Затмение (Eclipse)

      Гора, ставшая сестрам убежищем, оказалась частью более крупного хребта, за которым пространство теряло всякие крохи зелени и жизни, вырождаясь в плоский простор выбеленной каменистой пустыни, усыпанной лишь колоннами красного камня, пронзавших землю то тут, то там.       Они взмыли над пустыней под палящим солнцем, но около полудня их настигла усталость. После двух дней постоянного полета крылья у обеих стали ныть и затекать. Не дожидаясь, пока они начнут их подводить, сестры опустились на плотно сбитую землю и продолжили путь пешком, давая крыльям отдых.       Хотя они и стали продвигаться медленнее, в пешем переходе были свои неожиданные плюсы. Подойдя ближе к Луне, Селестия раскрыла крылья, чтобы размять их, и простерла одно над сестрой, отбрасывая для нее тень. Она так и продолжила держать крыло, прикрывая Луну от льющихся на землю палящих солнечных лучей, и как только Луна поняла, что делает ее сестра, то осознала, что и сама может ответить тем же. Для Луны это оказалось сложнее — из-за роста и того, что крылья у нее были скромнее в размахе, — но все же тень от них была хоть каким-то облегчением, и сестры обменялись благодарными улыбками.       Они шагали бок о бок, даруя друг другу отдых, весело, легкомысленно болтая и наслаждаясь компанией.       Иссушенный, застоявшийся воздух внезапно всколыхнуло едва ощутимым ветерком, и над ними мелькнула зловещая тень, отброшенная чем-то далеко в вышине.       Чем-то большим.       Насторожившись, Селестия сложила крылья и замедлила шаг, а затем остановилась, осознанно пытаясь придать себе настолько безобидный вид, насколько только возможно, но в то же время внимательно вглядываясь в небо над головой.       Драконы. Трое, на большой высоте. В плоской, голой пустыне двум пони, оказавшимся на земле, негде было укрыться. Отслеживая взглядом полет драконов, Селестия задержала дыхание, понадеявшись, что те попросту держатся слишком высоко и слишком заняты своими делами, чтобы обратить на них внимание.       Почти в тот же момент она отметила, что один из драконов свернул в сторону и быстро принялся снижаться. Огромное, гладкое чудовище устремилось прямо к ним, и его рубиново-красная чешуя сверкала на солнце, как блестки. Пару секунд спустя дракон срезал воздух над ними, подняв большую волну горячей, сухой пыли, отчего сестры невольно зажмурились и закашляли. Затем огромное создание тяжело приземлилось перед ним, и этот удар о землю легкой дрожью прошил почву у них под копытами.       На мгновение дракон зловеще уставился на сестер, а потом расправил крылья и издал могучий рев, исторгшийся из широкой зубастой пасти; в глубине глотки отчетливо полыхнул оранжевый язычок пламени. Посыл был ясен: шевельнись они, и их тут же сожгут.       Меряя чудовище взглядом в ответ, Луна слегка согнула передние ноги, едва заметно меняя позу на стойку. Она потянулась к своей магии, готовясь сотворить обжигающую вспышку, должную ослепить дракона достаточно надолго для того, чтобы обе они увернулись от атаки и смогли сбежать.       Хотя пешком, впрочем, далеко не убежишь, а ноющая боль в крыльях напомнила ей, что к рывку они пока не готовы. Если эта неповоротливая тварь не поймет намека и решит броситься в погоню, придется обратиться к более жестким, более... заслуживающим сожаления мерам.       Но — необходимым. Луна пойдет на все, чтобы защитить не только себя, но и свою сестру.       Она мельком глянула на Селестию, гадая, каков же ее собственный план. Когда-то давно они были способны предсказать действия и движения друг друга так, будто читали мысли, и в ситуации вроде этой мгновенно оказались бы «на одной волне». Но сейчас все, что Луна знала о Селестии — это то, что она видела, а видела она то, что ее сестра была как всегда безупречно спокойна, ничем не выдавая, что готовится к побегу или бою.       Сосредоточенность Луны прервалась еще двумя тяжелыми ударами о землю позади. Быстро оглянувшись, она увидела двух оставшихся драконов: у одного чешуя была глубоко синего цвета, а у второго, более приземистого, изумрудно-зеленой. Они приземлились позади, хотя и на расстоянии, окружив их. Теперь, когда их превосходили числом, Луна быстро подсчитала, что ее вспышка не сможет как следует ослепить всех трех драконов за раз, и отругала себя за долгие колебания, отчаянно пытаясь успеть придумать новый план до неизбежной атаки.       — Что ты творишь, Валькирия? — спросил сзади более низкий дракон с изумрудной чешуей.       Алый, сидевший впереди, поднял голову и раздраженно посмотрел на своих спутников. Потом поднял переднюю лапу, указывая на сестер.       — Что, ослепли? Захватчики...       — Валькирия... это пони, — ответил зеленый дракон скучающим, терпеливым тоном.       — Да. Пони. Пони, за которых мы можем потребовать выкуп!       — Валькирия... — вздохнул зеленый дракон, и Луна готова была поклясться, что услышала, как он закатил глаза. — Нам нельзя требовать выкуп за пони.       — Чушь, — отозвался Валькирия с оттенком самодовольства. — Нам нельзя охотиться на пони. Мы не нарушали границ. Они... пришли к нам сами!       — Это детали. Держу пари, тебе все равно не позволят.       — Почему нет? — самодовольная ухмылка Валькирии стала шире. — Эти двое явно шпионки. А то и подосланные убийцы. Не можем же мы позволить двум шпионкам-убийцам бродить по нашим землям. Нам придется их схватить. А когда схватим, придется с ними что-то решать. Оставлять их нельзя. Так что потребовать выкуп — единственное разумное решение.       — Мы не шпионки и не убийцы! — выкрикнула Луна, не сдержав вспышку злости. Едва она проговорила эти слова, как почувствовала, что к основанию ее шеи прижалось нечто очень острое. Не рискнув повернуть голову, она кое-как оглянулась и увидела, что темно-синий дракон позади склонился ниже и слегка коснулся ее шкурки смертельно выглядящим когтем.       Припав к земле, Валькирия поймал ее взгляд.       — На твоем месте я держал бы слова при себе, — тихо сказал он. — Вы то, чем я вас назову. Настоящие причины вашего пребывания здесь не имеют значения, а ваше мнение — пустое место.       «Ты все больше рискуешь оставить его же по себе», — подумала Луна, чувствуя, что коготь исчез, но промолчала.       Ухмыляясь, Валькирия вновь оглянулся на зеленого дракона.       — Я ценности за лигу вижу, а эти двое — ценность. Эквестрия с лихвой заплатит за то, чтобы они вернулись невредимыми. Наши кучи сокровищ вырастут вдесятеро! Конечно, если вы не захотите поделиться...       Зеленый, казалось, задумался.       — Захватчики, хм? — он, размышляя, поскреб подбородок огромным когтем. И наконец вновь взглянул на Валькирию. — Ладно. Отведем их к Рагнареку. Но говорить будешь ты.       На этих словах ушки Селестии едва заметно дернулись, хотя в прочем она не выдавала никаких чувств. Ее спокойная, стоическая собранность была непроницаема, как всегда.       Валькирия кивнул, и все трое драконов стали приближаться. Хотя это было не важно. У Луны было время продумать новый план. Она только надеялась, что Селестия ему последует, иначе...       — Мы сдаемся. Мы пойдем с вами добровольно, — сказала Селестия. Ошеломленная, Луна воззрилась на нее, открыв рот. Сестра встретилась с ней взглядом.       — Если мы не окажем сопротивления, вреда нам не причинят. — Селестия повернулась к Валькирии. — Я права?       Валькирия помедлил, очевидно удивленный. Потом он склонил голову в едва заметном кивке.       — Не причинят.       Селестия оглянулась на Луну. Выражение ее лица, казалось, говорило о том, что бояться нечего. Луна не смогла справиться со своей шокированной гримасой. Она что, что-то пропустила? Когда тебя похищают, нужно держаться правил какого-то особого этикета? Не могла же Селестия всерьез доверять этому созданию. Он уже показал им, что может лгать!       Луна попыталась взмолиться сестре взглядом. Обреченно передать им же детали плана побега, того, что именно нужно сделать Селестии, чтобы все удалось, и свою уверенность в успехе. Но одним только взглядом сделать это было невозможно.       А Селестия посмотрела на нее в ответ с собственным посланием. Спокойным, бесстрастным выражением лица с едва различимым намеком на уверенную улыбку.       Доверься мне.       Луна повесила голову. Ей это не нравилось. Ни на волос. Они должны были вырваться с боем! Но... она не могла оставить сестру.       — Мы... пойдем с вами, — процедила она сквозь сжатые зубы.       — Весьма разумно, — сказал Валькирия. Только когда он заговорил, Луна поняла, что остальные драконы перестали двигаться, словно терпеливо ожидая сперва ее решения. Затем Валькирия обратился к спутникам:       — Заковать их!       Селестия внимательно на него посмотрела, и он вынужден был добавить:       — Осторожно.       Зеленый и синий драконы извлекли очень тяжелые, очень неудобные на вид металлические цепи и кандалы, и приблизились к двум сестрам.       С трудом сдерживаясь, Луна быстро засомневалась в своем согласии. Как Селестия могла не увидеть тут опасности? Не было никакой гарантии того, что этот дракон, Валькирия, сдержит обещание им не вредить. Даже если они доберутся до этого «Рагнарека», город это или что там еще, и даже если Валькирии позволят потребовать за них выкуп, и даже если этот выкуп заплатят, и даже если драконы сдержат слово и отпустят их: они просто вернутся обратно в Эквестрию, к тому, с чего все и началось! Им тут в выигрыше никак не остаться!       Подсознательно вновь напружинившись в стойке, Луна приготовилась взять дело в собственные копыта. Она победит этих драконов, освободит сестру, и они продолжат поиски. Даже если это будет означать применение тех... заслуживающих сожаления мер, о которых ей неприятно было думать раньше.       Но Селестия вновь встретилась с ней взглядом в тот момент, когда на ее шее защелкнулся металлический ошейник. Ее взгляд умолял. Если до этого он говорил: «Доверься мне», то теперь это очевидно было: «Пожалуйста, доверься мне».       И как ни странно, когда тяжелые железные кандалы, соединенные с цепями, сомкнулись вокруг копыт Селестии, ее улыбка... ее тартарова, абсурдно уверенная улыбка... стала, казалось, только шире.       Она слегка дрогнула, когда Луна, все еще стоявшая не шелохнувшись, почувствовала, как ошейник с жестким щелкающим звуком застегнулся и на ее шее. Он оказался ровно таким же тяжелым, каким и был на вид, но ощущался куда неудобнее. И грязнее. Затем цепей и кандалов не избегнули и ее копыта, опутанные и скованные. Когда Луна поглядела на Селестию, то увидела, что уверенность на лице сестры окрасилась сочувствием.       Драконы закончили закреплять цепи, и только после этого к ним, казалась, стала возвращаться толика уверенности. Для кого бы эти цепи изначально не предназначались, эти существа явно были покрупнее пони. Хотя кандалы обхватывали копыта достаточно плотно, чтобы ногу нельзя было вытащить, цепи между ними тянулись достаточно свободно, чтобы Луна могла идти почти обычным шагом. Не было и никаких креплений для крыльев, пусть вес цепей и затруднил бы возможный полет. Но самым лучшим было то, что абсолютно ничего из этого не мешало ей использовать магию. Луна внутренне улыбнулась. Побег был не просто возможен, его, считай, преподносили на блюдечке! Драконы явно пытались сделать, что могли, и хотя цепи свою роль выполняли, для настоящих пут этого было маловато.       Оглянувшись на Валькирию, Луна сказала высокомерно:       — Что ж. Приступим. Как далеко этот... город Рагнарек?       — Город? — фыркнул Валькирия, подобрав две длинные металлические цепи, крепившиеся к ошейникам, и потянув за них. — Ранарек — это не город. Рагнарек — это наш король. Воинственный тиран, чья жадность затмевает все.       Шагая за сестрой, Селестия склонила мордочку к ее уху и очень тихо произнесла:       — А еще у него замечательный оперный голос.       Когда она выпрямилась, уверенная улыбка расцвела в полной мере.       

***

      Возлежа на гигантском троне, грубо высеченном из остывшей магмы, Рагнарек повелевал всем, что охватывал его взгляд.       Даже если все, что этот взгляд в данный момент охватывал, было обратной стороной его собственных век.       Его логово было исполинской пещерой внутри опустошенного вулкана. Спинка его трона была повернута к огромному озеру расплавленной лавы, — его личному бассейну, — а принадлежащая ему внушительная куча сокровищ из золота, драгоценных камней и украшений громоздилась в паре метров слева. Добыча всей жизни, проведенной за охотами и накоплением, лежала там без толики его внимания, покуда он храпел — громко и бесстыдно.       Рагнарек был уже стар, но его ум все еще оставался острым, а глаза — ясными. Он был крупным даже по драконьим меркам. Его голову с квадратной челюстью венчал теперь только один рог; старые, потрескавшиеся от времени чешуины видывали лучшие дни; шкура носила шрамы от множества былых сражений, и весь его вид совсем не напоминал то могучее зрелище, какое он представлял собой в давно забытой юности... но ему было все равно.       У некоторых королей есть ответственность. У некоторых правителей — обязанности. У него не было ни того, ни другого. Он мог жить на благо других или на благо себя. Обычно только один из этих вариантов стоил того, чтобы вообще о нем думать.       — Лорд Рагнарек!       Тьфу. Но все это не мешало драконам заваливаться к нему со всяким разным. Всяким разным, которого им хотелось. Всяким разным, которое было им нужно. С чего им взбредало на ум, что он склонен им потакать?       Оставив дремоту, он приоткрыл один глаз и уставился на дракона с белой чешуей, склонившегося перед троном. Когда Рагнарек заговорил, его голос был похож на низкий рокот.       — Подумай, почему ты разбудил меня, Аезир. И если меня не устроит твоя причина, остаток дня будет для тебя неприятным.       — Милорд. Валькирия захватил двух пленников в пустыне. Они... ну... он говорит, что они чужеземные захватчики. И просит твоего позволения потребовать за них выкуп.       Открыв оба глаза и сев, Рагнарек тяжело усмехнулся. Захватчики, а? Скорее просто нарушители границ, но... может, будет интересно. Как король он подтверждал возможность каждого требования выкупа, и получал право на долю. А прибыль есть прибыль, даже если сегодня ему придется потерпеть Валькирию.       — Скажи ему их привести.       Говорить не потребовалось. Как только Аезир отшатнулся назад, пропадая из вида, Валькирия уже подходил к трону: с легким чванством и той гадской самоуверенной ухмылочкой, которую Рагнарек ненавидел. На коготь Валькирия надел звенья пары длинных цепей, каждая из которых тянулась, провисая, ему за спину, к железным ошейникам, охватывающим ше...       — Это что еще такое!? — рявкнул Рагнарек, не сдерживая внезапный гнев ни на мгновение.       Валькирия, поразительным образом не поняв намека и сочтя, что гнев направлен на пленниц, на голубом глазу принялся излагать слегка путаное объяснение, включающее шпионаж и начало вторжения. Но ошибка была фатальной.       Поднявшись с трона, Рагнарек целенаправленно склонился к Валькирии, пригвоздив его к месту яростным взглядом.       — Почему ты захватил в плен пони? Мои указания на этот счет были неясны? — прорычал он.       Оторопев, Валькирия тем не менее принялся отвечать, сохраняя какую-никакую собранность.       — Ты постановил, что нам нельзя устраивать налеты в их земли. Мы их и не устраивали. Эти двое шпионок...       — Мне плевать! Никто не смеет трогать пони! — прогремел Рагнарек. — Мне стоит напомнить тебе, почему?       — Потому что.... говорят, что... — Валькирия неуверенно замолк, словно растеряв уверенность насчет содержания фразы прежде, чем договорил ее до конца.       — Потому, что их правительница управляет солнцем! А я не собираюсь враждовать с пони, которая управляет солнцем! Как по-твоему, разумно?!       — Но, милорд, это нелепый предрассудок, — парировал Валькирия с всезнайской убежденностью, которую Рагнарек давно уже не выносил на дух. — Древний миф. Суеверие.       — Нелепый? Суеверие?! — завопил Рагнарек, не сводя с него взгляда. Потом, без малейшего намека и со скоростью, противоречащей его преклонным годам, он выбросил вперед переднюю лапы и стиснул шею Валькирии одним-единственным гигантским когтем. Потом силком склонил его голову, чтобы тот взглянул на белую пони в цепях, стоявшую дальше. Или, точнее, на символ, украшающий ее бедро.       — Как ты считаешь, кто это?! — почти проорал он, и вся пещера затряслась от громоподобного звука его голоса.       Как только его взгляд упал на символ солнца, а за толстым лбом не торопясь завращались шестеренки, Валькирия наконец стал выглядеть испуганным.       — Милорд... мы не собирались им вредить... я прослежу, чтобы они верну... — он запнулся.       — Прочь!       — Но... я за них в ответе. Они мои пленницы.       Рагнарек посмотрел на него очень опасным взглядом.       — Если ты и впрямь в это веришь, ты еще тупее, чем кажешься. А теперь прочь, прочь, ПРОЧЬ!       Уронив цепи, грохнувшие оземь с тяжелым, металлическим звяком, Валькирия склонил голову и, пятясь, поспешно отступил со столь покорным видом, какой только смог принять. Добравшись до выхода из главной пещеры, он смущенно скрылся из вида.       Стоило им остаться одним, злость Рагнарека развеялась, и он позволил себе короткую ухмылку. Он повернулся и возвратился к трону, тяжело опускаясь на него и вновь укладываясь поудобнее с негромким смешком. Было весело. Потом он поглядел на двух скованных пони перед ним. Они выглядели целыми и невредимыми.       — Тебе не идут эти цепи, Селестия. Не стесняйся от них избавиться. — Он зубасто улыбнулся. — Тебе тут никого не провести.       На рогах обеих пони перед ним вспыхнули уникальные магические ауры. И тут же цепи синей пони, которая была немного ниже ростом, взорвались, разбрызгав вокруг осколки. Путы Селестии же, напротив, засветились, раскаляясь до белизны, и размякли; ошейник, кандалы и цепи безобидно стекли с ее шкурки, собравшись на земле в жидкую лужицу. У него на глазах эта лужица жидкого металла заволновалась и принялась изменяться, вылепляя из самой себя облик маленькой гарцующей пони, а затем металл остыл так же быстро, как и расплавился.       Потом, ведомая магией Селестии, получившаяся статуэтка подплыла к Рагнареку, и он поймал ее, протянув массивный коготь.       — Подарок. От твоих друзей в Эквестрии, — сказала Селестия с теплой улыбкой.       Рагнарек критически оглядел статуэтку. Гарцующая пони с крыльями и рогом. Она походила на уменьшенную версию самой Селестии, хотя пропорции отличались, а грива и хвост казалось, лежали прямее и вместе с тем более основательно. Ну, вообще это была милая, блестящая вещичка, и он подумал, не оставить ли ее. Но ему требовалось поддерживать правильное впечатление, а это был, в конце концов, бросовый металл. Рагнарек предполагал, что, будь он кем послабее, статуэтка могла заиметь в его глазах некую «сентиментальную» ценность, но он был драконом, а драконы такой чушью не страдают.       Никогда.       Он бросил безделушку через плечо, отправляя ее в озеро кипящей лавы с прежним осторожным безразличием на лице. Селестия никак на это не отреагировала — по крайней мере, заметно. А вот синяя пони рядом с ней... похоже, разозлилась. Она уже начинала ему нравиться.       Он повернулся к Селестии и обратился к ней.       — К сожалению, возможно, Валькирия однажды сменит меня на троне. Если так случится, тебя ждет прорва проблем. Я страшно недоволен тем, что он решил, что имеет право обращаться так с тобой и твоей... горничной?       Синяя пони фыркнула, всем видом выражая чистое негодование, но дала ответить Селестии:       — Лорд Рагнарек, позволь представить тебе мою сестру, принцессу Луну.       Это застало его врасплох, и внезапно сразу несколько вещей встали на свои места.       — А... принцесса Луна, — сказал он с ноткой искреннего почтения. Поймав ее взгляд, он с уважением поклонился. — Прими мои извинения. После того, как с луны исчезла тень, я решил, что ты и твое альтер-эго были окончательно уничтожены. Похоже, я ошибался. Но к какому иному выводу мне было прийти, раз мне никто не сказал о твоем возвращении? — он повернулся к Селестии, смерив ее раздраженным взглядом. Но вскоре выражение его лица немного смягчилось, а тон стал искренним: — Все же... поздравляю. Ты все-таки вернула ее домой, как всегда и надеялась.       Рагнарек вновь глянул на Луну и ухмыльнулся.       — Погоди-ка.       Отвернувшись, он на всех четырех лапах подошел к огромной куче золота и украшений, которая громоздилась столь высоко, что нависала даже над ним. Но, как все драконы, он точно знал, где в ней лежит какое сокровище, и, найдя то, что искал, Рагнарек вернулся к своим гостьям.       — Подарок. Приветствие твоего возвращения в наш мир, несмотря ни на что.       Он вытянул коготь, протягивая принцессе Луне чудесное серебряное ожерелье, деликатно обрамляющее безупречный ледяной сапфир. Оно прекрасно подходило к ее глазам и шкурке, и хотя Рагнарек ненавидел отдавать сокровища, это был один из тех случаев, когда он признавал такую возможность. Он зубасто ухмыльнулся, глядя, как Луна подняла ожерелье магией.       Мелькнула вспышка, что-то звонко звякнуло. Сапфировое ожерелье пролетело у Рагнарека над головой, идеально воспроизведя дугу, по которой до этого он бросил статуэтку, и приземлилось в озеро магмы — коротко плеснув и тихо булькнув.       Он перевел взгляд и увидел, что раздраженное выражение лица принцессы Луны украшала теперь короткая довольная улыбка.       О, она начинала нравиться ему всерьез.       — Я вижу, ты знаком с моей сестрой? — с прохладцей сказала Луна.       — Верно, — Рагнарек выдал еще одну ухмылку, острую, как бритва. — Она тебе обо мне не рассказывала? Это случилось еще давно, — он укоризненно посмотрел на Селестию. — Восемь столетий назад мы с твоей сестрой насладились небольшой войной. Ныне забытой, но десятилетиями известной в этих краях как «Шестичасовая война». Я пришел к власти с высокомерием и жадностью. Я желал расширить мою новую империю во все стороны. Быстрая и однозначная победа над слабыми хлюпиками, пони из Эквестрии, должна была стать подкреплением духа для моей армии, — Рагнарек мечтательно улыбнулся. — Но затем, однажды ночью, мои силы низверглись от готовых к атаке до паникующих и полностью разоренных самым решительным и просчитанным упреждающим ударом, какой я когда-либо видел. Я проснулся, обнаружив Селестию, стоявшую надо мной с метафизическим кинжалом у горла, готовую оборвать мою жизнь. Но вместо этого она... — он фыркнул, — ...со мной заговорила.       Рагнарек закатил глаза.       — И, к моему вечному стыду, я стал ей отвечать. И мы поняли, что не можем остановиться. Мы говорили обо всем. Мы спорили, мы соглашались, мы — тьфу ты, — «делились мнениями» и находили «общие точки» всю ночь напролет. А ночь закончилась только тогда, когда она решила ее закончить. Когда она подняла солнце. Это было... впечатляюще, — с неохотой закончил он. — Достаточно будет сказать, что я понял, как неумно развязывать войну с полной ресурсов империей, способной контролировать смену суток, погоду и магию. И с тех самых пор мы стали... — он прищурился, глядя на Селестию, и ухмыльнулся широко и дико, — ...врагами.       — Сколько раз я говорила, Рагнарек, — мягко улыбнулась Селестия. — Я тебе не враг.       — Глупости, — он пренебрежительно помахал когтем. — Конечно, враг. Мой самый уважаемый, самый достойный враг, и на меньшее я не согласен. А теперь начнем то, что ты можешь расценивать как допрос.       Он понизил тон и встретился с Селестией взглядом.       — Некоторое время от тебя не было вестей, и даже сейчас ты пришла ко мне скорее благодаря обстоятельствам, чем по своей воле. Тебе стоит чаще держать меня в курсе, Селестия. До меня дошли слухи, что твой город был захвачен? Из ниоткуда появились король-тень и его потерянная империя? Затмение украло свет с неба? И я обо всем этом ничего не знаю? Вместо этого ты оставляешь меня сидеть тут, строя догадки и предположения, не стоит ли и мне сделать что-нибудь по поводу этих опасностей. А теперь правительницы Эквестрии вторгаются в мое королевство по неизвестным причинам, даже не думая мне об этом сообщить? Ты держишь меня за дурака, Селестия! — сердито рявкнул он. А потом понизил голос, в котором все еще, впрочем, оставалась злость. — Я жду, что со временем ты расскажешь мне обо всем этом. Но прямо сейчас я готов удовлетвориться тем, что ты скажешь, почему больше не поднимаешь луну, — закончил он, рыча. Потом повернулся и вперился взглядом в Луну. — Или, может, об этом следует спрашивать тебя?       Селестия открыла было рот, но Луна прервала ее, обыденно произнеся:       — Я сняла луну с неба и послала ее в Тартар.       Рагнарек уставился на свою собеседницу, ошеломленный на миг до безмолвия. А затем разверзлась ярость.       — По какому праву?       — Она ошиблась, — вмешалась Селестия. — И знает об этом. Мы с ней направляемся в Тартар, чтобы найти луну и вернуть ее на небо. Вот почему мы оказались на твоих землях.       Она виновато на него посмотрела.       — Ты прав, мне надо было тебе сообщить, но мы торопились, и я не ожидала, что мы проведем здесь больше нескольких часов. Мы не хотели нанести тебе оскорбление.       Рагнарек яростно мерил обеих пони взглядом. Не первый раз в жизни он оплакивал прихоть судьбы, отдавшей нечто столь важное, как луна и солнце, заботам существ столь… прихотливых! Поймав высокомерный взгляд Луны, он опустил голову, почти кладя подбородок на землю, поднес морду настолько близко к ее голове, насколько мог, и произнес очень тихим, очень ровным голосом:       — Мир вновь становится беспокоен. Дрожь и шторма — это только начало. Твоя сестра осознала свою неправоту до того, как все стало хуже. Но если ты не вернешь луну… если мои подданные пострадают от твоей ошибки… тогда ты тоже станешь моим врагом. — Он вновь улыбнулся ей той же широкой, зубастой ухмылкой. — Это меня огорчит. Особенно после того, как мы начали так хорошо ладить.       Луна безмятежно посмотрела на него в ответ.       — Я собираюсь вернуть Луну. И обещаю сделать ровно это. Но я не благосклонна к тем, кто мне угрожает… лорд Рагнарек, — закончила она не менее угрожающим тоном.       Противореча самому себе, Рагнарек улыбнулся шире.       — Отлично. Отлично.       Нет, она правда нечто.       Он выпрямился и вновь поглядел на Селестию, насмешливо фыркнув.       — А что насчет солнца? В последнее время оно ведет себя весьма необычно.       — Солнце… больше не моя забота, — признала Селестия. Она посмотрела на землю, и впервые с того момента, когда она зашла в пещеру, Рагнарек заметил, что ее самообладание дало трещину.       — О? — поднял он бровь.       Селестия вновь подняла взгляд, встретившись с ним глазами; быстро возвращая себе прежнее самообладание.       — Ныне им управляет принцесса Твайлайт Спаркл. У нее сейчас просто небольшие… стажерские сложности.       — А теперь я узнаю, что ты назначила свою ученицу новой принцессой? — недоверчиво произнес Рагнарек. — И отдала ей солнце — ни больше, ни меньше! — Он торжественно покачал головой. — Что же мне с тобой делать?       Вопрос был риторическим, но Селестия не замедлила ответить:       — Прошу, дай нам разрешение на безопасный проход сквозь земли твоего королевства. Помоги нам достичь Тартара.       — Проход? — спросил Рагнарек. Дикая улыбка вновь исказила его морду. — Возможно, я разрешу. Возможно, и нет. Возможно… я разрешу это только одной из вас.       Его ухмылка переродилась в нечто жестокое, а глаза жадно прищурились, разглядывая Селестию.       — Возможно, я оставлю тебя здесь, пока твоя сестра не вернется с луной. Затем я, возможно, потребую за вас обеих выкуп у принцессы Твайлайт Спаркл. Ценой станет солнце, а когда я получу и солнце, и луну, то смогу властвовать над всеми небесами!       Если до этого самообладание Селестии дрогнуло, то сейчас оно исчезло без остатка: лицо ее отражало чистую оторопь.       — Рагнарек, ты не можешь… мы… мы не враги!       — Я не уйду без сестры! — произнесла Луна рядом. — Ты не оставишь ее здесь, животное!       Рагнарек издал низкий, злобный смешок. Который превратился в немного менее злобный смех. Который стал совершенно не злобным, низким, искренним хохотом. Который продолжался, пожалуй, слишком долго, пока в конце концов Рагнарек не смог заговорить вновь:       — Ох, Селестия, — он смахнул с глаз слезинку. — Ты воистину не меняешься. Все еще ни капли юмора. И, к моему несчастью, это у вас, похоже, семейное. — Он глянул вниз, увидев, что его гостий это совсем не смягчило. — Ну в самом деле, что я стал бы делать с солнцем? Или луной? Знаешь, что я хотел бы сейчас больше всего на свете, Селестия?       Селестия подозрительно приподняла бровь.       — Да поспать уже наконец! — Он вскинул голову и рявкнул в сторону выхода из пещеры: — Валькирия! Я же знаю, что ты там подслушиваешь! А ну, вернись внутрь!       Валькирия, все еще выглядя немного смущенно, появился у входа. Он осторожно приблизился и остановился перед Рагнареком, склонив голову.       — Валькирия, тебе предстоит урок доверия, — объявил Рагнарек. Он посмотрел красному дракону в глаза. — Теперь ты уже понимаешь, насколько важны для меня двое гостий, которых ты сюда привел. И насколько я был недоволен тем, как ты с ними обошелся на пути ко мне. Но награда тебе достанется или наказание, решат они. Сейчас я собираюсь спросить принцессу Селестию и принцессу Луну, дурно ли ты с ними обращался. Если хоть одна из них скажет, что так и было — и мне все равно, правда это или нет! — тогда твои страдания будут непомерны. Если они объявят, что обхождение было достойным, ты будешь награжден за то, что доставил их сюда невредимыми.       Он ухмыльнулся.       — У тебя есть полное право нервничать. Я бы нервничал, если бы это я надевал на них те цепи. Но если бы ты оставил их и летел по своим делам, то вообще не оказался бы в этой ситуации. Теперь… — он обернулся к двум пони, в копыта которых отдавал судьбу Валькирии. — Если хоть одной с одной из вас дурно обращались, если хоть одной из вас причинили вред, скажите мне об этом.       Он поглядел на Селестию, но краем глаза отметил, как Валькирия опустил голову еще ниже, очевидно смиряясь со своей судьбой.       — Со мной обращались достойно, — сказала Селестия.       — Мне не причинили вреда, — с чуть больше неохотой произнесла Луна.       Валькирия вскинул голову в видимом удивлении.       — Превосходно! — провозгласил Рагнарек. И вновь повернулся к Валькирии. — Видишь? Ты уже завоевываешь доверие! В качестве награды я доверю тебе важную работу. Принцесса Селестия и принцесса Луна путешествуют в Тартар. Ты сопроводишь их по землям нашей страны, следя, чтобы ничего не случилось, и оставишь на берегах Стикса. И, Валькирия? — он пригвоздил его тяжелым взглядом. — Если с ними что-то случится, то же, но вдесятеро хуже, случится и с тобой. А теперь проваливайте. Все до единого.       Валькирия и Луна развернулись и направились к выходу, но Селестия помедлила. Она открыла рот, но не успела заговорить.       — Я не хочу выслушивать от тебя извинений, Селестия, — отрезал Рагнарек. — Но в будущем… — не оставляй меня беспокоиться о тебе без вестей столь надолго, — …я могу не быть столь великодушен.       Селестия кивнула, с уважением поклонилась и мягко улыбнулась ему. Рагнарек коротко кивнул ей в ответ и помахал лапой, словно выпихивая ее прочь. Отвернувшись, она тоже пошла к выходу.       Рагнарек вновь опустился на трон, глядя, как она уходит. Редко выдающийся ему словесный поединок с заклятым врагом закончился слишком быстро. И что это? Он сам отпустил своего врага? Тьфу! Что ж такое в этих пони заставляет его чувствовать такую… чувствительность?       У королей друзей не бывает. У драконов тем более. Враг — это лучшее, на что он мог рассчитывать. А Селестия была лучшим врагом, какого только можно себе представить. Ему просто хотелось, чтобы они могли поговорить друг с другом подольше.       Ба! Довольно этой чепухи. Он прикрыл глаза и вновь попытался заснуть.