***
Лейтенант Галина Читаева не верила мечтам, не касающимся работы. Да, повышение - это реально, а приличное ментальное здоровье, хорошие отношения с коллегами или, тем более, вот это вот нелепое - в родинках и капельках воды - это всё казалось недостижимым, невозможным. Не верила она мечтам о Восьмой, короче, пока не оказалась здесь, в Сочи, где-то в начале августа, в сердце разгорающейся жары. У них обеих в чемоданах были купальники и короткие летние шмотки. Галя, ухмыляясь, вспоминала слова капитана о том, что купальники можно не брать, времени на отдых всё равно не будет, но от дела их отстраняют ровно через сорок два часа после их яростного вмешательства, а номер уже оплачен, и только накладнее будет ехать обратно, да и в чемодане вот завалялся купальник, и... Галя печалится сначала, ведь сорвалось такое дело, а Восьмая бегает радостная, она впервые на море, что ли? Через день они споро меняются ролями - юную сержантку догоняет осознание, что они всё проебали, а Читаева жмурится на солнце и чувствует себя старой, но счастливой. Она сто лет не была в отпуске. О том как они (они - это Галя, её напарница и что-то там, что между ними), ходят на закате купаться, жрут чурчхелу и танцуют босиком на пиздецки горячем песке, хочется говорить вечно, но при этом не упоминать ни-ког-да. - Эй, Восьмая! Пиздуй сюда, покажу чё! Девочка так прелестно удивляется пойманному ловкой Читаевой раку. Девочка вообще какая-то непонятная. Не от всех, не не для всех, не как все. Неужели в детстве не ловила раков? Лягушек? Стрекоз? Нет? Ну удивительно же. Странная ваще, вот вроде бесила всегда, а вроде... Просыпаться бы так каждый день, есть мороженое и курить на набережной. Зная, что она стоит за спиной, что подол её платья хрустит от соли, волосы завиваются колечками, а кожа насквозь пропахла её сигаретами. Вот вроде правильная до пизды: питание, спорт, режим - а вроде берёт и спускается вниз, к морю, когда пора бы уже в отель возвращаться. Вот вроде занудная, что наедине с ней остаться - ад в чистом виде, а вроде лежит и молчит уже третий час. А небо темнеет, и угловатые камни, отделяющие небольшой пустынный кусочек пляжа, который они облюбовали, выглядят внезапно устрашающе, напоминают скалы, навевая какие-то странные настроения. Галя уводит подругу (когда только успели подружиться, думается между делом) в номер, от греха подальше, в окно оборачивается, а они не забыли покрывало? Не забыли, вон, у двери валяется. Ощущение опасности отпускает, Галя пожимает плечами. Восьмая полоскается в душе и у них совершенно нет причин для опасений. Девушки внезапно просто берут и ладят. Галя просто берёт и не стесняется исполосованной шрамами кожи, а Восьмая неожиданно берёт, и не доёбывает сопливым, романтичным "а откуда?", "а как?", "а болят?", "ну, главное, что не в душе́?". Знаем уже, проходили. Однажды она выходит из ду́ша в одном белье, а Восьмая по скайпу разговаривает с мужиком своим. - Читаева? Ты хуль там делаешь? - Удивляется Харитон из планшета. - Вы что, живёте вместе? Вообще-то, бюджет выделили на два номера, но они решили сэкономить, ибо рассчитывали, что ночевать будут за работой. Глупо вышло. - Да нет, - Усмехается дурында, оборачиваясь на неё через плечо. - У Лейтенанта в номере просто душ не работает. И продолжает разговор, как ни в чём ни бывало. Читаева накидывает сарафан и уходит на пляж. Идиотка подползает спустя полчаса, от неё пахнет кремом от загара, а в руках бутылка вина. Галя усмехается этому странному комбо - напарница и алкоголь, как и тому, что девочка безошибочно приходит именно на тот, отгороженный "скалами" пустынный кусочек пляжа. Лейтенантка сама недоумевает, почему шум моря, чайки и даже дурацкие острые камни могли еë испугать. Восьмая улыбается в ответ, - Прости, - Говорит, - Из горла пьёшь? Галя смеётся уже откровенно, ну что за тупость, трагикомедия какая-то, неловкий курортный роман! Дёргает тупицу на песок, рядом, отбирает бутылку. Девчонка протягивает штопор, из-под юбки что ли достала? Пиздец, думает Читаева, открывая бутылку, пиздец, отхлёбывая, пиздец-пиздец-пиздец, когда напарница слизывает, наклонившись, горькие капли с её пальцев. Пьёт лейтенантка жадно, дёргая горлом, оборачивается на спутницу, оторвавшись, интересно, она продолжит, или зассыт? Девчонка не ссыт, наклоняется ближе, внимая намёку. Собирает красные потёки с шеи, вылизывает ключицы, и это так тупо, так сладко, так по-девчачьему, что устав ждать, когда дурёха доберётся до подбородка, та хватает её за волосы и втягивает в голодный, агрессивный поцелуй. Восьмая стонет в рот так сладко, подаётся и проминается под угрожающим напором, что лейтенантке срывает последние клапаны. Когда они потом целуются в прибое, с пришедшей на смену вкусу вина горечью соли, когда Галя согревает дрожащую на ветру Восьмую поцелуями по голой коже, хаотичным маршрутом локоть-лобок-живот-рёбра, отплёвываясь от песка, когда лежит потом, обнимая глупую тушку, кажется, она чувствует что-то... Что-то на "с". Солнце, что ли? Заходящее, алое, как выпитое и пролитое вино. Тёплое, как щека Восьмой на груди. Да, наверное солнце. Галя рассматривает мягкие девичьи черты напарницы и считает родинки. - Эй, Восьмая. Глянь сюда. - Обращает она на себя внимание. Девушка поднимает голову нехотя, сбивает со счёта своим "Слушай, а почему восьмая?" - Что? - Лениво переспрашивает женщина, всё ещё пытаясь сосредоточиться на числах. - Почему восьмая? Я понимаю, если бы, ну, девятая, там, но... Галя находит восьмую родинку под бровью и натыкается на любопытные глаза. - А почему девятая? - Всё так же тупо отзывается она. - Ну, фамилия у меня Девяткина. Мою сестру вот однокурсники зовут девяткой. А ты не знала? - Удивляется девушка. - Откуда мне знать, как зовут твою сестру. - Смущается, продолжая, не дав напарнице сказать, что она спрашивала не об этом. - Восьмая, потому что ты мой восьмой напарник. Мне тогда Тимур сказал, что ко мне сержанта приставили, и уточнил, восьмого, вроде? Восьмого, говорю. Так и получилось, что ты - Восьмая, кому приходится меня терпеть. Восьмая, кого приходится терпеть мне, - Добавила Читаева, подумав. - Галина? - Робко почему-то говорит девочка. - Ага? - А назови меня по имени? - Почти шепчет. - Чего? - Ты не то, что по имени, по фамилии никогда ко мне не обращалась. У меня есть имя. - Замечает отстранённо шатенка. - Серьёзно? - Гале бы стыдиться, что относится к амбициозной и умной как к предмету мебели, но она только лениво поворачивается на спину, упираясь взглядом в зажигающиеся звёзды. Красиво, сука. - Ага. - Поведаешь? - Карина. - Здорово. А меня Галя. - Будем знакомы. - Ну охуеть теперь. Они лежат молча ещё чуть-чуть. - Зачем люди спрашивают имена? - Сбивает с толку. - Что? - Зачем? - С завидным упорством. - Ты же цитируешь кого-то, да? Карина смотрит растерянно. - Ой, забей, - Отмахивается женщина. Хочется сказать что-то пошлое. Кофе и секс. - Люди спрашивают имена за тем, что им не плевать. Чтобы знать, что написать на стаканчике из старбакса или что шептать с утра, в попытке разбудить. Чтобы знать, вот зачем. - Значит, ты не планировала никогда покупать мне кофе? - Пойдем спать, а? - Читаева поднимается, отряхивая с себя песок и дурацкий вопрос. Надевает в платье, подбирает пустую бутылку. Журчит вода за спиной - Карина, Ка-ри-на, споласкивает от песка ноги. Галя поднимает голову, глядя на звёзды.***
- Галь... Га-аль, - Раздаётся над ухом следующим утром. - Галь. Вставай. - Шепчет. - Что. Зачем? - Сипит в ответ та, приоткрыв один глаз. - Купаться пойдём. - А почему шёпотом? - Не повышая голоса она садится в кровати. - Не знаю? - Растерянно говорит Карина. - А. Ясно всё с тобой. Гале ничего не ясно. Она встаёт, умывается и на автомате надкусывает яблоко, пока глаза не падают на уёбские цифровые часы. Старинные, с зелёными цифрами, которые пищат ещё так мерзко по ночам. - Погоди. - Оборачивается на Восьмую, натягивающую купальник. - А ты нахуя меня в семь подняла? - Солнце мягче. Можно будет крем от загара не брать. - Ну и нахуя? Чем тебе не угодил крем? Раньше же всё ок было? - Он горький. - Пожимает плечами девушка. Гале требуется ещё восемь минут, которые они идут на пляж, расстилаются и заходят в воду, чтобы понять, о чём говорила бесстыжая. Бог ты мой, это у неё флирт такой? В наказание за мозгоёбство приходится оставить два ярких засоса под миниатюрной грудью, чтоб не выёбывалась сильно. И хоть крем и правда не горчит, Восьмая - нет, Карина - Карина солёная. И на пляже всё же сгорает, а Галя даже чувствует некую призрачную вину, поэтому покупает девочке фруктовый лёд. Извинения, видимо, приняты, ибо обсосав цветную ледышку та прижимается к ней смазанным яблочным поцелуем. У неё что, кинк на интим во время употребления пищи? И всё равно солёная.***
- Вот ведь как бывает в жизни подчас - наша встреча караулила нас, - Напевает Галя под нос, когда ей под футболку нагло просовывают липкие руки. - Чо ты блять жрала опять?! - Апельсин... - Виновато убирает конечности девушка. В ответ на сердитый взгляд она отправляет пальцы в рот, облизывая. Видимо, в её картине мира это приравнивается к мытью рук? Пиздец. - Ну-ка повтори. Да ну не с пальцами, дурында. Хорошо, что в отпуске можно не носить лифчик. А то пришлось бы стирать.***
- Пойми, не бывает такого, чтобы в Сочи, в августе! Не крутили Трофима. Сегодня вечером в город идём, я накупалась на год вперёд уже. Карина надевает синее платье, будто нарочно, хотя, как показала экспертиза, с фольклором не знакома вовсе, и оно ей ужасно идëт. Пиздец, повторяет в который раз Читаева. Несмотря на отсутствующий поначалу энтузиазм, вечерний курортный город напарницу захватывает. Она покупает себе сладкую вату, потом они пьют что-то радужное и мерзко-сладкое, потом целуются, а Карина не принимала душ днём, поэтому опять солёная. Она гладит подбежавшую дворнягу, и хоть собак лейтенантка сторонится с тех пор, как соседский пёс изгрыз ей ебало, именно в этот момент она понимает, что счастлива. Вот, что это было за чувство, не солнце, что уже зашло, хотя и оно, безусловно, тоже, но то, что греет изнутри, пузырится, лопается где-то за грудиной щекотно - это счастье. Вечерний Сочи утопает в огнях, гирляндах, светодиодах на резиночках, которые пуляют в небо из каждого куста. Глаза Карины горят, напарница фоткает её на телефон, здесь, там, с мороженым и на фоне моря. Двадцать лет человеку, а. Они даже делают одно совместное селфи, сидя в кафешке на набережной. У сержанта-можно-я-буду-звать-тебя-Рин-так-короче в руке молочный коктейль, у лейтенанта-Галя-Галя-ты-только-посмотри-на-это чашка кофе. Первая улыбается, а вторая забавно морщится. На фоне шумит перевозной киоск с варёной кукурузой и прибой, но на фото, этого, конечно, не слышно. Сразу после щелчка затвора включается музыка. Конечно это Трофим и, конечно, это та самая песня. - На сколько мы там спорили? А, мы не спорили. - Галя кладёт руку на хрупкое плечо. - Ну, тогда просто наслаждайся моментом.***
Мать говорила: "Галочка, все мужики ублюдки и твари". Повторяла это упорно, долго, с самого детства, желая уберечь дочь от ранней беременности и беспорядочных половых связей. Галочка выросла и решила, что лесбиянка, хоть предпочитала с материнскими моральными травмами это никак не связывать. Тем более, давно почившая никак не помогла - к своим тридцати трём Галя успела вляпаться в абъюз, узнать поподробнее о домашнем насилии и испытать на себе роскошь груза ответственности за того, кто решил скинуть осколки своей разрушенной жизни на чужие плечи. К своим тридцати трём она отлично поняла: женщины такие же ублюдочные твари, ясно и просто, потому что сама была женщиной, как минимум. - Что между нами происходит? - А? - Галя поднимает голову, заглядывая в лицо сидящей, подтянув к себе колени, девушке. - Что. Между. Нами. - Оу, ну, наверное, - Ехидный тон Читаевой не предвещает ничего хорошего, - Наверное, между нами Андреев Харитон Андреевич, хых, - Нервно посмеивается, - Который набъёт мне ебало, если узнает о том, что здесь происходило. Не посмотрит, что баба, уж ты его знаешь. Наверное, между нами твоя хвалёная дисциплинированность, или, может, мой принцип не заводить отношений на работе? Есть ли разница, чем заполнять эту пропасть, если факт остаётся фактом - мы вернёмся и всё будет как раньше, Восьмая. Не обольщайся. Тем более, ты же любишь Андреева. ...Их поезд отправляется сегодня вечером. Восьмая встаёт и уходит, Галя возвращается к заполнению отчётов. Работа идёт всё же, пока они тут прохлаждаются. Надо планшет зарядить, чтобы в поезде тоже работать. Планшет соседки, кстати. В дурацком чехле с собакой. На пятом сообщении от Харитона она не выдерживает. Смахивает его пятый раз подряд, поднимается с шезлонга, cтавит гаджет на зарядку, хватает полотенце и спускается к морю. Карина сидит на "их" пляже. Волосы вьются на концах, пушатся лёгким ветром, пятки лижет прибой. Она в синем-пресинем платье и в руках у неё бутылка вина. Снова. Галя садится рядом, убирает ей прядь за ухо. - Ты очень красивая. Карина нежно улыбается, протягивает бутылку. Они пьют по очереди очень-очень долго. Вот бы на вокзал опоздать. Девушка оставляет на губах нежный, невесомый поцелуй. Галя прикрывает глаза. - Я люблю тебя. Ну так, чтоб ты знала. - Пойдём. - Поднимается, шагает в море. - Пойдём, ну! - Ладошку тянет. И Галя шагает за ней. В солёный маленький мир.~со~
~лё~
~на~
~я~
***
Галя думала, что это всё сон, страшилась проснуться в душном августе Самары. И она проснулась, открыла глаза и закрыла душу на платформе родного города. Харитон встречает Карину, зовёт по имени, и это неожиданно просто. Галя легко шагает в противоположном направлении. Вспоминает их последнее купание, их официальное прощание. Прощание Карины и Гали. У них неразрушимый союз, она же схватилась за протянутую тогда руку, это почти как братство на крови, только ещё крепче, потому что на солёной воде и красном вине! И на душе хорошо так. Самара серая и хмурая, совсем не похожа на их Сочи, и это правильно - ибо нехуй. Карина засунула своё мокрое платье в Галину сумку второпях. И пустая бутылка тоже у неё, почему-то. И что теперь со всем этим делать? Алтарь что ли возводить? Да и чему алтарь - отпуску, морю, любви дурацкой? Девочкам в синих платьях, может? Не отдавать же Каринину вещь Восьмой. Неловко. Видимо, придётся ждать следующего отпуска, улыбается лейтенант Читаева. Хотя что там, она никогда не умела улыбаться, скалиться разве что. Это Галя улыбается где-то внутри.«Ты не любишь меня в Самаре, да и вряд ли полюбишь где-то. Но в этом и главная суть, дорогая, не люби, не думай об этом!»
***