторону призраков под потолком, — ведь у меня есть возможность уйти и начать жить. Может, мы снимем квартирку, а может, я стану лучшей работницей Министерства? А они навсегда застряли тут, вынужденные проживать одно и то же каждый день и каждый год. — Мы снимем квартирку? — Это всё, что ты вынесла из моего монолога, Паркинсон? — Я понимаю и остальную его часть, но общее будущее — это так волнительно. — Может, ты станешь журналисткой? Или моделью? Солисткой "Ведуний"? — Кто знает... Спустя несколько месяцев они снимают квартиру в Косом Переулке. У них маленькая кухня, но большая светлая гостиная с плетёным диваном и кучей подушек. Они часто спят на полу, завтракают на подоконнике и гуляют по ближайшей библиотеке. Панси устроилась в магазин близнецов Уизли, чем сильно удивила Гермиону, которая, кстати, возглавила комитет по созданию комитетов в Министерстве Магии. Гарри и Драко остались преподавать в Хогвартсе. Драко — зельеварение, вместо своих родителей, а Гарри — ЗоТИ. Когда мистер и миссис Малфой узнали об отношениях своего сына, то отреагировали странно и неожиданно: Нарцисса извинилась за предрассудки и ошибки прошлого, распила с Гарри бутылку вина и быстро нашла с ним общий язык, а Люциус, молча, пожал парню руку. Впрочем, большего от мистера Малфоя Гарри и не ждал. Жизнь шла своим ходом. В Хогвартсе зацвела Гремучая ива, дети снова веселились у озера. Близнецы Уизли открыли новый магазин в Хогсмиде, где дарили сахарные перья всем, кто пришел без разрешения. В газетах все реже начали мелькать новости о Пожирателях, нападениях и опасности, а обычные добрые статьи начали появляться все чаще. Так, недавно в Запретном лесу нашли молодую семью Гиппогрифов, а Сивилла Трелони выпустила магический шар гороскопов. Панси и Драко получили зелёные свитера от миссис Уизли на следующее рождество, окончательно закрепляясь в семье. Рон женился на Лаванде Браун, у них родилась чудесная дочь Роза. Может быть Гарри и Нарцисса шутили про цветочные имена, пока менялись письмами, но об этом никто не узнает. Чуть позже старая шляпа снова запела гимны перед началом учебного года, а с факультетских часов смахнули пыль. Тяжёлые гобелены вернулись на свое место над столами в Большом Зале. Профессор Макгонагалл начала учебный год кучкой непонятных, несвязанных между собой слов. Может, это насмешка, а, может, заклинание, чтобы год прошел хорошо? Над запретным лесом пролетел феникс. Долговязый рыжий староста повел первокурсников в их гостиную, и на секунду Гарри подумал, что это Перси. Всего на секунду он снова стал мальчиком, который случайно попал в чужой мир. Отчаянно захотелось написать Гермионе и Рону. Где-то далеко, в магическом Лондоне, Гермиона Грейнджер смотрела, как какой-то мальчик пытается перекрасить свою жабу заклинанием. Рядом сидели близнецы Уизли и, кажется, все одновременно вспомнили то дурацкое шутливое заклинание с первого курса. Рон, тот самый, пытающийся перекрасить крысу в жёлтый цвет, держал на руках крохотную рыжую девочку, невольно вспоминая свою младшую сестру. Наверное, нужно скорее позвать её в гости. Сотни горящих свечей парили над заколдованным под звёздное небо потолком Хогвартса. Всё было хорошо.